Мюлар был неболтлив. Он ничего не ответил, зная, что хозяин сам сообщит ему все, что нужно.
– Ты заметил, что неподалеку от Табанака, во дворе одной из ферм, в былые времена принадлежавших владельцам Руке, есть колодец?
– Справа от тропинки и сразу после перекрестка?
– Совершенно верно.
– Да, я знаю этот колодец, он очень глубокий.
– Ты никогда в него не заглядывал? – спросил Сентак.
– Заглядывал, саиль, – ответил Мюлар, все больше удивляясь всем этим вопросам.
– И что ты видел? Воду?
– Да, саиль.
– Ты заблуждаешься, Мюлар. На дне того колодца нет воды.
– А что там тогда?
– Зеркало, отражающее, в зависимости от погоды, синее небо или облака. И прекрасно имитирующее собой воду.
– Но ведь я, саиль, бросил в колодец камешек.
– И не услышал, как он упал на дно колодца?
– Это во-первых. А во-вторых, зеркало не разбилось.
– Все потому, что сверху оно покрыто тончайшей сеткой, защищающей его от падения любых предметов. Впрочем, скоро ты сам все увидишь.
В этот момент индийцы увидели ферму, шагом направили к ней своих коней и въехали во двор.
– Вот мы и на месте, – сказал Сентак.
– Да, – ответил Мюлар, – это тот самый колодец.
– Смотри в оба и запомни навсегда то, что сейчас увидишь.
– Приступайте, саиль, я не упущу из виду ни одного вашего движения.
Тогда Сентак с силой нажал на один из булыжников на краю колодца и массивный камень, служивший стенкой, вдруг упал на землю.
– Запомни: чтобы этот массивный камень, который, как видишь, открывает проход, откинулся вниз, нужно надавить на самый маленький булыжник.
На месте упавшего камня и правда образовался лаз, через который мог пролезть даже довольно крупный человек.
Справа располагалась полость, а в ней – длинная веревка с узлами. Сентак схватил ее, прочно закрепил за один конец, затем развернул во всю длину и опустил в лаз, о котором мы только что говорили.
– Но ведь этот проход ведет не в колодец! – воскликнул Мюлар.
– Ты прав, не в колодец.
– А куда тогда?
– В идущую вдоль него вертикальную галерею, куда мы с тобой сейчас спустимся.
– А для чего тогда нужен колодец?
– Когда окажемся внизу, ты сам все увидишь. Вдоль галереи есть небольшие, зарешеченные, невидимые сверху оконца, через которые падает свет дня, освещающий нам путь.
– Первым пойдете вы?
– Нет, ты, мне нужно будет вернуть на место камень, чтобы никто ничего не заподозрил.
Мюлар схватил веревку с узлами и заскользил вниз, в лаз.
– Смотри-ка, здесь есть ровная площадка, – сказал он.
– Да, но будь осторожен, рядом с ней пропасть и отдохнуть ты сможешь, лишь когда спустишься на шестьдесят футов. Впрочем, подожди меня, я уже иду.
Сентак, в свою очередь, тоже скрылся в узком, зияющем провале, скрывавшемся за откинутым камнем, затем привычным жестом вернул его на место, обратился к Мюлару и сказал: – Видишь? Здесь светло.
– Да, саиль.
– Тогда спускайся.
Три минуты спустя индус дернул за веревку и крикнул хозяину:
– Я на месте.
– Хорошо, никуда не уходи, а то заблудишься. Я сейчас к тебе присоединюсь.
И Сентак, демонстрируя еще большую ловкость, чем Мюлар, спустился по узлам веревки на дно каменного мешка.
– Вот здесь, слева, – сказал он, сориентировавшись, – мы найдем фонарь и огниво.
Несколько мгновений спустя Сентак высек огонь и зажег фонарь, действительно оказавшийся в указанном месте.
– Мой дорогой Мюлар, те, кто создал эти подземелья, были большими мастерами. Я не знаю другого такого лабиринта, где человеку, не знающему дороги, так легко заблудиться. С другой стороны, более надежного убежища для того, кто знает здесь все ходы и выходы, тоже не сыскать.
– А вы, саиль, хорошо здесь ориентируетесь?
– Достаточно хорошо, чтобы следить за негодяями из банды Андюса и слышать все, что представляет для меня интерес.
– Негусто.
– К тому же я неплохо знаю закоулки этих катакомб, что позволит мне ускользнуть от двух десятков врагов в случае, если таковые будут за мной гнаться. Впрочем, ты все сам скоро увидишь, иди за мной.
– Что вы собираетесь делать?
– Найти подходящее место, где мы сможем встретить Семилана и Давида.
– Но для этого, мне кажется, подойдет любое место…
– Нет, в конечном счете, они будут храбро защищаться, поэтому я хочу отрезать им пути к отступлению.
– Вы намереваетесь дать им бой в подземелье?
– Нет, их лучше подкараулить в верхней галерее. Сейчас мы найдем лестницу, по которой можно будет подняться на несколько метров вверх. Насколько я знаю, о галерее, в которой мы сейчас находимся, кроме меня, не знает никто.
– Смотрите! Там есть боковой проход, причем довольно широкий.
– И то правда, – сказал Сентак, – я о нем ничего не знаю.
– И даже не знаете, куда он ведет?
– Понятия не имею.
– А он покатый, – сказал Мюлар, пройдя два десятка шагов во мраке этого нового подземного хода.
– Поднимается или опускается? – спросил Сентак.
– Поднимается, саиль.
– Тем лучше. Пожалуй, это самый удобный и короткий путь до места, которое я ищу. Давай-ка приступать к поискам, они обязательно принесут свои плоды.
С этими словами Сентак вытащил из кармана моток бечевки для крепления парусов. Мюлар, ничего не понимая, удивленно смотрел на него.
– И зачем вам эта веревка?
Не удостоив его ответом, саиль лишь прочно закрепил конец веревки за острый выступ скалы и сказал: – В европейском воспитании есть свои положительные стороны. Из их мифологии я узнал, что некая Ариадна дала своему возлюбленному, воителю, нить, с помощью которой тот смог преодолеть лабиринт, избежав опасности в нем заблудиться.
– И вы намереваетесь воспользоваться этой гениальной идеей для того, чтобы исследовать эти катакомбы?
– Как видишь. Если к тому моменту, когда закончится веревка, места окажутся мне незнакомы, мы спокойно вернемся обратно, с помощью этой путеводной нити, и пойдем по более длинному, но в то же время более надежному пути.
– Вперед! – сказал Мюлар.
И двое спутников решительно вошли в галерею, которая и в самом деле незаметно поднималась к поверхности.
– Крутизна склона свидетельствует о том, что мы вскоре окажемся либо под открытым небом, либо в другой галерее.
– Но ведь отважившись направиться по этому пути, мы рискуем наткнуться на бандитов, которые, не зная, с кем имеют дело, могут оказать нам весьма дурной прием, особенно если их будет много.
– Ты прав. Поэтому давай соблюдать осторожность. Будем идти, крадучись и не говоря ни слова.
Будучи индусом, Мюлар умел молчать. Он не стал ничего говорить и молча зашагал рядом с саилем.
Не успели они сделать и десяти шагов, как до их слуха донесся какой-то невнятный шепот.
– Ты ничего не слышишь? У меня такое ощущение, что рядом разговаривают несколько человек.
Мюлар прислушался и ответил:
– Мы слишком далеко. Звуки, которые мы слышим, раздаются на некотором расстоянии от нас.
– Тогда давай подойдем ближе.
Они сделали еще несколько шагов.
– Слышите? – сказал Мюлар. – Звуки стали отчетливее. Там разговаривают несколько человек.
– Я должен принять меры предосторожности, – сказал Сентак.
С этими словами он закрыл на фонаре небольшую шторку, полностью перекрывшую свет.
– Теперь пойдем вслепую, ощупывая руками эту каменную стену.
– Вот! – сказал индус. – Теперь я стал слышать лучше. Место, где ведется беседа, находится, должно быть, где-то рядом.
– Я тоже так думаю. Вероятно, в двух шагах от нас.
– Послушайте! Здесь дверь. Моя рука нащупала деревянную дверь.
– Тихо! Давай послушаем.
Они на несколько минут замолчали.
– Они здесь, говорят за этой дверью, – сказал Сентак. – Послушаем еще, это может нам пригодиться.
Из-за двери и в самом деле раздавались громкие голоса. Там находились не кто иной, как Мэн-Арди, Кастерак и их друзья – незадолго до этого они переступили порог убежища Жана-Мари, который как раз рассказывал им о своих злоключениях.
Если бы в этот момент мы могли видеть лицо Сентака, то заметили бы выражение мстительной радости. Он узнал, что рядом прячется солдат, полтора года назад избежавший смерти, и натура индуса была настолько испорченной, что ему в голову тут же пришла мысль о том, чтобы выдать беглеца.
Но долго думать об этом он не мог. Для него было гораздо важнее понять, входит ли Кадевиль в состав банды Андюса.
Чтобы прояснить этот вопрос, ему понадобилось совсем немного времени: поскольку Жан-Мари и Кадишон говорили не таясь, вскоре Сентак уже знал все, что нужно.
Услышав, как бывший гренадер предложил молодым людям спуститься в мрачное подземелье, вход в который был им раньше обнаружен, саиль тут же понял, что они собираются оставить Кадишон одну в пещере, где прятался ее муж.
– Мюлар, – сказал он так тихо, что индусу пришлось напрячь весь свой тонкий слух, – посмотри, заперта ли дверь.
Слуга провел пальцем по наличнику до самой замочной скважины и ответил: – Нет.
– В какую сторону она открывается?
– Внутрь.
– Отлично. А теперь давай вернемся немного назад – здесь не самое подходящее место, для того чтобы я дал, а ты получил инструкции касательно того, что мы сейчас будем делать.
Они отступили на несколько шагов, после чего Сентак продолжил:
– Среди тех, кто разговаривал за дверью, я узнал голоса, показавшиеся мне хорошо знакомыми.
– В самом деле?
– Да, во-первых, голос Танкреда де Мэн-Арди, на которого я заимел зуб еще после костюмированного бала в масленичный четверг.
– Господина де Мэн-Арди? Вы ничего не путаете?
– Кроме того, я также узнал героя еще одного ночного приключения – господина де Кастерака. Не знаю почему, но я опасаюсь этого молодого человека.
– Какого черта они здесь делают, эти господа?
– Наконец, – продолжал Сентак, – у меня такое ощущение, что голос женщины, которую они называют Кадишон, я тоже совсем недавно где-то слышал. Вспомнил! Во время бала-маскарада! Это же та дерзкая молочница, с которой я сорвал маску.
Мюлар ничего не ответил. Он совершенно не понимал, как все эти люди оказались в подземелье, и даже предположил, что хозяин совершил большую ошибку, в основе которой лежала единственно его ненависть к Мэн-Арди и другим молодым людям.
– Ты спросил меня, что они могут делать в этих катакомбах? – поинтересовался тот.
– Да, потому как я не понимаю, что…
– Я тебе сейчас все объясню. Слушай меня внимательно: господин де Кастерак знает, что бандиты устроили здесь свое логово.
– И что из этого?
– По всей видимости, он решил обследовать эти подземелья. Но объяснить, как он с друзьями смог сюда попасть, я не могу. С уверенностью можно сказать лишь то, что они здесь.
– И что нам это дает?
– Как что? Очень даже многое. Все эти люди, обладая маниакальной склонностью защищать слабых и спасать обездоленных, могут нарушить все мои планы.
– Каким образом?
– Если в день, когда мы намереваемся избавиться от Семилана и Давида, они окажутся рядом, то смогут прийти им на помощь, тем самым заставив нас отступить.
– Саиль, – наставительным тоном произнес Мюлар, – вы часто говорили, что я хороший советчик.
– Несомненно, и готов повторять это снова и снова.
– Тогда поверьте мне, оставьте этих молодых людей в покое. Они даже не догадываются, что мы здесь, и если вы прибережете секрет, который только что стал нам известен, для более подходящего случая, то впоследствии сможете нанести им более сокрушительный удар.
– Нет, Мюлар, нет, я запру их в этом подземелье и отомщу женщине, которая так жестоко меня оскорбила.
– Саиль, вы хорошо знаете, что я нерушимо храню вам верность. Так позвольте же вашему преданному слуге высказать все, что он думает.
– И что ты хочешь мне сказать?
– Что вы недостойны править страной, если питаете низменную злобу и, вынашивая великие проекты, хотите отомстить людям, совершенно недостойным вашего внимания.
– Ты выбрал не самое подходящее время, чтобы читать мне морали.
– Будь по-вашему. Что вы намереваетесь делать?
– Сначала вернемся вниз, затем резко распахнем дверь и набросимся на женщину, охраняющую вход в подземелье.
– Хорошо, а потом?
– Потом захлопнем люк, которым воспользовались Мэн-Арди, гренадер Кадевиль, Кастерак и другие, а даму уведем с собой.
– Саиль, это не только лишено всякого смысла, но и таит в себе угрозу.
– Угрозу? Но какую?
– Эта дама вас узнает и тогда вам придется ее убить, если вы, конечно, не хотите, чтобы свидетельские показания, которые она даст, впоследствии вас под собой не погребли.
– Ну и что! Надо будет – убьем! – сказал Сентак, чувствуя, что им без остатка овладела жгучая ненависть.
– Мне больше нечего добавить, я высказался, проявляя твердость, но вместе с тем и почтение, как и подобает слуге правителя, – продолжал Мюлар. – Теперь приказывайте, я выполню любое ваше пожелание.
– Тогда пойдем. В тот самый момент, когда я открою на фонаре шторку, толкнешь дверь. Затем схватим женщину. Мэн-Арди с друзьями умрут с голоду в катакомбах, где мы с тобой их запрем.
– А потом?
– И на будущее оградим себя от всякого беспокойства с этой стороны.
– Саиль, а вы уверены, что галереи, куда только что опустились эти молодые люди, не сообщаются с внешним миром?
– Ты же сам слышал, как Кадевиль назвал их каменным мешком.
– Ну хорошо, идемте. Но позвольте сделать последнее замечание. Может случиться так, что те, кого вы намереваетесь запереть в этом подземелье, в конечном счете найдут выход.
– Ну и что?
– А то, что в этом случае они точно нарушат ваши планы и придут на помощь Давиду с Семиланом.
– Ах! Мой дорогой Мюлар, если бы люди предпринимали все мыслимые меры предосторожности против самых невероятных событий, сдвинуть что-либо с мертвой точки им было бы не под силу.
– Всех мер предосторожности человек не предпринимает по причине своего несовершенства, – поучительно изрек Мюлар.
– Ну же, хватит умных сентенций, мой старый друг, вперед!
– Я готов, – покорным голосом ответил Мюлар.
И, не сказав больше ни слова, двинулся за Сентаком, который осторожно подкрался к приоткрытой двери убежища, где у открытого люка караулила Кадишон.
– А если нам без лишних разговоров бросить ее в каменный мешок? – предположил Сентак.
– Так в любом случае будет надежнее, – ответил индус со спокойствием хищного зверя.
Кадишон, надо сказать, ни о чем даже не подозревала. Двигаясь медленно и тихо, будто змеи, Сентак и Мюлар не производили ни малейшего шума. Женщина стояла, облокотившись на поставленную вертикально крышку люка, и думала.
Иногда жена гренадера прислушивалась, чтобы понять, доносятся ли по-прежнему до ее слуха шаги мужа и его друзей, затем с дрожью заглядывала в мрачные глубины подземелья, мостиком в которое служила хрупкая лестница.
Свое черное дело два дьявола проделали с пугающей быстротой. Мюлар решительно толкнул дверь, и не успела Кадишон понять, что происходит, ее схватили в охапку и силой куда-то потащили.
В царившем в зале полумраке жене Жана-Мари едва удалось разглядеть смуглое лицо Мюлара, ей захотелось закричать, но из ее уст не слетело ни звука – она была парализована ужасом.
К тому же все произошло с молниеносной быстротой.
Не успели ее оторвать от земли, как она почувствовала, что летит в пропасть, – Мюлар бросил ее в каменный мешок.
С высоты самое меньшее пяти футов несчастная молодая дама упала на лестницу, лежавшую поперек зияющего провала, но под ее весом та со зловещим треском сломалась.
Сообщники, склонившиеся над пропастью, услышали звук скользнувшего по стене дерева, затем из неизведанных глубин до их слуха донесся глухой удар и все смолкло.
Сентак хищно улыбнулся и сказал:
– Оскорбление сына моего отца никогда не останется безнаказанным. Закрой люк, Мюлар, чтобы Кастерак с друзьями не могли открыть его, когда вернутся из подземелья, в котором мы их заперли. И давай поставим на него сверху что-нибудь тяжелое.
Они вдвоем ухватились за пузатый комод, который вместе с кроватями и четырьмя стульями составлял всю меблировку Жана-Мари, и поставили его на люк.
– Все, можем идти, – продолжал Сентак, – теперь я спокоен.
– Куда направимся?
– Найдем место, где можно будет встретить Семилана.
Они исследовали глубины подземелья, затем, убедившись, что с этой стороны найти нужный проход не удастся, с помощью путеводной нити вернулись в первую галерею.
– Теперь я знаю дорогу до нужного места и найду ее даже с закрытыми глазами, – сказал Сентак спокойно, будто и не совершил только что убийства, насколько гнусного, настолько и трусливого.
Мюлар хранил молчание. Сей сеид был взволнован больше своего хозяина, ведь в сердце варвара благородства бывает больше, чем в душе цивилизованного человека.
– Впрочем, – продолжал Сентак, – далеко нам идти не нужно. Это должно быть здесь.
С этими словами он направил на стену свет фонаря.
– Смотри, Мюлар, – добавил он, – видишь?
– Что?
– Взгляни на этот огромный камень, нависающий над проходом. Когда-то каменоломы хотели вырубить его из стены.
– И правда, такое ощущение, что глыба вот-вот рухнет к моим ногам.
– Да, но пока она держится очень крепко. К счастью, мы можем помочь ей выполнить свою роль.
– Каким образом?
Вместо ответа Сентак вытащил из кожаного мешка на своем плече довольно большую жестяную коробку.
– Что в ней? – спросил Мюлар.
– Килограмм мелкого пороха, обладающего огромной взрывной силой.
– Что вы задумали?
– Если господин Семилан вдруг будет защищаться слишком яростно, а юный Давид окажется неуязвимым, эта глыба их раздавит.
– Ого!
– Смотри! Я снимаю с коробки крышку и закладываю ее вот сюда, в выдолбленную каменоломами щель.
– Но кто зажжет фитиль? Ведь тот, кто наберется смелости это сделать, останется здесь навсегда.
– Об этом я позаботился. Для этой цели я сейчас насыплю пороховую дорожку длиной метров восемь-десять. Здесь есть выступ в человеческий рост, будто специально для этого сделанный. Он идет перпендикулярно галерее. Как видишь, по всей его длине я сыплю порох. Достаточно будет лишь поднести к дорожке трут в тот момент, когда Семилан с Давидом будут проходить под глыбой, и это сэкономит мне миллион.
– Отлично!
– Когда Семилан и его юный друг пойдут обратно после сражения с бандитами, ведь будет намного лучше, если события будут развиваться по плану главаря этих разбойников, ты подожжешь пороховую дорожку – и мы с тобой здорово посмеемся. Завтра я буду так же богат, как и мои предки, а через год либо отвоюю, либо куплю трон моих отцов.
– Да услышит вас Бог, – произнес Мюлар, которому этот хитроумный замысел показался слишком сложным и запутанным.