Кузнец с сыновьями быстро выволокли на солнце все свои запасы, а Норманн начал учить азам выбраковки заготовок. Наконец нашелся подходящий кусок железа, бросил его в горн и начал раздеваться. За прошедший месяц местные умельцы сшили ему несколько комплектов белья и одежды по европейскому стилю. В основном из шелка, кое-что из холста, а походное из тонкой кожи. Кстати, о шелке, до этого момента Руслан был уверен, что шелковая ткань бывает только тонкой, почти прозрачной. Здесь же неожиданно увидел толстый шелк, из которого сшили даже некое подобие демисезонного пальто, не говоря про штаны и камзолы. Семейство кузнеца с состраданием посмотрело на синюшные рубцы, которые якобы остались после жаркой сечи, но вопросов не последовало. Оно и правильно, каждый сам строит свою жизнь, захотел стать воином, твое решение и твоя судьба.
Первым делом разогнал заготовку в полосу, как хозяйка раскатывает тесто, затем придал нужную форму – первый этап закончен. Описание количества полосок, из которых скован меч, по жизни полная хрень. Просто-напросто нет другого способа из мягкого комка железа сделать нужную заготовку. С появлением стального литья начали делать заготовки в виде прутка, а до этого имели дело только с бесформенными кусками. Когда металл поостыл, простучал кромку и задал рубящие углы, затем из обрубков выбил прутки и накрутил рукоять с маленькой гардой. Это не дуэльное оружие, хозяину предстоит убивать, а не фехтовать. Далее простая процедура подгонки по руке будущего воина и обработка шабером для придания ровной и гладкой поверхности. В общем-то и все. Норманн вынес оружие на солнышко и с помощью керна нанес с двух сторон надпись "Аз есмъ законъ". Еще раз полюбовался на ровные волокна ненарушенной структуры металла и откинулся к стенке кузницы. Посланный к гончарам мальчишка примчался с довольной улыбкой, покосился на шрамы и спросил:
– Мурман, а это тебя насквозь копьем проткнули? И указал пальцем на один из синюшних шрамов.
– Ага, насквозь. Хотели как цыпленка насадить, над костром зажарить и съесть.
– Как это? – Пацан от удивления открыл рот.
– С людоедами бился, черные, страшные, во рту огромные, белые клыки.
Мальчишка бросил на землю берестяной короб и метнулся прочь, а Норманн начал аккуратно обмазывать меч глиной. Собственно, само название "кладенец" происходит от процесса изготовления, готовый меч кладут в горн на "цементирование". Только вот имя гения, кто додумался до этого способа, так и потерялось в глубине веков.
Изготовление меча для Нила послужило толчком для сближения с посадской молодежью. Здесь Норманн узнал о себе много нового, он, оказывается, мурманский царевич. Доблестный воин, в одиночку побивший сотню соотечественников, которые бросились за ним в погоню. Более того, он отловил и посадил на цепь десяток медведей, а потом заставил их корчевать лес и строить себе дом. Надо ли говорить, что девичья половина вечерних гуляний смотрела на Норманна призывным взглядом. Он-то "за", только наставления Ахилла на эту тему были более чем конкретны. Кто знает взаимоотношения слободской молодежи? Прослыть местным Дон Жуаном и нарваться на никому не нужную драку. Гуляли от захода солнца до первых звезд, пели частушки, приплясывали под дудочки да бубен. Скудное музыкальное сопровождение подтолкнуло к идее сделать балалайку. Столяры быстро склеили корпус, волочение и закалка струн заняли больше времени. И пошло-поехало: "Во поле березонька…", "Рябинушка", "Светит месяц" и прочее и прочее. Не прошло и недели, а с заходом солнца со всех сторон слободы раздавалось бренчание балалаек.
Так бы и пропел да проплясал до возвращения к своему гнездовью на берегу Онеги, да на торгу случился спор. Сельга уже распродала норвежские трофеи, остались самодельные щиты, которые никто не хотел покупать как раз из-за травленого рисунка. Норманн по этому поводу не расстраивался – нет так нет, щиты хорошие, можно оставить себе. Все равно торговая точка использовалась как склад для покупаемых товаров. В тот день, отобедав, он с Выгом подошел к торговке с обычными разговорами. Купцы должны подвезти хвойное и репейное мыло, да шамотную глину для планируемой кузницы. Разговор прервала веселая троица дружинников:
– Слышь, ты, мурман! Зачем кошку на щите нацарапал?
– Не нравится, назови свой рисунок, завтра будет готов, – нейтрально ответил Руслан.
– Ой уморил! Да разве это щит для воина! Его палкой пробить можно!
– Пробей, будет твое.
Норманн развязал тесемку кошелька, пришитого к внутренней стороне пояса, и поставил на прилавок стопку серебряных монет.
– Ставишь заклад! Принимаю! Сакв! – Дружинник обернулся к товарищу. – Сбегай за "Кулаком сотника"!
Оставшийся товарищ принялся созывать народ на предстоящее зрелище. Быстро собралась совсем не малая толпа, а дружинник заорал:
– Люди добрые! Я, княжий десятник Войко, ставлю ответ!
С этими словами достал из пояса свою стопку серебра, а сверху аккуратно положил крошечную золотую монетку. Норманн глянул на Выга и указал на деньги:
– Мне увеличить ставку?
– Не надо, иначе ему придется отвечать, а кошелек может оказаться пустым. Ты перебьешь деньгами, а этого народ не любит.
– А зачем он положил больше моего?
– Кочевряжится! Хочет показать и удаль, и богатство.
– Ну-ну, – усмехнулся Норманн. – Пусть показывает, а мы полюбуемся.
"Кулак сотника" оказался огромной шипастой булавой с навершием не менее пяти килограмм. Такое оружие в умелых руках имело шанс сломать фанерный шит. Из прочитанной во время срочной службы литературы Норманн знал о широкой популярности дробящего оружия. Не зря стилизованная булава во всех странах является символом королевской власти. С ней воевали Илья Муромец и доблестные рыцари крестовых походов, арабы и монголы. Удобное универсальное оружие родилось самым первым и не уступило своего места ружьям, трансформировавшись в полицейскую дубинку. Меч в большей мере понт денег, в реальном бою уступает кинжалам, на которых порой делали специальные вырезы – "ломатели мечей". Коротенькие римские гладиусы или их греческие аналоги отражали стиль нанесения удара. Гоплиты и принципы никогда не били по головам и щитам, при этом неизбежно побеждали вооруженных топорами варваров.
Войко, под ободряющие крики толпы, поставил между торговыми рядами две добротные табуретки, на которые положил краями щит с оскаленной мордой пантеры. Под смешки публики подмигнул Норманну и взял тяжелую булаву. Народ замер, не хватало только барабанной дроби. Красуясь, прошел рядом со щитом и неожиданно ударил с сильным круговым замахом и приседанием. Фанера спружинила, "Кулак сотника" вывернулся из руки, саданув дружинника шипами в грудь, а рукоятью в лицо. Собравшаяся толпа ошеломленно охнула, а Войко рухнул в нокауте. Девки завизжали, мужчины бросились к щиту – цел, только несколько вмятин и длинных царапин по первому слою стального покрытия. Оно и верно, фанера "сыграла" под булавой, погасила сильный удар да еще дала сдачи.
Пока публика рассматривала щит, стучала по нему костяшками пальцев, царапала ногтем и так далее, Норманн собрал деньги и аккуратно сложил в запоясной кошель. Он в своем праве, деньги его, и стесняться здесь нечего. Известно, реклама – двигатель торговли, пока одни чуть ли не обнюхивали щит, самые бойкие обступили Сельгу с желанием купить "тот, что с кошачьей мордой". Выг задрал цену едва ли не вдесятеро. Какой там! Раскупили влет, а поцарапанный "боевой" образец ушел с наценкой как память о небывалом зрелище.
Расторговав щиты, Норманн с Выгом продолжили свой традиционный обход рынка. Лен да пенька, что осталось в памяти со школьной программы, на поверку оказались огромным выбором разнообразных товаров. Больше всего поражало мыло, ящики обычного хозяйственного для стирки соседствовали с ароматными кусочками всяких земляничных, хвойных, репейных и прочих разноцветных сортов. Этот товар немецкие гости вывозили целыми кораблями. Другой неожиданностью стали кожевенные ряды. Юфть и лосины приятно ласкали руку, а качество Руслан уже оценил по изготовленной одежде. Ткань оказалась не просто грубой рогожей или беленым полотном, здесь лежали рулоны привезенного из Персии шелка, бархата и батиста. Вообще персидские ряды удивляли своим разнообразием, здесь и сандаловое дерево, и швейные иглы, и пряности, и бисер, и бумага, и ковры, а вот самих персов было очень мало.
В Гостином дворе лежали горки шлифованных самоцветов и сверкающие кристаллы необработанных камней. Тщательно рассортированный по размеру жемчуг продавался на развес. Здесь же Норманн узнал, что раковины-жемчужницы собирают и на северном берегу Онежского озера. А вот готовых ювелирных изделий не было, что дало повод поразмыслить над собственными способностями. Персы выставляли в изобилии серебряную и золотую посуду с традиционной арабской чеканкой. Обратил на себя внимание и бисер. В данной теме Норманн был ас, он знал не только приемы шитья этими разноцветными стеклянными шариками, но и умел их изготавливать. Именно планы на дальнейшую спокойную и безбедную жизнь приводили его к городской стене. Справа от ворот кучковались ватажки и одинокие воины. Они нанимались на сопровождение караванов по России и по Волге, которая называлась Итиль. Сюда он никогда не заглядывал, раз прошелся и зарекся – разбойничьи физиономии и настороженные взгляды оставили неприятное ощущение.
Зато по левую руку сидел со своими семьями мастеровой люд. У всех одна и та же история, не смогли вернуть долги, а кредиторы забрали дом и мастерскую. На лугу возле лодок уже дожидалось несколько семей кузнецов и гончаров. Нашел две уникальные семьи белошвеек, где мужчины помогали женам и дочерям. Ахилл одобрил идею набрать своих рабочих, при условии, что они трудятся за деньги, оплачивая проживание и пропитание. Норманн хотел найти ткачей, прясть и ткать умели практически все, но чтоб жить только ткачеством – на "бирже труда" таковых не находилось. Сманивать людей из чужих мануфактур считалось позорным делом, приходилось каждый день наведываться к городским воротам. Судя по всему, Ахилл заканчивал расчеты с покупателями. Лодки Выга потихоньку уходили из затона и собирались в Подпорожье для последнего перехода домой.
– Эй, мурман, иди сюда! – послышался призыв со стороны кожевенников.
– Здравствуйте, добрые люди. Зачем позвали?
– И тебе здравствовать! Нашлись для тебя ткачи!
– Где же они?
– Да вот у стены пригрелись, вчерась на ночь глядя из Торжка пришли.
Молодой человек посмотрел в сторону, где сидела большая группа уставших с дороги людей. Его, видимо, поджидали, сорокалетний мужчина пружинисто поднялся с земли, подошел и вежливо без подобострастия поздоровался.
– Здравствуй, хозяин. Слышал уже про тебя, возьмешь нас?
– Не беглые?
– Помилуй, как можно! Мы бывшая дворня боярина Хлопони.
– Почему ушли из Торжка?
– Он болотную медь нашел на своих землях. Нам указал на ворота, а сам занялся более прибыльным промыслом.
Норманн уже собрался отправиться со старшиной и Выгом в церковь, где монашек составит "трудовой договор", да спохватился. Он совершенно забыл про столяров и плотников! А работы для них непочатый край, вот для ткачей станки надо сделать, водяные колеса и многое еще, что вот так сразу и не припомнишь. В ткацком деле планировалось произвести переворот, применить калибровку и двойную скрутку нити. Через двести лет голландцы вывезут из Индии секрет трощения и начнут делать свое знаменитое сукно. Нить очищается от мелкого сора, выравниваются слабые и толстые участки, ткань получается гладкой, более тонкой, как бы нежной на ощупь.
История со щитом получила неожиданное продолжение. После изготовления меча регулярные тренировки проходили совместно с большой группой местной молодежи. Как-то незаметно вокруг него собрались почитатели от пятнадцати до двадцати лет. Он не возражал, в компании веселее – вместе гремели железом, занимались атлетической гимнастикой, только к луку и мечам никого не допускал. Во время очередной тренировки приметил какого-то начальника в сопровождении группы всадников. Они остановились метрах в двадцати от лужайки, с явным желанием дождаться перерыва. Команда Норманна по этому поводу не проявила никакого беспокойства, так что закончили без спешки. Приехавшие спешились и к Руслану подошел седовласый воин:
– Я княжий воевода Ахмыл, это твой щит вчера мой дурень ломал?
– Было дело, – улыбнулся Норманн. – Как он там?
– Да что ему будет! Морду рассек, так впредь наука будет.
– Не виноват он, не знал секрета моего щита.
– А подумать?! Продавец смело ставит стопку серебра, а он и рад, как глупый барсук на приманку ринулся.
– Так привык обычные щиты ломать, вот и понадеялся на себя да на "Кулак сотника".
– Не защищай дуралея, я его кнутом сечь не буду. Тебе заказ от княжьей дружины на сотню щитов. Возьмешь?
– Взять-то возьму, только привезу после ледохода.
– Ты не здешний, то я знаю. Держи, оплата вперед.
Воевода расшнуровал висящую на бедре сумку и передал деньги. Ну дела! Оплата вперед практически первому встречному! Да в Питере любой схватит деньги – и поминай как звали!
– Погоди! – Норманн остановил уходящего Ахмыла. – А какой рисунок сделать на щите?
– Княжий, конечно! – удивился вопросу воевода.
– Покажи, я его никогда не видел.
Ахмыл с минуту озадаченно смотрел на Норманна, затем расстегнул ворот и снял с шеи шнурок с кожаным кружком.
– На, надень княжий ярлык.
Парень в свою очередь расстегнул рубашку и озадаченно спросил:
– Зачем мне княжий ярлык?
– Так на нем знак! Или ты не видишь?
– Держи. – Норманн протянул ярлык обратно.
– Ты не хочешь рисовать талисман Рюриковичей?
– Он мне не нужен.
Норманн вынул из колчана стрелу и быстро нарисовал на земле атакующего сокола.
– Такой пойдет?
– Ух ты! Красота! На щиты сможешь перенести?
– Разумеется, зачем мне было на земле рисовать. Могу добавить.
Он наклонился и дополнил снизу "Новгород. РХ 1334".
– Да! – воскликнул воевода. – Иван Данилович был бы доволен.
– Кто такой Иван Данилович и почему был бы доволен?
– Ты вообще ничего не знаешь? Вот чудеса! Великий князь Владимирский Иван Данилович по прозванию Калита обещал Новгороду свою защиту.
– Сейчас правит Иван Калита?
– Чудной, чего тебя удивляет?
– Да так, слышал я о нем.
– Слышал он. А что это за обереги? Покажи! – Ахмыл указал на выбившиеся поверх рубашки украшения.
Норманн протянул амурчика с луком.
– Видел твои мечи, знатные, а ты еще и лучник. Достанешь? – Воевода указал на сложенные у городской стены бревна.
Далековато, но достанет, это точно. Остался вопрос: попадет ли? Застегнул на запястье ремешок, надел перчатки и поморщился, о скорняке забыл, надо снова идти на "биржу труда". Еще раз прикинул расстояние, натянул лук… Вслед улетающей стреле басовито запела тетива.
– Ты смотри! – восхитился Ахмыл. – Жаль, персы не видят, все хвалятся умением стрелы пускать.
Всадники галопом умчались к городской стене.
– А гривна откуда? – Воевода как-то странно посмотрел на юношу.
– Память.
Вспомнив Люси, Норманн хотел улыбнуться, но перед глазами встала новая квартира, в которой он не прожил ни единого дня. Сейчас его прежняя жизнь казалась беззаботным праздником. Лицо исказила гримаса отчаяния, он вырвал гривну и начал поспешно застегивать ворот рубашки.
– Как мать звали? – участливо спросил Ахмыл.
– Жанна, – тихо выдавил парень.
– Ждана! Где она?
– Умерла при родах.
– А сколько тебе лет?
– Зимой будет двадцать шесть.
Всадники вернулись со свистом и криком:
– На три пальца в бревно ушла! Насилу вырубили! Силен стрелок! – И протянули стрелу.
– Сам ты откуда? – глядя в глаза спросил воевода.
– Какая теперь разница! У меня нет обратного пути!
– Не прижился среди чужих?
– Все у них не по-людски! Помочь и не думают, чуть что, за оружие хватаются!
– А старейшина?
– Я его в цепи и ганзейцам продал! – оскалился Норманн.
– О как! И не побоялся?
– Волков бояться – в лес не ходить! Пусть меня боятся.
– Удачи, парень, по весне свидимся, чарку выпьем!
Княжий воевода Ахмыл обнял юношу, поднялся на коня, и маленький отряд степенно направился к городским воротам.
Лодок в затоне становилось все меньше и меньше. Выг метался между торгом и слободой, ругался с возчиками и грузчиками, которые, по его мнению, небрежно катили бочки или грубо бросали корзины. Опустели и шалаши с нанятыми работниками, они в качестве гребцов погнали драккары и ушкуи вниз по Волхову. Норманн по-прежнему бездельничал, дважды в день тренировался совместно со своими почитателями да прогуливался по торгу. Так в досужем времяпровождении нарвался на драку. Он просто шел, поглядывая на товары, как неожиданно его остановил высокий крепыш.
– Hei bror!
– Hallo, – машинально ответил парень.
– Dro til fisticuffs!
– Не хочу.
– Да он просто трус! И серьгу украл! – заорал на всю округу незнакомец.
С этими словами он сбросил на мостовую свою куртку и рубаху, представив окружающим крепкий торс. Забияка, на взгляд Норманна, был жирноват и неповоротлив, тем не менее парень драться не собирался. Он отстранился и хотел было уйти, но ему не дали.
– Да он боится! Трус! Трус! Трус! – кричали во всю глотку несколько воинов.
– Я, Инер, воин Тора, хочу доказать всем, что этот трус украл серьгу!
Далее было сделано то, чего Норманн никогда никому не прощал. Норвежец грубо провел своей ладонью по щеке парня и отступил, сжав кулаки и растопырив локти. Опаньки! Да так дерутся только дворовые хулиганы! Кулак – это большое количество хрящей и тонких лучевых костей. Кулак амортизирует удар, гасит его силу, а если приложиться сильно, то в первую очередь сломаешь свои собственные косточки. Да и локти в стороны, смех! Рука всего лишь передает поступательную энергию тела и толчка опорной ноги.
– Сам напросился! – зло ответил Норманн.