По мере того как Мендес говорил, улыбка мало-помалу сползала с губ Карменати. Он снова начал вертеть берет и притопывать. Потом взглянул на Эразмо.
- Командовать взводом буду я, - проговорил тот. Карменати попытался было улыбнуться, но улыбки у
него не получилось.
- Сейчас как раз закончился разбор дела, - заметил Мендес.
- Да, я слышал.
- Ну так что? - спросил Мендес.
Карменати переводил взгляд с одного на другого. Лицо его ничего не выражало. Он опустил голову и начал притопывать еще быстрее.
- Ну, что скажешь? - Голос Мендеса стал сухим и резким.
- Я… если Эразмо приказывает, я…
Мендес как бы в подтверждение кивнул головой.
- Нет-нет, я не приказываю. Я просто попросил Мендеса, чтобы он тебя включил. Ведь ты был с нами, а здесь ты новичок. И в составе взвода еще не воевал. Но я не приказываю, тем более что, как ты знаешь, я уже не лейтенант.
- Поверьте, Эразмо, я ничего не хотел сказать, просто… Ну, вы знаете… - Карменати поднял голову и взглянул на Эразмо - тот опустил глаза.
- Забудь обо всем, Карменати, - сказал он тихо и повторил: - Забудь.
- Да я совсем не это имел в виду… - Карменати смотрел то на одного, то на другого.
- Я знаю, - сказал Эразмо и хлопнул его по спине: - Я знаю, не волнуйся.
- Ну так что? - спросил Мендес. - Похоже, ты не горишь желанием.
- Знаете, я… - заговорил Карменати, обращаясь то к одному, то к другому. - Когда меня коснется… Когда моему взводу придется, то я… но вот так, по собственной воле… Я бы предпочел…
- Хорошо-хорошо, - сказал Мендес, потирая руки. - Можешь идти.
- Да нет, если надо, я готов… Я…
- Можешь идти, - повторил Мендес.
Карменати поднялся, но продолжал стоять не двигаясь. Он поднял глаза на Эразмо. Тот встал и обнял его:
- Не переживай, Карменати. Я по своему опыту знаю, как тяжело бывает в первый раз. Ну а когда дело коснется твоего взвода, тогда другой разговор.
- Дело не в этом, Эразмо, я… если вы приказываете…
- Ничего-ничего, я знаю, что ты не подведешь. - Он снова похлопал его по спине.
- Да нет… Просто я не хочу, чтобы вы думали…
- Не волнуйся, - успокаивал его Эразмо, провожая к двери, - мы ничего не думаем, не волнуйся.
- Мендес, - обернулся уже в дверях Карменати, - сейчас у меня нет времени рассказывать. Я в двенадцать заступаю.
- Иди, иди, - хмуро кивнул Мендес.
* * *
В углу каморки сидели двое. Глаза у них были полузакрыты, головы опущены на грудь, руки связаны за спиной. Лунный свет проникал через оконце и, противоборствуя темноте, образовывал на полу треугольник с причудливо размытыми краями.
- Ну что ж, Конопатый, на рассвете… Сколько там осталось?
- Не знаю, мне все равно. Лучше бы уж землетрясение…
- Ну нет, не надо мне твоего землетрясения.
- А что? Все равно завтра крышка.
- Но сегодня - не завтра. Лоло пока что жив.
- Жив? Не смеши меня!
- Жив!
- Какой ты, к черту, живой, если от тебя так и несет мертвечиной?
Лоло ничего не ответил и принялся глядеть на частички пыли, которые роились в лунном свете. Они долго молчали и не шевелились. Луна пыталась осветить каморку, но за границей треугольника все поглощала тьма. Недвижно сидящие в углу люди казались двумя большими тенями. Можно было подумать, что они спят или умерли.
- А у тебя дети есть, Петух? - спросил через какое-то время Лоло.
- Нет. Хотя, может, у той бабенки, с которой мы позабавились там, наверху, что-нибудь в пузе и шевелится.
- Ничего у нее не шевелится. Ее же прикончили, ты что, забыл?
- Верно, черт побери! А может, у нее-то и родился бы пацан от меня. Хотя нет, неизвестно, от кого она зачала, ведь нас трое было. А хороша была бабенка, ничего не скажешь. Только ты ее не попробовал, а?
- У меня трое.
- Было трое, - возразил Петух внезапно охрипшим голосом.
- Нет, есть, и все - мои.
- Откуда ты знаешь, что твои? А может, соседские?
- Я знаю, что мои, знаю. Моя старуха души во мне не чаяла. Жили мы с ней душа в душу. Она…
- Все бабы - свиньи. Их дело - ублажать мужиков и плодить поросят. А хорошо бы сейчас сюда хоть одну. Если бы мне удалось добраться до Штатов…
- И что тогда? - спросил, устраиваясь поудобнее, Лоло. - Что бы ты там делал?
- То же, что и здесь, пока не пришли коммунисты. Единственное, что я умею делать.
- Кражи? - понизил голос Лоло. Он машинально посмотрел на свои карманы и немного отодвинулся.
- Нет, это слишком хлопотно, да и влипнуть запросто можно. Я другим промышлял. Подцепишь, бывало, какую-нибудь смазливую блонду, из тех, что в кино показывают, устроишь ее в публичный дом, и живи себе не тужи.
- А мне, честно говоря, ничего не надо, только бы вернуться к своим. Хорошо было. Никто меня не трогал. Детвора моя около крутится, жена… И вдруг эта революция, черт бы ее побрал! Раньше ведь все поигрывали в подпольную лотерею и каждый приходил одолжиться.
- Да, это было выгодное дельце.
Неожиданно в светлый треугольник вписались чья-то голова и грудь. Бандиты замолчали: кто-то наблюдал за ними через оконце.
- Мать твою… - заорал Петух и сплюнул.
Стоявший у окна затянулся пару раз сигаретой и, бросив ее в каморку, отошел.
Лоло кинулся к сигарете. Он судорожно задвигал кистями рук, но высвободить их ему не удалось. Тогда он опустился на колени и попытался достать окурок губами, но лишь несколько раз коснулся ими земли. Он приблизил лицо к мерцающему окурку, чтобы получше рассмотреть его, и вдруг ощутил на своей щеке влажное и хриплое дыхание Петуха. Лица их были так близко, что почти соприкасались. Дыхание обоих смешивалось в одно тяжелое и смердящее зловоние. В свете луны их обострившиеся лица казались звериными мордами. Несколько раз в воздухе глухо прозвучал стук сталкивающихся голов. Петух попытался укусить Лоло, тот в ответ двинул его ногой. Но оба промахнулись. Слышно было лишь клацанье зубов и шарканье ботинка. Наконец Петуху удалось отбросить Лоло в сторону - тот кинулся к тлеющему окурку.
- Чтоб ты сдох, сволочь!
Петух поднял голову. Он стоял на коленях и облизывал нижнюю губу, сплевывал и снова облизывал. Лоле", даже не посмотрев в его сторону, опять потянулся к сигарете, которая все еще тлела. Когда он уже совсем было дотянулся до нее, Петух, не поднимаясь с колен, смачно плюнул и огонек с глухим шипением погас. На лице Петуха застыла слюнявая ухмылка. Луна высветила его небритый подбородок, красные прожилки глаз, вытянутые вперед губы.
- Ты сейчас похож на волка, - сказал Лоло, стоя на коленях против него.
- На волка? - протянул Петух, подползая к нему, - На волка, говоришь? - Он сплюнул и снова облизал губу. - Не о том думаешь. Завтра в это время ты уже будешь гнить в земле.
- А все из-за тебя.
- Из-за меня?
- Конечно.
- А кто сдуру стал палить в собаку и выдал нас?
Петух снова двинулся на Лоло - тот отступил.
- Так кто же оказался падлой?
- Ты! - закричал, внезапно остановившись, Лоло. - Ты застрелил Малыша в спину, - наступал он. - Малыш хотел драться. Малыш был парень что надо.
- Паскуда был твой Малыш, и больше ничего.
- Малыш был парень что надо и настоящий кореш.
- Когда тебя берут за глотку, плевать тебе на всех корешей.
- Ты убил Малыша.
- Малыша мы вместе убили: ты ведь стоял и молчал.
Лоло ничего не ответил.
- Ты ведь согласился, - повторил Петух.
- Это уж потом, - закричал Лоло. - А что мне оставалось?
- Знаешь, кто ты? Вот… - И Петух показал подбородком на ширинку. - Ты согласился, чтобы спасти свою шкуру. И раньше вы точно так же не прикончили меня, потому что боялись за свою шкуру. Ведь только я знал дорогу к берегу. А уж потом-то вы бы меня наверняка шлепнули…
- Ты нас выдал.
- …наверняка шлепнули… Я ведь не такое дерьмо, как вы. Если бы не вы, я бы скрылся.
- Вот я бы так действительно смотался, если бы не ты и не Малыш. И меня бы не тронули, потому что я никого не убивал.
- Никого? Паскуда! А тот крестьянин, фиделист, с колючей проволокой? Ведь это ты всадил ему пулю в живот!
- Это из жалости, чтобы он не мучился. Вы его подвесили с колючей проволокой на шее и стали вспарывать ему живот. Я и прикончил его, чтобы не мучился. Так что он не за мной числится.
- Но ведь ты держал его за ноги, скотина.
- Вот ты - скотина, ты многих угробил. Поэтому ты меня и обливаешь грязью. Считай, что и я твоя жертва. Ты же первый набросился на ту крестьянку, ты…
- Нас было трое, ты не…
- …придумал привести отца, чтобы он посмотрел, как вы ее насилуете…
- …захотел, потому что было поздно, но ты тоже ее насиловал - мысленно, глядя, как…
- …из-за тебя тот старик и рехнулся, ведь ты же…
- …мы с Малышом баловались с этой бабенкой…
- …потом убил, всадив в нее нож, чтобы она ничего не рассказала…
- …а ты насиловал ее глазами…
- Ты же подонок, мать твою…
- Не тронь мою мать! - заорал Петух, подаваясь всем телом вперед.
- Тебя не мать родила, не мать, не…
Глаза у Петуха выкатились, он взревел и бросился, оскалив зубы, на Лоло. Губы у него вспухли и вытянулись вперед, в свете луны блеснули клыки. Он лязгнул зубами и вонзил их в ухо Лоло. Потом замотал головой из стороны в сторону под душераздирающие вопли Лоло. Затем отвалился от него, унося во рту кровавую массу.
Лоло наклонил голову к плечу, которое сразу покрылось черной липкой кровью. Он вскочил и, стоная, забегал по каморке.
- Тебя не мать родила…
- Убью!
- Ты убил Малыша в спину, ты убил ту крестьянку, тебя не мать родила…
- Заткнись! Убью!
- Ты изнасиловал ее прямо на глазах у отца, и старик сошел с ума, тебя не мать родила…
- Заткнись!
От удара ногой настежь распахнулась дверь. На пороге появился часовой с винтовкой в руках. Его трясло.
- Замолчите или вам не дожить до утра! Замолчите, зверье! Замолчите!..
Он выстрелил, не переставая кричать. Пуля выбила щепки из стены. Лоло и Петух прижались друг к другу. Часовой наставил на них винтовку.
- Возьми себя в руки, черт побери! - воскликнул, появляясь на пороге, другой часовой и попытался удержать его.
- Оставь меня! - отвечал первый, весь дрожа. - Оставь меня!
- Подождем до утра. Зачем тебе неприятности из-за этого дерьма?
- Оставь меня!
- Пошли, пошли отсюда, - тащил его к двери второй часовой.
- Скоты! - крикнул первый уже на пороге. Он не мог остановить дрожь, сотрясавшую все его тело. Он плакал.
* * *
Солнце безжалостно посылало свои лучи с глубокого и чистого, без единого облачка, неба. Одни бойцы чистили оружие, другие отдыхали.
- Тяжело было, Карменати?
- Да нет… Все произошло так быстро.
- Что и говорить, ты показал себя молодцом - и в патруле, и во взводе.
- Это все благодаря вам.
- Ну как дела, друзья?
- Хороню, Мартинес, - ответил Карменати вошедшему.
- Ну, как его боевое крещение, а, Эразмо?
- Он был в нашем взводе.
- Прекрасно, - сказал Мартинес. - Кстати, когда будут разбирать твое дело?
- Сегодня, после обеда.
- Я уверен, что все обойдется.
Эразмо ничего не ответил. Он взглянул на небо и прищурился от яркого солнца.
- Что с тобой, Карменати? - спросил Мартинес. - Заболел?
- Я? - удивился тот. - Нет, почему…
- Глаза у тебя красные.
- А… просто я ночью не спал, стоял в карауле…
Даниэл Линкольн Ибаньес
Борьба продолжается начало
В одном из кабинетов отделения ЦРУ в Майами часы, вмонтированные в стену, показывали шесть вечера. Майк, руководитель операции, которая должна была начаться через пятнадцать минут, нажал на кнопку селектора и без малейшего акцента произнес по-испански:
- Войдите!
На пороге показался крепко сложенный, бронзовый от загара, высокий мужчина. На нем был элегантный темный костюм. Сдвинутая на лоб и немного набок шляпа и темные очки скрывали его лицо.
- Садитесь, Роберто, - сказал вошедшему Майк.
- Спасибо.
- Вы понимаете, какое огромное значение имеет ваше задание?
- Да, понимаю.
- С некоторого времени наши дела идут неважно. Тех, кого мы пытаемся заслать на Кубу, как правило, по прибытии уже поджидают сотрудники кубинской госбезопасности. Или наших людей арестовывают, едва они начинают действовать. Бывает и так, что они сами сдаются кубинской контрразведке.
Пока Майк говорил, Роберто закурил сигарету и наблюдал за поднимавшимися струйками дыма.
- Есть вопросы? - спросил Майк.
- Только один. Как я вернусь с Кубы, выполнив задание?
В ответ собеседник слегка растянул губы в улыбке:
- О вашем задании на Кубе известно лишь Д–45. Прибыв туда, вы должны позвонить ему вот по этому телефону.
Роберто взглянул на бумажку, протянутую ему Майком, без всякого усилия запомнил номер и сжег листок.
- Все это очень хорошо, - проговорил он, - но вы не ответили на мой вопрос.
Прищурив глаза и недовольно ухмыльнувшись, Майк сказал:
- Д–45 поручено отправить вас с Кубы. Но помните: позвонив ему по телефону сразу по прибытии, вы должны забыть о нем. В этом залог успешного выполнения задания, а следовательно, и вашего благополучного возвращения. - Он поднялся и посмотрел на часы: - Еще что-нибудь?
- Больше ничего.
Майк вышел из-за письменного стола и пожал руку стоявшему перед ним человеку. Проникновенно заглянув ему в глаза, он тихо проговорил:
- С этого момента вы - Д–54. Отправление на Кубу - через сутки. Желаю успеха!
- Спасибо.
Роберто покинул кабинет опустив голову. У подъезда он сел в машину, окинул взглядом стоянку, закурил сигарету и тихо сказал себе:
- Час пробил…
Тем временем Майк из окна своего кабинета наблюдал за каждым его движением. Как только машина тронулась с места, он подошел к селектору и, нажав кнопку, мягким голосом проговорил:
- Следуйте за ним.
В течение получаса Майк просматривал документы, лежащие на столе. Главное внимание он уделил личному делу только что ушедшего человека. Внезапно зазвонил телефон.
- Слушаю. Да, это Майк. Хорошо. До скорой встречи.
Разговор по телефону длился около минуты, но и этого оказалось достаточно, чтобы Майк не на шутку разволновался. Положив трубку, он встал и долго смотрел куда-то в пространство. В ушах у него все еще звучал голос, зачитывавший телефонограмму: "Указанные цветы будут направлены по адресу 24–го". Это означало, что через сутки агент Ф–1 высадится на Кубе.
Майк плюхнулся в кресло и набрал номер телефона:
- Дежурный?
- Да.
- Соедините меня с Доктором.
- Кто говорит?
- Майк.
- Одну минуту.
Прошло несколько секунд. Майка все больше охватывало нетерпение. Наконец в трубке раздался голос:
- Все хорошо?
- Все хорошо. Выезжаю через сутки.
- Один вопрос, Майк. С паспортами никаких трудностей?
- Никаких, шеф.
- Ну что же, действуйте.
- Я привезу вам бутылку рома "Канэй". До свидания. - И Майк положил трубку.
Он тщательно спрятал документы в сейф, каждое отделение которого запиралось на ключ и опечатывалось. Закончив обычную в таких случаях проверку, погасил свет и вышел из кабинета. Шагая к машине, он думал: "Все должно пройти хорошо. Посмотрим, как-то мне повезет на Кубе в качестве туриста… И пусть это будет не в последний раз".
* * *
Когда Доктор положил трубку, слуга, находившийся в это время рядом с ним, спросил:
- Вам подать виски перед уходом?
- Да, Хасинто, налей рюмочку… Послушай, что этот ром "Канэй" действительно так хорош?
Слуга внимательно посмотрел на Доктора и ответил:
- Когда я уезжал с Кубы, сеньор, мы пили "Бакарди", но, насколько мне известно, коммунисты, пытаясь воспроизвести "Бакарди", получили "Канэй" двух марок - золотистый и белый. Говорят, он совсем неплох.
- Спасибо, Хасинто. Один знакомый собирается привезти мне с Кубы бутылку "Канэя" - вот почему я спросил тебя о нем.
* * *
Около полуночи на траверзе порта Гавана, в двадцати милях от берега, появилось какое-то судно. Под покровом темноты двое неизвестных покинули судно и пересели в быстроходный катер с бортовым знаком "U–20". На корме сидел человек, лет тридцати пяти, высокого роста, с седыми волосами. На нем были синие джинсы, рубашка в синюю клетку и черная куртка. Он внимательно всматривался в быстро приближавшийся берег. Вокруг - темень и тишина. Маленький катер заглушил двигатель, и теперь слышались лишь легкие всплески воды, бившиеся о борта. Человек посмотрел на часы - было без четверти двенадцать. Двигатель заработал вновь, катер вздрогнул и уже через пять минут стремительно заскользил к северной части острова.
Выскочив на берег, человек укрылся за небольшим выступом скалы, держа наготове пистолет. Выждав пару минут, он бросился к проходившему неподалеку шоссе. Там он остановился, отряхнул с ног песок и закурил, стараясь успокоиться. Вскоре показались огни автобуса. Вот автобус остановился, и человек быстро вскочил в него. Так завершилась операция по переброске на Кубу агента Ф–1.
А в один из кабинетов управления госбезопасности Гаваны тем временем поступила шифровка: "К вам направляется агент Умный. Х–23".
Дело осложняется
- Товарищ лейтенант, неопознанный объект, появившийся у северной части нашего побережья, находится сейчас на траверзе порта Гавана, в двадцати милях от берега, - доложил лейтенант Бетанкур, дежуривший на пограничной заставе.
- Уточните характер объекта, его курс и скорость. Немедленно свяжитесь с районным отделением госбезопасности, - приказал старший дежурный офицер.
Прошло десять минут, и вновь послышался голос Бетанкура:
- Товарищ лейтенант, объект - быстроходный катер. Скорость - двадцать девять узлов. Курс - двести тридцать пять. Сейчас он находится в шести милях от берега.
- Объявите боевую тревогу! "Соколу" выйти курсом двести семьдесят, "Чайке" - курсом триста сорок. Через пять минут жду вас на борту "Сокола".
Старший дежурный офицер поднял телефонную трубку, быстро набрал номер и доложил:
- Товарищ капитан, похоже, предпринимается попытка забросить агента в квадрате 3983. Я уже отдал необходимые распоряжения.
- Немедленно выходите в море и держите меня в курсе событий.
Без четверти двенадцать два пограничных сторожевых корабля отдали швартовы в разных пунктах побережья. Им была поставлена одна задача - ликвидировать нарушителя. Они должны были подойти к катеру с разных направлений одновременно.
Человек, управлявший катером с бортовым знаком "U–20", взял один из двух радиотелефонов и сообщил на судно-матку:
- Задание выполнено.