- Василий Федорович, - прервал Катушкин доклад Сизарева. - Ты же советник и опытный вояка! Почему не подсказал, как надо строить оборону?
- Я устал им об этом говорить, товарищ генерал-полковник, - ответил Сизарев и продолжил:
- Во-вторых, египтяне не учитывают возможность подхода самолетов противника на малых высотах и с разных направлений, а также большую плотность налетов. Смешно сказать, Иван Сергеевич, они не только не могут прикрыть объекты, но и сами нуждаются в защите!
- Твои предложения, генерал, - сказал Катушкин.
- Полагаю необходимым выйти на наше руководство с предложением укомплектования ПВО Египта более современными зенитно-ракетными системами и в требуемом для надежного прикрытия количестве. Я имею в виду, товарищ генерал-полковник, С-125 "Печора". Этот комплекс исключительно эффективен на всех высотах, особенно малых. Не говоря уже о его высокой мобильности. Батареи "Двины" и "Печоры", развернутые в приканальной зоне, создадут мощный противовоздушный щит в небе над Египтом.
- Уже, Василий Федорович, - сказал главный военный советник, встав со стула.
- Не понял, товарищ генерал, - вопросительно посмотрел на него Сизарев.
- Подобные предложения мною уже доложены Москве. Переговоры ведутся. Вся проблема в том, - Катушкин бросил взгляд на карту, потом на генералов, - это, кстати, вы и так знаете. Проблема в том, что комплекс самый новый и находится на вооружении нашей ПВО, а также в странах Варшавского Договора. На Ближний Восток мы, как известно, стараемся не поставлять новейшее вооружение. Тем более в больших количествах. - Он задумался. - Если вопрос решится положительно, будет прецедент… - Катушкин сел на стул. - Короче, поживем - увидим…
Совещание у главного военного советника продолжалось еще очень долго. Дым стоял коромыслом.
* * *
- Полещук, давай в кузов!
Полещук посмотрел на батальонного советника Василия Ивановича Хоменко и решил, что тот шутит. Но Чапай не шутил: - Давай, давай, не раздумывай! Времени нет!
- Василь Иваныч, почему в кузов? Ведь солнце шпарит…
- Тебя чего, лейтенант, по стойке смирно поставить и приказать? За воздухом будешь наблюдать по дороге. Не ровен час, стервятники налетят. - Хоменко бросил взгляд на небо и прищурился от утреннего, но уже ослепительного солнца. - Который день уже бомбят, заразы… Поехали!
- Есть, товарищ подполковник! - Полещук ухватился руками за деревянный с облупившейся зеленой краской борт ГАЗ-63, поставил ногу на колесо и рывком забросил тело в грязный кузов. "Алатуль кятиба!" [Вперед в батальон! - искаж. егип. ] - Услышал он, как Чапай приказал солдату-водителю ехать в батальон.
…В прошлом году 45-летнему подполковнику Хоменко неслыханно повезло. Под занавес службы в Сибирском военном округе в мотострелковый полк, где он служил командиром батальона, пришла разнарядка подобрать кандидата для командирования за рубеж в страну с жарким сухим климатом. А какой нормальный командир полка согласится расстаться с молодым и перспективным комбатом? Таких дураков, как известно, в Советской Армии нет. И командир предложил кандидатуру подполковника Хоменко, участника Великой Отечественной войны, орденоносца, имеющего богатый опыт командования батальоном. Ну, а на предельный возраст и отсутствие законченного высшего образования, в кадрах согласились закрыть глаза. Были, конечно, некоторые проблемы по части здоровья кандидата, но и их удалось решить, подмазав медицину энным количеством спиртного. В общем, вместо того, чтобы сидеть военному пенсионеру Хоменко с удочкой на берегу сибирской реки, он нежданно-негаданно оказался в стране с жарким сухим климатом в должности советника командира батальона.
А уж про то, как обрадовалась его жена, и вовсе говорить не приходится. После Топчихи, заштатного сибирского городка, Каир показался ей настоящим земным раем. Товары на любой вкус, услужливые до назойливости торговцы, золото по цене один египетский фунт за грамм… И автомобиль "Волга" по возвращении в Союз. Она уже представляла себе, как сидит в шикарной машине, одетая в красивое заграничное платье, а на пальцах изысканные перстни с александритами… Почти наяву видела зависть, охи и ахи гарнизонных дам.
…Грузовик, проехав пару километров вдоль Суэцкого залива по шоссе, свернул на грунтовую дорогу, ведущую в сторону невысоких красновато-черных гор без признаков какой-либо растительности. Полещук стоял у кабины, держась за борт, и смотрел то вперед, то на ярко-голубое небо. Возле бархана пробежала маленькая с длинными ушами пустынная лисичка - фенек, и исчезла, видимо, юркнув в свою норку.
Машину трясло и подбрасывало на неровной грунтовке. Через какое-то время до Полещука дошло, что он не туда смотрит, и что самолеты могут появиться со стороны залива. Он развернулся в противоположную сторону, но так держаться было не за что и ему пришлось сесть на грязное дно кузова. Лучи взошедшего солнца ослепляли, он чувствовал, как начинает гореть на лице кожа. Ни козырек кепи, ни солнцезащитные очки не спасали. Мелкая пыль забивалась в ноздри, проникала повсюду, противно скрипела на зубах. Черт побери, когда же кончатся эти мучения? - вертелось в голове Полещука, которого долго еще швыряло от одного борта кузова к другому. От непрерывного ерзанья по доскам кузова заныла задница…
Пехотный батальон подполковника Сафвата располагался в первом эшелоне 9-й отдельной бригады, рассредоточившись между каменисто-песчаными холмами. Спрыгнув с грузовика, Полещук поначалу ничего не увидел кроме нескольких дыр-входов в блиндажи, представлявшие собой снаружи небольшие песчаные насыпи, сливавшиеся с окружающей местностью.
Классической линии обороны в виде траншей с ходами сообщения, известной Полещуку по учебникам и практическим полевым занятиям, попросту не было. Присмотревшись, он разглядел позицию зенитных пулеметов ДШК, накрытых маскировочной сеткой. Такая же сеть была натянута в лощинке, но что под ней, Полещук не разглядел. Группа солдат в грязном хаки с мотыгами и лопатами ковырялась в каменистом грунте. Солдаты с любопытством посмотрели на Хоменко и Полещука и оживленно о чем-то заговорили. Возле солдат, а точнее около остатков чего-то съедобного, роились полчища мух.
- Полещук, пошли к комбату! - оглянулся Хоменко, быстрым шагом направлявшийся ко входу одного из блиндажей. Полещук догнал его и пошел рядом. - Сейчас познакомлю тебя с подполковником Сафватом. Комбат он хороший, только с ленцой, как все арабы…
Из входа в мальгу [блиндаж - егип. ] , согнувшись, вышел солдатик с подносом, на котором стояли пустые стаканчики и небольшой металлический чайничек. Увидев русских, солдатик неловко повернулся, и два стаканчика упали с подноса на песок, сползавший чайничек он успел схватить рукой. Солдат опустился на корточки, поднял стаканчики, вымазанные песком, обтер их поочередно об штаны, поставил на поднос и, кося взглядом на Полещука, куда-то пошел. Из блиндажа доносилась громкая перепалка на арабском языке с вкраплением русского мата.
- С кем это он спорит? - удивился Хоменко и полез в дыру. - Мумкин? [Можно? - егип. ] Полещук полез за Чапаем, ощущая спертый горячий воздух, пропитанный табачным дымом и запахом керосина.
- Можно, можно, мистер Василий! Только осторожно… - донеслось из полумрака на русском языке с заметным акцентом.
В довольно просторном блиндаже за походным столиком с разложенной картой сидели два египетских офицера. Оба, судя по орлу и одной звезде на матерчатых погонах, в одном звании - подполковники. В дальнем углу рядом с вентиляционным отверстием стоял крестьянский глиняный кувшин для воды - "улля", чуть ближе к столу, у стены - автомат "Порт-Саид", рядом - каска. Чадила керосиновая лампа, подвешенная на веревке. Офицеры встали, один из них - с сигаретой в руке. Все обменялись рукопожатием.
- Вот, мистер Василий, пытаюсь организовать взаимодействие с соседями, - сказал один из египтян, невысокий темнолицый с черными густыми усами мужчина. Полещук обратил внимание на тонкие, почти европейские, черты его лица. Африканское происхождение, кроме цвета кожи, выдавали закругленный кончик носа и полноватые губы. - Это подполковник Мухаммад, - темнолицый офицер дружески похлопал своего упитанного коллегу по плечу, - толстый командир пограничного батальона. Так, кажется, по-русски? - темнолицый лучезарно улыбнулся. - Он тоже у вас в России учился.
- А я хочу тебе представить нашего переводчика, - Хоменко слегка подтолкнул Полещука в сторону сухощавого офицера. - Полещук.
- Александр, - добавил Полещук, еще раз протянув руку улыбающемуся подполковнику.
- Сафват, - назвался он и Полещук почувствовал крепкое пожатие сухой руки командира батальона. - Буду звать тебя по-нашему - Искяндер. - Сафват посмотрел на смуглого и черноволосого Полещука и добавил: - Абу Карнейн ["Двурогий" - араб. прозвище Александра Македонского] . - И заразительно засмеялся. Заулыбался и Хоменко, хотя и не понял, что означает сказанное. Полещук, перейдя на арабский язык, сказал Сафвату, что он не против имени Искяндер, но насчет Македонского категорически возражает. - Нукта [Шутка - араб. ] , - сказал Сафват. - Аглян ва саглян, мистер Искяндер. Куришь? - Он протянул Полещуку пачку "Клеопатры" и громко позвал ординарца.
- Чай, кофе? - спросил Сафват у русских, когда в блиндаж вошел солдат с подносом. - Извините, водки нет, на фронте не пьем. Да и жарко сегодня. - Он вновь улыбнулся и поправил пальцами густые усы. - Не как в вашей России. - Да, мистер Василий?
- Ты бы курил поменьше, Сафват, - назидательно сказал комбату Хоменко, - а то, хоть топор вешай! - Сафват не понял про топор и вопросительно посмотрел на Полещука. Тот попытался описательно перевести поговорку на арабский язык, потом запнулся, вспоминая глагол "вешать". Хоменко выслушал Полещука и засопел: - Хреновый ты переводчик, Полещук. Я два слова сказал, а ты пять минут переводишь…
- Маалешь [Ничего - егип. ] , - Сафват тронул рукой локоть Полещука. - Мы все поняли. А, Мухаммад?
Пограничник кивнул головой и посмотрел на наручные часы: - Сафват, давай к делу. - Он указал на карту. - Клянусь Аллахом, времени в обрез.
- Давай, - согласился комбат, и его лицо стало серьезным. - Мистер Василий, Искяндер, присоединяйтесь! - Хоменко и Полещук подошли к столику с картой и сели на стулья. Сафват перешел на арабский язык: - Итак, пехотный батальон должен занимать район обороны до пяти километров по фронту и до двух с половиной в глубину. А твой батальон, уважаемый подполковник Мухаммад, растянут почти до десяти километров. - Сафват показал на карте. - Вот, смотрите. - Пограничник посмотрел на карту, затем на Сафвата. И ухмыльнулся: - Ты что, не знаешь, что мне приказали занять оборону на десяти километрах побережья? Ведь там, кроме моих пограничников, никаких войск нет…
- Знаю, - согласился Сафват. - А ты подумал, что будешь делать в случае высадки израильского десанта? - Он отхлебнул из чашечки кофе и затянулся сигаретой. - При такой распыленности батальона ты не сможешь обороняться. Тебя сомнут еще до подхода подразделений из глубины. Или я не прав? А, мистер советник Василий?
Хоменко включился в разговор двух комбатов. Обсудили не только построение обороны, систему огня и организацию взаимодействия между батальонами, но и порядок действий при отражении десанта с моря. Хоменко особенно негодовал из-за отсутствия правильных (в инженерном отношении) ротных опорных пунктов с глубокими, в полный рост, траншеями и ходами сообщений.
- Мистер Василий, - парировал Сафват. - Вы что, не видите, какая здесь земля? Сплошной камень! Чем рыть? Взрывать что ли?
Хоменко надувал щеки и тряс головой:
- Да хоть и взрывать! Иначе хана такой обороне! - И он начал вспоминать эпизоды войны с немцами, когда плохо подготовленная оборона легко сминалась танками, приводила к большим потерям среди личного состава… - Не забывай про авиацию, мистер Сафват! Это еще, слава Богу, что сейчас евреев пехота не интересует. Они пока наносят удары по системе ПВО. Это сегодня. А завтра?
* * *
…Наступил сентябрь. Но солнце оставалось таким же палящим, как и раньше. Никаких признаков наступившей календарной осени не было и в помине. Жара, песок, раздолбанный грузовик ГАЗ-63, слежение за воздухом из кузова… И без того смуглое лицо Полещука стало совсем темным. Незнакомые арабы уже принимали русского переводчика за своего, египтянина, и неподдельно удивлялись, когда Полещук говорил, что он из далекой России.
За две недели работы в батальоне Полещук, несмотря на разницу в возрасте, подружился с Сафватом. Ему по-мужски нравился этот жизнерадостный и веселый подполковник, египетский христианин-копт, обожавший арабские пословицы и поговорки. Далеко не все они были понятны Полещуку, и Сафват, не жалея времени, выступал в роли учителя арабского языка и доходчиво объяснял смысл сказанного. Для общей пользы договорились: Сафват будет общаться с Полещуком на русском языке, а Полещук - на арабском.
Как бы, между прочим, комбат научил Полещука разбирать и собирать пистолет "Беретта", табельное оружие египетских офицеров. Ковыряясь в деталях сложного в сборке итальянского пистолета, Полещук вспоминал простой в этом отношении советский "ПМ", на что Сафват смеялся и отвечал очередной пословицей: "Илли аиз иль-уарда лязим итхаммиль шоук" ["Нет розы без шипов" - араб. пословица]
Довольно быстро Полещук понял, что Хоменко-Чапай мужик совсем незлобный и его сердитое надувание щек - не более, чем рисовка перед подсоветными арабскими офицерами. Он по-прежнему бухтел Сафвату насчет инженерного оборудования района обороны, каждое утро лично проверял сделанное, огорчался, махал рукой и забирался в штабной блиндаж, где подолгу пил чай, прислушиваясь к разговорам Сафвата с Полещуком. Их общение ему, похоже, нравилось.
Ближе к вечеру бригадные и батальонные советники и их переводчики возвращались в Роду, а египетские офицеры оставались в своих подразделениях. Короткий отпуск им полагался один раз в месяц, да и то в зависимости от обстановки на фронте. Не раз Сафват говорил Полещуку, что им надо обязательно встретиться в Каире и вместе провести время. Но, когда это станет возможным, не знал ни он, ни Полещук. К тому же Полещук немного опасался этой будущей встречи: ведь внеслужебные несанкционированные контакты с египтянами советским советникам и переводчикам были строго настрого запрещены.
Между тем на фронте после серии воздушных налетов на подразделения ПВО наступило затишье. Нет, сказать, что стало совсем тихо, и война закончилась, было нельзя. Линию Бар-Лева методично обстреливала египетская артиллерия, израильтяне не оставались в долгу и время от времени наносили удары "Скайхоками" и "Миражами" по позициям артиллерийских батарей и каким-то объектам в глубине территории Египта. Что там бомбили евреи, пехотные советники не знали.
Глава пятая
Как заявил представитель военного командования ОАР, 3 израильских самолета сбиты сегодня огнем египетской противовоздушной обороны при попытке израильских войск произвести высадку на западном берегу Суэцкого залива под сильным прикрытием авиации. Военный представитель заявил далее, что израильский удар был направлен на мыс у входа в Суэцкий залив. Используя мощное воздушное прикрытие, израильтяне пытались высадить войска с десантных судов, но были отогнаны, понеся тяжелые потери. При этом, добавил он, огнем египетской артиллерии были потоплены 2 израильских десантных судна.
(Каир, 9 cентября, ТАСС)
Перед рассветом три малых танко-десантных корабля типа "Эцион Габер" ВМС Израиля без единого огонька приближались к египетскому берегу.
- Ана сыфр вахид. Ирфаа! Футур гяхиз! [Я ноль первый. Подъем! Завтрак готов! - араб., По кодовой таблице: "Внимание! Приготовится к высадке!"] - Гортанно по-арабски отдал команду по рации расан [майор - ивр. ] Хагай Леви, когда его корабль подошел к чуть видимому африканскому побережью Суэцкого залива. Услышав короткие доклады кодовыми фразами тоже на арабском языке, Леви высунул голову из танка, посмотрел на небо, затем на светящийся циферблат наручных часов - 4.35: - Ну, где же они? - И в тот же момент раздался гул самолетов. - Лишь бы не промазали, доблестные асы Хель Авир… - подумал Леви и занял командирское место в танке.
В небе повисли осветительные авиабомбы, гул пикирующих "Скайхоков" смешался с грохотом разрывов и стал едва слышен. CАБы высветили пустынный песчаный берег в километре справа и слева от места высадки. За широким пляжем контурно обозначились высоты. Мощно зарокотали танковые двигатели. Раскрылись носовые ворота десантного корабля, опустилась аппарель. Майор Леви приник к триплексу. Разглядев берег, он слегка прижал к шее ларингофоны и скомандовал "Вперед!" Танк по аппарели медленно пополз в воду прибоя. Хорошо бы мин не оставили, - вспомнил майор о группе морских коммандос, проводивших накануне разминирование участка высадки, и представил себе метровый штырь противодесантной мины. - А, лучше не думать об этом…
Спустя несколько минут началась высадка десанта с двух других кораблей. На песчаный пляж тремя колоннами потянулись танки и бронетранспортеры. Брезжил рассвет, вот-вот должно было взойти солнце…
Расан Хагай Леви, высокий, атлетически сложенный 28-летний мужчина с очень короткими курчавыми волосами на голове, очень похожий на араба, если бы не серо-голубые глаза (редкое явление среди семитов), был одним из самых опытных офицеров израильского спецназа "Шфифон" ["Пустынная гадюка" - ивр. ], диверсионно-разведывательного подразделения, не раз больно жалящего беспечных врагов. В послужном списке майора несколько успешных рейдов в тылы противника, "шестидневная" война 1967 года, награды и ранения. Поэтому майор ничуть не удивился, когда ему поставили задачу совершить очередной рейд на египетскую территорию. Операцию под условным названием "Равив" ["Дождик" - ивр.]. Правда, новым в этом задании было то, что "Шфифон" должен был действовать под видом египетского подразделения на трофейных танках Т-54 и плавающих бронетранспортерах БТР-50, русского производства, захваченных целехонькими у египтян на Синае в 1967 году. Для этого к спецназу прикомандировали опытных механиков-водителей, хорошо освоивших трофейную бронетехнику.
К рейду готовились долго и тщательно. Изучали топокарты района, анализировали свежую развединформацию, в том числе донесения агентуры и данные аэрофотосъемки, определяли место высадки, маршрут движения, египетские военные объекты, подлежащие уничтожению. На участке Синайского побережья провели несколько тренировок по высадке танкового десанта в условиях ночи и раннего утра.
Майор Леви, неплохо владеющий арабским языком (спасибо родителям: отец вырос в Александрии, а мама - уроженка Палестины), лично подбирал офицеров, придирчиво проверяя их на знание арабского. В остальном - они были подготовлены отлично. Наконец, в первых числах сентября командир "Шфифона" доложил командованию о готовности к рейду.