- Церковь всегда будет у тебя в долгу, милорд, - сказал отец Маршан и сделал знак Скалли и Робби вывести Женевьеву. Он указал на Хью. - Его тоже заберите.
И Робби вздохнул с облегчением.
Томас стоял на коленях на опушке.
- Что он сказал? - спросил он в десятый раз.
- Возвращаться с первыми лучами солнца, - ответил Кин.
А что случится с Женевьевой между серединой ночи и первыми лучами солнца? Этот вопрос мучил Томаса, воображение подсказывало грязные ответы, а разум не находил решения.
Он не мог ее спасти. Не мог пересечь ров, взобраться на стену и проложить себе путь внутри. Для этого нужна была армия и время.
- Вам следует поспать, - сказал он своим людям, и это была правда, но лучники предпочли бодрствовать вместе с Томасом. Никто не хотел засыпать. - Сколько человек внутри? - гадал Томас вслух.
- У ублюдка было около сотни воинов, когда мы дрались в Вийоне, - напомнил Сэм.
- Они все не могут быть внутри, - сказал Томас, хотя это было лишь то, на что он надеялся.
- Это довольно большое место, - произнес Кин.
- А здесь у нас тридцать четыре лучника, - заметил Томас.
- И у нас есть латники, - добавил Карил.
- У него около сорока арбалетчиков, - сказал Сэм, - может, больше.
- Он не сказал, что обменяет ее? - спросил Томас в десятый раз.
- Он просто велел возвращаться, - ответил Кин. - Я бы задал парню пару вопросов, если б смог, но они отправили намек из арбалета, что мы с отцом Левонном не очень-то желанные гости.
Если Женевьеве причинили боль, подумал Томас, он забудет о Злобе, забудет о принце Уэльском, забудет обо всем, пока не привяжет Лабруйяда к столу и не отрежет ему то, что граф отрезал Вийону.
Такова была его тщетная надежда той лунной ночью. Бывают времена, клогда единственное, что можно сделать - это ждать и тешить себя мечтами, чтобы избавиться от отчаяния.
- На заре, - произнес Томас, - мне нужен каждый лучник и каждый латник. Мы покажемся им. Мы будем готовы драться, но останемся вне пределов досягаемости арбалетов.
Это был просто жест, не больше, и он знал это, но сейчас ему осталось только это.
- Мы уже готовы, - сказал Сэм. Как и остальные лучники, он держал свой лук, хотя в ожидании утренней росы снял тетиву и спрятал ее под шапку. - А это будет на заре.
- Вам следует поспать, - повторил Томас, - всем, кто не в карауле, нужно поспать.
- Ага, нужно, - отозвался Сэм.
Но никто не сдвинулся с места.
Отец Маршан мягко прикоснулся к руке Роланда.
- Ты прав, сын мой. Она твоя пленница, и ты должен ее защищать, но с осторожностью.
- С осторожностью?
- Это владения графа. Он здесь правит, - он улыбнулся. - Но это в прошлом. Теперь приведи пленницу к нам.
- Пленницу? - спросил Роланд. - Она заложница, отец.
Отец Маршан поколебался.
- Что ты о ней знаешь? - спросил он.
Роланд нахмурился.
- Она низкого происхождения и замужем за Бастардом, но помимо этого ничего существенного.
- Тебе она нравится?
Роланд поколебался, но потом вспомнил, что его долг - говорить правду.
- Поначалу она мне не понравилась, отец, но потом я стал восхищаться ей. У нее есть сила духа. У нее есть разум. Да, она мне нравится.
- Она околдовала тебя, - сухо произнес отец Маршан, - и ты в этом не виноват. Но тебе следует знать, что она отлучена от церкви, проклята святой матерью церковью.
Ее должны были сжечь за ересь, но Бастард ее спас, а потом, чтобы скрыть свое зло, она убила благочестивого доминиканца, открывшего в ней ересь.
Находясь в здравом уме, я не могу позволить ей уйти, не могу позволить ей распространять свое омерзительное учение. Она приговорена.
- Я поклялся защищать ее, - с трудом вымолвил Роланд.
- Я освобождаю тебя от этой клятвы.
- Но она кажется такой хорошей женщиной!
- Дьявол скрывает свои деяния, сын мой, - сказал отец Маршан, - он заворачивает низость и одеяние света и подслащивает грязь нежными словами. Она выглядит такой приятной, но на самом деле - дьявольское отродье, как и ее муж.
Они оба отлучены от церкви, оба еретики, - он повернулся к своему слуге, приближающемуся из темного коридора. - Спасибо, - произнес он, взяв из его рук сокола.
Он натянул кожаную перчатку и теперь накручивал путцы птицы вокруг запястья, а потом постучал по клобуку, закрывающему ее глаза.
- Ты знаешь, - поинтересовался он у Роланда, - почему еретики отправились в Монпелье?
- Она сказала мне, что они сопровождали английского монаха, который должен был поступить в университет, отец.
Отец Маршан печально улыбнулся.
- Она солгала об этом, сын мой.
- Правда?
- Ее муж ищет Злобу.
- Нет! - воскликнул Роланд, выражая не несогласие, а удивление.
- Я подозреваю, ему сказали, что меч может быть там.
Роланд покачал головой.
- Не думаю, - произнес он уверенно.
Теперь настал через удивиться для отца Маршана.
- Ты не думаешь..., - тихо сказал он и замолчал.
- Что ж, конечно же, я не уверен, - пояснил Роланд, - и, возможно, у тебя есть новости о Злобе, которых я не слышал?
- Мы слышали, что она находилась в местечке под названием Мутуме, но к нашему приезду уже покинула его.
- Возможно, ее отвезли в Монпелье, - сказал Роланд задумчиво, - но человек, который о ней заботится, скорее вернул ее на надлежащее место.
- А есть надлежащее ей место? - осторожно поинтересовался священник. Он поглаживал накрытую клубуком голову птицы, палец нежно касался мягкой кожи.
Роланд слегка улыбнулся.
- Моя мать, да благословит ее Господь, происходила из древнего рода графов Камбре. Они были великими воинами, но один из них не подчинился отцу, бросил свои воинские занятия и стал монахом.
Жуньен, так его звали, как гласит семейная легенда, был благословлен Святым Петром, явившимся ему во сне и преподнесшим ему меч. Святой Петр сказал Жуньену, что только человек, который одновременно и святой, и воин, способен защищать этот клинок.
- Святой Жуньен?
- Он не очень хорошо известен, - печально заметил Роланд, - вообще-то, он известен только за то, что спал во время метели, которая должна была бы убить его, но спасся милостию Божьей.
Он замолчал, потому что отец Маршан сжал его руку так сильно, что причинил боль.
- Отец? - удивился он.
- У Жуньена есть храм?
- Бенедиктинцы в Нуайе хранят его останки, отец.
- В Нуайе?
- Это в Пуату, отец.
- Да благословит тебя Господь, сын мой, - сказал отец Маршан.
Роланд услышал облегчение в голосе священника.
- Я не знаю, там ли Злоба, отец, - осмотрительно предупредил он.
- Но она может там быть, может, - произнес отец Маршан, потом замолчал, когда мимо по проходу, освещенному лишь тем слабым светом, что просачивался из зала, прошел слуга, несущий ночной горшок. - Не знаю, - наконец признался он, когда слуга скрылся из вида.
- Не знаю, - устало повторил он. - Она может быть где угодно! Не знаю, где еще искать, но, может, Бастард знает? - он погладил сокола, беспокойно задвигавшегося на его запястье.
- Значит, мы должно понять, что он знает и почему ездил в Монпелье, - он поднял руку, на которой восседал сокол. - Скоро, мой дорогой, - сказал он птице, - очень скоро мы снимем с тебя клобук.
- Снять клобук? - спросил Роланд. Ему это показалось странным в ночное время.
- Это каладрий, - объяснил отец Маршан.
- Каладрий? - спросил Роланд.
- Большинство каладриев находят в людях болезнь, - пояснил отец Маршан, - но у этой птицы есть также данный Богом дар открывать правду, - он сделал шаг в сторону от Роланда. - Ты выглядишь усталым, сын мой. Могу я предложить тебе поспать?
Роланд уныло улыбнулся.
- В последние ночи я мало спал.
- Тогда отдохни сейчас, сын мой, с Божьего благословения, отдохни, - он проводил Роланда глазами, а потом повернулся к концу коридора, где ждали другие рыцари.
- Сир Робби! Приведите девушку и мальчика, - он распахнул первую попавшуюся дверь и оказался в маленькой комнате, где вокруг стола с кувшинами, воронками и кубками стояли бочки с вином.
Он смахнул всё со стола.
- Это подойдет, - сказал он, - и принесите свечи!
Он погладил сокола
- Ты голоден? - спросил он птицу. - Мой дорогой голоден? Скоро мы тебя накормим.
Он стоял у одной из стен маленькой комнаты, когда Робби ввел Женевьеву через дверь.
Он прижимала платье к груди.
- Похоже, ты уже встречался с этой еретичкой? - поинтересовался отец Маршан у Робби.
- Да, отец, - ответил тот.
- Он предатель, - заявила Женевьева и плюнула Робби в лицо.
- Он поклялся служить Господу, - сказал отец Маршан, а ты проклята Богом.
Скалли втащил в дверь Хью и толкнул его к столу.
- Свечи, - потребовал у Скалли отец Маршан. - Принеси несколько из зала.
- Нравится видеть, что делаешь, да? - осклабился Скалли.
- Иди, - приказал отец Маршан грубо, а потом повернулся к Робби. - Хочу, чтобы она была на столе. Если будет сопротивляться, можешь ее ударить.
Женевьева не сопротивлялась. Она знала, что не сможет драться с Робби и наводящим ужас человеком с костями в волосах, который принес две большие свечи и поместил их на винные бочки.
- Лежи спокойно, - приказал ей отец Маршан, - или умрешь.
Он увидел, как она задрожала. Она положила руки на грудь, чтобы удерживать порванное платье на месте, и теперь священник отвязал путцы от своей перчатки и поместил сокола на ее запястье.
Когти вонзились в нежную кожу, и она приглушенно взвыла.
- ‘In nomine Patris, - тихо произнес отец Маршан, - et Filii, et Spiritus Sancti, amen. - Сир Роберт.
- Отец?
- У нас нет нотариуса, чтобы записать признание грешницы, так что слушай внимательно, ты будешь свидетелем всего сказанного. Твой священный долг - запомнить всю правду.
- Да, отец.
Священник посмотрел на Женевьеву, лежащую с закрытыми глазами и сложенными руками.
- Грешница, - тихо сказал он, - поведай мне, зачем вы ездили в Монпелье.
- Мы отвозили туда английского монаха, - ответила Женевьева.
- Зачем?
- Он должен был учиться медицине в университете.
- Ты хочешь, чтобы я поверил в то, что Бастард проделал весь этот путь в Монпелье лишь для того, чтобы сопроводить монаха? - спросил отец Маршан.
- Это была услуга его сеньору, - объяснила Женевьева.
- Открой глаза, - приказал священник. Он по-прежнему говорил очень тихо и подождал, пока она выполнит приказ. - А теперь скажи мне, ты слышала о Святом Жуньене?
- Нет, - ответила Женевьева.
Сокол в клобуке не сдвинулся с места.
- Ты ведь отлучена от церкви?
Она поколебалась, но потом коротко кивнула.
- И отправилась в Монпелье, чтобы оказать любезность монаху?
- Да, - сказал она слабым голосом.
- В твоих интересах, - заявил отец Маршан, - говорить правду, - он наклонился и развязал клобук, сняв его с головы птицы.
- Это каладрий, - сказал он ей, - птица, которая может узнать, говоришь ли ты правду или врешь, - Женевьева заглянула соколу в глаза и содрогнулась. Отец Маршан сделал шаг назад. - А теперь поведай мне, грешница, зачем вы отправились в Монпелье?
- Я ответила тебе, чтобы сопроводить монаха.
Ее крик пронесся эхом по всему замку.
Глава девятая
Роланд был внезапно разбужен криком.
Граф и не подумал предоставить им постели. Замок был наводнен людьми, ожидающими выступления к Буржу, и они спали где придется.
Многие все еще пили в большом зале, а другие легли спать во дворе, там же находились и лошади, которым не нашлось места на конюшне, но сообразительный оруженосец Роланда Мишель отыскал сундук, наполненный знаменами, и разложил их на каменной скамье в прихожей часовни.
Роланд только что заснул на этой импровизированной постели, как крик прокатился эхом по коридорам. Он проснулся и был сбит с толку, подумав, что снова дома, с матерью.
- Что это? - спросил он.
Мишель всматривался в длинный коридор и ничего не ответил. Затем по коридору прокатилось эхо гневного рева, которое полностью пробудило Роланда.
Он скатился со скамьи и схватил меч.
- Сапоги, сир? - спросил Мишель, протянув их ему, но Роланд уже бежал.
Человек в конце коридора выглядел встревоженным, но вроде бы никто больше не был обеспокоен воплями и криком. Роланд толкнул дверь винного склада и застыл.
Комната была почти полностью погружена в темноту, потому что свечи упали, но в тусклом свете Роланд разглядел Женевьеву, сидящую на столе, прижимая руку к глазу.
Ее разорванное платье упало к талии. Отец Маршан с окровавленными губами распростерся на спине, обезглавленный сокол валялся на полу, а Скалли ухмылялся.
Робби Дуглас стоял, держа меч над священником и, как только на месте происшествия появился Роланд, шотландец еще раз стукнул Маршана рукояткой меча.
- Ублюдок!
Хью ревел, но увидев Роланда, подбежал к нему. Роланд рассказывал ему истории и нравился Хью, мальчик приник к Роланду, вздрогнувшему, когда Робби нанес священнику удар в третий раз, стукнув его головой о бочку.
- Ты собирался ослепить ее, ублюдок? - прокричал Робби.
- Что..., - начал Роланд.
- Нужно уходить! - крикнула Женевьева.
Скалли, казалось, нравилось то, что он видел.
- Милые титьки, - сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно, и эти слова, казалось, заставили Робби осознать, что он натворил.
- Куда уходить? - спросил Робби.
- Найди какую-нибудь нору и заройся в нее, - посоветовал Скалли, а потом снова перевел взгляд на Женевьеву. - Немного маловаты, но милые.
- Что случилось? - наконец-то смог спросить Роланд.
- Ублюдок хотел ее ослепить, - объяснил Робби.
- Мне нравятся титьки, - сказал Скалли.
- Заткнись, - рявкнул ему Робби. Он считал, что нашел цель жизни и духовное утешение в ордене Рыбака, но зрелище сокола, целящегося своим клювом в глаз Женевьевы, открыло его собственные глаза.
Он понял, что бежал от старых клятв, что предал сделанные обещания, и теперь должен поступить правильно. Он вытащил меч из ножен и одним махом снес соколу голову, а потом повернулся к отцу Маршану и врезал ему рукоятью меча, сломав зубы и разбив губы, и теперь не представлял, что делать дальше.
- Нам нужно уходить прямо сейчас, - сказала Женевьева.
- Куда? - снова спросил Робби.
- В очень глубокую нору, - произнес Скалли, развеселившись, а потом нахмурился, повернувшись к Робби. - Нам нужно с кем-нибудь драться?
- Нет, - ответил Робби.
- Принеси мой плащ, - приказал Роланд Мишелю, и когда оруженосец принес его, рыцарь-девственник накинул плащ на голые плечи Женевьевы. - Прости меня, - сказал он.
- Простить тебя?
- Ты была под моей защитой, - сказал он, - и я не смог тебя уберечь.
Робби взглянул на Роланда.
- Нам нужно идти, - сказал он испуганным голосом.
Роланд кивнул. Как и Робби, он обнаружил, что его мир вывернут наизнанку. Он отчаянно пытался подумать о том, что следует предпринять, что будет правильным.
Девушка была еретичкой, а как раз в тот вечер он поклялся перед Господом присоединиться к ордену Рыбака, но капеллан ордена лежал здесь и стонал, истекая кровью, а еретичка смотрела на него одним глазом, по-прежнему прикрывая другой глаз рукой, и Роланд знал, что должен спасти ее.
Он обещал ей защиту.
- Нам нужно идти, - повторил он за Робби.
Оба сознавали, что находятся в глубине замка, который внезапно превратился во враждебное место, но когда Роланд выглянул в коридор, там никого не оказалось, а шум из большого зала, где до сих пор пили воины, был достаточно громким, чтобы заглушить крики Женевьевы.
Роланд подтянул перевязь.
- Нам нужно идти, - произнес он с удивлением.
- Ваши сапоги, сир, - сказал Мишель.
- Нет времени, - ответил Роланд. Он почувствовал приступ паники. Как им теперь выбраться?
Отец Маршан попытался встать, и Робби повернулся и пнул его по голове.
- Врежь ему посильнее, Скалли, если он еще раз шевельнется.
- Я дерусь за него или за тебя? - спросил Скалли.
- Кому ты служишь? - потребовал ответа Робби.
- Лорду Дугласу, конечно же!
- А кто я?
- Дуглас.
- Тогда не задавай глупых вопросов.
Скалли был удовлетворен этим ответом.
- Так ты хочешь, чтобы я прикончил ублюдка? - спросил он, поглядев на священника.
- Нет! - воскликнул Робби. Убийство священника могло привести к отлучению от церкви, а у него и так уже было достаточно неприятностей.
- Я бы с удовольствием, - предложил Скалли. - Уже неделю никого не убивал. Нет, даже дольше. Должно быть, по меньшей мере месяц! Ты уверен, что нам не нужно ни с кем драться?
Роланд посмотрел на Робби.
- Мы просто выйдем отсюда?
- У нас нет особого выбора, - признался Робби, его голос снова звучал нервно.
- Тогда пошли! - взмолилась Женевьева. Одной рукой она прижимала тряпицу к глазу, а другой придерживала плащ на шее.
- Возьми мальчика, - приказал Роланд Мишелю и отступил в коридор. - Убери меч в ножны, - сказал он Робби.
- В ножны? - казалось, Робби находился в замешательстве.
Роланд взглянул на меч, на котором остались окровавленные перья.
- Мы здесь гости.
- Пока.
- Что, во имя Христа, мы делаем? - поинтересовался Скалли.
- Сражаемся за честь лорда Дугласа, - отрезал Робби.
- Так мы сражаемся?
- За Дугласа! - прорычал Робби.
- Нет нужды кричать, - сказал Скалли и, когда Робби засунул меч в ножны, вытащил свой короткий клинок. - Просто скажи мне, ты хочешь устроить резню, да?
- Пока нет, - сказал Робби.
- И веди себя тихо, - добавил Робби. Роланд бросил взгляд на Робби, как будто в поиске поддержки, но юный шотландец нервничал не меньше француза. - Нужно двигаться, - предложил Робби.
- Мы покидаем замок?
- Думаю, нам придется, - он помедлил, оглядываясь, - если сможем.
Роланд повел их через двор. Несколько догорающих костров, на которых воины поджаривали овсяные лепешки, дымились в большом дворе, но лунный свет был ярким, а тени черны.
Никто не обратил на них особого внимания. Женевьева завернулась в плащ, а Хью прижался к ее подолу, пока они прокладывали себе путь между спящих мужчин и лошадей.
Некоторые передавали друг другу бурдюки с вином и тихо разговаривали. Кто-то пел. Кто-то негромко хихикал. В надвратной башне мерцал свет фонаря.
- Поищи мою лошадь, - приказал Роланд Мишелю.
- Думаешь, они просто позволят нам выехать? - прошептал Робби.
- Не ищи мою лошадь, - сказал Роланд, размышляя о том, как они смогут сбежать на своих двоих.
- Сапоги, сир? - предложил Мишель.
- Нет времени, - отозвался Роланд. Его мир рассыпался на части, он больше не знал, где лежало спасение, разве что это была его честь, и это означало, что он должен спасти еретичку, даже если придется нарушить клятву, принесенную церкви.