- Павел, мы с вами понимаем жизнь, - мгновенно взяв себя в руки, Густопсинников полез в портфель достал оттуда зеленую бутылку Туборга и, наполнив под столом свою "чайную" чашку, подмигнул мне. - Несите посуду.
Немного поколебавшись, я приволок "сиротскую" бадейку на пол-литра, которая была деловито наполнена пивом под профессорским столом.
- Павел, если у вас ещё возникнут вопросы по переводу, подходите в любое время, - громко произнес Густопсинников в сторону занятых своим делом женщин, и, заговорщически хихикнув, еле заметно кивнул в сторону своего позвякивающего портфеля.
Стараясь не расплескать полную кружку, я вернулся за стол, сделал большой глоток холодного напитка и с сомнением глянул на недопереведенный текст.
Через минуту вместо вордовского файла на экране у меня замаячила системная табличка с надписью "Установить программу Return to Castle Wolfenstein на ваш компьютер? Да. Нет".
Бросив взгляд по сторонам, я вздохнул и решительно нажал кнопку "Да".
* * *
С лёгкой руки бывшего однокурсника и нынешнего менеджера по продажам корпоративных симок корабль моей детской мечты под названием "собственная рок-группа" стронулся с мели и поплыл в открытое море андеграундного шоу-бизнеса. Воодушевленный Миша обучал Макса музыкальным премудростям на репетициях, а я рожал новые гениальные песни, как беспутная кошка котят.
Говорят, для того чтобы жить и радоваться нужны всего две вещи - "жить" и "радоваться". Я всегда был максималистом и моё "радоваться" требовало трех элементов - "творчества", "верных друзей" и "настоящей любви". И если любовь моя билась костром на ветру, то вспыхивая, то затухая, для творчества наступила золотая пора.
Саунд наша рок-банда с самого начала приобрела несколько специфический. Тратиться на покупку электрического инструмента скуповатый Миша не захотел, а электро-акустический бас, "взятый в аренду на неделю" в Штатах звук имел сухой и щёлкающий на высоких нотах и глухо-бубнящий на низких. Время от времени он дико фонил, наполняя помещение репетиционной точки душераздерающим визгом.
Богомерзкий тембр своего инструмента второй отец-основатель группы компенсировал замысловатыми партиями, умудряясь впихнуть по несколько нот на каждый такт песни. В любом чуть более адекватном коллективе такая музыкальная разнузданность породила бы хаос и кашу, но на фоне моих минималистичных соло из двух нот и застенчивых барабанов неумелого Макса такие запилы на бас-гитаре слушались неплохо, хоть и слегка экстравагантно.
- Миша, да ты же не басист, ты скрипач, - возмутился как-то, зайдя к нам на репетицию Ваня, воспитанный на ровных, как шпала, басовых партиях хард-рок монстров восьмидесятых. - Может тебе лучше скрипку купить?
- Проще мне играть скучно, - не согласился Миша. - Да и вообще, у меня свой стиль!
Подборка лучших моментов моей жизни, несомненно, включает те дни, когда в жару, снег и дождь я ехал на метро, а потом шёл пешком по Большой Ордынке до репетиционной точки на базе детской музыкальной школы. Три часа мы самозабвенно рубили рок в маленькой комнатушке. Трансформировали мысли, эмоции, надежды и душевную энергию в песни. Эти песни нравились нам самим, а, значит, заслуживали того, чтобы поделиться ими с другими людьми.
- Пора писать альбом, - было решено после одной из наиболее удачных репетиций.
- Ну, как "альбом"… - уточнил Миша, - выберем три самые готовые песни похитовей и сделаем демо.
- Демо - это важно, - подхватил Макс. Он уже выучил почти все ритмы и рвался в бой, - а то без них и концертов не будет, надо же что-то арт-директорам клубов посылать…
-…Ибо иначе арт-директора будут посылать нас, - весело закончил я.
После недолгих поисков мы остановились на студии звукозаписи "Капитул".
- Вы правильно сделали, что пришли ко мне, парни, - с воодушевлением прослушал наши записи с репетиций хитроватый азербайджанский еврей Артём, владелец студии. - Я сам как раз такую музыку и люблю…
- Какую "такую"? - осторожно поинтересовался недоверчивый Миша.
- Ну…такую…для людей музыку, а не для музыкантов, - проявил дипломатичность наш звукорежиссер.
- "Музыка для людей" - это хорошо сказано, - одобрил я такое определение.
Работа началась.
Опутанные проводами и обложенные микрофонами, мы рвали струны и связки в тесной звукозаписывающей комнате, оглушенные грохотом барабанов и рёвом гитар. Нервно ерзая, слушали анекдоты и прибаутки Артёма во время его длинных перекуров в студийное время, оплаченное из наших тощих карманов. Ругались и спорили над аранжировками и вот - демо-альбом из трёх песен перекочевал с "макинтоша" звукорежиссера на CD-болванки в наших руках.
* * *
"Мы записали альбом! Три песни, но все - потенциальные хиты! И наконец, вживую, а не по одной дорожке за раз. С живым сырым грязным и по-настоящему "качающим" роковым саундом! Не стыдно и продюсерам отправлять, если что", - такие мысли крутились у меня в голове, когда я, появился в нашей съемной квартире, сверкая, как золотоносная жила в луче шахтерского фонарика.
- Привет! Ну что? Записали, что хотели? - поинтересовалась жена, встречая на пороге рассеянным поцелуем.
- Ага, - произнес я торжественно. - Кажется, неплохо вышло. Поставить?
- Давай, конечно, - Света уютно устроилась в кресле и вернулась к покраске ногтей, которой она занималась до моего прихода.
Вставив серебристый диск с надписью "Понедельник", сделанной черным перманентным маркером, я нажал "плей" и уселся на диван с замиранием сердца, следя за реакцией жены. Глухой звук Мишиной прифанкованной бас-гитары вылез из тишины осторожно, как бы озираясь по сторонам. Через пару тактов к нему присоединился вкрадчивый хай-хэт Макса, а затем и хриплый голос моей перегруженной гитары.
"Станет белое черным, если смотреть на него, сколько я смотрел…", - проникновенный вокал, усиленный динамиками, хватал за живое, временами казалось, что…
- Кстати, а Миша тебе книжку мою не отдал? Ассоль обещала через него передать, - обратилась ко мне Светка, подняв голову и оторвавшись от пиления ногтей.
- Нет… не отдал, - ответил я, враз закаменев лицом.
- А спроси его на следующей репетиции тогда, а то он забыл наверно, - попросила она и опять сосредоточилась на ногте большого пальца.
- Хорошо… спрошу, - шокированный такой бесцеремонностью, пару секунд я сидел молча, потом встал, выключил музыку и, вынув диск из CD-рома, направился на кухню.
- Эй, ты зачем выключил, я же слушала, - удивленно подняла глаза Светка.
- Потом послушаешь, - бросил я, не оборачиваясь.
- Кстати классно записались, - равнодушно протянула мне вдогонку жена и, прекратив пилить, потянулась за пузырьком с лаком.
Я ушел на кухню и, тяжело опустившись на стул, задумался. Такая бестактность и равнодушие ко мне и к тому, что я делаю, задели за живое. Я чувствовал так, как будто мне плюнули в лицо. Достал из холодильника пол-бутылки дешевой водки, дрожащими пальцами отвинтил жестяную крышку и глотнул прямо из горла. Смыл мерзкий вкус остатками утреннего чая из кружки на столе и уставился в окно.
"Эгоистичная и бесчувственная! - черные мысли роились у меня в голове. - Как ни фига не понимала меня никогда, так и не поймёт…".
С каждым витком бушевавшей внутри меня обиды и злости я делал новый глоток. В комнате Светка включила телевизор. Показывали её любимый сериал.
Засунув бутылку с остатками водки в карман куртки, я надел кроссовки и вышел за порог, громко хлопнув дверью.
На улице темнело. Трое подвыпивших таджиков в оранжевых куртках, весело пошатываясь, несли домой жареную куру в целлофановом пакете. Телефон в моей руке вздрогнул и капризно звякнул, высветив надпись "Света" на дисплее.
- И куда это ты собрался, - услышал я в трубке.
- Туда где есть люди, которым не плевать на мою музыку, - выпалил я чуть эмоциональней, чем хотелось.
- Я что теперь прыгать с бубном должна, потому что ты песни свои записал на наши общие деньги? - вспылила Светка.
Я нажал на сброс и пошел в сторону метро. Телефон снова зазвонил. Я поднес экран к лицу, намереваясь выключить телефон совсем, но на дисплее отразилась надпись "Коля Беркутов".
- Пашка, привет! Чего делаешь? - Коля был навеселе. - Мы тут с Лолой скучаем, приезжай спой нам на гитаре что-нибудь.
- Что за Лола? - поинтересовался я задумчиво. Колино предложение сейчас было кстати. - Новая девушка моя, ей нравятся ваши песни, кстати, - сообщил Коля.
- Окей, через двадцать минут буду, - Коля снимал квартиру на Щёлковской, недалеко от меня. - Выпить взять что-нибудь?
- Я уже водка тринкен унд эссен, а вот Лола коньяка хочет, - продемонстрировал Коля остатки знания немецкого.
- Договорились.
С бутылкой КиНовского "Московского" и шоколадкой для Лолы я постучал в щеголяющую прорванной обивкой дверь Колиного "лофта".
- Ага! Геноссе Зайцев! - с момента нашего разговора Колино "навеселе" превратилось в "от души". - Прошу входить! Лола, а вот мой друг музыкант Паша! Он - пьяное быдло, но "зато мой дру-уг лучше всех играет блюз"!
- Привет, - красивая миниатюрная шатенка лет двадцати двух на вид с большими серыми глазами и интеллигентным лицом смотрелась инородно среди холостяцких развалин Колиного жилища. - Я о тебе наслышана!
- Про то, что я "пьяное быдло" или про то, что "лучше всех играю блюз"? - пошутил я.
- Про второе, конечно, - рассмеялась она, обнажив жемчужный ряд зубов. - Коля шутит просто.
Коньяк и шоколадка перекочевали на стол, я взял в руки гитару, и вечер постепенно потек в правильном направлении.
- Я говорил! - пьяно воскликнул Коля, после того как я под аплодисменты исполнил свежесочиненную песню, - Он талант!
- Я и не сомневалась, - серьезно сказала девушка. - Мне очень понравилось. А спой ещё что-нибудь свое!
- О, кстати, - вдруг осенило меня. - Мы же только что диск записали в студии! Со своими песнями! Поставить?
- В настоящей студии? Поставь, конечно! - радостно захлопала в ладоши Лола.
- Пашка, ма-ачи, - протрубил Коля, продемонстрировав фирменный пьяный взгляд "боевой раскосой гориллы" - смесь коньяка и водки действовала убойно.
Многострадальный диск второй раз за сегодняшний вечер был водружен в проигрывающее устройство, и пространство комнаты заполнилось музыкой, в которой мне была знакома каждая нота.
Коля внимал записи, мечтательно пуская струи сигаретного дыма в потолок и качая шлёпком на босой ноге в такт песни. Лола слушала сосредоточенно, время от времени, бросая на меня осторожные взгляды.
Превратившись в комок нервов, я напустил на себя безразличный вид и стал машинально опрокидывать одну за другой рюмки коньяка. Повторное безразличие к нашему детищу сегодня стало бы серьезным ударом по моему творческому самолюбию. Третья песня доиграла, и на секунду в комнате наступила тишина.
- Пашка, да это отлично! - заревел Коля, подрываясь со стула и опрокидывая бутылки и стаканы. - За это надо выпить!
- Это просто супер! - воскликнула Лола. - Я и не ожидала, что вы так профессионально играете!
- Я должен услышать это ещё раз! - воспользовавшись своими разбегающимися в разные стороны глазами, Николай левой рукой производил манипуляции с CD-проигрывателем, а правой ловко плеснул коньяк в бокалы.
- Спасибо, друзья, - я был поистине растроган таким тёплым приемом. - Я выпью за вас! За самых продвинутых и благодарных слушателей!
- А мы за твою музыку! - прозвучал ответ. Диск мой звучал уже пятнадцатый раз, когда откуда-то с нижних этажей раздался громкий настойчивый стук по батарее.
- Я сейчас постучу кому-то! - агрессивно завопил Коля. - Я счас битой по кому-то постучу!
Шатаясь, он поднялся из-за стола, и направился в другую комнату, вероятно за битой. Через секунду оттуда раздался оглушительный грохот. Я выключил музыку и тревожно прислушался.
- Коля? - вопросительно произнесла Лола, вглядываясь в темноту соседней комнаты. На несколько секунд в квартире повисла гнетущая пауза, потом тишину разорвал могучий храп.
- Ну, слава богу - живой, - с облегчением рассмеялся я. - Что, я тоже пойду, наверно?
- А ты спешишь? Может, посидишь ещё немного? - с надеждой спросила Лола.
Я с радостью остался.
Мы говорили о нашей группе, о музыке и о книгах, о любви, отношениях, судьбе и психологии. Лола оказалась начитанной и неглупой девушкой. Я рассказывал о жизни в Америке, а она о своей жизни в далеком Новосибирске.
- Паша, хочу тебе признаться, - смущаясь, проговорила она. - Я ещё никогда не встречала такого интересного человека, как ты.
- Спасибо! Ты тоже очень классная! - искренне воскликнул я, испытав непреодолимую волну приязни. - Можно я тебя поцелую? По-дружески!
- Конечно, - просто согласилась она.
Я потянулся губами к её щеке, но встретил горячие губы. "Дружеский" поцелуй тянулся уже пару минут, а мы всё были не в силах оторваться друг от друга.
Наконец, пересилив себя, я отодвинулся от Лолы и смущенно уставился в пол.
- Паша… - начала было Лола, но её слова заглушил такой истерический взрыв храпа с всхлипыванием и причмокиваниями, что мы не выдержали и рассмеялись.
- Ну, что за музыку? - провозгласил я, хватаясь за бутылку "Московского".
Мы продолжали беседовать, как будто ничего не произошло, только смех лился как-то свободней, а в обращении друг к другу сквозила легкая нежность.
- Спой ещё что-нибудь! - попросила Лола, щёки её разгорелись пунцовыми розами, а глаза сияли, как две звездочки. Она была очень хороша в эту минуту. - На английском!
- Для вас, хоть на китайском, - шутливо раскланялся я.
- А человека не разбудим? - я махнул головой в сторону спящего тела.
- Не, его теперь и салютом не разбудишь, - весело махнула рукой Лола.
- Whatever tomorrow brings, Ill be there, with open arms and broken heart, yeah! - запел я хит неизвестной ещё в России группы "Incubus", которая уже вовсю покоряла стадионы соединённых американских штатов.
Последняя гитарная нота, дрожа, повисла в воздухе, постепенно затухая.
- Спасибо, - с чувством произнесла Лола, придвигаясь поближе.
Всем нутром я почувствовал, что сейчас меня ждет ещё один "дружеский" поцелуй и не ошибся. Уходить не хотелось, но я твердо знал, что своевременное прощание - залог любого успешного выступления. Мы целовались "на посошок", "на дорожку" и ещё минут пять у лифта.
На улице было свежо после недавнего дождя. Начинало светать.
Я поднял голову и посмотрел наверх, туда, где на тёмном фасаде здания ещё горело одно окно.
- Отличный альбом мы все-таки записали, - удовлетворительно поведал я самому себе и направился к дороге ловить такси.
* * *
Я нёсся по улице и дико опаздывал.
Предыдущая ночь была длинна, и звонок будильника я проспал. В результате пришлось задать спринтерский темп от самого метро. Бежал я так быстро, что одышка догнала меня только через километр.
- Сдаёшь, чувак, - раздраженно пробормотал я, прибавив скорости; обогнул угол и с разбегу воткнулся плечом в грудь высокого мужчины в белом костюме и шляпе, мирно стоящего на ступеньках с распростертыми руками и широкой улыбкой.
- Кортнёв! - крикнул я упавшему, по инерции пролетая мимо.
Растерянность на лице бессменного лидера группы "Несчастный случай" сменилась злостью, но я уже не услышал его ответной реплики. Развернувшись на бегу от толчка вокруг своей оси, я скользнул взглядом по оторопелым лицам внушительной съемочной группы, расположившейся на проезжей части, и скрылся за углом.
"Рекламу снимают, - понял я, - Кого только не встретишь в Москве!"
В офис я влетел, порядком запыхавшись. Вопреки моим опасениям на опоздание никто не обратил внимания, но радость по этому поводу быстро сменилась подозрением. Слишком унылые и напуганные лица были у коллег, грустно уставившихся в свои мониторы.
- Ань, что случилось? Что все мрачные такие? - поинтересовался я у секретарши. Аня повернулась ко мне - глаза её были заплаканными.
- Сильви Ловорку… - начала было она, но тут же осеклась…
- Павел, зайдите ко мне, пожалуйста, - услышал я за спиной гнусавый голос и обернулся. На пороге своего кабинета стояла г-жа Шваль, улыбаясь фальшивой слащавой улыбкой, отчего её слегка лошадиное лицо приобрело жутковатое выражение.
- Павел, вы очень хороший переводчик, - сразу взяла быка за рога Шваль.
- Увольнять будете, тётенька? - безошибочно определил я.
- Не увольнять. Нет, - ещё более доброжелательно заулыбалась она, проигнорировав фамильярность. - У проекта сменился руководитель, и я вынуждена сократить несколько сотрудников. К сожалению, проект не может себе позволить сейчас большие расходы.
- Понятно. Скрипач не нужен, - вопреки суровости момент я чувствовал прилив веселости, - а может, просто продадим Лексус? Купим Волгу! Отличная представительная российская машина! И экономия проекту несравнимо большая выйдет!
- Павел, мы уже все решили, - посуровела Сильви. - Не беспокойтесь, вам выплатят компенсацию за три месяца.
Обсуждать что-то далее было бессмысленно. Подписав необходимые бумаги и сердечно попрощавшись с другими уволенными коллегами, я отправился восвояси.
- Давай, Борис, держись, - похлопал я по плечу водителя, единственного пережившего репрессии.
- А чо мне держаться, - лениво ответил Борис, - та или другая, а один хрен свои задницы сами возить не будут. Мимо нас тенью мелькнул Густопсинников, тревожно поспешивший в кабинет Сильви.
Я задержался ровно настолько, чтоб услышать через минуту его негодующий тенор: "Это неслыханно! Не вы меня сюда приглашали, не вам и увольнять!"
Дверь открылась, и он также рысцой пронесся обратно, бормоча проклятия и гневно посверкивая очечками.
- Зик транзит глория мунди, - резюмировал я ему вслед.
Водитель Борис глубокомысленно пожал плечами и сплюнул в Анин фикус.
Окинув офис прощальным взглядом, я неохотно шагнул за дверь, где меня ожидала безработица и неизвестность.
Эпизод 32: Увидеть море
Яркий солнечный луч медленно и неотвратимо приближался к кровати, пересек подушку и упал на лицо темноволосого молодого человека с внушительным носом и трёхдневной щетиной на лице. Несколько секунд ничего не происходило, грудь спящего мерно поднималась и опускалась. Наконец, размеренный ритм дыхания нарушился. Веки затрепетали, глаза приоткрылись и немедленно зажмурились.
- Хмм… - сказал Паша (а кого ещё вы ожидали встретить на страницах этого романа?), потянулся и зевнул.
Глянув на часы, добытые неправедным трудом в далеком флоридском супермаркете Маршалл, я узрел, что сутки уже вовсю размотали свою двадцатичетырёхчасовую пружину и подбирались к полдню.
Перевернувшись на живот, вытащил из-под кровати ноутбук, открыл крышку и ткнул мышкой иконку "Интернет соединение". Модем тут же отозвался дружелюбным чириканьем.