* * *
Время шло, принося перемены. Миша расстался с Ассоль в конце лета. Я устроился переводчиком в небольшую, но дружную консалтинговую фирму Уолтон, на неплохую зарплату. Дела у рок-группы тоже шли неплохо. Нас часто звали выступать на различные фестивали и в разные клубы. Арт-директор клуба "Вермель" как-то впечатлился нашим концертом и предложил регулярно выступать у них со своим материалом за неплохой фиксированный гонорар. Это, конечно, было приятно, но несущественно. Нам нужен был качественный прорыв.
Однажды утром позвонила девушка с небольшого телеканала. Они хотели сделать с нами большую программу, где мы бы сыграли несколько своих песен и дали бы интервью. Единственной проблемой было то, что запись должна была проходить в три часа дня в рабочий день.
- Не вопрос! Я отпрошусь, - сразу согласился Макс. - Круто ваще! По телику нас покажут!
Я был уверен, что Миша будет также рад, но в голове у него давно поселились другие мысли.
- Паш, мы тут с Юлей собрались покупать дом в Подмосковье, - отстраненным тоном сообщил он, - вот как раз в этот день договорились съездить один посмотреть.
- Миш, я все понимаю, но это же телесъемка, может, перенесешь? - терпеливо спросил я. - Все-таки это важно для группы.
- Ты знаешь, - замялся вдруг Миша. - Я тут давно хотел сказать… Если честно, у меня другие приоритеты сейчас. Я, наверно, больше не смогу играть в группе.
Размолвка с Толиком огорчила меня. Мишино предательство, а по-другому я его поступок воспринимать не мог, стало настоящим ударом. Группа на тот момент оставалась моей единственной отдушиной в этой жизни, и я понимал, что без Миши, она обречена.
Я погрузился в какое-то перманентное отчаяние. После работы шёл прямиком на квартиру, ложился на диван и смотрел в потолок, пока не засыпал. Мысли были самые черные. Единственная, с кем я в это время хоть как-то общался, была Светка.
Мы разговаривали, как старые приятели: утешали друг друга, смеялись, делились рассказами о новой жизни.
- Ну, как ты там, не нашла ещё себе никого? - шутливо спросил я в один из вечеров.
- Ты знаешь, - помялась Светка. - Встречаюсь вот уже пару недель с одним парнем.
- О! Отлично! Поздравляю! - искренне, как мне показалось, сказал я. - Надеюсь, что у вас все получится.
- Спасибо! - поблагодарила Света, - А у тебя как на личном?
- Да я вот тоже…встречаюсь с девушкой, - зачем-то соврал я.
Ну и как она? - поинтересовалась жена.
- Она? Ну, она… - потерялся я, - да обычная девушка.
Мы расстались на веселой ноте, и, положив трубку, я почувствовал легкий укол ревности. "Глупости! - сказал я сам себе. - А чего ты ожидал? Что она всю жизнь будет теперь одна? Красивая молодая девушка…всё логично…".
Я приводил доводы один за другим, но в глубине души стало нарастать какое-то неприятное чувство. Вслушавшись, я обнаружил в нём ревность, тоску и, как ни странно…страх.
С тех пор, куда бы я ни шел, что бы ни делал, страх не покидал меня. Я в два раза чаще стал посещать спортзал, полностью перешёл на здоровую еду, сон. Исключил из своей жизни алкоголь, с яростью вгрызся в новую работу, радуя новых начальников высокой активностью и работоспособностью. Дома царил идеальный порядок: я повесил новые занавески и постелил скатерти, выбил половики и помыл окна. В общем, делал всё то, что человек делает после развода. Но страх не уходил.
Я боялся, что теперь никому не нужен, боялся, что навсегда останусь один, и пытался доказать себе и всем, что это не так.
Но главной причиной страха было то, что я, наконец, начал осознавать, что могу потерять жену по-настоящему. Оказалось, что какая-то часть меня, где-то в подсознании, продолжала верить, что стоит мне поманить рукой и она в очередной раз вернётся, и мы заживем как прежде, но только лучше: она станет понимать меня, разделять мои интересы и образ жизни.
Однажды во время обеда я получил смску со Светкиного телефона.
- Паша, я хочу от тебя ребёнка, - писала она.
Признание было неожиданным, но приятным.
- Я тоже соскучился, - написал я. - Может, попьём кофе сегодня вечером где-нибудь в центре?
- Давай! - был ответ.
Ещё издали при взгляде на знакомую походку и черты, меня захлестнула теплота. Вот она идёт - родной человек, и никаким расставаниям не изменить это.
- Привет, - Света не могла сдержать улыбки, и было видно, что она испытывает то же самое.
Всё было так, как на первом свидании. Только лучше. Цветы и свечи, уютный полумрак ресторана, взгляды и улыбки.
После ресторана, держась за руки, мы гуляли по набережной и говорили без умолку.
- Ты знаешь, - признался я. - Я всё ещё люблю тебя.
- Я тебя тоже, - послышался ответ, и мир взорвался яркими красками. Больше для меня не существовало тревог и потерь, я был счастлив.
В этот вечер я проводил её домой и остался на ночь. Простым смертным не бывает так хорошо, как хорошо было нам в эту ночь. До утра я не мог заснуть, не сводя глаз с нежных черт моей спящей любимой. Беспредельная нежность и отголосок страха от мысли, что я мог потерять её.
Небритый в помятой одежде я вприпрыжку бежал на работу, улыбаясь во всё лицо, как ненормальный.
- Ты что, Паш, миллион выиграл? - шутливо спросила финансовый директор фирмы Юля.
- Больше Юля, - засмеялся я, - гораздо больше!
Всё утро прошло в совещаниях, в течение которых я сидел, как на иголках. На обеденном перерыве я выскочил на улицу и тут же позвонил Свете.
- Привет, любимая! Какие планы на вечер? Может, встретимся там же? - с нежностью в голосе произнёс я.
- Паш, тут такое дело… Я сегодня не смогу, - ответила жена каким-то странным голосом.
- Работой завалили? - участливо поинтересовался я. - Ну может я тебя встречу у твоей работы, просто пройдемся?
- Ты понимаешь, - Света замялась. - Мы просто сегодня договаривались с Сергеем… ну это парень, с которым я встречаюсь… он меня пригласил в пансионат на неделю с его друзьями. Он через час за мной заедет… так что…вот…
В груди перехватило дыхание, как от удара под дых. Улица медленно поплыла перед глазами.
Еле шевеля губами, я шептал что-то невразумительное.
- А… как же… я? А как… же вчера? Мы же… ты же… говорила, что любишь…
Постепенно заслоняя солнце на небе, с высоты стоэтажного дома на меня падала огромная волна цунами, а я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.
…Паш, я люблю, тебя, но это всё так ненадёжно…
В мире умерли все звуки, кроме звука её голоса в телефонной трубке.
…я устала. Давай созвонимся, когда я вернусь…
Тонны холодной воды падали стремительно и беззвучно на одинокую фигуру, посреди залитого солнцем кусочка улицы.
…Прости, Паш.
Волна обрушилась на меня.
И тут я сломался и заплакал.
Я полностью потерял самообладание и человеческий облик. Рыдая в голос, не стесняясь толпы прохожих вокруг, я умолял не уезжать, дать мне последний шанс. В истерике я кричал, что если она уедет, никогда не перезвоню ей больше, и тут же просил не бросать трубку. Глотая слёзы, я называл её ласковыми словами, нёс какую-то чушь про то, что у меня скоро будет много денег, и я повезу её, куда она захочет, и просил, просил… пока она не бросила трубку.
Я понял, что потерял её окончательно. Я был раздавлен.
Пытался вернуться в офис, но не мог разобрать дорогу сквозь едкие слёзы, заливавшие глаза. Бродил по улицам, казалось, вечность, но как показали часы, всего сорок минут. Вернулся на работу, пошёл в туалет, умылся и сел за компьютер. Люди что-то спрашивали меня, но я не мог разобрать и по нескольку раз переспрашивал их, а потом забывал ответить. А когда хотел ответить, не мог ничего сказать из-за комка рыданий, стоявшего у меня в горле, и просто молчал.
Страдание настолько измотало меня, что, добравшись вечером домой, я рухнул на кровать и провалился в глубокий тяжёлый, как могильный камень, сон.
Я спал.
* * *
До этого была пятница, а сегодня наступила суббота. Я проснулся в обед, как ни странно, полный сил и энергии. Действительно хорошо выспался.
Соседи за стеной начинали день с пьяной разборки, Светка развлекалась в пансионате со своим новым парнем, а я лежал на кровати и разглядывал свою комнату.
Послеобеденное солнце играло на сверкающих идеальной чистотой поверхностях, ветерок игриво развевал новые подобранные со вкусом занавески, на кухне молодой соседский таракан недоверчиво пробовал белёсыми усиками новую поливинилхлоридовую скатерть.
Миру было плевать на мою хандру, он жаждал жить, двигаться и использовать каждую отпущенную минуту этой жизни для чистого, незамутнённого никакими душевными метаниями, и, желательно, плотского наслаждения.
На тумбочке вздрогнул и дробно загрохотал телефон, поставленный на вибрацию.
- Ээээ… Уосап, браза! - раздался в трубке жизнерадостный рязанский акцент моего брата. - Я типа на Павелецком, куда дальше?
Брат собирался приехать в Москву на заработки, и мы уславливались, что он поживет у меня, пока мы не снимем двухкомнатную квартиру, однако, я совсем забыл, что должен был его встретить.
- Дима, здорово! Сорри, я чо-то проспал, - прохрипел я утренним басом в трубку. - Стой там, я счас через полчаса подъеду! Или выезжай мне навстречу, я на Коломенской живу.
- Да не парься! Просто скажи мне адрес, я сам доберусь, - запротестовал Дима.
Через полчаса брат сидел у меня на кухне и занимал рассказами, отвлекая от дыры с рваными краями, которую проделал в моей душе вчерашний вечер, и которая опять начинала кровоточить.
Мы уже давно помирились с братом, договорившись с ним по телефону, что родная кровь выше обид. Но увидеться получилось только сейчас. За пару лет, что я его не видел, Дима приобрел какую-то крестьянскую внешность и ухватки типичного гастарбайтера. Ловкими точными движениями, он ломал на газете варёную курицу, появившуюся из клетчатой въетнамской "рисовки", в которой родители передали мне свои сельские деликатесы.
Новая моя скатерть была деловито заставлена банками с вареньем, борщевой заправкой, грибами и пластиковыми бутылками с домашним вином.
- Матушка тут винца тебе передала, - хмыкнул Дима, ткнув в бутылки почерневшим от загара и земли пальцем. - Но я что-то решил, что все равно за водчонкой идти. Так что…
Из полиэтиленового пакета появилась литровая бутылка "Парламента".
- Дима, - сказал я, прищурясь, и, рассматривая колыхающуюся в граненом стакане водку на свет. - Почему так получается, что ты всегда приезжаешь исключительно вовремя?
- Стреляли… Хехе, - усмехнулся мой афористичный брат.
* * *
Для того чтобы воспроизвести настоящую русскую концептуальную пьянку, нужно собрать вместе двух человек: меня и брата.
В общем, мы быстро напились до нужной кондиции.
- Эээх! - сказал я зычно и стукнул посудиной по столешнице.
Мексиканцы пьют для того, чтобы танцевать ещё веселее, французы пьют для того, чтобы придать изысканности, их и без того изысканной жизни, англичане располагаются со стаканом виски и толстенной сигарой у камина в клубе джентльменов, чтобы полней прочувствовать свою власть над миром, американцы…
…американцев не существует.
Естественно, русская пьянка повергает всех этих пигмеев в суеверный ужас. Смертельно им смотреть, как волосатые мужики, скинув онучи (что это за херня ещё, кстати?), опрокидывают в кадыкастые колодцы стаканЫ гребенеющей водки, которая снилась интуристам только в пидорайских коктейлях водка/мартини (если с лимоном - офигительно идет, кстати!), на приеме у цесарского посла.
Каким-то камланьем, шаманизмом, вандализмом, в конце концов, веет от русского застолья.
Однако, всё гораздо прозаичней и глубже.
Застолье для российского мужика - это библиотека, это политпросвещение, это этикет, это способ самопозиционирования в векторе развития общества.
Пьянка, господа присяжные заседатели, в русской реальности - это культурное явление.
Даже не так. КУЛЬТУРНОЕ ЯВЛЕНИЕ!
Скажу ещё глубже. Вы читали романы Достоевского и Толстого? Вот - это и есть русская пьянка.
До дна самых глубинных вопросов мироздания, хочет добраться пытливая душа этого пионера ноосферы. Он не верит в загробную жизнь, и уж тем более не верит в Общество. Он родился один, он живет один, и он в яростном угаре умрет один, признавая лишь прайд своих родственников, таких же параноиков-единоличников.
Он не знает о "вкладе в общество", не понимает в "либеральных ценностях". Жизнь научила его, что он должен драться до крови, до смерти, до полного самопожертвования, даже если речь идет всего лишь о том, чтоб не уступить свою очередь за пивом.
Вот он какой. Такой простой. (С).
И он не ропщет. Это весь остальной мир реверберирует в порочном тренде, пытаясь изо всех сил найти, моральную платформу для своих яблометаний от барной стойки до платного порноканала.
Нет. Наш воин с точки зрения метафизики неизмеримо выше данайских мудайцев с их дзынь-тупизмом, и гораздо сакральней западных цивилизационеров с их рококо и барокко.
НО!
Если уж он добрался до пьяночки, то тут СТОП! Вынь да полож ИСТИНУ!
Ничего другого ему не надо в этой предопределенной парадигме рюмок, кроме как докопаться до сути. Хоть включай ему тысячу кордебалетов с голыми попами под венком из павлиньих перьев!
А вот по-нашему, по-простому, по-мужицки! Да, по-индейски, если хотите!
Вот здесь он верит! Вот здесь, он прислушивается к каждому слову таких же равных, ибо истина это! И пригодится она ему уже завтра на бесконечном безлюдном тракте, где день за днём предстоит всё стерпеть, выжить и оправдать неоднозначное, но такое веское звание РУССКОГО МУЖИККАЪ!тм.
А ещё происходит коммуникация и тиражирование "души русской" T через эти пьянки, так как все-таки отличаемся мы от индейцев… отличаемся умом пытливым и жаждой духовной.
Последние мысли застали меня уже на улице, по котрой я шел и разглядывал звезды.
* * *
- Это что это? - с удивлением уставилась красавица - продавщица в скатанную записку, которая скользнула в её пухлую ручку из моей ладони.
- Вы потом почитайте! А сейчас можно нам ещё бутылку Парламента, - пробормотал я на северо-восток, отсылая волну перегара в сторону от её чутких ноздрей.
- Это что? - настаивала она, машинально отчитывая нам сдачу.
- Что-что, - раздраженно гавкнул я. - Вам люди в любви признаются, а вы "штокаете"!
* * *
- Нет, вот тут ты зря на "пикап" наезжаешь, - горячился брат, - есть же опробованные методы, - Вот, например, понравилась тебе девушка на улице. А ты типа не подходишь к ней в лоб, как быдло, а мельком равняешься с ней и кидаешь записку. Женщины обожают тайны!
- Ну и сколько раз ты так делал?
- Нет, ну я пока теоретически… Но я, чо-то как-то… ну типа… обломно все это…
- Окей, есть ли где-то поблизости женщина, которая тебе интересна?
- Ну…. Вот продавщица у тебя в магазе здесь прикольная…
* * *
Уже несколько минут я перебирал струны отличной акустической гитары, мурлыкая что-то под нос. Анестезия сработала, как и всегда, надежно.
- Дим…я тут, кстати, недавно со Светкой сошёлся…
- Да? Ну, отлично, поздравляю - Светка крутая!
- А потом выяснилось, что у неё бойфренд есть…
- Хмм…это не тема…
Обожаю акустические гитары с нейлоновыми струнами. Только они звучат по-настоящему. Без этих блядских пошлых взвзякиваний.
- Паш, а сыграй что-нибудь хорошее.
- Что именно?
Ну, что тебе самому сейчас сыграть хочется.
Что мне хотелось сыграть? Где-то в огромной дыре моей души ещё звенел отзвуком стальных колёс поезд по имени Светка. Друзья один за одним покидали меня под влиянием актуальной действительности.
Я не признавал неотвратимости перемен. Настоящий русский, я только мрачнел сверх меры и думал о том, как я врежу "новой действительности" по зубам. Кулаком, винтовкой, песней или книгой. Мне было все равно. Врежу душой - интеллигентной и заскорузлой, возвышенной и косной! Мы русские рождаемся с гранатой в груди. Рано или поздно, она либо отсыреет от водки, либо рванёт от единственной искры сердца!
"Протопи… ты мне баньку… по белому", - не запел-завыл я, перебирая струны вкрадчивой поступью пьяных пальцев. - "Я от белого света а-а-а-атвы-ы-ы-ы-ык! Угорю я… и мне угорелому-у-у… пар горячий развяжет язы-ы-ы-ы-ык…"
"…только помню, как утречком раненько-о-о-а-а-а…брату крикнуть успел: Пазави-и-и-и! …и меня два красивых ахраничка! Повлекли из Сибири в Сиби-и-и-ирь…"
Нескончаемые ряды КрасТЭЦ вставали передо мной. Вставал вагон поезда Кисловодск-Красноярск.
"…застучали мне мысли… по темечку-у-у-у! - орал я, выплескивая всю накопившуюся в душе маету в раскаленный ночой эфир, - …ээээх, выходит, я зря им клеймё-ё-ён, и стучу я… березовым веничком… по наследию мрачных времё-ё-ё-ён…."
Застучи по батарее хоть одна сука…
- Паш, - нарушил молчание после долгой паузы Дима. - А ведь он где-то здесь похоронен… у вас…
-!!!! - осенило меня, - А ведь ты прав! Жить вот тут рядом с могилой Высоцкого и не разу не посетить, ну для нас это точно не кошерно выходит… ЕДЕМ!
- Да не, Паш, ты чо! Три часа ночи, куда ехать, - законсервативился мой гастарбайтерский брат. - Проблем на свою жопу искать… Хорошо сидим ведь..
- Алло, такси?