* * *
- Мне снова приснился этот сон… - Рената потянулась в кресле и выпрямилась; покоряя километр за километром, джип несся по трассе. - Это что-то значит, я чувствую…
Привольно раскинувшийся на заднем сидении автомобиля, Николай не преминул откликнуться:
- Всяко-разно значит, ладонька! С этого момента видения именуем глюками и начинаем лечить шизофрению…
Рената обернулась:
- Гроссман?! Ты еще здесь?! Я так надеялась: проснусь - и ты окажешься просто кошмаром! - и добавила уже для Саши: - Полцарства тому, кто растолкует мне значение этого сна!
- Опа! А оно у тебя есть, полцарства? - съехидничал бывший муж.
- Саша, у нас работает катапульта?
Придерживая руль, Саша с усмешкой посмотрел на препирающихся супругов:
- Если говорить простым разумным языком, тут действуют генетические аспекты, превращающие интерпсихические отношения в интрапсихические, после чего происходит опосредование выбора и сублимация процесса интериоризации на примере образов и символов…
Рената приоткрыла рот:
- Саш, а можно узнать: с кем ты сейчас разговаривал?
Гроссман подхватил идею:
- Шура пытался сказать тебе, что это у тебя самый банальный подростковый кризис - прыщики, недовольство собой, комплекс "мои предки - законченные придурки" и так далее…
- Не совсем, - возразил Саша. - Я хотел сказать тебе, - он взглянул на отражение Ника в зеркале заднего вида, - что люди трезвого рассудка всегда стремятся разговаривать с душой и телом на таком вот "языке"…
Николай парировал знаменитой фразой Декарта:
- Мыслю - следовательно, существую.
- Существуешь или живешь?
Николай помрачнел и примолк. Девушка усмехнулась:
- Да ну вас обоих! Лучше уж я магнитофон включу, может, хоть там чего доброго скажут… Надеюсь, никто не против? - и, заручившись молчаливым согласием спутников, Рената стала переключать радиоканалы, заполненные "белым шумом". - Кажется, пусто… Жаль… - но вдруг она поймала волну, на которой звучала песня, и оживилась: - Боже! Это Розенбаум! Папа так любил его слушать… Какой голос!
…А душа - она бы рада
Возвратиться, да никак:
Заколочен дом, как надо,
И закрыт на два замка…
И она могла бы, в общем,
В щель под дверью проскочить,
Только гордые не ропщут
И не жгут чужой свечи,
И не жгут чужой свечи…
Ведь нет у одиночества
Имени и отчества,
Ну, а мне в плечо твое
Так уткнуться хочется…
Рената прикрыла глаза. Читала она где-то о том, что, когда ищешь ответ на беспокоящий тебя вопрос, он приходит неожиданно, извне: из строчек в книге, из песен, из услышанной на улице реплики постороннего человека. Почему так повелось - неизвестно. Американцы называют это явление "ангел из библиотеки". Вот и теперь девушке показалось, что она как никогда близка к разгадке, что "ангел" уже осенил ее своим крылом, однако присутствие Гроссмана действовало ей на нервы и мешало сосредоточиться.
Рената была против настойчивого желания экс-мужа сопровождать их в опасном путешествии. Самое странное, что Саша принял Николая и убедил девушку смириться с присутствием третьего. Хотя нет. Самое странное заключалось вовсе не в этом. Телохранитель держался с Гроссманом так, словно они были уже сто лет знакомы. Девушка замечала: Саша знает все его слабые и сильные стороны. В точности так же он знал сильные и слабые стороны самой Ренаты, а потому она не удивлялась. Но то, что Ник на подсознательном уровне тоже поймет и примет своего соперника, девушка не ожидала. Саша и Николай вели себя скорее как старые друзья, и женская интуиция Ренаты подсказывала: это вовсе не затишье перед грядущей бурей, это что-то совсем иное, качественно иное. Они оба подначивали друг друга, но было это беззлобно, как шутливая игра между собакой и ее хозяином. Саша временами даже спорил с Гроссманом, что вызывало у Ренаты прилив непонятной ревности. С нею он не спорил никогда, и ей было обидно.
- Скоро будет Тула… - сообщил Саша. - Ты будешь звонить Иванченко, Рената?
- Да. Хотя мне и неудобно навязываться…
- Неудобно шубу в трусы заправлять! - снова вмешался Гроссман. - Я таки не прочь отдохнуть с дороги…
Девушка вздохнула:
- У меня теплится слабая надежда, что дядя Толя может что-нибудь знать о…
- Забудь! - отмахнулся Николай. - Ничего он не может знать! Это нереально.
- Умеешь ты утешить, Гроссман…
- А то! Обращайся, если что…
Николай острил, однако шутки его получались саркастическими, и молодой человек ничего не мог с собой поделать. Ситуация у них сложилась патовая. Он чувствовал себя в роли некой "собаки на сене", как в пословице: "Ни себе, ни людям". И невозмутимость Саши не могла его обмануть. Кто-то из них был третьим лишним. Гроссман знал, что телохранитель в любом случае сможет сгладить острые углы и не допустить конфликтов, и это, если говорить по совести, Ника раздражало.
Прежде Гроссману было незнакомо чувство ревности. Ревновали обычно его, он являлся для всех своих женщин светом в окошке. Даже уход жены был (в его понимании) показателем слабости. Ее слабости. Она хлопнула дверью, унося в сердце любовь к нему, пусть и омраченную бесконечными изменами. Его изменами. И Ник был уверен: рано или поздно она вернется. Перебесится и вернется. А вот теперь у Ренаты появился некто, занявший ее душу целиком, и места бывшему супругу здесь уже не было. В каждом движении бывшей жены и ее… гм… телохранителя, в каждом их взгляде чувствовалось то, что Николай когда-то не смог дать ей. Не мимолетное увлечение, а что-то, не поддающееся контролю рассудка. Не страсть. Не месть. А он-то надеялся…
О чем думал Саша, было непонятно. Он препоручил Гроссману обязанность размышлять, рассуждать и рассчитывать, а сам контролировал события как бы со стороны. Если Гроссман решал, что поступить нужно так, а не иначе, телохранитель беспрекословно подчинялся. Но стоило малейшему сомнению закрасться в голову Николая, Саша тут же угадывал его нерешительность (каким образом он делал это - анализу не подлежало) и провоцировал беседу. В процессе разговора завязывался спор, приводящий, как это ни странно, к незаметной корректировке первоначальных замыслов Ника. Именно такой исход и удивлял Ренату, готовую к любым инцидентам. Девушка терялась и недоумевала: по логике вещей, эти двое должны были ссориться - из-за нее. Но вместо этого они действовали как единый слаженный механизм, обоюдно. С одной стороны - чудесно: стало гораздо легче и проще. С другой - слегка настораживало…
…Лес поредел. Дорога слегка вильнула, и в туманной дымке вдалеке показался город…
* * *
Раечка Мезудина вышла из лифта первой. Фобосов последовал за своей "утешительницей".
Мезудина первой заметила, что дверь в квартиру не заперта.
- Снова у тебя гости… - проворчала женщина. - Я поехала. Надоело мне это до делов…
Она развернулась, но Михаил удержал ее.
- Стоп.! Никаких гостей. Не должно. Быть.!
- Может, ментов вызвать? - Раиса попятилась и понизила голос до шепота.
Фобосов тоже не решался войти и мялся у порога. Тут раскрылась дверь. На пороге стоял Саша:
- А… это вы… - бесцветно проговорил он, медленно извлекая руку из кармана черного плаща (весьма дорогого, подметил журналист). - Привет, - и посторонился в дверях.
- О! Здорово.! Ну. Ты жук.! - Михаил поправил очки, коротким жестом толкнув их в перемычку на носу. - А ты. Почему. Не уехал?
- Куда? - заинтересовался Саша.
- Ну… куда. Вы. Там. Собирались.? - "печатал" Фобосов. - Откуда. Мне. Знать.?
- Вернулись, - неожиданный гость поморщился.
- Чего. Стряслось.?
Мезудина обратила внимание, что Алекс нездоров: под глазами - темные круги, голос простуженный, с хрипотцой.
- Мы одну вещь у тебя забыли… Извини за беспорядок, я тут порылся второпях… немного…
Раечка с приоткрытым ртом оценила, что в понимании Алекса означает "немного": в Мишиной квартире и так-то невозможно было ступить, не споткнувшись о какой-нибудь хлам, а после "рытья второпях" все оказалось завалено лазерными дисками. Алекс просто вытряхивал их из упаковок, проверял содержание на компьютере и отбрасывал в сторону. Мезудина даже не думала, что у Фобосова так много этих дисков.
Хозяин квартиры тоже в замешательстве смотрел на учиненное безобразие и не мог подыскать слов, только руками развел:
- Что за… вещь?
- "Кадэшка". Я тебе давал ее. Помнишь? - испытующий взгляд исподлобья.
- Когда?! - остолбенел Фобосов. - Ты… путаешь. Что-то. Александр.!
- А тебе, Рая? - колючий взгляд впился в Мезудину.
- Ч-что? А! Нет! Я понятия не имею… У меня и компьютера-то, реально, нет…
Саша утомленно повел головой.
- Черт! - сквозь зубы бросил он. - Ну, вы тут… сами как-нибудь приберитесь…
Михаил и Рая проводили его взглядом. Посмотрели друг на друга.
- А как он. В квартиру. Попал?! - опомнившись, вымолвил журналист.
- Ты ему ключи давал, - подсказала Мезудина.
- Он их. В прошлый. Раз. Вернул…
Раиса почесала в голове, лохматя и без того растрепанные волосы, подумала и отправилась на балкон.
Алекс вышел из подъезда. Все, на первый взгляд, в нем было по-прежнему: идеально прямая спина, гордо приподнятая голова, легкая походка… Но что-то не так, подсказывало Мезудиной женское чутье. Что-то не то.
Он уселся в шикарный черный "Ландкрузер" и на бешеной скорости выехал со двора. Соседские бабушки на лавочке во все глаза таращились на громадный, иноземного вида, автомобиль. Тема для дальнейших обсуждений была готова:
- Носятся, как оглашенные! Откуда только деньгу берут на машины такие? - громко выступила одна, и остальные тут же подхватили:
- Всю страну разворовали, сволочи!..
Мезудина вернулась в комнату. Фобосов сурово разбирал завалы. Она подсела помогать, задумалась, покусала изувеченную пирсингом нижнюю губу и вдруг выдала:
- Это паранойя, Миш. Он - не Алекс…
- Чего?!
- Да. И есть у меня реальное подозрение, что мы с тобой еще легко отделались. Надеюсь, отделались…
- Глупости!
Спорить Раиса не стала.
* * *
Андрей развернул потертую бумажку, найденную им в кармане поношенной женской куртки в квартире Фобосова. По описаниям, именно в этой куртке Сокольникова бежала из Новосибирска. Серапионов чуял: это нужная бумажка. И, хотя поиски диска не увенчались успехом (да, это было бы слишком просто), к бывшему однокурснику своего прототипа он заходил не зря.
"Москва, 2408". "Шереметьево"… И шестизначный набор полусмытых цифр… Стирали эту бумажку, что ли? Что это означает - "Москва, 2408"? Ясно, что не название очередного романа Владимира Войновича…
Андрей завел машину. А означает это, скорее всего, номер камеры в Шереметьевском аэропорту и код замка. Неспроста они так рвались в Москву. Получается, что прежде у них диска и не было… Что ж, и теперь его в камере наверняка нет. Уже нет. И сами они уехали из города, журналист сказал это ясным языком. Однако отработать версию с камерой хранения нужно до конца.
"Ландкрузер" сорвался с места. Невидящим взглядом смотрел Андрей на дорогу. Идеально было бы, конечно, обнаружить в этой камере вожделенный "дипломат": Серапионов лично анализировал записи прослушки квартиры Полковника. Сокольников чуял, что под его ногами горит земля, и за день до смерти приказал телохранительнице Дарье Лавровой спрятать компромат.
Ячейка была, как и ожидалось, пуста. Так… Отрицательный результат - тоже результат. Вопрос в другом: где они теперь? Логично, что телохранитель попробует спрятать свою девчонку. Прежние сослуживцы отца добросовестно предоставили информацию о прошлом этого Саши: связях, родственниках, знакомых. Саша родился в Ростове-на-Дону, затем родители его переехали в Новосибирск (мальчишке было шесть лет). В Ростове осталась его сестра, к тому времени уже имевшая свою семью. Разница в возрасте у них с братом была приличная. Кроме того, в Питере жил дядька Александра. То есть, из Москвы они могли поехать и на север, и на юг. Андрея, конечно, грела мысль отправиться в сторону дома, но интуиция подсказывала: не поедет Саша в Питер. Серапионов не поехал бы на его месте. И в Белокаменной, и в Северной столицах сейчас введен жесткий паспортный контроль. Необходимая мера, принятая властями Питера и Москвы из-за военной обстановки в южных провинциях - республиках бывшего СССР. В Москве Сокольникова и ее охранник рисковали, но риск был оправдан поисками "дипломата". Нет, в Питере им делать нечего. Наверняка Саша изберет в качестве убежища родной город, где им смогут оказать поддержку. Хотя… тоже не факт. Он может уехать и в незнакомые места. Найти их тогда будет сложнее, но все равно реально, как выражается "страхома" Рая Мезудина. Что ж, проработаем для начала Ростов, а остальные пусть пока займутся питерской трассой.
Андрей подумал, что за рулем ему понадобится сменщик. Желательно, чтобы он не имел никакого отношения к саламандровцам: возможны любые промашки, а Серапионов-младший терпеть не мог, когда "шестерки" скалозубили у него за спиной. За такое придется наказывать. Лишнее беспокойство - зачем оно ему надо? Андрей привык работать в максимальном комфорте. Лучше взять парня с улицы.
- Но где найти мне такого - чувака не слишком крутого? - вполголоса пробормотал Серапионов и прищелкнул пальцами.
* * *
Анатолия Викторовича Иванченко, старинного друга отца, Рената не застала, но его младшая дочь, Светланка, узнала девушку даже по телефону, очень обрадовалась и пригласила приехать в гости.
- Ты с Ником или одна? - звенел ее веселый голосок.
- Мы втроем.
Светланка издала удивленный возглас:
- А дядя Саша ничего не говорил! Это мальчик или девочка?
Рената покосилась на телохранителя, который приглядывал за нею из машины, и усмехнулась:
- Мальчик, мальчик…
- А как вы его назвали? - допытывалась девчонка.
- Сашей его назвали. И не мы… Ладно, Светик-семицветик, подробности при встрече…
- Ур-р-ра! Я и в школу сегодня не поеду по такому случаю!
- Жди нас, Свет, - девушка повесила трубку и отошла от таксофона. - Ну, по коням, ребята! Нас ждут.
- Я счастлив! - откликнулся Николай, который поменялся местами с Сашей и теперь сидел за рулем. - Душ и постелька - то, что мне надо!
Светланка, хорошенькая брюнеточка с длинными волосами, очень удивилась, не увидев обещанного мальчика.
- А где главное? - захлопала она ресницами, думая, что Рената, Коля и незнакомый парень (наверное, их телохранитель) разыгрывают ее и спрятали "главного гостя" в машине; да и вид самой машины потряс девочку до глубины души.
- Главное - что? - лукаво прищурилась Рената.
- Ну, малыш!
- Какой малыш? - продолжала баловаться девушка. - Вот он - Саша. Знакомьтесь.
- А-а-а-а… - разочарованно протянула Света и тут же забыла о существовании телохранителя. - А я уже надеялась понянчиться…
- Да с нею с самой еще нужно нянчиться, - бросил Николай, сверкнув глазом в сторону бывшей жены. - Где у вас ванная?
Провожая Гроссмана, Света шепотом спросила:
- А что у вас с машиной?! Вы разве попали в аварию?!
- И не в одну.
Света охнула.
Рената с удовольствием сняла короткую теплую дубленку - из привезенных Николаем вещей. Уж в этом бывший муж всегда отличался завидной предусмотрительностью: девушка почти забыла, насколько мерзла в тонюсенькой джинсовой курточке. Которую, кстати, при отъезде из Москвы они так и забыли у Фобосова. Ну и черт с ней. Куртка была в таком состоянии, что вряд ли когда Рената надела бы ее снова.
- Папа приедет поздно… - сказала Света, обнимая подругу. - Я уже сказала ему о вас, он велел ужинать без него. Рене, ты стала такая красивая! Только похудела очень, - и девочка не без некоторой зависти погладила Ренатины золотые волосы, хоть и сама была хорошенькой, словно куколка. - Что с вами произошло?
- Светик, расскажи мне лучше о себе. Чем сейчас занимаешься?
- Историю учу, я на факультатив записалась. Поможешь мне, Рене? Мы древнюю историю давно походили, а мне тут в реферате нужно изложить, причем как-нибудь покороче, один миф…
Рената обернулась на Сашу, который, загнав "Чероки" во двор, неслышно вошел в дом:
- Мы со Светой пошепчемся, Саш.
- Ага! - подхватила девчонка и, схватив Ренату за руку, утащила ее в свою комнату, где нетерпеливо шепнула: - А я думала, у вас с Ником маленький! Вы ведь уже давным-давно вместе, да?
Подростковое любопытство и непосредственность Светланки забавляли девушку. Она решила пока не огорошивать дочку папиного приятеля сообщением о своем разводе с Гроссманом. Иначе вопросов посыплется раз в десять больше, чем сейчас.
- Давай уже о реферате, Светик.
- Ладно, смотри… - согласилась Светланка.
Она вытащила учебники, протянула их гостье.
- Ты мне просто скажи, что за миф, - Рената села в кресло и устало вытянула ноги.
- Египетский… Об этих… Осирисе и… и…
- Исиде. Понятно… - Рената подумала: "Какое совпадение! Этот навязчивый сон о храме в Гелиополе - и Светланкин реферат. Страсти по Египту…" - Хорошо, садись, пиши, пока я добрая…
И Рената, прикрыв глаза, начала диктовать. А перед взором ее мелькали вовсе не образы из сна, а бесконечная серая дорога.
- …И в это празднество Сет уготовил коварную ловушку своему старшему брату… Он привез золоченый сундук во дворец и преподнес в качестве подарка Осирису. Правитель Египта восхитился и сказал, что в таком сундуке мог бы поместиться и он сам. Они поспорили с хитро улыбающимся Сетом, который словно бы и не верил его словам. Ради шутки Осирис запрыгнул в сундук. Тогда Сет захлопнул крышку, с обратной стороны которой торчали острые колья. Шестьдесят два изменника, приспешники Сета, перебили охрану.
Царица Исида, чтобы избежать дальнейшего кровопролития во дворце, отдала приказ выпустить мятежников. Сет и его воины удалились, унося с собою сундук, ставший гробом для возлюбленного супруга Исиды. Добравшись до Нила, они сбросили саркофаг в воду, и его унесло течением в дельту. Исида, Нефтида и Анубис, шакалоголовый бог-врачеватель, сын Нефтиды и Осириса, отправились на поиски тела плененного бога.
Странствуя по пустыне, Исида взмолилась богам, и те указали ей путь. Новый правитель страны, Сет, опередил сестру, нашел гроб и рассек тело брата на части, чтобы не могла богоподобная целительница с помощью сестры и племянника воскресить его. Части эти предатель разбросал по всему Египту, проклиная каждую. Но Исида отыскала их все, и на месте каждой страшной находки велела воздвигнуть храм.
Однако теперь вернуться в мир живых надолго Осирис не мог. Ни Анубис, ни Нефтида уже не были в силах помочь им. И снова воззвала Исида к богам. И было получено разрешение душе Осириса вновь обрести воссоединенную плоть, а после вернуться из Дуата к возлюбленной супруге.
Но только сорок, всего лишь сорок дней и ночей жизни было отмерено ему, а затем он должен был снова уйти на Запад, в мир мертвых…