* * *
Содрогаясь от мучительных рыданий, Рената распахнула глаза.
И сразу ощутила, что, кроме нее, в гостиничном номере больше никого нет. Девушка еще долго лежала, не в силах пошевелиться, и приходила в себя.
Что не так? Что не так она делает?! Сон-подсказка… Сон-испытание… Сон, повторяющийся из ночи в ночь…
В памяти воскресла фраза Лукреция, процитированная Мишелем Монтенем, которого когда-то давно, еще в студенческие времена, читала, не вдумываясь в смысл, прежняя Рената Сокольникова.
"Смертные перенимают жизнь одни у других и, словно скороходы, передают один другому светильник жизни"…
Девушка поднялась, отерла слезы и добралась до окна. Уже ставший привычным вид на уральские горы, на излучину реки Юрат… А чуть ниже - все портит агитационный щит: "Россель - наш губернатор!" Насмешка материализма над романтикой. Никуда не денешься, Россия. В Новосибирске не лучше, но там все эти физиономии хотя бы примелькались, их уже и не замечаешь. А здесь - все в новинку…
Саша привез Ренату в Сатку и поселил в гостинице, недорогой, но уединенной. Окруженной хвойным лесом, горами. И - самое главное: здесь их не трогали. Это был шанс переждать бурю.
Одно плохо: что-то сломалось в верном "Чероки". Немудрено, конечно, после таких скачек по полям и оврагам, но знак тревожный. Телохранитель предпочитал, чтобы все работало, как часики, и потому уже третий день возился с джипом, невзирая на ледяной ветер с гор и колючую морось.
Рената подошла к большому зеркалу, отразившему ее с головы до ног. Она завидовала - той, из Зазеркалья, у которой не болят зубы, не мечется душа, отсутствуют проблемы. На которую не ополчался весь мир непонятно из-за чего. Которая не прячется по углам, как последний изгой…
Рената смотрела на себя - стройную, идеально сложенную, с точеными чертами лица, густыми золотисто-рыжими волосами. Но сейчас янтарные, чуть раскосые глаза девушки из Зазеркалья были затравленными, как у выброшенного на улицу котенка. Не по такой Ренате сходили с ума мужчины. И в точности такую - униженную, забитую - Ренату хотели бы видеть женщины из новосибирского "бомонда", которые прежде скрипели зубами при ее появлении, не в силах обуздать своих спутников, бросающих жадные взгляды на дочь Александра Сокольникова. Сейчас на Ренату, наверное, не оглянулся бы даже официант ресторана, где она любила бывать…
Щелкнул замок в двери, и девушка, одним прыжком оказавшись в постели, прикрылась простыней. Рывок вызвал резкую боль в зубе.
Саша бросил пиджак на спинку стула и тяжело упал в кресло. Рука его бессильно свесилась с подлокотника.
- Что с тобой? - держась за щеку, спросила Рената.
Телохранитель откинул голову на кресельный валик и прикрыл глаза. Кожу на его перепачканных машинным маслом пальцах и ладонях покрывали волдыри от сильных ожогов.
- Что это у тебя? Нас выследили? - в ужасе допытывалась девушка.
- Мы бы здесь не сидели… Позвони в ресторан, закажи поесть…
Говорил Саша с превеликим трудом.
- Тогда… глаза не открывай, ладно? Я оденусь.
С трудом сглотнув, он чуть заметно кивнул. Рената лихорадочно быстро натянула на себя джинсы и майку.
Нет, что-то случилось…
- Откуда эти ожоги? Саша?
Тот не ответил, провалившись в забытье. Рената позвонила в ресторан, сделала заказ, потом села возле телохранителя на корточки и прикоснулась тыльной стороной кисти к его лбу. Раскаленный, как печка. Уж не воспаление ли это легких? Было бы немудрено. Она ведь просила его переждать холода и не мучиться с машиной. Нет же! Телепрогнозы, видите ли, обещают еще большее похолодание…
- Саш! Переляг на кровать! - тихо сказала девушка, погладив его по плечу.
- Угу… - промычал молодой человек.
Он едва доплелся до постели. Девушка торопливо расстегнула и стащила с него рубашку, чтобы постирать. Что же они будут делать, если выпадет ранний снег? Нужны теплые вещи, на них потребуются деньги. И это полбеды. Хуже, что силы телохранителя не бесконечны, они иссякают с каждым днем…
Мучаясь зубной болью, Рената приложила скомканную черную сорочку Саши к щеке. Ей все больше и больше нравился его запах - даже этой насквозь пропитанной горячечным потом рубашки.
- Разбуди меня через пару часов, ладно? - послышался его голос из комнаты.
- Нет уж! - Рената открыла воду. - Теперь-то ты выспишься!
- Рената, я серьезно!
- Я не слышу-у-у-у! - нарочно усиливая напор, откликнулась девушка.
Саша притих. "Вот и пусть спит. Хватит уже валяться под машиной на ледяной земле, - думала она, как зачарованная глядя на водяной смерчик, что крутил "цыганочку" над сливным отверстием ванны. - Любой на его месте уже свалился бы с пневмонией"…
Зуб болел все невыносимее. Рената проглотила "Анальгин", следом - принесенный из ресторана завтрак.
Подмяв под грудь подушку, телохранитель все это время спал. Девушка давно заметила: он почти не расслабляется, спит все время на животе, в позе постоянно готового к броску дикого зверя. Лишь один раз он пошевелился, отворачивая лицо, и одновременно что-то пробормотал. Ренате показалось, что это какое-то имя. По звучанию было похоже на "Таня"…
Обезболивающее не помогало. Рената не знала, куда деваться, и впервые прочувствовала смысл выражения "хоть лезь на стенку". Она ушла в туалет, опустила и стульчак, и крышку, села, скорчилась и зарыдала. Легче ей по-прежнему не становилось.
- Рената? - Саша постучался в дверь. - Выходи оттуда!
- Зуб… - оправдываясь, сообщила она, бочком выбираясь в коридор, и виновато посмотрела на него: - Я тебя все-таки разбудила?
- Пойдем!
Рената подчинилась. Телохранитель усадил ее на стул.
- Попробуй ни о чем не думать и расслабиться. Если можешь - доверься мне…
- Конечно… - прошептала она.
Сейчас она доверилась бы даже палачу, лишь бы тот избавил ее навсегда от этого истязания. Что уж говорить о преданном охраннике, который уже столько раз выручал ее? В особую помощь с его стороны она, конечно, не верила: он ведь не врач. Но хотя бы развлечет - и на том спасибо.
Сашины пальцы - обожженные, наверняка тоже взрывающиеся адской болью - мягко коснулись головы Ренаты. По телу девушки заструилась приятная дрожь, истома. Не вызвало у нее почти никакого удивления и внезапно возникшее желание поцеловать его руки, прижаться к нему, забыть обо всем. И Рената даже не заметила, что боль исчезла. Почти тут же пропало и ощущение этих нежных, но уверенных прикосновений.
- Вам получше? - спросил вдруг бубнящий, словно из бочки, голос над самым ухом.
Рената оглянулась и едва не заорала от неожиданности. К ней наклонялся какой-то пожилой мужчина с мрачным, почти черным, в оспинах, лицом; две глубокие морщины окружали его рот и почти сходились на подбородке с ямкой. Покатый, как у древнего майя, лоб тоже был изборожден морщинами, сильно выделялись надбровные дуги, а из провалов глазниц внимательно смотрели умные, близко, по-обезьяньи, посаженные глаза.
Девушка подскочила, ринулась к пистолету. Незнакомец угадал ее намерения и завладел оружием раньше.
На Ренату, пряча пистолет за ремень брюк, смотрел Саша. Он все понял и ни о чем не спросил.
- Боже ты мой! - прошептала девушка. - Что… это было?! Я свихнулась? Это что - галлюцинации?!
- Т-ш-ш! Не кричи! - Саша плавным движением, словно в танце, скользнул к ней, обнял, усмирил ее выпрыгивающее из груди сердце. - Ты ведь обещала довериться мне, когда садилась…
- Тебе, но не… Что это было?!
- Ну, прости, прости. Иначе - никак. Я ведь сам не врач. Прости…
Она подняла к нему лицо, все еще немного опасаясь, что увидит того "майя". Прикоснулась к его щеке, чтобы удостовериться. В Сашиных глазах мелькнула улыбка:
- Ну все, все, - сказал он и выпустил ее: - Видишь? Это я. Ты молодец…
Телохранитель снова, как ни в чем не бывало, улегся спать.
- Молодец? Почему молодец?!
- Ты бросилась к пистолету… - и он закрыл глаза.
Рената позвонила горничной, та принесла утюг, и девушка выгладила Сашину сорочку. Ей пришло в голову, что телохранитель непостижимым образом умудряется выглядеть прилично и даже элегантно в одежде, которую не меняет почти неделю. То, что на другом смотрелось бы ужасно, на Саше сидит как влитое, будто на хорошем артисте. Она вспомнила, что он рассказывал тогда, в бане, о своей учебе в театральном вузе. Так вот чем вполне можно объяснить это лицедейство с преображением в доктора-"майя"! И все-таки тут что-то не так. Хоть за секунду - а ровно столько времени Рената наблюдала незнакомца - могло привидеться что угодно, девушка была уверена: ей не привиделось. Саша не скрывает, но и не торопится объяснять свои планы…
В двери постучались.
- Кто там? - рассеянно спросила она.
- За утюгом! - откликнулся женский голос. - Вы уже всё?
- А… Да, да… сейчас…
Рената выдернула штепсель из розетки и, на ходу сматывая шнур, подошла к двери.
Но вместо горничной в номер ввалилось двое парней, огромных и широких, как самцы гориллы. За ними мелькнул кто-то еще - кажется, женщина.
Рената не успела даже взвизгнуть, как из рук ее вырвали раскаленный утюг. Но сделали это не "гориллы"…
…Удар острой частью "подошвы" утюга в висок громилы, вцепившегося в Ренату. Парень падает. Рука второго, резко заломленная за спину, не успевает нажать курок. Лишь затем телохранитель бьет ногой в живот последнего члена группы - женщину. Та с воплем ярости влипает в дверь номера напротив. Грохот разносится по всему коридору, замок громко лязгает, но выдерживает натиск. Этот звук совпадает с выстрелом из пистолета гориллообразного типа: телохранитель, так и не выпустив его руки, направляет ствол ему же между лопаток, и сведенные судорогой пальцы жертвы сами придавливают "собачку".
Не дожидаясь ответных действий женщины-врага, Саша прыгает к ней и делает какое-то почти неуловимое ("вытягивающее") движение кистью перед ее лицом. Рената успевает заметить, что воздух вокруг них колеблется - как тогда, в его квартире, возле трупа Дарьи.
Женщина беззвучно оседает, словно из нее вырвали позвоночник. Тело становится похожим на тряпичную куклу…
…Телохранитель слегка пошатнулся, прижал к губам кулак, будто сдерживая рвоту. Хоровод чередующихся действий утратил свою молниеносность.
Рената очнулась. Но немало, немало прошло времени: Саша успел одеться. Застрелили бы дочку Сокольникова, и не раз, не будь подле нее расторопного охранника…
- Документы при тебе? - коротко бросил он подопечной, выдергивая "глок" из мертвых пальцев застреленного.
Онемевшая Рената часто-часто закивала. Саша сунул "глок" в ее руку.
- Идешь точно за мной. Не вздумай стрелять, пока не скажу. Поняла меня?
Снова кивок. Язык отнялся.
Телохранитель потащил ее в коридор - как тогда, в подъезде своего дома в Новосибирске. Девушка споткнулась о руку парня с раскроенным черепом, с тихим воплем рухнула на колени, роняя пистолет. И тут же была подхвачена Сашей, который, будто и не замечая, пронес ее через полкоридора под мышкой.
- Стой! - шепнул он и выглянул на лестницу. - Все, туда нельзя! Идем обратно!
Саша устремился в правое крыло, волоча за собой Ренату.
- А если - и там?..
Ответа не последовало. До того ли?
Подобно кошмарному сну промелькнула картина побоища возле их номера. Саша бежал бесшумно, словно кошка. Рената, подражая, старалась ставить ноги так же упруго, как и он. На этот раз ей удалось собраться гораздо быстрее, чем когда-либо прежде.
- Спрячься там! - он показал ей в простенок холла.
Ниша была загорожена огромным кустом цветущей китайской розы. Рената нырнула под ветку, вжалась в стену и увидела, что Саша, вытащив из кармана какой-то листок, вправил его в ворот рубашки.
Саша?! Нет, это был не он…
Это был пожилой сухопарый мужчина благообразной внешности. "Пастор!" - мелькнуло в голове Ренаты коротенькое и, возможно, неверное определение.
Она зажмурилась и перевела дух.
Тем временем Саша спустился на один пролет. Возле дверей лифта, явно кого-то поджидая, стояли еще два субъекта, неуловимо схожие с теми, оставшимися в номере.
- Sorry! - произнес телохранитель, и ребята уставились на него. - Please! Там есть нехорошо, - подбирая слова, он помогал себе жестами. - Я идти с шестой этаж. Пятый… в коридоре люди. Лежат, кровь. Надо секьюрити, охрана отель… Кровь!
Парни переглянулись. Без лишних слов рванули наверх. Топот стих. Помедлив несколько секунд, Саша взбежал вслед за ними и махнул рукой Ренате:
- За мной, please!
"Пастор" улетучился в то мгновение, когда их ладони соприкоснулись.
Но по лестнице они спустились лишь до второго этажа, потом Саша снова свернул в коридор. Они встали перед запертыми дверьми служебного выхода.
- Услышат! - зашептала Рената, решив, что он хочет выбить замок. - Услышат нас!
Но телохранитель уже проворачивал в замочной скважине шило перочинного ножа. Внутри устройства что-то металлически крякнуло, дверь открылась:
- Спустишься до вестибюля, но пока не увидишь меня - не выходи!
Подтолкнув девушку к ступенькам, он все теми же легкими и беззвучными прыжками помчался обратно, на лестницу правого крыла.
Сжимая в руках "глок", Рената засеменила вниз. Она вздрагивала от любого звука и держалась подальше от перил. Бежать одной было еще страшнее, чем сидеть под кустом в нише.
Саша заметил еще одного "братка". Тот стоял возле дверного проема внизу боковой лестницы.
Мгновение - и к парню с очень растерянным видом приблизился пожилой мужчина европейской внешности, в костюме наподобие тех, какие носят "забугорные" священники. Вот что успел различить "браток" из челябинской группировки. Святоша лопотал что-то о стрельбе наверху и необходимости позвать охрану.
Парень прошипел себе под нос короткое ругательство и, забыв о святом папаше, ринулся наверх. А зря. Как только его перестало быть видно из вестибюля, священник преобразился. Метнувшись вслед за громилой, Саша врезал ребром ладони ему по шее и слегка придержал обмякшее тело. Главное - избегать шума…
Вот на "рецепшене" еще один - любезничает со смазливой регистраторшей. Этот не опасен: даже не обратил внимания на телохранителя, скользнув по его лицу равнодушным взглядом.
А служебный выход охраняет целая банда - четверо. Нет, они вовсе не стояли с пистолетами наизготовку, будто намереваясь начать захват, ничего подобного. Они выглядели даже расслабленными, по крайней мере, в глазах внутренней охраны гостиницы. И совсем не ожидали нападения Саши откуда-то сбоку…
…Телохранитель с размаху, слева направо, ударил ближайшего рукоятью пистолета. Того отбросило к пожарному уголку, из разбитого вдребезги ящика вывалился огнетушитель. Прямо бедолаге на голову. Только это и успели заметить удивленные внезапностью нападения гостиничные охранники и напарники "братка". Как разлетались остальные под женский вопль "Убивают!", в общем переполохе не видел уже никто. Кто-то, опрокинув кадушку с разлапистой пальмой, угодил в маленький бассейн с красными рыбами. Кто-то, не успев выстрелить, опрокинулся с простреленной головой. Кто-то (охрана) стрелял, но предупредительными, в потолок.
Вышибив ногой служебную дверь, телохранитель выгреб Ренату из убежища, закрыл ее собой, попутно свободной рукой успев дважды спустить курок. Так он вывел из строя двоих наиболее активных секьюрити гостиницы: один выронил пистолет и сжал пробитую руку, второй завалился набок с покалеченным бедром. Остальные бросились искать укрытие. Самые же благоразумные давно лежали на полу, защищая голову руками.
С лестницы левого крыла бежали пропустившие начало драки дежурные "шестерки". Саша и Рената были у самых дверей, но "магазин" верного "ТТ" опустел. Стиснув руку подопечной, телохранитель успел послать за спину еще три выстрела из "глока", воспользоваться которым Ренате даже не приходило в голову.
Когда преследователи замешкались, торопясь под прикрытие, Саша улучил мгновение, чтобы вытолкнуть девушку на улицу, выскочить следом и, выбив боковое стекло у первого попавшегося на стоянке автомобиля, убраться на нем подальше от страшного места.
- Куда мы?!
- К "Чероки"…
- Зачем ты закрывал меня? Ты говорил, в меня они стрелять не будут…
- Тебя могли ранить.
- А тебя - убить!
- Это моя работа.
- Саша!
- Всё, выходим!
Угнанный ими "Вольво" с громким визгом тормозов остановился возле приютившегося в подворотне "Чероки".
"Какая работа?! - хотела крикнуть Рената. - Твоя смерть будет равносильна моей!"
Она думала об этом неоднократно. Одна Рената не протянет и дня. Ее приволокут в Новосибирск, запытают, удостоверятся, что она ничего не знает, изнасилуют и пристрелят. А труп в ужасном виде вытащат по весне из Оби, опознают, а потом припишут в дополнение к уликам в "глухаре". И никогда никто не доследует это дело. Никогда и никто!
Рената прыгнула в джип.
- Готовься, едем через просеку, - сказал наконец телохранитель и усмехнулся: - Ты, однако, становишься знаменитостью, Рената Александровна…
Рената отдышалась. Он еще способен шутить?..
- Как они находят нас?
- А ты посмотри, у тебя нигде датчик не вшит?
- Какой датчик?
Он внимательно взглянул на нее и вздохнул. "Тоже мне, "черный" юморист…" Такое ощущение, что ему все равно, хоть весь мир сейчас накройся медным тазиком. Лишь бы выполнить свою работу, а там…
- Узнать бы, что им от нас нужно… - сжав голову руками, простонала девушка.
- Вернемся, спросим?! - с воодушевлением спросил телохранитель.
Рената сунула руку в карман его пиджака и достала пачку сигарет. Саша протянул ей зажигалку. Она жадно затянулась, хотя курила редко, ради баловства. Но в этой ситуации…
Да, их со спутником настроения нынче не совпадают. Он шутит, а ей впору удавиться. Как вспомнишь разлетающиеся по вестибюлю мозги "братков"…
Слабая рука с зажатой в пальцах сигаретой тряслась, будто девушка долго тащила огромную тяжесть.
- А тебе идет, - заметил Саша.
- Да? - Рената брезгливо посмотрела на сигарету. - Не знаю… Во всяком случае, ты - первый мужчина, который признал это.
- Я не признаю, я констатирую… Есть женщины, которые делают это чертовски красиво. Вот ты - как раз такая женщина.
- А как насчет "все равно, что облизывать пепельницу"?
- Ну, об этом нужно спросить тех, кто облизывал пепельницы, - Саша подмигнул. - Ты молодец. Быстро взяла себя в руки… Эх, время, время…
Она невесело улыбнулась, хотя и недопоняла смысл его последней фразы.
- Кстати, насчет Ника… моего бывшего… - Рената в задумчивости большим пальцем потерла бровь. - Что, если позвонить ему и узнать, что сейчас творится в Новосибирске? Может, он был в курсе папиных дел?
Саша помолчал, размышляя.