- Гм… Неплохая идея. Жаль, с сотового туда не позвонишь… Даже его не спер Гарик…
- Не позвонишь… - сокрушенно вздохнула Рената. - Так что нам эта штука теперь ни к чему. Даже если ее и не спер этот твой… п-приятель… Кстати, все хотела спросить: каким образом оно стало приятелем такого, как ты?
- Что значит - "такого, как ты"?
- То и значит! Ведь есть пословица "скажи мне, кто твой друг"…
- Рената, ты сегодня прямо фонтанируешь народной мудростью! - рассмеялся телохранитель. - Мы с Гариком росли на одной улице. Ну, и потом жизнь частенько сводила нас вместе.
- То есть, он тебе не друг? Тогда зачем ты его подобрал в том лесу?
- Мне Гарик - друг, но истина дороже! - Саша продолжал подтрунивать над нею. - Километров через триста - триста пятьдесят будет Уфа. Если скакать в том же режиме, что и сейчас, к ночи окажемся там. Не уверен, будут ли работать переговорные пункты, но посмотрим. В крайнем случае, подождем утра.
- Говоря честно, я не хочу разговаривать с Николаем. Может быть, ты?..
- Много времени уйдет на объяснения. Кто я, что я… Кроме того, в Новосибе это дело наверняка получило огласку, ведется следствие. Тебя, вероятнее всего, считают без вести пропавшей или похищенной…
- Меня похитили? - Рената улыбнулась: эта мысль в применении к Саше казалась несколько романтичной. - Знаешь, если бы ты похитил меня, я не стала бы никуда звонить…
Телохранитель покосился на нее. Она сделала вид, что не заметила этого:
- Ладно, я поняла: "Быстро-быстро-быстро, сама-сама-сама!"
- Ты начинаешь прогрессировать, Возрожденная! Вот уж слезы обсохли, вот уж вспомнила классику советского кино!
- А ты продолжаешь подкалывать! - фыркнула она, в душе довольная его похвалой.
- Восславим постоянство! - тут же парировал Саша.
- Плагиатор! Это сказал Рильке!
- Интерпретатор… Так перевел его Пастернак.
Рената выбросила недокуренную сигарету за окно и уставилась на Сашин профиль. Телохранитель какое-то время делал вид, что не обращает на нее внимания, глядя исключительно на дорогу и удерживая серьезность. Но наконец не утерпел, улыбнулся:
- Что?!
- Ничего. Я поймала себя на том, что начинаю привыкать к такой "бонни-клайдовской" жизни… Сидим с тобой, зубоскалим… А в гостинице остались убитые… И ведь не только "братва"!
- Неправда, - бесстрастно возразил Саша. - В охранников я стрелял не на поражение…
- Сути дела это не меняет… Разве остальные, "братва" та же, - не люди?
- Люди. Хреновые, правда.
- И ты - такой умный, знающий Рильке и Сократа, так рассуждаешь?!
- Я вообще не рассуждаю. Я еду.
- Не верю, что ты никогда не задумывался обо всем этом! - ее слегка покоробило сказанное телохранителем.
- Уж и не знаю, зачем тебе понадобилось все это ворошить, - с очевидным недовольством вздохнул он. - Ну, давай порассуждаем, если тебя так тянет. Пример не из классики. Видела новинку Спилберга?
- О динозаврах?
- Да. Помнишь, как заступалась за рептилий главная героиня? Мол, это ведь редкость, национальное достояние! Когда тираннозавр на ее глазах сожрал парочку попутчиков, то что она завопила одной из первых?
- Я видела в переводе: "Мочи этого монстра!"
Саша кивнул:
- "Мочи этого монстра"… Мы все добрые, интеллигентные и рассказываем о том, как любим собачек… пока одна из них не бросится на нас, ощерив клыки. И вот тогда быстро становится не до разговоров. Хорошо философствовать, Рената, сидя дома на диване. С книжкой лирических стихов на коленях…
Любой другой на его месте, скорее всего, разозлился бы. Дескать, ша, дура, я ради тебя рискую своей шкурой, а ты тут меня "лечишь"! ("Ого! Знакомое со времен Гроссмана "ша"! Всё живо в памяти моей…") Но телохранитель даже не переубеждал ее, не спорил, не сердился, осыпая собеседницу доводами, оправдывающими убийство. Еще ни один аргумент не был для Ренаты столь убедителен, как этот - после всего, что совсем недавно произошло в саткинской гостинице. Не расхожая формула "добро должно быть с кулаками", но и не библейская заповедь "подставь другую щеку". Нет ни добра, ни зла. Нет - и никогда не было. Все преследуют свои цели, подчас даже совпадающие. И они с Сашей, и, похоже, преследователи хотят найти проклятый "дипломат". Что в нем, в этом "дипломате" - неизвестно. Для них с телохранителем неизвестно. Но те, другие, точно знают, за что так отчаянно борются…
- Саша, ты только что назвал меня "Возрожденная", - она решила переменить тему: молчать было страшно, а говорить об убийствах - еще страшнее. - А ведь так и переводится мое имя: Рената - "Возрожденная". Папа хотел назвать меня Настей, но маме не понравилось значение - "Воскрешенная". Она сочла это плохой приметой, и они остановились на Ренате…
Он пожал плечами:
- "В звучании словес и кроется загадка"…
- Да уж… Кроется… Мне все не дает покоя мой сон. Там было столько имен, столько названий, а я не могу вспомнить ни одного…
В Сашином взгляде появилось странное выражение.
- Оритан! - победно воскликнула она. - Вспомнила: Оритан! Это название, что обозначает - я не знаю.
- Оиритиаан… - вдруг повторил Саша на неизвестном, невероятно красивом и музыкальном, языке.
Словно бы вся красота латыни, испанского, итальянского и французского отразилась в этом наречии. Всего лишь одно слово, "Оиритиаан", дохнуло зовом далеких звезд и невиданных миров. Но лишь тогда, когда Саша вдохнул в него душу, оно ожило, оно заискрилось, запело, погружая Ренату в сладостное состояние мига, предшествующего озарению. Оно прокатилось по венам прохладным потоком горной реки и вернулось волшебным фонтаном горячего гейзера.
И ведь в точности так его произносили в Ренатином сне…
На ее глаза навернулись колючие слезы, на затылке шевельнулись волосы. Подобное бывало с нею не раз, когда в разговоре она внезапно сталкивалась с чем-то неподвластным объяснению. С чем-то запредельным, пугающим, мистическим. С неким отголоском "ложного" воспоминания. Дежа-вю…
- Откуда ты знаешь? - прошептала она.
- По-моему, из нас двоих истфак окончила ты. По идее, это я должен выспрашивать у тебя об Оритане…
- Но такого названия не существует! - воскликнула Рената, и снова ощутила шевеление волос на затылке.
- В официальной науке - разумеется. Это "мракобесная" теория о существовании працивилизации. Знаешь, Лемурия, Атлантида… Вот и Оритан туда же. Странно, я думал, ты интересовалась подобными вещами, если уж пошла "на историю"…
- А откуда ты узнал об Оритане?
- Интересовался, - чуть небрежно откликнулся он.
- Расскажи.
И внезапно он заговорил на неизвестном ей языке…
Рената смотрела на него как завороженная. Что-то неопределенное замерцало в памяти, когда она медленно прикрыла веки. Склоны гор, застроенные белоснежными шарами невиданных зданий; огромная река, несущая свои воды в долину; Храм, вершина которого терялась в заоблачной выси… И когда все это затмила безжалостная вьюга, наваждение пропало, девушка очнулась:
- Что? Что это?!
- Стихи, Возрожденная… "Заря, свет которой заливал округлые стены белоснежных зданий Оритана…" Ну, и так далее. Язык древних ори. Тебе нравится?
- Нравится. Очень нравится! Но кто такие "ори" и где ты научился говорить на их языке?
- Увлекался когда-то этой темой, собирал сведения. Разве это не интересно - искать осколки и составлять из них целое?
- Интересно. Но это если знать, где и что искать… Что такое Оритан? Где он? То есть - где он был, как они считают?
- Если верить легендам, где говорится, что его сковала стужа и вечные льды, то это один из полюсов…
- Антарктида?
Саша тихо засмеялся, пожал плечами и не ответил.
- Саша, я не могу представить: когда ты все это успел! Ты актер, ты телохранитель, ты знаешь языки, интересуешься такими вещами, о которых многие и не знают… Разве можно совместить все это?
- Я знал одного журналиста, он музыкант, владел четырьмя иностранными языками, а образование у него медицинское. Думаешь, одно мешает другому?
- И этот человек тоже умеет перевоплощаться в других? Сегодня в гостинице ты дважды принял облик неизвестных мне людей. Как ты делаешь это?
- Гм… - телохранитель задумался. - Непроизвольно, пожалуй.
- Кто они? Это реальные люди? - допытывалась она.
- Да. Оба.
- И?
- И - что?
- Кто они? Кто был тот, когда ты делал мне массаж?
- Тот самый журналист с медицинским образованием…
- А второй, в коридоре?
- Отец Саймон, священник из Англии. Он приезжал в Новосибирск еще во времена перестройки.
- И ты его охранял?
- Ну, скажем так, я был в группе секьюрити, сопровождавших Саймона.
Рената подозрительно посмотрела на него. Ответы Саши не удовлетворяли. То есть, не были исчерпывающими. Где-то он не договаривал, но девушка не знала, как выведать у него все.
ЗА ТРИДЦАТЬ ТРИ ДНЯ…
Девятое октября у Николая выдалось суетливым. Он уехал еще затемно, а вернулся лишь к полуночи. Из-за той московской командировки накопилась масса неотложных дел, а Гроссман привык, чтобы в бизнесе у него был полный порядок.
Он добрался до кровати и сразу нырнул в глубокий омут сна. Только под утро, перед самым пробуждением, ему пригрезилось нечто странное. Он видел себя в громадном храме с высокими колоннами. Что-то древнеегипетское… Люди, находившиеся в святилище, были участниками непонятной мистерии - с молниями, громом, гигантской огненной птицей.
Присниться может всякое, тем более - "с устатку". Неважно, что прежде Гроссман вовсе не испытывал большого интереса к исчезнувшим цивилизациям, умолкнувшим языкам и религиозным культам. Необычно другое: во сне он знал тот язык, на котором говорили жрецы, он был среди своих, одним из главных участников ритуала. Ощущение собственных сил - не физических, но совсем иного характера - переполняло его в этом наваждении. Он знал, что и как нужно делать, чтобы достичь цели, он даже не задумывался об очередности своих манипуляций, об источнике энергии. Удивительно, прекрасно, завораживающе! Николай из сна был кем-то другим, и этот другой мнил себя вселенским центром, которому подчиняется бег солнц и планет, который волен разрушать и создавать галактики. И вдруг все пропало: силы, власть, мастерство. Это случилось, когда замер в неподвижности каменный бык на барельефе. Это случилось, когда был смертельно ранен человек в черном одеянии. Меч, что выпал из руки умирающего, звеня, сверкая, кувыркаясь на гранитных плитах пола, полетел под ноги Николаю. Но поднять оружие тот был не в состоянии.
По теням познаем мироздание,
Что не сможем понять - в то поверится,
Спорим: вертится или не вертится?
И смеется на небе мерцанием
Опрокинутый ковшик Медведицы…
Эти строчки прозвучали на языке ори и угасли с пробуждением разума.
Николай попробовал вспомнить их смысл, проснувшись окончательно, однако это ему не удалось.
- Вот это бред… - пробормотал он, подходя к зеркалу и обращаясь к самому себе: - Где вы достаете такую чудную "траву", Коля?..
Гроссман залез под холодный душ и проорался. Кто-то из соседей отчаянно загрохотал по трубе.
- Ша, дятел! - жизнерадостно откликнулся Ник, прыгая по ванной на одной ноге и ожесточенно растираясь полотенцем. - Наши в городе!
Проходя мимо телефонного аппарата, он вспомнил, что не проверил вчера записи на автоответчике. Наверняка ведь завалили сообщениями, за целый-то день!..
В основном звонили опоздавшие поздравить с днем рождения. Николай, напевая себе под нос какую-то ерунду в стиле "Ксюша - юбочка из плюша", собирался на работу. И вдруг вздрогнул, услышав нежный женский голос, бросился к автоответчику, перемотал катушку, чтобы прослушать с самого начала:
- Уважаемый электронный секретарь! - говорила Рената. - Передайте, пожалуйста, вашему хозяину, который явно заотмечался, что ему звонила бывшая супруга по очень важному и срочному делу. Если ему не будет слишком трудно, то не мог бы он хоть раз переночевать дома? Понимаю, что девочки - на первом месте, но ведь иногда можно сделать исключение! Мы направляемся в Москву. Мы будем там, где однажды, в его день рождения, заблудились и познакомились с парнем, который сыграл нам на гитаре "Вальс-бостон". Перезвоню при первой же возможности. Целую ваши микрочипы и заранее благодарна. Адью! Да, и еще! Пусть сжует пленку с этим сообщением!
Несколько коротких гудков.
Голос у жены довольно бодрый. Вряд ли она говорит с приставленным к виску стволом. Хоть это отрадно… Отрадно? Отрадное? Да нет, вряд ли. Вот же любительница квестов! Где они заблудились тогда? Где слушали песню Розенбаума? С огромным трудом Николай воскресил в памяти события трехлетней давности.
Точно! Они пересели не на ту ветку метро, увлеклись поцелуями в пустом вагоне - и их занесло бог весть куда, вышли на одной из последних станций. Это вам не Новосибирск с генеральной Ленинской линией и уже много лет строящейся (но пока все без толку) Дзержинской. А электричка была последней. Да и название нужной улицы оба забыли…
…Выскочили из вагона впопыхах, наугад. Оказалось - "Бибирево". Ренатка вспомнила Сусанина. Пошутили, решили идти ловить такси. Но на грязных ступеньках увидели перебирающего гитарные струны парнишку лет семнадцати и остановились. Рената очень любила песню "Вальс-бостон". Она была странной девчонкой: когда все ее сверстницы "умирали" по Шатунову и плакали по "Modern Talking", она слушала "Любэ" и Розенбаума. А парнишка играл и пел - ни для кого:
На ковре из желтых листьев в платьице простом
Из подаренного ветром крепдешина
Танцевала в подворотне осень вальс-бостон,
Отлетал теплый день и хрипло пел саксофон.И со всей округи люди приходили к нам,
И со всех окрестных крыш слетали птицы.
Танцовщице золотой похлопать крыльями…
Как давно, как давно звучала музыка та…Как часто вижу я сон, тот удивительный сон,
В котором осень нам танцует вальс-бостон…
Там листья падают вниз, пластинки крутится диск,
Не уходи, побудь со мной, ты - мой каприз!Опьянев от наслажденья, о годах забыв,
Старый дом, давно влюбленный в свою юность,
Всеми стенами качаясь, окна растворил
И всем тем, кто в нем был, он это чудо дарил…А когда затихли звуки в сумраке ночном -
Все имеет свой конец, свое начало -
Загрустив, всплакнула осень маленьким дождем…
Ах, как жаль этот вальс, как хорошо было в нем!..
И Ренатка вдруг ни с того ни с сего затанцевала. На ней было сиреневое вечернее платье с легким палантином. Ее стройная фигурка закружилась между опустевших прилавков, среди обрывков газет и мусора. Точеные руки, раскинувшись, будто крылья колдовской птицы, подняли над головой трепещущую от сквозняка полупрозрачную накидку. И вся эта грязь, вся нелепость окружающей реальности не портила ее Танец…
- С днем рождения, Ник! - порхнув к нему в объятья, прошептала она. - Я не умею танцевать, но все равно, это - тебе!
А парнишка, не обращая на них внимания, играл и пел. Только теперь Николай понял, что лишь в тот день он был по-настоящему счастлив…
…Отряхнувшись от незваных воспоминаний, молодой человек вытащил кассету из автоответчика, переложил связку ключей в более теплую куртку, оделся и вышел из квартиры. Если Рената просила уничтожить сообщение, она просила не зря. Судя по зверству, с которым был убит средь бела дня Александр Сокольников, эта мера предосторожности не была лишней. И, разломив кассету в руках, Николай сунул перемотанные пленкой осколки в мусоропровод. Похоже, за Ренатой учинили нешуточную охоту.
Убедиться в этом Николаю довелось в тот же день, когда при выходе из офиса его остановил седой элегантный мужчина в длинном черном пальто, похожий на московского правительственного чиновника. Человек представился Константином и предложил Гроссману пройти в стоящий у кинотеатра "Мерседес". Николай понял, что все начинается.
- Простите, что отнимаю ваше время, - низковатым вкрадчивым голосом заговорил Константин, - но дело не терпит отлагательств. Я, знаете, по делу вашей жены, Ренаты Александровны Гроссман…
Афиша на фасаде кинотеатра сзывала всех на фильм "Парк Юрского периода". Ольга смеялась, что Гроссман внешне чем-то напоминает одного из героев блокбастера, зануду-ученого, и даже одевается подобным образом…
- Нас интересует ее местонахождение…
Странно: стоящий визави - единственный собеседник Николая, а говорит "нас". Либо он из органов, либо…
- Ничем не могу помочь. На днях меня самого вызывали для дачи показаний, и я уже сообщил все, что знал об этом деле… - и, подчиняясь властному жесту Константина, Гроссман сел в автомобиль.
- А что вам известно об этом деле, Николай Алексеевич? - "чиновник" запахнул пальто, подобрал полы, бережно усадил себя на водительское кресло и лишь после этого слегка прищурился, изучая Ника. - Повторите, будьте любезны, для меня…
Ну и взгляд у него! Словно жало скорпиона! Лучше отвечать, как оно есть, безо всяких завираний…
- Практически - ничего. Я вернулся из командировки, а тут таки повестка. Мне сказали, что тесть убит, жена пропала…
- И вы так спокойны? Не ищете супругу? - продолжал допытываться Константин.
- Вся беда в том, что мы с нею давно расстались. Официально мы не разведены, но живем порознь.
- Понятно. Тогда скажите, какие отношения были между нею и Александром Сокольниковым?
- При мне? Я ведь могу судить только о том, что было при мне. Потом - не интересовался…
- При вас так при вас…
- Она работала у отца. Менеджером. Ну, когда семья и работа смешиваются - сами понимаете… Стремилась к независимости и ничего не умела делать самостоятельно. Таким вот образом…
- И что?
- Бывало, ссорились они. Потом, я слышал, она свое дело открыла. На отцовские средства, конечно… Он для нее на все готов был.
- Долго просуществовало это ее "дело"? Да вы не бойтесь, голубчик, говорите! Это в интересах супруги вашей!
- Понятия не имею. Но, зная Ренату, думаю, что недолго…
- Александр Павлович посвящал дочь в свои проблемы?
- При мне - нет. Я какое-то время тоже работал у него, и при мне он ни с кем никогда не делился проблемами…
- Когда вы перестали с ним работать?