Двухэтажный дом, построенный буквой "Т", окружали древние, покрытые мхом тополя и каштаны. Во все стороны разбегались асфальтированные дорожки, теряющиеся среди фруктовых деревьев. Бомба угодила в середину здания. Сохранились лишь наружные стены метровой толщины, выложенные из красного кирпича.
Парадные двери, сорванные с одной из петель, качались на ветру, скрипели. Ежик ткнулся в коридор - дорогу преградили потолочные балки. Влез в оконный проем. Со стен свешивались обрывки проводов, трубы, на полу лежали кучи битого кирпича, штукатурки. С трудом перебравшись через них, Сашко заглянул в дверной проем, ведущий, видимо, в кухню. Навстречу метнулась, громко хлопая крыльями, какая-то птица. Испугавшись, он отскочил в сторону, задел отвисшую трубу и чуть не погиб: со второго этажа рухнула кирпичная глыба.
Осторожно выбрался из развалин, обошел сад, подставил лестницу, залез на ограду, оглядел все вокруг.
Цыганка словно сквозь землю провалилась.
□
Выслушав рассказ Ежика, Ирина задумалась. Поведение цыганки более чем странно. Развлекается в казино, тащит куда-то тяжелую корзину и исчезает в развалинах.
- Ну чего о ней долго думать? - сказал Сашко. - Я не все слышал, а кое-что понял: фашисту жаловалась на Советскую власть. Она молдаванка, отец был крупным виноторговцем, раскулачили…
- Но тогда зачем она прячется от фашистов?
На миг Сашко задумался: "В самом деле - зачем?" Но это лишь на миг.
- Скрывается от нас, - нашелся он. - Шпионка она, я докажу… с Витькой. Мы завтра весь санаторий этот облазим.
- Нет, здесь что-то посложнее, Ежик.
- До революции там грек-миллионер жил, - вставила Надежда Илларионовна. - Разное о нем в народе плели. И контрабандой он промышлял, и фальшивые деньги печатал… Врали по-всякому. И будто прямо из дома к берегу тайный ход пробит, вроде бы тоннель, что ли. По нему-то и проносили контрабанду. Но ход этот, когда грек бежал от революции, взорвали или затопили. Не знаю, правда ли это, нет ли. А вот в подвалах еще долго находили всякую всячину: монеты какие-то не наши, посуду серебряную…
Ежика хлебом не корми - дай послушать истории.
- Ну а дальше что? - с любопытством спросил он.
- А дальше ничего. Санаторий в том доме разместили, а в подвалах - кладовки, наверное, разные…
РУЧЕЙКИ ТОЧАТ ЗЕМЛЮ
Больше месяца Юрий Маслов работает на одном паровозе с Петром Петровичем Луниным. За несколько совместных поездок Юрий привязался к степенному, скупому на слова Петровичу. Порой за всю дорогу не проронит ни слова, но Юрий все время чувствует на себе его заботливый взгляд, готовность прийти на помощь.
В пропахшей дымом и мазутом дежурке депо, куда Юрий зашел за путевым листом, примостившись у стен, на корточках сидели машинисты. Друг друга они знали не первый год и все же свое мнение о недавно полученных паровозах высказывали намеками. Один только дядя Митя был откровенен:
- Я от него, проклятого, скоро чахотку наживу. Капризный, как девчонка, и на деле хлипкий. Нашим, бывало, зацепишь столько вагонов - хвоста эшелона не видно, а он себе прет и в ус не дует… А эти…
Взяв путевку, Маслов поспешил на паровоз. Сегодня они ведут эшелоны с танками.
Справа от полотна простирается море, слева - бескрайние, унылые поля.
Холодный порывистый ветер поднимает клубы песка, бросает в лицо. Юрий не узнает знакомых мест: в каждом селении следы разрухи. Там, где кипела веселая пристанционная жизнь, - кучи щебня.
Юрий, поглядывая на машиниста, решил попробовать новый метод диверсии. Хитрого в нем ничего не было. Нужно поднять пар в котле паровоза выше допустимой нормы, и топка его неизбежно покоробится. Так и случилось. На небольшом подъеме паровоз запыхтел, а потом неожиданно затоптался на месте. Поезд потянуло назад. Как ни старался Лунин, а состава поднять не мог.
Машинист открыл дверцу и, глядя на, Юрия, покачал головой:
- Покоробило.
Сопровождавший эшелон офицер выхватил револьвер, ударил Лунина в грудь. Тот стоял на своем: "Нашего климата паровозы не выдерживают. Мороз - ничего не сделаешь".
Домой Юрий с Луниным возвращались на тормозной площадке товарного вагона. Машинист угрюмо молчал, непрерывно курил.
Показался Приазовск. Лунин подвинул железный сундучок ближе к помощнику, поудобнее уселся и, наклонившись, сказал:
- Паровозы новые, а дрянь. Заметил, трубы у них вальцованные. В топке всегда надо держать равномерный огонь. При больших колебаниях температуры в связках обязательно появятся зазоры. А там и…
Петрович явно подсказывал еще один путь к авариям.
В депо их ждали печальные известия.
- Дядю Митю взяли, - одними губами промолвил дежурный.
- Куда? - не понял Маслов.
- В гестапо. Приказано расследовать и твой, Петрович, случай… Ох, ох! Кто на очереди - трудно сказать.
Лунин развел руками:
- А что тут расследовать?.. Не по нашему климату их паровозы. Здесь не Африка.
Дежурный по депо, как на чудака, взглянул на Лунина:
- Попробуй потолкуй с ним, толстомордым. У него один ответ: партизан, диверсант - и крышка.
□
Не успел Маслов раздеться - на пороге Ирина Трубникова. Следом явился ее брат, Константин. Пришли разными дорогами.
- За мармеладом мы, - сообщил Константин.
- Угощать кого собираетесь? - спросил Маслов.
- Железку.
- Сейчас. - Юрий вышел. Вернулся с чемоданчиком. - Получай.
Девушка приподняла его:
- О, тяжелый мармелад.
- Фрицевский, - отозвался Маслов. - Остальной груз в карьере.
- Найду. Дай пару лимонок.
- Иждивенец ты, Трубников, с поповскими повадками: дай и дай, - пошутил он, - приучайся говорить - "возьми".
- Часа через два скажу фрицам… Не задерживай.
За Масловым снова закрылась дверь. На этот раз он принес три гранаты.
- Хватит? - И опередил просьбу Кости: - Товар дефицитный, на базаре не купишь, экономь.
Напившись пустого чая, брат и сестра Трубниковы поднялись.
- Возьмите меня, - взмолился Юрий, - пути тщательно охраняются. Втроем надежнее.
- Нас и так трое. У тебя - свое. - И обратился к сестре: - Сверим часы, я сразу - за "багажом"…
Юрий снял с вешалки фуфайку, шапку-ушанку, уговорил Ирину надеть. Брат и сестра поспешно покинули теплую квартиру.
□
Поджидая Ирину, Метелин снова и снова вспоминал последнюю встречу с Максимом Максимовичем. Прежде всего секретарь подпольного горкома партии устроил ему порядочную головомойку, назвал донкихотством его расклейку прокламаций. "Геройствуешь, сынок, себя показываешь, - жестко упрекнул он Семена. - Быть лично храбрым - чрезвычайно мало для руководителя. Сделать всю организацию неустрашимой, сплотить ее, как одно целое, поднять на врага - вот наша цель. Без особой надобности засовывать в петлю голову - всю организацию под удар ставить! Одна головешка костра не делает. Ручейки точат верхний слой земли - это хорошо. Но нам требуется мощный поток!
Да, удары требуется наращивать. Чтобы утопить врага в мощном потоке народного гнева, надо показать силу, организованность подполья, слова, сказанные в листовке, подкрепить конкретными боевыми ударами по фашистам.
Метелин хорошо знал, что на железнодорожный узел Приазовска ежедневно прибывает до пятнадцати эшелонов с солдатами, техникой, снаряжением. Отсюда питается огромный участок Южного фронта боеприпасами, горючим, идет пополнение частей солдатами, танками, бронетранспортерами, артиллерией.
Вывести из строя железную дорогу - вот чем загорелся Метелин. Максим Максимович одобрил операцию, выделил для этой цели необходимую взрывчатку из своих запасов.
Прежние подрывы рельсов ощутимых результатов не давали, фрицы быстро их заменяли. Теперь Метелин решил свалить мост через речку Ус.
Речка эта в сравнении с другими доброго слова не стоит. Летом - мелководная, местами вовсе пересыхает. В период дождей и таяния снега - шумливая, коварная. Иногда выплескивает из берегов грязные, песчаные воды, на десятки километров затопляет поля. Одним словом, река-бестолочь, река-душегубка.
В районе Приазовска она глубоко размыла землю, защитила свое узкое ложе высокими берегами. Их связывает железный мост. Паровозные машинисты заверяли, что часовых у моста не заметно, охраняют его передвижные патрули, каждые полчаса осматривающие путь.
Метелин, готовя штурм моста, долго размышлял над тем, кого взять с собой, где скрыться после диверсии?
Во время комендантского часа без пропусков домой не пробраться. Скрыться в станицах, селах тоже нельзя. На подступах к Приазовску, в двадцати - тридцати километрах от города, фон Клейст возвел оборонительный рубеж, через который мышь и та не проскочит. Значит, прятаться придется между городом и оборонительным поясом, но где?
Как ни прикидывал Метелин, а без помощи Василия Трубникова и его лошади не обойтись. Костя сказал, что ему вполне можно доверять. И все-таки Семен решил не знакомить Василия с другими подпольщиками. Поэтому-то участие в операции ограничил небольшим кругом людей.
Возглавлять ее он будет сам. Конечно, Максим Максимович прошлый раз отругал его по справедливости. Он прав, что оберегает жизнь руководителя подполья. Так поступил бы и он, Метелин, на его месте. Но в данный момент нельзя думать о собственной безопасности. Взрыв моста - первая крупная операция и сопряжена с большим риском. Провал ее чреват губительными последствиями: отпугнет ребят, вселит в них робость, сомнение, неуверенность. Молодые ведь, без нужной закалки! А удача окрылит, приобщит к борьбе тех, кто предпочитает отсиживаться, выжидать. Таким требуется пример, дерзкий по замыслу, четкий по исполнению. Сидеть в норе, выжидать, пока это сделают другие, - конечно же, Семен на это не согласится…
Метелин в доме Луниных занимал боковушку, дверь из которой вела прямо в коридор, а окно выходило во двор. Вот, наконец, он услышал, что по стеклу зацарапали, будто коснулась ветка. Семен, вскочил, накинул пальто. В коридоре он столкнулся с Клавой. Оказывается, она уже вернулась со службы:
- Сема, ты куда?
- С нужным человеком встретиться. Обещал переправить на ту сторону.
- А комендантский час? Смотри, схватят.
- Это рядом, в поселке.
- Я пойду с тобой, у меня пропуск.
Семен неуклюже выкручивался:
- Нельзя. Одного ждут.
- На улице подожду.
- Заметят постороннего - не станут разговаривать.
Клава спросила:
- Когда вернешься?
- Видимо, там заночую.
У калитки в сад Метелина ждала Ирина. Он взял у нее увесистый чемодан. Они не заметили, что у водосточной трубы, дрожа от холода, стояла в одном платье Клава. Она решила проводить Семена хоть до калитки и в растерянности остановилась: "Вон, оказывается, какие у него секретные дела… Но кто же она? - Клавдия подкралась ближе. - Ах, это опять Ирочка?! Неужели они так далеко зашли? Вот тебе и тихоня… Ну, я еще посмотрю, чья возьмет…"
Ирина и Семен спешили. Выпавший ранний снег быстро растаял. Мокрую землю сковали сильные морозы, и она под ногами предательски звенела, как чугун.
Глухая тень прятала их, но если бы кто из горожан и встретил их, то не обратил бы внимания: обычные мешочники, которых тогда было великое множество.
За поселком колючий ветер усилился. Шли напрямую, без дороги. В одном месте девушка молча свалилась в яму, ушибла колено. Семен вытащил ее за руку, и она, прихрамывая, пошла сзади.
У карьера, где жители брали глину для обмазки печей, они остановились. Семен свистнул, на его условный сигнал из выемки показался Костя с чемоданом. Тяжело дыша, снова опустился в яму и через какое-то время подал оттуда сундучок.
- Детонаторы где? - спросил Семен.
- У меня в кармане, - ответил Костя.
Стараясь не шуметь, пробрались к полотну. Долго шли в полной темноте. Вдруг впереди замелькали огоньки. Залегли. Освещая ручным фонариком рельсы, проследовал наряд охраны.
- Лимонку пустить бы, - не удержался Костя.
Семен сжал его руку и держал, пока не миновал патруль. Пошли дальше. Костя уже стал сомневаться: правильно ли взяли курс? Семен прибавил шагу. К городу от полотна - равнина, а по ту сторону - рвы. Вот и мост. Молча принялись за дело: Семен и Костя подкладывали взрывчатку под железные балки, Ирина разматывала шнур.
Приготовления закончены. Отползли в балку. Ждали недолго. Вдали послышался шум. Он рос, приближаясь, становился резким, пронзительным. "Неужели порожняк?.." - Семен зажег шнур. Паровоз поравнялся с ними… "Осечка. Где-то оплошали". - И он выругался от досады: еще секунда - и поезд проскочит мимо.
Но заряд сработал. Темноту полоснула вспышка, Ирине почудилось, что земля как-то приподнялась, а затем оглушительно лопнула. Отголоски взрыва, перекликаясь в морозном воздухе, понеслись в разные стороны. Вагоны со скрежетом падали под откос. Из задних, уцелевших, выскакивали фашисты, разряжая автоматы в темноту.
Константин торжествовал: "Фрицы! Отлично!" Он поднялся во весь рост и бросил гранату. Семен - еще одну.
Бежали они от моста километра три. Путь их лежал по сухому руслу реки Ус. Потом остановились. Константин внимательно оглядел местность и свернул вправо. Вскарабкались на глинистый берег. Впереди что-то зачернело. Приблизившись, Ирина увидела лесополосу. Она старалась не отставать от брата. Ширина лесополосы была метров двенадцать, не больше, а ей показалось, что она пробивается сквозь тайгу. Ветки секли лицо, рвали фуфайку, чулки. Постепенно волнение улеглось. Впереди спокойно шел брат, а сзади ни на шаг не отставал Сема, ее Сема.
Мелькнули тусклые звездочки. Константин пригнулся, долго всматривался, что-то искал. От моста все еще доносились глухие раскаты взрывов: видимо, в эшелоне были вагоны с боеприпасами. Наконец, Костя выпрямился:
- Сюда.
Шагов через тридцать наткнулись на лошадь, запряженную в телегу.
- Усаживайтесь, - скомандовал Костя и, наклонившись к вознице, сказал: - По дороге опасно. Валяй напрямик.
- Знаю, не учи.
Ехали долго. Телегу трясло, раскачивало. На Ирину напала нервная дрожь. Семен легонько прижал ее к себе. Вскоре она задремала.
Телега накренилась и чуть не опрокинулась. Въехали в ворота. Знакомый голос заставил ее очнуться.
- Батюшки, какими судьбами?! Ируся, дорогая, да ты совсем закоченела.
- Настюшка, здравствуй, - обняла ее Ирина.
Зашли в хату. Настя была низенького роста, пухленькая, щечки розовые. Она засуетилась. На столе появились лепешки, кринка молока. В печке запылал огонь.
Позже всех вошел закутанный в шерстяной шарф Василий Трубников. Раздевшись у порога, приблизился к столу, тускло освещенному висячей лампой, и, потирая руки, сказал:
- Ветрище собачий…
Еще что-то собирался добавить, да остолбенел:
- Ты ли, Семен!.. Метелин! Вот так встреча. А я, дурень, и не подозревал, кого везу. - И погрозил брату пальцем: - Ну, Костя, погоди, не прощу.
На радостях Василий и Семен принялись тискать друг друга, при этом Василий выговаривал Косте:
- Вот фокусник. Пристал ко мне, как репей: "Отвези нас с Иришкой к Насте". Я говорю: "Мне не по пути сегодня". А он так спокойненько предлагает: "Да мы пешком дойдем до Волчьей балки, ты там нас и подожди в одиннадцатом часу". До меня и не дошло сразу… Подъезжаю к мосту, слышу: бах-бах. Смекаю - мост на воздух поднялся. Эге, так вот зачем, думаю, моим родственникам понадобилась Настя… Что, разоблачил тебя, великий конспиратор?
Ничего не ответив, Костя пошел мыть руки.
- Выходит, по мнению моего милого братца, мне осталось только вожжами править… Дай-ка мне, Настенька, бутылочку… Напьюсь с горя, - вроде бы недовольно бурчал Василий.
Возбужденная приездом гостей, хозяйка тоже шутила:
- Вот еще нашел причину. Ничего не получишь. Гостям налью, а ты и не мечтай.
Она проворно расставила стаканы, достала из укромного уголка бутылку.
Василий переоделся, прибавил в лампе огня.
- Что в рот воды набрали? Сработали отлично! Ведь вы взорвали? - допытывался он у брата. - Ну, что молчишь?
- Важно не кто, а что! - ответил Костя.
- Э-э, не скажи, после войны найдутся такие, что себе припишут славу. Скажут: мы пахали…
- Славой как-нибудь сочтемся, - перебил Костя, - мы не гордые.
- В славе ли дело, Василий? - упрекнула Ирина.
- А в чем еще? Она, так сказать, воодушевляет, мобилизует, ведет… Динамит-то где раздобыли?
Настя осадила его:
- Отчепись ты, репей. К столу прошу, гостюшки дорогие.
Она разлила самогон в стаканы. Все выпили и, несмотря на позднее время, с аппетитом принялись за еду.
- Фрицы закапывают баки в землю, - ни к кому не обращаясь, проговорил Василий. - Не иначе - бензохранилище устраивают…
- Где? - живо заинтересовался Метелин.
- Метрах в двухстах от Северного виадука. Проезд там запрещен. - Поднял стакан. - Ну что ж, давайте по второму. За ваш успех, невидимые герои, за брата, за сестру, за тебя, Семен Степанович.
Константин гневно стукнул стаканом о стол:
- Хватит паясничать, Василий… Кстати, никаких Семенов Степановичей здесь нет, перед тобой Иван Бугров. Понятно?
Выпив еще, Василий немного захмелел, оживился и на правах хозяина не в меру многословил:
- Кругом фантазеры развелись. Позавчера в очереди у магазина бабка говорила: "У немцев танки на воде работают". Кто-то рассмеялся: "Не загибай, мамаша!" А та продолжает: "Истинный бог, сама видела. Взял немец у меня ведро воды, залил в бак для горючего, всыпал порошок и поехал"… Мистика! Прикрикнуть бы: не бреши, вертихвостка. А люди молчат. Я где-то читал: нет ничего трусливее перепуганного мещанина. Это, конечно, верно. Но, с другой стороны… Моторов у них не счесть… Солдат не сделает и шагу пешком, всюду на машине…
- Порошок вместо бензина - чепуха, - заговорил Метелин. - Вот так и распространяются нелепые слухи. Бред бабки ты передал нам, кто-то из нас - другому да еще от себя добавит: "Сам слышал от лейтенанта Красной Армии, а он человек компетентный, с высшим образованием". А фрицам на руку, их непобедимость этим утверждаем. От подобной чепухи действительно может кое у кого зародиться страх, паника. Вот для чего нам надо развеивать этот миф о непобедимости вермахта…