К начальнику управления меня вызвали через три дня. Моложавый генерал, поблёскивая новенькими погонами, приказал мне повторить всё то, что я изложил в рапорте. Я повторил, о чём написал, и то, что на бумагу не вместилось, тоже добавил. Генерал слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы. В конце спросил: "О какой сумме может идти речь?" Я понял, что он имеет в виду. Подсчёты возможной стоимости увезённого каппелевцами золота я сделал заранее, поэтому ответил сразу: "По приблизительным подсчётам, не менее 150 миллионов рублей".
Откуда берётся ветер в голове молодых капитанов понять можно, а вот как он попадает в голову новоиспечённых генералов, понять гораздо сложнее. Или новенькие погоны делают их обладателей на время романтиками? Так или иначе, но операция под кодовым названием "Латинское танго" стала первой самостоятельной операцией в моей карьере. По иронии судьбы, она же может поставить на этой карьере жирный крест.
А ведь "Латинское танго" могло заглохнуть ещё в самом начале. Время шло, а я никак не мог придумать ход, который поможет нам со временем гарантированно завладеть шкатулкой. Старшие товарищи спрашивали меня: "Чего ты так суетишься. По завещанию, когда можно будет вскрыть шкатулку?" - "Десятого октября 2010 года" - "А сейчас, какой на дворе год?" - "2000-ый" - "Ну и заморозь начало операции на десять лет" - "А потом что?" - "А потом что-нибудь придумаешь", - пожимали плечами старшие товарищи. Сейчас-то я понимаю, что они давали мне дельный совет. Способов добраться до содержимого шкатулки после того, как она покинет банковскую ячейку, действительно существует много. Но тогда мне казалось правильным внедрить в окружение Сергея Сергеевича Вяземского - он являлся на тот момент хранителем шкатулки - нашего агента заранее. "И что он там будет все эти годы делать?" - спрашивали меня старшие товарищи. "Исполнять роль нашего резидента, - неуверенно отвечал я. - Ведь нет у нас в Рагвае резидента?" На этом месте слова у старших товарищей обычно кончались, и они начинали крутить пальцем у виска, видимо, для того, чтобы что-то подправить у себя в мозгу. Впрочем, все прекрасно понимали истинную подоплёку моих стараний. "Латинское танго" была первой и единственной на тот момент операцией, где я числился руководителем. Это хоть как-то тешило моё самолюбие, тем более что в других операциях мне отводили крайне незначительные роли. Вот и в операции… - вот ведь, запамятовал её кодовое название, зато хорошо помню, что какой-то хохмач нарёк её "Буря в пустыне" - мне досталась скромная роль "третьего стражника во втором ряду". Блистала же в ней Машенька Остроухова.
Мария Остроухова
Извините, товарищ майор, но свою часть истории я расскажу сама. Вот только подумаю: с чего бы начать? Может, с тихого подмосковного городка времён позднего застоя? Облупившиеся почерневшие стены малоэтажных домов, тусклый свет редких зимних фонарей, пустые полки магазинов. Короче, дыра дырой. Таких дыр вокруг столицы понатыкано великое множество. Их даже провинцией нельзя назвать. В провинции, какая-никакая, но жизнь. В этих городках жизни не было. Всю жизнь притягивал к себе, словно чудовищных размеров магнит, купающийся в море огней, праздности и роскоши (такого мнения придерживались все, кому не посчастливилось иметь прописку внутри МКАДА) Москва-город. "И на свет его лучей" спешили из дыр-городов в перенабитых электричках люди-мотыльки. У большинства, кто порхал по маршруту Дыра-Москва-Дыра с регулярностью раз в неделю: туда - за впечатлениями и товарами, обратно - сколько упру, у тех и крылышки были лишь слегка подкопчёнными, и холодильники полными. Меньшинство отчаянно пыталось прилепиться к огромной лампе и не сгореть. Везло немногим.
Сестричек-близняшек Машу и Катю Остроуховых между собой различала только мама. Всех остальных, включая отца, сёстры обманывали с раннего детства, быстро осознав преимущество своего удивительного сходства. Будучи детьми, как и большинство их сверстников, они не считали свой городок дырой. В Москву ездили, как на праздник, и верили в папины слова: "Праздник не должен длиться вечно, иначе он превращается в будни". Повзрослев, папу усовершенствовали: "Если праздник превратился в будни - придумай себе новый праздник". Характеры у сестёр были так же схожи, как и лица: оба заточены на достижение цели. Вот только цели были разные. Это выяснилось после того, как обе девушки одновременно выполнили норматив кандидата в мастера спорта по художественной гимнастике. К этому времени они уже осознали, что живут в дыре. Уходить из неё каждая решила своим путём. Катя поставила перед собой цель стать олимпийской чемпионкой. И, поначалу, двигалась к цели довольно уверенно. Выиграла "город", потом "область", на неё обратили внимание и пригласили на сборы, где она тренировалась в составе национальной сборной. Маша хотела стать разведчицей. Основной упор сделала на изучение иностранных языков. Победила на городской, потом на областной олимпиаде и получила гранд на годичное проживание за границей для углублённого изучения языка. Гранд предоставила иностранная гуманитарная организация. Она же занималась размещением и осуществляла опеку над юной россиянкой весь период пребывания за рубежом. Очень быстро Маша поняла, что за спиной у "гуманитарной" организации торчат далеко не гуманитарные уши. Не будь у Маши принципов - очень может быть, что из неё получилась бы отличная Мата Хари. Но принципы у девочки были. Она желала стать исключительно Штирлицем (с поправкой на пол, разумеется). Потому на вербовку не поддалась, аккуратно обошла все расставленные ловушки, а-ля: секс, наркотики, алкоголь. Подобная рассудительность в столь нежном возрасте ещё больше распалила желание иностранной разведки - помните про уши? - заполучить её в ряды своих агентов. И Маша на свой страх и риск начала игру. В Россию она вернулась, так ничего не подписав, но и не от чего не отказавшись. Она не кинулась прямо из аэропорта на Лубянку, справедливо полагая, что за ней могут следить, а спокойно уехала в свой неприметный городок. И только там, через старого отцовского приятеля, по совместительству оказавшегося местным чекистом, передала в спецслужбы меморандум. Сочинение подмосковной школьницы поразило взрослых дяденек из контрразведки. Несколько исписанных чётким почерком страниц содержали в себе не только подробное описание методов вербовки, не только словесный портрет и характеристику на каждого из агентов иностранной разведки, вступавших с ней в контакт, в них был дан общий анализ событий и предложена схема контригры.
Когда Маша, идя привычной дорогой из школы домой, неожиданно встретила дядю Колю, того самого папиного друга, через которого она передала свои заметки, то ничуть тому не удивилась. Чего-то подобного она ждала на протяжении последних нескольких дней. Потому, когда папин друг неожиданно пригласил её посетить День рождения своего сына, который был на два класса младше, и с которым она почти никаких отношений не поддерживала, Маша лишь кивнула.
Вручив имениннику подарок и посидев для приличия за столом, Маша была препровождена дядей Колей в дальнюю комнату, где её ждал мужчина с приятной, но совершенно не броской внешностью.
- Присаживайтесь, Мария, - улыбнулся мужчина. - Меня зовут Пётр Петрович, я специально приехал из Москвы, чтобы поговорить о вашем письме. Если вы не против, я хотел бы услышать всю историю ещё раз, теперь в форме устного рассказа.
Пётр Петрович слушал Машу внимательно, делал пометки в блокноте. Иногда просил уточнить отдельные моменты.
Маша закончила и выжидательно посмотрела на Петра Петровича. Тот улыбнулся в ответ ободряющей улыбкой, и спросил:
- Ну что, поговорим теперь без протокола? - после чего убрал блокнот в карман пиджака.
Маша робко улыбнулась, давая понять, что шутку поняла, и кивнула. Петра Петровича интересовало о Маше всё: её привычки и интересы, отношения с сестрой и родителями, со школьными друзьями и учителями. Спросил, чего она ждёт от занятий художественной гимнастикой. Маша ответила, что не ждёт больше ничего - всё, что хотела, она уже получила. Очередной вопрос Петра Петровича, который был задан всё тем же доброжелательным тоном, застал Машу врасплох.
- Мария, вы уже взрослая девушка, через год закончите школу. Ответьте мне честно: что вы думаете о ситуации в стране?
Маша подняла на Петра Петровича недоумевающий взгляд. Его глаза больше не улыбались. Они были строгими, а взгляд цепким. Маша подумала, что сейчас, возможно, решится её судьба. Лгать этому человеку она не могла, да и не хотела, потому, набрав в грудь воздуха, выдала всё, что она думала и про жизнь, и про власть. Она понимала, что говорит сбивчиво и слишком эмоционально. Оттого смущалась. Смущаясь, краснела и, как следствие, смущалась ещё сильнее. Глаза она убрала ещё в начале монолога, и посмела поднять их только, когда выговорилась. Пётр Петрович смотрел на неё уже совсем не строго, скорее, участливо. "Похоже, я провалила экзамен", - подумала Маша, вновь опуская взгляд; ей стало себя жалко. Глаза предательски заблестели, но слёзы она сдержала.
- У меня к вам остался последний вопрос, Маша, - услышала она голос Петра Петровича. - Нам показалось, что ваше письмо сродни заявлению о приёме на работу, это так?
Маша горестно вздохнула и кивнула.
- Можешь считать, что твоё заявление принято к рассмотрению, - переходя на "ты" сказал Пётр Петрович.
Маша вскинула на него враз высохшие глаза.
- Правда?!
В этом "правда" было столько вырвавшейся наружу потаённой надежды, что Пётр Петрович не выдержал и рассмеялся.
- Правда!
Теперь рассмеялась и Маша. Лицо Петра Петровича стало вновь серьёзным.
- С этой минуты ты, Маша, включена в список кандидатов на работу в специальных службах, задачей которых является обеспечение безопасности России. Вот два документа, которые тебе необходимо подписать. Прежде чем поставить подпись, внимательно их прочти. Маша прочитала бумаги, которые достал из папки Пётр Петрович. Это были "Подписка о сотрудничестве" и "Подписка о неразглашении".
Убрав в папку бумаги, Пётр Петрович сказал:
- Слушай своё первое задание. Тебе необходимо как можно лучше окончить среднюю школу.
- А как же?.. - конец вопроса застрял в горле огорчённой девушки.
- Что "как же"? - переспросил Пётр Петрович.
Маша растерялась. Она ведь хотела спросить про спецподготовку, но в последний момент передумала. Теперь лихорадочно искала замену. Вот они, спасительные слова!
- Ну, если проявятся те, из-за границы?
- Вряд ли они сунутся к тебе, пока ты живёшь здесь. Но если такое всё-таки произойдёт, немедленно сообщи об этом Николаю Сергеевичу.
Маша понуро кивнула головой. Петру Петровичу, видимо, стало её жалко.
- Ну, пойми ты, - сказал он. - Не могу я организовать для тебя специального обучения в вашем городке. Хотя… - Маша с надеждой подняла голову. - Если ты готова два раза в месяц приезжать на выходные в Москву…
- Я готова приезжать каждые выходные! - вырвалось у Маши.
Пётр Петрович улыбнулся.
- Поверь мне, это будет перебор. Четырёх дней в месяц вполне достаточно. О дне первого приезда я сообщу дополнительно, когда будет составлен график твоей учёбы. Договорились?
Маша кивнула.
- А здесь я дополнительно запишусь в какую-нибудь секцию рукопашного боя.
- В какую-нибудь не стоит, - покачал головой Пётр Петрович. - И вообще, живи как жила. Нам лишнее внимание ни к чему. Кстати, как ты объяснишь родителям свои поездки в Москву, у тебя там есть, где переночевать?
- Ночевать буду у тёти Люды, это хорошая мамина подруга. А поездки объясню просто: нужны дополнительные занятия для поступления в институт.
- Хорошо придумала, - одобрил Пётр Петрович. - А мы, со своей стороны, твою легенду подсветим. Ну что, будем прощаться? Но перед этим я хочу тебя, как свою будущую коллегу, предостеречь. То, что ты высказала о положении в стране, первому встречному не рассказывают. И не делай обиженное лицо. Ты меня совсем не знаешь, может, я тебя провоцировал? Запомни на будущее: такое - только проверенным товарищам.
- А вас я могу считать проверенным товарищем? - спросила Маша.
- Можешь, - улыбнулся Пётр Петрович, - мы с тобой по одну сторону баррикад.
- Зачем вы это сказали? - воскликнула Маша. - А вдруг я вас провоцировала?
Пётр Петрович ошеломлённо посмотрел на неё, потом расхохотался.
- А ты молодец, быстро учишься!
* * *
Пётр Петрович и Маша прогуливались вдоль стены Новодевичьего монастыря. Осень уже дважды примерила свой конечный серебряный убор, осталась довольна и теперь спешно избавлялась от остатков золотистого и багрового, чтобы окончательно облачиться в зимние одежды. В начале встречи Пётр Петрович передал Маше папку и теперь молчал, искоса наблюдая за тем, как девушка знакомится с содержимым. Когда та закрыла папку и вернула, спросил:
- Всё запомнила? На руки график занятий, сама понимаешь, выдать не могу.
- А чего там запоминать? - пожала плечами Маша. - Четыре названия: иностранный язык, спецподготовка, спецпредметы и бассейн.
- А даты проведения занятий, их ведь довольно много?
- А зачем мне их запоминать? Проще после каждого занятия оговаривать дату следующего, мало ли что может измениться?
- Разумно, - одобрил Пётр Петрович, - молодец! Ну, а темы занятий тебе понятны?
- Иностранный язык понятен, - начала перечислять Маша. - Спецподготовка это, наверное, что-то для тела, а спецпредметы для мозгов, - быстро закончила она и посмотрела на Петра Петровича.
Её спутник выглядел довольным.
- Ну, а бассейн? - спросил он.
Поскольку в Машином мозгу кроме фантастической мысли о боевых пловцах ничего не вертелось, она просто пожала плечами.
- Ну, ладно, - не стал настаивать Пётр Петрович. - В пределах той информации, которой ты на данный момент обладаешь, ответ получился вполне удовлетворительный. А теперь послушай меня. Английским языком ты владеешь почти свободно. А вот французский и испанский необходимо подтянуть.
"Крепко же они за меня взялись, - думала Маша, - если им известны такие подробности".
- Этим займётся Инга Яновна, - продолжал Пётр Петрович, - которая ждёт нас, - он посмотрел на часы, - через один час и двадцать три минуты. Но это ещё не всё. Мы хотим предложить тебе начать изучать арабский язык. Курс проводит довольно популярная в Москве языковая школа. К нам она никакого отношения не имеет. Твоё присутствие на них оплачено молодёжным фондом "Культурное возрождение России". Туда ты поедешь завтра. Спецподготовка, как ты тонко подметила, поможет твоему телу приобрести новые навыки. Оно должно научиться владеть холодным и огнестрельным оружием, уметь постоять за себя в рукопашном бою, плавать на воде и под водой, прыгать с парашютом и водить автомобиль - всё это пока хотя бы на уровне азов. На это в твоём графике зарезервировано четыре часа в субботу и столько же в воскресение. Название "спецпредметы" пусть тебя не смущает. На самом деле это будут просто беседы со знающими своё дело людьми. Это поможет тебе узнать кое-что из того, что пригодится в будущей профессии, а что-то и закрепить на практике. Первый урок из цикла "спецпредметы" проведу я, и начнём прямо сейчас.
- А бассейн? - вырвалось у Маши.
- Ах, да, бассейн! - хлопнул себя по лбу Пётр Петрович. - Извини, пропустил. Бассейн, Маша, к занятиям никакого отношения не имеет. Бассейн это бонус. - Маша непонимающе свела брови. - Ну, как награда, что ли. Хорошо ведь окунуться после рабочего дня?
- Не знаю, - неуверенно сказала Маша, - в нашем городе нет бассейна.
- Уверяю, тебе понравится, - сказал Пётр Петрович. - Так что бассейн это просто абонемент на посещение… - лицо его сделалось удивлённым. - Получается, на посещение бассейна. Такая вот тавтология. Кстати, там бывает много наших. И по этому поводу первый урок. Когда случайно встречаешь сослуживца, ни в коем случае не подавай вида, что вы знакомы - он может быть на задании…
* * *
Инга Яновна оказалась аккуратной старушкой с умными глазами.
- Хочешь чаю? - спросила она по-французски у Маши, когда та избавилась от верхней одежды и сапожек.
Маша от неожиданности растерялась, но сумела подобрать нужные слова на языке Вольтера.
- Да, спасибо.
Старушка кивнула и обратилась к Петру Петровичу на русском языке:
- А вы, судя по тому, что не спешите раздеваться, от чая отказываетесь?
- Увы, но это так. Дела, знаете ли…
- В таком случае, не смею задерживать. Конкурировать с вашими делами мне не по силам.
Закрыв за Петром Петровичем дверь, Инга Яновна посмотрела на мнущуюся в прихожей Катю и вновь перешла на французский:
- А ты чего робеешь? Мой руки - и за стол!
Чай пили молча. Ароматный напиток хорошо сочетался с удивительно вкусными пирожными, которые Пётр Петрович купил по дороге. Инга Яновна откровенно рассматривала Машу. Та робела и рассматривала в основном узоры на скатерти. Сделав последний глоток, девушка опустила чашку на блюдце и произнесла, не поднимая глаз:
- Спасибо.
- Не поняла?
Фраза, произнесённая на французском языке, заставила Машу вздрогнуть. Она испуганно взглянула на Ингу Яновну.
Та смотрела требовательно, но совсем не строго.
- Я не поняла, что ты сказала. Повтори ещё раз.
До Маши, наконец, дошло, что от неё требуется, и она повторила уже по-французски:
- Спасибо.
- В этом месяце мы говорим только по-французски, а в следующем только по-испански. Договорились?
Инга Яновна говорила медленно, чётко произнося каждое слово, и всё равно Маша скорее догадывалась о смысле сказанного - отдельные слова оставались для неё непонятными. Поэтому она просто кивнула в знак согласия. Инга Яновна улыбнулась и накрыла своей сухонькой ладошкой ладонь девушки.
- Давай договоримся: тебе нужна разговорная практика, поэтому язык жестов мы в общении применять не будем. Ты согласна?
Маша вновь кивнула, но тут же спохватилась.
- Я согласна.
- Замечательно! - рассмеялась Инга Яновна.
Постепенно Маша освоилась и дело пошло на лад. Когда вернулся Пётр Петрович, чтобы отвезти её на спецподготовку, Маше было жаль покидать уютную квартирку Инги Яновны.