- Ты хочешь спросить про всякого рода приёмы, банкеты, посещение спортивных мероприятий, которые зачастую заканчиваются баней с девками?
Ларочка испуганно посмотрела на мать.
- Привыкай называть вещи своими именами, - жёстко произнесла Лариса Матвеевна. - Ты это имела в виду?
Ларочка только кивнула.
- Глупенькая ты ещё у меня, - ласково привлекла к себе дочь Лариса Матвеевна. - Для таких, как твой отец, это всего лишь продолжение работы.
- И ты об этом так спокойно говоришь? - удивилась Ларочка.
- С тем, чего ты не в силах исправить, лучше всего смириться, - вздохнула Лариса Матвеевна. - Да и баня с девками далеко не самая большая угроза для семейной жизни. Самцы к этому ещё и любовниц присовокупляют.
Ларочка вновь испуганно покосилась на мать.
- Нет, милая, - Лариса Матвеевна погладила дочь по голове, - у твоего отца любовницы нет, и никогда не было. Это я знаю точно.
- Потому что он Подкаблучник? - уточнила Ларочка.
- Потому что я этого не допускаю. Из моей постели мужик налево не пойдёт, - самодовольно усмехнулась Лариса Матвеевна. Потом что-то рассмотрела на лице дочери и поспешила сменить тему. - Впрочем, к этому важному моменту в семейных отношениях мы вернёмся ближе к твоему замужеству, а теперь поговорим о том, как распознать в мужчине Подкаблучника, и о тех местах, где эти особи встречаются чаще всего…
* * *
С того памятного вечера минуло довольно лет. Ларочка вняла материнским наставлениям, и выбрала в мужья к тому времени уже капитана Геннадия Максимова. Отец Ларочки Святослав Всеволодович Корниевский выбору дочери рад не был, но, как и все Подкаблучники, вынужден был согласиться с мнением жены, которая выбор дочери как раз одобрила. Теперь он не без тайного ехидства прислушивался к разговору матери и дочери, которые обсуждали варианты уклонения карьеры зятя от столкновения с крестом, который над ней (карьерой) отчётливо маячил. Послушал, послушал, не выдержал и встрял в разговор:
- А нечего было ему с дурной инициативой тогда вылазить. Помнится, предупреждал я его…
- Это когда ты его предупреждал? - грозно нахмурилась Лариса Матвеевна.
Святослав Всеволодович сообразил, что попутал рамсы, предпочёл тут же соскочить со скользкой темы, пробурчал что-то невнятное и вновь спрятался за развёрнутой газетой. Что касается двух Ларис, то они вернулись к прерванному бестактным вторжением разговору.
- Выходит, что найти эти треклятые вагоны является для Гены наиболее коротким путём для восстановления утраченных позиций? - Лариса Матвеевна была сама озабоченность.
- Получается, что так, - вздохнула дочь. - Вот только без помощи Аристарха Вяземского сделать это практически невозможно.
- Расскажи-ка мне всё, что ты знаешь об этом человеке, - потребовала Лариса Матвеевна.
Пересказ двух первых книг романа занял у Ларочки что-то около часа. Лариса Матвеевна пару-тройку раз прерывала рассказ уточняющими вопросами. Святослав Всеволодович слушал молча, затаившись за давно не читаемой газетой. К концу рассказа лицо Ларисы Матвеевны заметно просветлело.
- Ты знаешь, а ведь из этого вытекает, что неприступный Старх НАШ человек.
Лариса Матвеевна стрельнула глазами в сторону газеты. Святослав Всеволодович нутром почуял этот взгляд и обеспокоенно завозился.
- Ты думаешь? - встрепенулась дочь.
- Практически уверена. - Лариса Матвеевна обратилась к газете:
- Святик, я что-то не припомню: генерал Ерёменко приглашён на твой юбилей?
Газета сползла вниз, открывая озадаченное лицо Святослава Всеволодовича.
- Какого рожна? Мы с ним даже не приятели.
- Но ведь и не в контрах? - уточнила Лариса Матвеевна.
- Да вроде нет, - не совсем уверенно ответил Святослав Всеволодович.
- Вот и замечательно! Так я пошлю приглашение ему и супруге?
Хотя в конце фразы и стоял вопрос, Святослав Всеволодович сразу же разглядел в нём всего лишь камуфляж для жирной точки; потому буркнул: - Делай, как знаешь, - и вновь занавесился газетой.
* * *
Генерал Сологуб намётанным глазом определил, что начальство пребывает в лёгком смятении и, слегка поразмыслив, решил позволить себе некоторую вольность.
- Чего мурыжишься, Пётр Петрович, - спросил он, - али непонятка какая приключилась?
Генерал-полковник с прищуром посмотрел на хитрое лицо Михаила Ивановича, молча приоткрыл ящик стола, извлёк оттуда конверт и перебросил поближе к Сологубу. Тот взял конверт в руки, извлёк яркий бланк, прочёл содержимое и удовлетворённо кивнул.
- Ну, наконец-то! - воскликнул он. - А я уж, грешным делом, заждался.
- Ты хочешь сказать, - искренне удивился Ерёменко, - что знал об этом приглашении заранее?
- Конкретно о том, что тебя пригласят на юбилей к Корниевскому, я, конечно, не знал, но что-то подобное предполагал.
Сологуб был явно доволен собой, и Ерёменко почувствовал себя уязвлённым.
- Может, теперь поделишься своими предположениями со мной? - Он не просил - требовал.
Сологуб расслышал в его словах раскаты не столь уж дальнего грома, потому поспешил с докладом:
- Тут, товарищ генерал-полковник, я думаю, всё идёт от "Латинского танго".
- Откуда?! - Ерёменко был совершенно ошарашен услышанным. - Каким боком эта операция лепится к вице-премьеру?
- Очень мягким и очень тёплым боком, товарищ генерал-полковник. Дочь Корниевского Лариса замужем за майором Максимовым.
Ах ты, чёрт! Ему же об этом вроде даже докладывали. Но потом эта важная деталь биографии разжалованного подполковника начисто вылетела из головы.
- Так ты думаешь, что это приглашение - его рук дело?
- Да Господь с тобой, Пётр Петрович! - отмахнулся от его слов Сологуб. - Майор до такого в жизнь бы не додумался. Я подозреваю, что он даже и не в курсе.
- Тогда кто? Я имею в виду, кто инициировал приглашение?
- Думаю, что супруга Корниевского Лариса Матвеевна. Уж больно она, говорят, умна. По крайней мере, моя "старуха" от неё в полном восторге. Они, видишь ли, немного приятельствуют.
- Так вы тоже приглашены?
- Ни боже мой! С моей Розой Лариса Матвеевна и так в контакте, а вот с супружницей вашей, Еленой, видимо, решила познакомиться.
- Так это что, меня, выходит, из-за жены пригласили?
- Боюсь, что так - развёл пуками Сологуб.
- И зачем всё это?
- Так я ж говорю: всё из-за "Латинского танго".
- Ты-то говоришь, да я-то ничего не понимаю, - нахмурился Ерёменко. - Давай по порядку и с подробностями.
- Слушаюсь. Операция "Латинское танго", как известно, вышла Максимову боком.
- Не ему одному, - буркнул Ерёменко.
- Оно так, - согласился с начальством Сологуб. - Но Максимов уверен, что операцию прикрыли на самой середине.
- И ты его уверенность разделяешь. - Ерёменко раздражался всё больше. - Помню я наш разговор, Михаил Иванович, но при чём моя жена?
- Так я к этому и веду, - поспешил заверить Ерёменко Сологуб. - Официально операция прикрыта. Придётся майору проситься в отпуск и продолжить изыскания частным, так сказать, порядком. И вот тут ему без Вяземского никак не обойтись.
Ерёменко вперил в Сологуба тяжёлый взгляд, но перебивать не стал.
- Причина тому проста, - продолжил Сологуб. - У Вяземского на руках крест, который, возможно, является одним из ключей к разгадке тайны угнанных вагонов, а может, и ещё что-то, что он от нас утаил.
Левая бровь генерал-полковника слегка изогнулась, требуя пояснений.
- Ну, не мог капитан Вяземский оставить наследникам один лишь крест, не присовокупив к нему сопроводительной записки.
- Логично, - кивнул Ерёменко. - При одном лишь условии: пресловутый клад действительно существует.
- Оперативное чутьё подсказывает мне, товарищ генерал-полковник, что три каппелевских офицера стибрили-таки тогда вагоны с золотом.
Оперативным чутьём генерал-лейтенанта Сологуба пренебрегать никак не следовало, и Ерёменко кивком выразил готовность продолжить слушания.
- Я посоветовал Максимову сблизиться с Вяземскими, но и Аристарх, и Екатерина, его, мягко говоря, послали. И вот уж отпуск близится, а подхода к Вяземскому всё нет.
- Постой, постой, - прервал Сологуба Ерёменко. - И теперь умнейшая Лариса Матвеевна решила совершить обходной маневр. На юбилее она знакомится с Леной, через неё со Светланой Фернандес и Екатериной Вяземской, потом добавляет в компанию свою дочь, и та через новую подругу делает попытку повлиять на её несговорчивого мужа, так?
- Где-то так, - кивнул Сологуб.
- А я, значит, должен всему этому потакать?
- Зачем потакать? - хитро прищурился Сологуб - Достаточно просто не мешать.
* * *
- Граждане, чей рюкзак?
В повседневной жизни эта женщина могла быть кем угодно: от вагоновожатой до профессора филологии, и носить любую одежду: от спецовки до делового костюма. Но в весеннем вагоне пригородного электропоезда почти все были дачниками, жаждущими встречи с простывшими за зиму стоками, а потому и одеты были одинаково, вне зависимости от пола, возраста и социального статуса.
Вопрос был задан вполне буднично, даже с некоторой ленцой, так, для проформы. Никто из сидящих рядом со стареньким рюкзаком, в котором и не было-то ничего, кроме пакета с цементом, который Бухлов какого-то рожна пёр на дачу, не сомневался, что сей момент откликнется чей-то голос и признает тару своей. И так бы оно и случилось, кабы сосед не заметил намерения Бухлова и не придержал его за коленку.
- Твой? - спросил он полушёпотом.
* * *
К развесёлой компании Бухлов прибился случайно…
На Курский вокзал он этим утром притопал загодя, и место в вагоне занял сразу, как электричку подали под погрузку. Потому и досталось ему место у окошка. Бухлов закинул рюкзак на багажную полку, а сам, притиснувшись плечом к стенке вагона, стал досматривать бестактно прерванный будильником утренний сон. Потому заполнение вагона осталось вне зоны его внимания.
Сон Бухлов досмотрел как раз к тому моменту, когда первая партия дачников, вспорхнув с насиженных мест, устремилась к выходу. Он глянул в окно, подумал о том, что ехать ещё и ехать, и хотел было вновь прикрыть глаза, - вдруг что ещё покажут? - как услышал:
- Привет, сосед!
Совсем не думая, что это к нему, Бухлов, тем не менее, повёл глазами на голос. Было в мужике, радостно семафорившим ему рукой, что-то знакомое. На всякий случай Бухлов улыбнулся в ответ и кивнул.
- Чего скучаешь в одиночестве? - прокричал мужик. - Вали сюда, тут все наши!
Бухлов не стал спрашивать, кто эти "наши", потому что уже кое-что вспомнил. В садовом товариществе числилось немало народа, и одним из числившихся был этот самый весельчак. Бухлов не помнил ни имени его, ни фамилии - да и слышал ли он их когда? Их участки располагались в разных концах товарищества. И чего ему вздумалось так настойчиво звать Бухлова в компанию? Не иначе, как от широты души. Последняя мысль заставила Бухлова отодрать седалище от скамьи, поскольку обижать "широкую душу" он счёл неверным. Рюкзак покинул верхнюю полку и переместился вниз охранять место, а сам Бухлов, без особой на то охоты, поплёлся на призывный блеск глаз знакомого незнакомца.
- Двигайся, мужики! - распорядился весельчак, когда Бухлов достиг зоны расположения компании. - Это Лексеич из нашего товарищества!
Бухлов молча опустился на скамью. Лица вокруг были знакомы на уровне "я их где-то видел". По их выражению Бухлов понял, что они тоже лихорадочно пытаются его вспомнить. Однако против присутствия никто не возражал. Впрочем, засиживаться он и не собирался, как и заводить более тесное знакомство, поэтому версию "Лексеич" опровергать не стал, хоть и звался его отец не Алексеем, а Игорем. А ему уже сунули в руку бутылку пива. Пришлось отхлебнуть тепловатой бурды прямо из горла. На этом церемония знакомства закончилась. Бухлов сидел, слушал байки и анекдоты. Пиво меж тем всосалось в кровь и вместе с ней дошло до головы. Ему вдруг расхотелось уходить. Бухлов хлебнул ещё, потом рассказал анекдот, встреченный взрывом хохота. Вагон постепенно заполнился новыми пассажирами. Рядом с сиротливо стоящим на полке рюкзаком примостились новые люди, в причастность к нему Бухлова не посвящённые. И потому вскоре возник вполне законный по современным меркам вопрос: чей рюкзак?
Весельчак, не убирая руки с его колена, негромко порекомендовал:
- Погоди, позрим, что будет! - и подмигнул. - Что там у тебя?
Бухлову не хотелось распространяться про цемент, и он неопределённо пожал плечами.
- Так, всякая ерунда…
- Тем более! - подытожил сосед.
Компания дружным гудением одобрила идею, и Бухлов подчинился мнению коллектива. Обстановка вокруг рюкзака, меж тем, стала накаляться. Бдительная дама, не получив ответа на вопрос о хозяине подозрительного предмета, занервничала, стала елозить, пытаясь отодвинуться и потревожила соседа. Тот недовольно пробурчал:
- Чего вы дёргаетесь? Вышел человек в тамбур покурить, вот и вся недолга!
- За то время, что я здесь сижу, можно пачку сигарет выкурить! - нервно возразила дама.
Мужчина шумно втянул носом воздух, решительно поднялся и вышел в тамбур. Вернулся с озабоченным лицом.
- Товарищи, чей это рюкзак? - крикнул он на весь вагон.
Гомон стал смолкать. Люди поворачивались на голос. Ответом на вопрос было, понятно, молчание, ибо на колене Бухлова всё ещё лежала рука весельчака, но эффект от этого получался такой, будто он держит не за колено, а за язык. Люди, кто сидел вблизи, повскакивали с мест и стали создавать вокруг злополучного рюкзака зону отчуждения. Компания давилась со смеху. Бухлову же было не до веселья. Шутка явно затянулась, и он уж открыл было рот, чтобы объявить рюкзак своим, когда тот взорвался.
Миг тишины, в который вагон заволакивало облаком цементной пыли, потом на ногах были уже все. Визг, крики, ругань - всё слилось в одну режущую слух какофонию. Бухлов стоял абсолютно обалдевший, смотрел на то место, где на практически не повреждённой скамье лежал злополучный рюкзак, продолжающий исторгать из огромной прорехи цементную пыль, и не мог взять в голову, как такое могло случиться. Весельчак посмотрел на него совсем не весёлым взглядом, и каким-то шипящим голосом произнёс:
- Ерунда, говоришь?
Пространство перед глазами Бухлова заполнилось быстро увеличивающимся в размерах предметом, похожим на кулак. Он увидел небо, полное звёзд, которое быстро завертелось, превращаясь в воронку, по которой он и скатился в беспамятство.
* * *
- Итак, гражданин Бухлов Георгий Игоревич, - сидящий за столом милиционер (или уже полицейский?) произносил слова по отдельности, подчёркивая вес и значимость каждого из них, - объясните, каким образом в вашем рюкзаке оказалось взрывное устройство?
- П-понятия не имею, - слегка заикаясь от волнения, ответил Бухлов. - А может, и не было никакого взрывного устройства? - Бухлов с надеждой посмотрел на человека в форме.
- То есть, как это не было? - удивился тот. - А взрыв?
- Да какой там взрыв, - махнул рукой Бухлов. - Просто рюкзак лопнул, и цемент разлетелся по вагону.
Бухлов хихикнул, приглашая представителя закона присоединиться к веселью, - вот ведь нелепица какая приключилась! - но тот даже не улыбнулся.
- А с чего бы вашему рюкзаку так громко лопаться?
"А хрен бы его знал, с чего!" - с тоской подумал Бухлов, но озвучивать мысль не стал, зато, неожиданно для себя, выдал на-гора историю, видимо от отчаяния всплывшую из глубин памяти:
- Когда-то в одном из американских портов взорвался пароход, перевозивший в трюмах горох.
Полиционер немного подумал и спросил:
- И что?
- А то, что тогда тоже сначала решили, что была диверсия, а потом выяснилось, что горох просто намок, разбух и разорвал обшивку, - радостно доложил Бухлов.
Теперь полиционер задумался надолго, потом поинтересовался:
- В электричке что, дождик шёл?
- Нет, - пожал плечами Бухлов. - Может, кто из соседей чего на рюкзак пролил?
Лицо человека в погонах стало приобретать свекольный оттенок, он начал приподниматься из-за стола, рот его приоткрылся, пропуская в грудь побольше воздуха. Бухлов сжался в предчувствии неминуемой бури.
Тут на столе зазвонил телефон. Полиционер шумно выдохнул, опустился на стул и снял трубку. Бухлов к разговору не прислушивался, радуясь нечаянной передышке. А полиционер уже вернул трубку на место, собрал в папку бумаги со стола, встал и молча направился к выходу из кабинета. Бухлов проводил его непонимающим взглядом. Тот так и покинул кабинет, нечего не объяснив, а вместо него в помещение вошёл сержант и замер у порога.
Бухлов отвернулся от двери и принялся себя жалеть, да и было за что. Когда минут через десять за спиной отворилась дверь, Бухлов даже головы не повернул, он полагал, что вернулся давешний полиционер. Однако голос, прозвучавший за спиной, был ему незнаком.
- Свободны, сержант!
И почти тут же в поле зрения возник человек в штатском (Не штатский, а именно в штатском - улавливаете разницу?). Он бросил на стол знакомую Бухлову папку и опустился на стул. С прищуром оглядел заплывший левый глаз Бухлова, неодобрительно покачал головой и снял трубку телефона.
- Пригласите медиков! - властным тоном распорядился незнакомец, встал, отошёл к окну и расположился подле него спиной к Бухлову.
"Господи, на кого же я похож! - ужаснулся Бухлов. - Если вид на помойку радует его больше, нежели созерцание моего фасада".
Вскоре прибыли медики, правда, в единственном числе.
- Приведите товарища в порядок, - распорядился человек в штатском и снова отвернулся к окну.
Пока обрабатывались повреждения, и бинтовалось лицо, Бухлов тихо радовался. Его назвали "товарищем", а это вселяло определённые надежды.
- Я закончил! - доложил медбрат спине у окна.
Человек резко повернулся, осмотрел результат проделанной работы и, кажется, остался доволен.
- Спасибо, вы свободны! - отпустил он медбрата и вернулся за стол.
Здоровый глаз Бухлова - повреждённый теперь был скрыт под повязкой - смотрел на незнакомца с надеждой. Тот, в свою очередь, так же разглядывал Бухлова, но двумя глазами, в которых плескался водоём иронии.
"Вольно ж ему надо мной издеваться", - подумал Бухлов, отводя потерявший надежду взгляд в сторону.
- Поговорим, Георгий Игоревич? - предложил незнакомец в штатском.
- А у меня есть выбор? - криво усмехнулся Бухлов.
- Совсем отказаться от беседы вы, конечно, не можете. Но вы вправе требовать не приватной беседы, которую подразумеваю я, а допроса под протокол. В таком случае мы переедем с вами в другое здание, где располагается организация, которую я представляю. Там я представлюсь вам по всей форме, а вы будете отвечать на вопросы, касающиеся вашей причастности к террористической деятельности. Такой расклад вас устраивает?
Бухлов, опустив голову, молчал.
- Вижу, что нет, - продолжил незнакомец. - Тогда давайте просто побеседуем. И если в ходе общения выяснится, что мы понимаем друг друга, протокол нам может и не понадобится.
Бухлов оторвал от пола взгляд, в котором вновь затрепетал лучик надежды.