* * *
Дьён с самого утра закрылся в лаборатории. Загрузил в анализатор взятые у Кати образцы и сел разбирать и каталогизировать материалы, доставленные с Земли. Помогло отвлечься от мыслей о землянке. Она сегодня была нелюбопытна. Кровь сдала молча, и ничего не спросила про распорядок дня.
– Я оставлю тебе планшет. Он адаптирован к твоему языку. Там есть кое – какие данные о ладьёрах, которые мы готовили для контакта. Если хочешь, посмотри.
– А писать я могу? Ну, записывать?
– Что записывать? – удивился Дьён.
Катя неуверенно пожала плечами:
– Например, отчет…
– Именно отчет?! – уточнил ладьёр. "Ну – ну, пусть пишет". – Да, можешь. Там есть изменяемые файлы и клавиатура с твоим алфавитом.
– Спасибо.
Даже сейчас вспоминая об этом, Дьён улыбался. Его очень интересовало, что землянка там насочиняет. "И насколько это можно будет потом использовать. Взгляд с другой стороны?!" Для Дьёна это был новый опыт. При любых контактах взаимодействие с представителями иных рас сводилось к диалогу, который предполагал формулу "вопрос – ответ". Естественно, информацию получали и другими способами. Наблюдали, фиксировали реакции, сравнивали, анализировали… А тут ему впервые представилась возможность заглянуть в чужие мысли. Дьён знал, что поступки не всегда соответствуют тому, что думает объект. Во Вселенной было много рас, которые могли улыбаться тебе в лицо, мечтая всадить в тебя нож. Но это издержки дипломатии, все это знали и принимали правила игры. Дьён во время учебы читал записи о ладьёрах, сделанные представителями других рас, но там все равно присутствовало либо желание произвести впечатление, либо откровенная пропаганда, либо настолько извращенные представления, что подходить к таким оценкам объективно с точки зрения ладьёрского мышления, даже после соответствующей подготовки, было сложно. Но это надо было изучать и знать. От контактников требовалось максимально расширять диапазон восприятия и не делать поспешных выводов. Но за всю историю контактов было редкостью, когда объект самостоятельно стремился излагать свои впечатления. Причем в данном случае, Дьён был в этом уверен, Катя будет писать действительно то, что думает… "По-моему, она не осознает последствий написания подобного отчета… Но, это и к лучшему".
* * *
"А что? Пусть у меня тоже будут исследования" – Катя с головой ушла в работу. – "Правы были те, кто говорил, что какое – нибудь занятие стабилизирует состояние". У нее не было серьезных навыков для анализа событий и причинно – следственных связей, не было достаточного опыта в формулировании сложных канцелярских фраз, но она просто решила написать все, что ее волнует. Для себя. "Пока! А потом, глядишь, и пригодиться… Впечатления со временем меркнут. И потом, столько всего за последнее время произошло. Надо все расписать, чтобы самой не запутаться. Кстати, на основании этого потом можно будет делать выводы…"
Начала Катя со своей одиссеи… Она чувствовала, что должна это сделать… И была благодарна ладьёру за то, что он предоставил ей возможность писать. Оказывается, ей это было нужно. Мысли текли легко и свободно, новые и новые строчки возникали на экране. Катя излагала хронику событий сухо и беспристрастно. Эмоции были похоронены у нее в душе, а писать о своем и чужом горе с надрывом казалось ненужным пафосом. "Я напишу как есть", – думала она, – "а если это кто-нибудь когда-нибудь будет читать, то свои выводы о произошедшем сделает сам". Она не писала про свои впечатления и не давала никаких оценок. Характеры, фигурирующих в ее повествовании людей, проявлялись в их поступках и диалогах, имеющих непосредственное отношение к спасательным работам и эвакуации, а не в том, кто и на кого как посмотрел. Катя интуитивно чувствовала, что все эмоциональные реакции, вольной или невольной свидетельницей которых она была, были субъективными и не отражали общего отношения людей к жизни. Поэтому она писала о том, что важно. Пусть только для нее, с ее максималистскими подростковыми взглядами и восхищением теми людьми, которые принимали решения в критических ситуациях. Она уже просмотрела файлы в планшете, которые ладьёры готовили для землян, и теперь полностью осознала, насколько все было страшно, и насколько хорошо сработали те, с кем ей повезло столкнуться. Лица мелькали в ее памяти. Она и не думала, что стольких людей помнит по именам, тогда ей все казалось мимолетными эпизодами, а сейчас она начинала понимать, что каждый такой эпизод оказал влияние на ее судьбу. Катя гордилась Колей, который отдал ей шлем, и сумел посадить катер так, что она не пострадала. С благодарностью вспоминала Леху и его друга, которые позаботились о ней в тот момент, когда она была полностью дезориентирована. Парня у братских могил, который парой слов дал ей силы жить дальше, организаторов эвакуации, которые знали обстановку, но понапрасну не будоражили людей, пока не было серьезной необходимости, заботились о них, давали им кров, пищу и вывозили из опасных районов. "Наверняка, нам уже и место присмотрели, куда селить и чем кормить". Ей было и больно по второму разу переживать и переосмысливать все, что с ней случилось, но в то же время и радостно от того, что она жива, и что в любой момент рядом с ней находился кто – то, на кого она могла положиться… "Вот как сейчас Дьён…" – закончив писать, неожиданно подумала она.
Спать она легла рано, даже ужинать не стала. Дьён из лаборатории так и не вышел, и Катя к нему не пошла. "Наверняка ему тоже есть, о чем подумать…"
* * *
Поздно вечером, Дьён подключился к Катиному планшету и начал изучать ее "отчет". А после прочтения первых двух страниц, был поражен. "Сколько же она пережила?!"
В последнее время у ладьёров тоже было не все гладко. С момента начала крупномасштабной войны с эшатами они несли потери и теряли целые системы. И среди колонистов, безусловно, были родственники живущих в метрополии. Но, чтобы так, сразу потерять все! И дом, и родных, и планету. Голодать, скитаться по лесам, пользоваться примитивными технологиями. Отсутствие информации, удобств, доступа к медицинской помощи… Дьён был закаленным и тренированным мужчиной. Он несколько раз высаживался в негостеприимных мирах, но всегда знал, что случись чего, за ним прилетят, его найдут, и спасут… И эта уверенность была незыблема.
"А ведь она не сильно от меня отличается… Она тоже была уверена, что любая ситуация, тот же катаклизм – явление временное, ну день – два, на изучение ситуации и устранение последствий и потом все снова счастливы и довольны. У нас даже при атаках эшатов на самые удаленные и незащищенные колонии помощь вылетала незамедлительно. Мы делали все, что в наших силах, чтобы спасти выживших. А земляне… да, они тоже делали все возможное, чтобы позаботиться о своих людях, но сил и возможностей у них было существенно меньше. И в итоге, такие как Катя вынуждены были выживать не день и не два, постоянно пребывать в неопределенности и не иметь никакой возможности сделать что-либо… даже для своих умерших близких…"
Ладьёры серьезно относились к памяти погибших. В космосе космос принимал их в свои объятия, и покой им дарили звезды, а на планетах тела доверяли огню. Поэтому Дьён с болью каждый раз вспоминал о своих товарищах, которых он вынужден был оставить на Земле. А теперь получалось, что Катя в таком же положении. Только вот он летит домой, Хотя Дьён и не обольщался. Он знал, что встреча на Ладьё будет далека от торжественной. Но Катя! Он прямо физически почувствовал, что теперь он несет за нее ответственность, причем сейчас не по принуждению, а по собственной воле. "У нее никого, кроме тебя нет…" – вспомнились ему последние слова Талин.
Дьён сделал для себя пометку потом чуть переработать изложенную Катей версию событий для того, чтобы предоставить ее в аналитический отдел на Ладьё. Там работали и ксенопсихологи и специалисты по чрезвычайным ситуациям, и прогнозисты. "Реакции землян типичны для землян, но и поведение их внушает определенные надежды. И нам есть, что отсюда почерпнуть и над чем подумать…"
* * *
Всю ночь Кате снилось что-то непривычное и удивительное, и поэтому настроение с утра у нее было приподнятое и предвкушающее. Не зря.
– Я думаю, что ты уже немного освоилась, – начал Дьён, – поэтому если хочешь, то можешь осмотреть корабль. Весь.
Катя аж обалдела от такого щедрого предложения.
– А вдруг я что-нибудь не то включу?
– Не волнуйся, – Дьён улыбнулся, – доступ ко всему опасному и ненужному я заблокировал. А остальное… Что найдешь – все твое. Я сегодня буду занят, но если что-то будет непонятно, то ты всегда знаешь, где меня найти.
– Да, – машинально отозвалась Катя уже погруженная в свои мысли. – А, может, я смогу чем – то помочь тебе?
"Глупость, конечно, спросила", – подумала она про себя, – "но все-таки…"
Ладьёр, казалось, озадачился. Даже задумался.
– Не сейчас. Позже ты мне действительно понадобишься, времени осталось немного…
"Интересно, о чем это он?"
Чтобы осмотреть корабль Кате потребовалось несколько часов. И то, она еще все делала быстро. Получая общие впечатления в ущерб конкретным. Несколько раз она хотела задержаться: в медлабе, в визуализаторе, в техническом отсеке. Но потом решила, что сначала осмотрит все, а потом уже последовательно начнет изучать корабль подробнее, с самого интересного, разумеется.
Дьён завис в лаборатории, и Катя оказалась предоставлена самой себе. Это стало для нее приключением! У нее даже возникло некое чувство ностальгии по прошлому, а точнее по детству. Когда для того, чтобы стать первооткрывателем не нужно было создавать никаких специальных условий, и был интересен любой высокий шкафчик с непонятными вещами мира взрослых, которые ты еще никогда не видел… Так и сейчас Катя не могла понять предназначения большинства предметов, которые она находила во время своей экскурсии. Хорошо хоть функционал был более – менее похож на земной. Кнопки, панели, двери, люки. Например, в двигательный отсек. С люком Кате пришлось повозиться, и ей даже в какой-то момент показалось, что Дьён его специально запер, но оказалось, что сенсор располагался не рядом с люком, а на стене. "А! Для безопасности!" – поняла Катя. К двигателям она, конечно, спускаться не стала: "Мало ли какие у ладьёров технологии. Вдруг что-нибудь неприятное…" Тем более, над тремя голубоватыми цилиндрами висела серая призрачная дымка. "Отходы производства?" Лезть в люк после этого сразу расхотелось.
В медлабе ее поразила стерильная чистота, множество приборов и огромный полупрозрачный сейф с кучей ампул и еще какой-то микроскопической ерундой. Кате захотелось рассмотреть все, что там лежало поближе, но даже после ее издевательств над сенсорами сейф не открылся, только сбоку на дверце радостно замигала ладьёрская вязь. "Какое изощренное издевательство! Вот оно, все на виду! Мол, берите! А дверцу не откроешь!" Зато местная кушетка не сопротивлялась, когда Катя на нее улеглась и даже попыталась ей сделать массаж, но тут уж воспротивилась Катя, которую все еще переполнял исследовательский азарт.
В ангаре Катя обнаружила небольшую летательную капсулу. Люк в капсулу был открыт. Катя осторожно пробралась внутрь и увидела регенератор. "Похоже, именно так я сюда и попала". Она легонько провела пальцами по матовому боку регенератора и ей вдруг стало страшно от того, что Дьён мог погибнуть вместе со всеми и тогда некому было бы ее разбудить…
* * *
Дьён отследил, когда Катя вернулась в рубку, и присоединился к ней. Он не мог противостоять своему иррациональному желанию общаться с землянкой. Ему как будто показали новый мир, и он спешил впитывать впечатления. Желание показать Кате корабль пришло неожиданно. Ему захотелось чем – то ее увлечь и удивить. А теперь он, как охотник добычу, ждал ее реакции.
– Дьён! Это восхитительно! – начала Катя. Он довольно улыбнулся. Ему было приятно, что угадал. – Но у меня много вопросов. Я понимаю, что не все сразу… Но так у вас все непривычно… А я смогу управлять кораблем?
– А ты хочешь?
– Да! – воодушевленно подтвердила Катя. – Я на Земле летала. В смысле, собиралась летать. А теперь…
– Теоретически, ты сможешь летать на наших кораблях. Я общался с нашими техниками, – Дьёну удалось сохранить ровный тон, – вы сильно отстали от нас технологически, но с приобретением новых навыков у тебя проблем быть не должно. Только, ты же понимаешь, – Дьён замялся.
– Что?
– Сейчас нам будет немного не до этого. И на Ладьё у тебя сразу вряд ли будет время. Но могу пообещать, что там тоже масса всего интересного.
– Надеюсь, я к тому времени не разучусь удивляться… – буркнула Катя, которая потихоньку возвращалась в реальный мир. К кораблю она уже привыкла, а вот Ладьё была для нее чем – то далеким и нереальным. Но лететь – то оставалось всего ничего…
– А почему ты думаешь, что разучишься удивляться?
– Не знаю, – задумчиво произнесла Катя, – я многое в последнее время воспринимаю отстраненно. Даже вот вчера… Я вспоминала…эм…кое – что. Прошлую жизнь… И я спокойна. Я не знаю, может, это твой корабль так действует, а может, со мной что-то не так. Просто это неправильно…
– Все правильно, – ладьёр внимательно посмотрел на нее. – Это я.
– Что ты имеешь в виду?
– Я кое-что сделал, чтобы несколько снизить уровень твоего эмоционального напряжения.
– А зачем?
– Ты была не в себе. Поэтому я применил ладьёрские седативные препараты в сочетании с ментальным воздействием. Для снижения пагубной нагрузки на твою психику.
– Вот так, значит, да? – Катя нахмурилась. – А ты меня спросил?
Дьён удивился. Никому из ладьёров и в голову не пришло бы спорить с правильностью выбранного лечения. "И свобода выбора тут вообще ни причем!" – раздраженно подумал он.
– Катя! По-другому было нельзя! Поверь. Нас готовят и специально обучают. А космос – не место для игр. Тут все серьезно!
– Это я как раз понимаю. Просто у меня теперь ощущение, что я – это не я. И что все это происходит не со мной. И все что я думаю и чувствую в последние дни, это не мое…
– Да нет же!
– Да да! Как ты не понимаешь! Все слишком легко! – и Катя рванула из рубки, оставив Дьёна недоумевать.
"Какая – то дурацкая реакция! Недовольство помощью. Впрочем, для землян это как раз неудивительно. Удивляет другое, почему я считаю это своей проблемой?"
* * *
В каюте Катя закрыла дверь, потом плюхнулась на кровать и расплакалась. Она пребывала в смятении. "Как у них все просто! Раз, накачал какой-то дрянью, и все чувств как не бывало! А я должна чувствовать! Страдать и переживать!" Катя прочитала много книг о чужих взлетах и падениях, бедах и трагедиях. И ей, в ее тогдашней размеренной и благополучной жизни казалось, что страданием человек должен упиваться, что если герой книги умер, а героиня по нему плачет, так и плакать она будет всю жизнь, а если не будет, то это уже предательство! Впрочем, в книгах редко писали о том, что было дальше. Но Кате тогда не хватало опыта понять, что даже после серьезных потрясений жизнь продолжается.
Она откинулась на подушку и уставилась в голубоватый потолок. По щекам ручейками бежали слезы, а она вспоминала, вспоминала и вспоминала… Свою прошлую жизнь, учебу, Колю, маму… "Неужели, я так легко забыла? Мамочка, прости меня, пожалуйста! Прости, прости! Я не должна!" Катя пыталась абстрагироваться от обстановки, но у нее не получалось, тогда она просто закрыла руками лицо, повернулась на бок и подтянула ноги к животу… Долго ли она так пролежала Катя не знала, но на нее навалилось отупение. "Сколько же времени прошло с тех пор, как я покинула дом?" – Катя вспомнила и утро, и экзамен в Академии, потом Коля… – "День, два. Потом мы ехали… А сколько я пробыла в регенераторе?"
Дверь открылась неожиданно. Сил возмущаться у Кати не было, она так и осталась лежать на кровати, но Дьён в каюту не вошел.
– Катя, – позвал он от двери, чтобы привлечь ее внимание.
– Оставь меня. Хотя нет… Подожди, – в голове всплыл вопрос, – сколько я провалялась в этой вашей капсуле?
– Семь ваших суток. Но я пришел поговорить о другом. Я хочу объяснить. Чтобы ты поняла, и не меня, а себя. То, что с тобой происходит – абсолютно нормально. И я не делал ничего, чтобы заставить тебя забыть о твоем прошлом. Я не влияю на отношение, я только могу ослабить воздействие, убрать лишнюю боль! Катя, нельзя выбирать болезнь! И именно это неправильно!
Но Катя почти не воспринимала то, что он ей говорит, она погрузилась в себя и даже не услышала, как он ушел. Но его слова продолжали звучать в ее голове. Она отстраненно понимала, что Дьён, наверное, прав. И что даже маме бы понравилось, если бы Катя начала жить будущим, окончательно отпустив прошлое…
Потом она снова погрузилась в расчеты и с удивлением обнаружила, что сегодня ей исполнилось восемнадцать лет. "Так вот оно какое, мое совершеннолетие… Время определяться…"