Заградительные сооружения, которые мы устроили, были смехотворны, просто набросанные как попало бревна с крыш, они могли бы сбить с толку одного человека, но не остановить решительное наступление.
Я знал, что Меревал прав, что нашим долгом было пересечь Сэферн и скакать на юг, пока мы не дошли бы до того места, где можно было бы собрать армию, но поступить так означало бы покинуть всех людей, которые укрылись на этом большом полуострове.
И датчане, вероятно, уже перешли реку. К западу были броды, и они, возможно, хотели окружить Шроббесбурх, чтобы не дать нам возможность получить подкрепление. По правде говоря, я думал, что мы могли надеяться только на то, что датчане решат продолжать вторжение и вместо того, чтобы потерять людей, нанеся нам поражение, они поскачут на юг.
Это была хлипкая и неубедительная надежда, и поздней ночью, как раз перед тем, как небо на востоке начало светлеть, я почувствовал отчаяние обреченного.
Три Норны не дали мне другого выбора, кроме как развернуть знамя и умереть со Вздохом Змея в руке. Я думал о Стиорре, своей дочери, и так хотел ее увидеть хотя бы еще раз, а потом пришел серый рассвет и туман, и облака снова нависали низко и принесли с запада мелкий дождь.
Сквозь туман я различил знамена датчан. В центре был символ Хэстена, череп на длинном шесте. Ветер был слишком слабым, чтобы расправить знамена, так что я не видел, были ли там орлы, вороны или вепри. Я сосчитал знамена.
Я видел по меньшей мере тридцать, еще сколько-то скрывал туман, и под этими мокрыми знаменами датчане строились в стену из щитов.
У нас было два знамени. Меревал использовал флаг Этельреда - скачущий белый конь неуклюже висел над фортом на длинном шесте.
Мое знамя с головой волка находилось в низине, с северной стороны, и я приказал Осви, своему слуге, срубить деревце и сделать второе древко, чтобы я мог расправить флаг и показать датчанам, с кем они столкнулись.
- Это прямо-таки приглашение, господин, - сказал Финан. Он потопал ногами по мокрой земле. - Помнишь, ангелы сказали, что ты умрешь. Они все хотят прибить твой череп к своему фронтону.
- Я и не собираюсь от них прятаться.
Финан совершил крестное знамение и мрачно уставился на вражеские ряды.
- По крайней мере, это произойдет быстро, господин.
Туман медленно рассеивался, хотя мелкий дождь еще моросил. В полумиле от нас датчане сформировали цепь между двумя перелесками.
Строй с густым лесом разрисованных щитов заполнил пространство между деревьями, и у меня сложилось впечатление, что он продолжается и в лесу. Это странно, подумал я, но в этой внезапной войне все было предсказуемым.
- Человек семьсот? - предположил я.
- Около того, - подтвердил Финан, - достаточно много и еще больше - среди деревьев.
- Зачем?
- Может, ублюдки хотят, чтобы мы напали на них? - предложил Финан, а затем окружат нас с обеих сторон?
- Они знают, что мы не станем атаковать, - сказал я. Мы были в меньшинстве, и, по большей части, необученные воины. Датчане поймут это просто потому, что фирд редко имел щиты.
Они увидят мою стену из щитов в центре нашего строя, но по обе ее стороны были воины без щитов или доспехов. Легкое мясо, подумал я, не сомневаясь, что фирд хрустнет как тростинка, когда датчане атакуют.
Но они оставались между деревьями, по мере того, как туман исчезал, а дождь усиливался. Временами датчане для устрашения колотили мечами о щиты, и я слышал приглушенные крики, хотя они были слишком далеко, чтобы различить слова.
- Почему же они не атакуют? - грустно спросил Финан.
Я не мог ответить, потому что понятия не имел, что затеяли датчане. Мы были в их власти, а они стояли, вместо того, чтобы атаковать. И в предыдущий день они продвинулись ненамного, но теперь стояли неподвижно. И это было их великое нашествие?
Помню, я глядел на них, удивляясь, и два лебедя пролетели над головой, крылья били сквозь дождь. Знак, но что он означал?
- Если они вырежут нас до последнего человека, - спросил я Финана, - скольких потеряют сами?
- Сотни две? - предположил он.
- Потому они и не нападают, - предположил я, и Финан озадаченно на меня посмотрел. - Они прячут воинов в лесу, не в надежде, что мы атакуем, а чтобы мы не знали, сколько их, - я сделал паузу, чувствуя как идея обретает формы, - или, точнее, насколько их мало.
- Мало?
- Это не основная армия, - сказал я, внезапно обретя уверенность. - Это отвлекающий удар. Там нет ни Сигурда, ни Кнута, - предположил я, но это было единственным объяснением, которое я смог найти.
Кто бы ни командовал этими датчанами, у него было меньше тысячи воинов и он не желал терять две-три сотни в битве, которая не являлась частью основного вторжения. Его задачей было держать нас здесь и завлечь другие отряды саксов в долину Сэферна, в то время как настоящее вторжение шло… Откуда? С моря?
- Думал, Оффа сообщил тебе… - начал Финан.
- Этот ублюдок плакал, - в ярости откликнулся я, - плакал, чтобы убедить меня, что он говорит правду. Он сказал мне, что платит добром за мою доброту, но я никогда не был к нему добр.
- Я платил ему, как и остальные. И датчане, должно быть, заплатили ему больше, чтобы он наврал мне с три короба, - я опять не знал, было ли это правдой, но почему же эти датчане не шли, чтобы вырезать нас?
Потом появилось какое-то движение в центре их строя, щиты раздвинулись, пропуская трех всадников. Один нес зеленую ветку, знак переговоров, другой был в высоком шлеме с серебряным гребнем, из которого торчал плюмаж из вороньих перьев.
Я позвал Меревала, и мы втроем с Финаном пошли мимо нашей хилой баррикады через мокрый луг к приближающимся датчанам.
Человеком в шлеме с плюмажем из вороньих перьев оказался Хэстеном. Шлем являл собой великолепный образчик мастерства, украшенный змеем Мидгардом, обвившемся вокруг верхушки, хвост защищал шею, в то время как рот образовывал гребень, держащий вороньи перья.
На нащечниках были вырезаны драконы, между которыми мне ухмылялся Хэстен.
- Лорд Утред, - произнес он счастливо.
- Ты носишь чепчик своей жены? - приветствовал я его.
- Это подарок ярла Кнута, который будет тут к ночи.
- А я то удивлялся, чего же ты ждешь. Теперь знаю, тебе нужна помощь.
Хэстен улыбнулся, как будто забавляясь моими оскорблениями. Человек с зеленой веткой был в нескольких шагах позади него, в то время как рядом стоял воин в еще одном богато украшенном шлеме - на этот раз с сомкнутыми нащечниками, так что лицо я видеть не мог.
Его кольчуга была дорогой, седло и пояс украшены серебром, а руки густо увешаны драгоценными браслетами. Лошадь незнакомца занервничала, и он сильно ударил ее по шее, заставив только шагнуть в сторону на мягком грунте. Хэстен наклонился и погладил разволновавшегося жеребца.
- Ярл Кнут принесет Ледяное Зло, - сообщил он мне.
- Ледяное Зло?
- Это его меч, - пояснил Хэстен, - вы с ним будете драться среди ветвей орешника. Это мой ему подарок.
Кнут Ранульфсон слыл величайшим мечником среди всех датчан, просто волшебник с мечом, человек, который улыбался, убивая, и гордился своей репутацией. Признаюсь, при словах Хэстена я почувствовал дрожь страха.
Поединок в пространстве, окруженном ветвями орешника, ритуальный поединок, и итог мог быть только один - смерть. Он будет демонстрацией мастерства Кнута.
- Будет приятно его убить, - сказал я.
- А разве твои ангелы не говорили, что это ты умрешь? - удивленно спросил Хэстен.
- Мои ангелы?
- Хорошая идея, Сигурд-младший привез их нам. Двух таких хорошеньких девчушек. Мы ими насладились, как и большинство наших воинов.
Так значит, всадник рядом с Хэстеном был сыном Сигурда - щенок, который хотел драться со мной в Честере, и нападение на Туркандин - его рук дело, его обряд посвящения, хотя, не сомневаюсь, отец послал воинов постарше и помудрее удостовериться, чтобы сын не наделал фатальных ошибок.
Я вспомнил мух на теле Лудды, грубо нарисованного ворона на римской штукатурке.
- Когда ты умрешь, щенок, - сказал я ему, - я прослежу, чтобы у тебя не было меча в руке. Я пошлю тебя гнить в Хель. Посмотрим, как тебе это понравится, кучка мышиного дерьма.
Сигурд Сигурдсон вытащил меч, и вытащил очень медленно, как бы показывая, что не собирается нападать прямо сейчас.
- Он зовется Огнедышащий Дракон, - сказал он, держа лезвие вертикально.
- Меч как раз для щенка, - насмешливо сказал я.
- Хочу, чтобы ты знал, как зовется меч, который тебя убьет, - сказал он и вывернул голову жеребца, будто намереваясь врезаться в меня, но лошадь привстала на дыбы, и молодому Сигурду пришлось вцепиться за гриву, чтобы удержаться в седле. Хэстен снова наклонился и схватил жеребца за уздечку.
- Убери меч в сторону, господин, - сказал он мальчишке, потом улыбнулся мне. - У тебя есть время до вечера, чтобы сдаться, - сказал он, - а если не сдашься, - его голос посуровел, опережая мой возможный комментарий, - то все вы умрете.
- Но если ты согласишься, лорд Утред, мы пощадим твоих людей. До вечера! - он повернул коня, волоча за собой молодого Сигурда. - До вечера! - крикнул он снова, удаляясь.
Эта война - за гранью моего понимания, подумал я. Зачем ждать? Если только Хэстен и правда так боится потерять четверть или треть своих сил. Но если это на самом деле авангард великой армии датчан, то нет смысла слоняться около Шроббесбурха.
Им нужно быстро и жестко ударить в мягкое подбрюшье саксонской Мерсии, а затем пересечь Темез, опустошая Уэссекс.
Каждый день, что датчане теряли в ожиданиях, был еще одним днем, который позволял собрать фирд и привести воинов из земель саксов, если только мои подозрения не были верны, и этот удар датчан был обманом, потому что реальная атака наносилась где-то в другом месте.
Еще больше датчан собралось в окрестностях. Поздним утром, когда дождь наконец закончился и солнце проглянуло сквозь облака, мы увидели больше дымов в восточной части неба.
Сначала струйка дым была тонкой, но быстро становилась гуще. Вскоре появилось еще две. Датчане громили близлежащие деревни, а другой отряд перешел реку и патрулировал изгиб, поймавший нас в ловушку.
Осферт нашел две лодки - просто шкуры, натянутые на ивовые прутья, и хотел сделать большой плот, как тот, который мы нашли, чтобы пересечь Узе, но присутствие датских всадников покончило с этой идеей.
Я приказал своим людям укрепить баррикаду поперек перешейка балками и стропилами, чтобы защитить людей из фирда и направить атакующих на стену из щитов.
У меня почти не было надежды пережить решительную атаку, но люди должны быть заняты, и потому они снесли шесть домов и перенесли бревна к перешейку, где баррикада медленно становилась всё более грозной.
Священник, нашедший убежище в Шроббесбурхе, прошел вдоль моей линии обороны, раздавая людям небольшие кусочки хлеба. Они становились перед ним на колени, а он клал крошки им в рот, а затем добавлял щепотку почвы.
- Зачем он это делает? - спросил я Осферта.
- Из земли мы пришли, господин, и в землю уйдем.
- Мы не уйдем никуда, пока Хэстен не атакует, - возразил я.
- Он боится нас?
Я покачал головой.
- Это ловушка, - ответил я, я побывал уже в стольких ловушках с того момента, как меня попытались убить в день Святого Алнота, и когда меня призвали заключить договор с Эориком, и когда я сжег корабли Сигурда, а также устроил трюк с ангелами. Но теперь, как я подозревал, датчане подготовили самую большую ловушку, и она сработала, потому что во второй половине дня на противоположном берегу реки случилась какая-то паника и патрулировавшие берег датчане пришпорили своих лошадей, направив их на запад.
Что-то напугало их, и спустя несколько мгновений появился намного больший отряд всадников, несущий два флага: один с крестом, а другой - с драконом.
Это были западные саксы. Хэстен привел людей к Шроббесбурху, а я был убежден, что все мы были нужны где-то далеко, где разворачивалась настоящая атака датчан.
Вновь прибывших вел Стеапа. Он спешился и спустился к реке, к небольшой отмели из грязи, где сложил руки у рта и крикнул:
- Где мы можем переправиться?
- К западу, - прокричал я в ответ, - сколько вас?
- Двести двадцать.
- Мы заметили тут семь сотен датчан, но не думаю, что это их основные силы.
- Еще больше наших идет сюда, - прокричал Стеапа, игнорируя мое последнее сообщение, и стал взбираться обратно на берег.
Он направился на запад, исчезнув за деревьями, в поисках брода или моста. Я вернулся на перешеек и увидел, что датчане еще сидят в строю. Должно быть, им было скучно, но они даже не потрудились нас спровоцировать, даже когда наступил вечер, а затем и ночь.
Хэстен знал: я не стану покорно сдаваться, но ничего не предпринял, чтобы подкрепить свои утренние угрозы. Мы наблюдали, как снова взметнулись датские костры, и смотрели на запад, ожидая появления Стеапы, наблюдали и ждали. Наступила ночь.
А на рассвете датчан уже не было.
Этельфлед приехала через час после восхода солнца, приведя почти сто пятьдесят воинов. Как и Стеапе, ей пришлось ехать на запад, чтобы найти брод, и к полудню мы собрались все вместе.
- Думал, ты направляешься на юг, - поприветствовал я ее.
- Кому-то же нужно драться с датчанами.
- Если только они не уйдут, - сказал я. Земля к северу от перешейка была еще усеяна тлеющими кострами, но датчан не было, лишь следы копыт, ведущие на восток. Теперь у нас была армия, но не с кем было драться.
- Хэстен и не собирался со мной драться, он просто хотел заманить сюда людей.
Стеапа взглянул на меня озадаченно, но Этельфлед поняла, что я пытался сказать.
- Так где же они?
- Мы на западе, - заявил я, - так что они должны быть на востоке.
- И Хэстен уехал, чтобы присоединиться к ним?
- Думаю, что да, - сказал я. Мы ничего не знаем наверняка, конечно же, кроме того, что люди Хэстена атаковали юг из Честера, а потом загадочным образом поскакали на восток. Эдвард, как и Этельфлед, отозвался на самые первые мои предупреждения и послал людей на север, узнать, началось ли вторжение.
Стеапа должен был подтвердить или опровергнуть мое первое послание, а затем отправиться обратно в Винтанкестер. Этельфлед проигнорировала мой приказ укрыться в Сирренкастре и вместо этого повела собственных воинов на север.
Другое войско мерсийцев, по ее словам, было вызвано в Глевекестр.
- Какой сюрприз, - произнес я с сарказмом. Этельред, в точности как во время прошлого вторжения Хэстена в Мерсию, будет защищать свои собственные земли и позволит остальной части страны самой отражать нападение.
- Мне нужно вернуться к королю, - сказал Стеапа.
- Какие тебе даны приказы? - спросил я его. - Узнать, где произошло вторжение датчан?
- Да, господин.
- Ты это узнал?
Он покачал головой.
- Нет.
- В таком случае, ты со своими воинами пойдешь со мной, - заявил я, а ты, - я сделал знак Этельфлед, - отправишься в Сирренкастр и присоединишься там к брату.
- А ты, - сказала она, указывая на меня, - мной не командуешь, так что я делаю то, что хочу, - она посмотрела на меня с вызовом, но я промолчал. - Почему бы нам не разбить Хэстена?
- Потому что у нас недостаточно людей, - ответил я спокойно, - и потому что мы не знаем, где остальные датчане. Ты хочешь начать битву с Хэстеном, а потом обнаружить у себя в тылу три тысячи хмельных датчан?
- Так что нам делать? - спросила она.
- Что я сказал, - ответил я, и мы отправились на восток по следам копыт лошадей Хэстена, и заметили, что больше не было сожжено ни одной фермы и не разграблено ни одной деревни. Это означало, что Хэстен ехал быстро, не используя возможность обогатиться, поскольку, как я предположил, он выполнял приказ присоединиться к армии датчан, где бы она ни была.
Мы тоже спешили, но на второй день приблизились к Ликкелфилду, а у меня были там кой-какие дела. Мы въехали в этот маленький город без стен, но с возвышающейся большой церковью, двумя мельницами, монастырем и впечатляющим домом, оказавшимся жилищем епископа.
Многие сбежали на юг, ища защиту за стенами бурга, и наше появление вызвало панику. Мы увидели, как люди бегут к ближайшему лесу, предположив, что мы датчане.
Мы напоили лошадей в двух ручьях, что струились через город, и я послал Осферта и Финана купить еды, в то время как мы с Этельфлед взяли тридцать человек и отправились ко второму по величине дому города, величественному новому зданию, стоявшему на севере Ликкелфилда. Вдова, жившая в нем, не сбежала при нашем появлении. Она ждала в своем доме в сопровождении дюжины слуг.
Ее звали Эдит. Она была юной, хорошенькой и с твердым характером, хотя и выглядела мягкой. У нее было круглое лицо, упругие кудрявые рыжие волосы и полная фигура. Она была одета в золотистое льняное платье, а шею обхватывала золотая цепь.
- Ты жена Оффы, - сказал я, и она молча кивнула. - Где его собаки?
- Я их утопила, - ответила она.
- Сколько ярл Сигурд заплатил твоему мужу за то, чтобы он солгал нам? - спросил я.
- Не знаю, о чем ты говоришь.
Я повернулся к Ситрику.
- Обыщи дом, - велел я ему, - забери все продукты, которые тебе нужны.
- Вы не можете… - начала Эдит.
- Я могу делать всё, что захочу! - рявкнул я. - Твой муж продал Уэссекс и Мерсию датчанам.
Она была упряма и ни в чем не признавалась, несмотря на кричащее богатство нового дома. Она орала на нас, впилась в меня, когда я снимал золото с ее шеи, и изрыгала проклятья, когда мы ушли.
Я не сразу покинул город, а отправился на кладбище около собора, где мои люди выкопали тело Оффы из могилы.
Он заплатил священникам серебром, чтобы его похоронили рядом с останками Святого Чада, полагая, что эта близость ускорит его вознесение на небеса, когда Христос вернется на землю, но я приложил все усилия, чтобы отправить его мерзкую душонку прямо в христианский ад.
Мы отнесли его гниющее тело, которое все еще было завернуло в некрашеную простыню, на окраину города и там выбросили в ручей.
Затем мы поскакали на восток, чтобы узнать, привело ли его предательство Уэссекс к погибели.