- Сигурд! Сигурд! - Первая атака на треть продвинула нас вглубь их лагеря. Люди бежали от нас. Я слышал, как кто-то ревел, требуя встать в стену из щитов, но паника уже распространилась среди людей Сигельфа.
Я смотрел, как какой-то человек пытается найти собственный щит в общей куче, отчаянно натягивая ремни на руку и глядя на нас испуганными глазами. Он бросил щит и побежал. Копье по дуге пролетело через костер, исчезнув за моим плечом.
Наша стена из щитов потеряла сплоченность, но этого и не требовалась, потому что враг был рассеян, хотя, возможно, оставалось только несколько мгновений, прежде чем они осознают, насколько смехотворно мал мой атакующий отряд, но боги доказали, что они на нашей стороне, потому что сам олдермен Сигельф скакал к нам.
- Мы с вами! - выкрикнул он. - Ради Бога, вы, долбанные придурки, мы с вами!
Нащечники моего шлема были сомкнуты, мы не несли знамя, потому что оно осталось у Осферта. Сигельф понятия не имел, кто я такой, хотя, несомненно, заметил богатство моего шлема и прекрасно выкованные звенья забрызганной грязью кольчуги. Я поднял меч, предупреждая своих людей.
Сигельфа трясло от ярости.
- Ты, чертов придурок, - прорычал он, - ты вообще кто?
- Ты на нашей стороне? - спросил я.
- Мы союзники ярла Сигурда, чертов придурок, и я оторву тебе голову за это!
Я улыбнулся, хотя за блестящей сталью нащечников он и не увидел мою улыбку.
- Господин, - произнес я смиренно, и треснул Вздохом Змея по лошадиной пасти - лошадь встала на дыбы, истошно ржа, кровь пузырилась в ночи, и Сигельф навзничь упал с седла.
Я опрокинул его в грязь, хлопнул лошадь по крупу, посылая ее в сторону разбегающихся воинов олдермена, а когда Сигельф попытался встать, пнул его ногой в лицо.
Я поставил правую ногу на тощую грудь и прижал его к земле.
- Я Утред, - сказал я, но так, чтобы меня услышал только Сигельф.
- Слышишь меня, ты, предатель? Я - Утред, - и я увидел, как расширились его глаза, прежде чем с силой вонзил меч в тощую глотку. Его крик превратился в бульканье, а кровь выплеснулась на мокрую землю. Он затрясся и задрожал, умирая.
- Труби, - крикнул я Осви, - сейчас!
Зазвучал рог. Мои люди знали, что делать. Они развернулись обратно к болоту, отступая в темноту за кострами, и когда они ушли, рог прозвучал во второй раз, и я увидел Осферта, ведущего стену из щитов со стороны деревьев.
Мое знамя с волчьей головой и обугленный крест Осферта возвышались над приближающейся стеной.
- Воины Кента! - крикнул Осферт. - Воины Кента! Ваш король идет к вам на помощь! Ко мне! Ко мне! Стройтесь около меня!
Осферт был сыном короля, и вся его древняя родословная была в этом голосе. В ночи холода, хаоса и смерти он звучал уверенно и спокойно.
Воины, видевшие, как прирезали их олдермена, видевшие его кровь, выплескивавшуюся в освещенную огнями костров темноту, побежали к Осферту и присоединились к его стене из щитов, потому что он обещал безопасность.
Мои люди отступили в тень, а потом направились на юг, чтобы присоединиться к правому флангу Осферта. Я стянул свой шлем и бросил его Осви, а потом зашагал к растущей стене из щитов.
- Эдвард послал нас, чтобы вас спасти! - крикнул я кентским воинам. - Датчане предали вас! Король идет сюда со всей своей армией! Стройтесь в стену из щитов! Поднять щиты!
Край неба на востоке посветлел. Дождь все еще лил, но заря была близко. Я взглянул на север и увидел всадников.
Датчане, должно быть, заинтересовались звуками битвы, и рев рога нарушил их сон под конец ночи, и некоторые из них скакали по дороге, чтобы увидеть всё своими глазами, а увидели они увеличивающуюся стену из щитов.
Они увидели мое знамя с головой волка, чернеющий крест Осферта и людей, лежащих в остатках костров.
Люди Сигельфа, оставшиеся без предводителя, пребывали в хаосе, у них было не больше представлений о происходящем, чем у датчан, но наша стена из щитов предлагала им безопасность, они подобрали свои щиты, шлемы и оружие и побежали присоединяться к нашим рядам.
Финан и Осферт ставили людей на позицию. Высокий воин без шлема, но с обнаженным мечом, подбежал ко мне.
- Что происходит?
- Ты кто?
- Вулферт, - ответил он.
- А кто такой Вулферт? - спросил я спокойным тоном. Он был главой клана, Одним из самых богатых людей Сигельфа, который привел в Восточную Англию сорок три воина. - Твой лорд мертв, - сказал я, - и датчане очень скоро нас атакуют.
- Кто ты?
- Утред Беббанбургский, - сказал я, - а Эдвард в пути. Нам придется сдерживать датчан, пока не подойдет король, - я дернул Вулферта за локоть и провел его к болоту на западе, к левому флангу нашей обороны. - Построй своих людей здесь, - велел я, - и дерись за свою страну, за Кент, за Уэссекс.
- За Господа! - прокричал неподалеку Осферт.
- Даже за Господа, - повторил я.
- Но… - начал Вулферт, всё ещё озадаченный ночными событиями.
Я заглянул ему в глаза.
- За кого ты хочешь драться? За Уэссекс или за датчан?
Он поколебался, не потому, что не был уверен в ответе, а потому что всё изменилось, и он по-прежнему пытался понять, что случилось. Он ожидал, что пойдет на юг, на Лунден, а вместо этого его просили драться.
- Ну? - поторопил я его.
- За Уэссекс, господин.
- Тогда дерись хорошо, и ты будешь главным на этом фланге. Построй своих людей, скажи им, что король приближается.
Я не видел никаких следов Сигебрита, но когда слабый серый свет дня покрыл небо на западе, я заметил, как он приближается с севера. Он был с датчанами, несомненно, проведя ночь в тепле и комфорте, который мог предоставить Хантандон, а теперь он был верхом, а позади него воин нес знамя с головой быка.
- Осви! - прокричал я. - Найди мне коня! Финан! Шесть воинов, шесть лошадей! Вулферт! - я повернулся к нему.
- Господин?
- Найди знамя Сигельфа, и пусть кто-нибудь поднимет его рядом с моим.
Множество кентских лошадей было привязано в лесу позади нашей позиции. Осви привел мне одну, уже оседланную, и я вскочил на ее и направил в сторону Сигебрита, остановившегося в пятидесяти или шестидесяти шагах.
Помимо знаменосца с ним было еще пять человек, ни одного из них я не знал. Я не хотел, чтобы воины из Кента отреагировали на этот флаг с головой быка, но к счастью, из-за дождя он намок и провис.
Я обуздал лошадь неподалеку от Сигебрита.
- Хочешь сделать себе имя, мальчишка? - я бросил ему вызов. - Тогда убей меня прямо сейчас.
Он посмотрел мимо меня на войско своего отца, готовящееся к битве.
- Где мой отец? - спросил он.
- Мертв, - ответил я и вынул Вздох Змея. - Его убило вот это.
- Значит, я олдермен, - произнес Сигебрит и глубоко вздохнул, я знал, что он станет требовать от воинов отца поклясться ему в верности, но прежде чем он заговорил, я подтолкнул взятого взаймы коня вперед и поднял клинок.
- Говори со мной, парень, - сказал я, держа Вздох Змея перед его лицом, - а не с ними.
Финан подошел ко мне, пятеро моих воинов были теперь в нескольких шагах от нас.
Сигебрит был напуган, но заставил себя казаться храбрым.
- Вы все умрете, - промолвил он.
- Возможно, - согласился я, - но заберем вас с собой.
Его конь попятился, и я позволил ему ускользнуть от моего меча. Я посмотрел мимо него и увидел, как часть датчан пересекала мост. Почему они ждали? Если бы они перешли мост вчера вечером, они бы соединились с войском Сигельфа и сейчас шли бы на юг, но их что-то удержало.
Потом я вспомнил загадочные огни ночью, три больших зарева от горящих домов или деревень. Кто-то атаковал арьергард датчан? Только так можно было объяснить их задержку, но кто?
И все же датчане переходили сейчас реку, сотни, тысячи, и за ними по мосту тянулись воины Этельволда и мерсийцы Беортсига, и я прикинул, что вражеская армия превосходит нас по меньшей мере в восемь раз.
- У тебя есть три пути, щенок. - сказал я Сигебриту. - Ты можешь присоединиться к нам и сражаться на стороне законного короля или биться со мной прямо здесь, только ты и я, или можешь бежать к своим датским хозяевам.
Он взглянул на меня, но не смог выдержать моего взгляда.
- Я скормлю твой труп собакам, - ответил он, стараясь показать свое презрение.
Я лишь уставился на него, и он наконец отвернулся. Сигебрит и его воины вернулись к датчанам, и я видел, как он уехал, и только когда он скрылся среди сгущающихся вражеских рядов, я повернул коня и отвел его к нашей стене из щитов.
- Воины Кента! - я сдержал коня перед ними. - Ваш олдермен предал страну и Бога! Датчане пообещали сделать его королем, но разве они когда-нибудь сдерживали слово?
Они хотели, чтобы вы сражались за них, а когда вы выполните их работу, они планировали забрать ваших жен и дочерей себе на потеху!
Они пообещали Этельволду трон Уэссекса, но разве вы думаете, что он продержится на троне больше месяца? Датчане хотят Уэссекс! Они хотят Кент!
Они хотят наши поля, наших женщин, наш скот, наших детей! И сегодня они вероломно напали на вас! Почему? Потому что решили, что не нуждаются в вас! У них и без вас достаточно людей, поэтому они решили убить вас!
Многое из того, о чем я говорил, было правдой. Я смотрел на кентский строй, на щиты, копья, топоры и мечи. Я видел обеспокоенные, испуганные лица.
- Я Утред Беббанбургский, - вскричал я, - вы знаете, кто я такой и кого я убил. Вы будете сражаться бок о бок со мной, все что мы должны сделать - загнать вероломного врага в угол, пока не придет наш король. Он уже идет!
Я надеялся, что это было правдой, если же нет, этот день станет днем моей смерти.
- Он близко, - кричал я, - когда он подойдет, мы убьем датчан, подобно тому как волки режут ягнят. Ты! - я указал на священника. - Ради чего мы сражаемся?
- Ради креста, господин, - ответил он.
- Громче!
- Ради креста!
- Осферт! Где твое знамя?
- У меня, господин! - прокричал Осферт.
- Тогда позволь нам увидеть его! - я подождал, пока крест Осферта не окажется впереди, в центре нашего строя.
- Вот наше знамя! - закричал я, указывая мечом на обуглившийся крест и надеясь, что мои боги простят меня.
- Сегодня вы сражаетесь за своего Бога, свою страну, своих жен и за свои семьи, потому что если вы потерпите поражение, - я снова остановился, - если вы потерпите поражение, все это навсегда исчезнет!
И у меня за спиной, от домов у реки, начался грохот. Датчане колотили копьями и мечами о щиты, выбивая музыку битвы, шум, ослабляющий храбрость воинов, и настало время спешиться и занять свое место в стене из щитов.
Стена из щитов.
Она пугает - нет места страшнее. Это место, где мы умираем и побеждаем, и где создаем репутацию. Я коснулся молота Тора, моля, чтобы Эдвард приближался, и приготовился к битве.
В стене из щитов.
Я знал, что датчане попытаются обойти нас с тыла, но на это уйдет какое-то время. Им надо было либо обойти топь, либо проложить путь через болото, ни то, ни другое невозможно было сделать менее чем за час или, возможно, два.
Я отправил гонца в обратный путь с приказом найти Эдварда и настоятельно поторопить его, так как только его войска могли помешать датчанам взять нас в кольцо.
Если датчане попытаются окружить нас, им захочется удерживать меня на месте, значит, я мог ожидать атаку спереди, пока остальная часть их войска искала бы способ, как добраться до нашего арьергарда.
А если Эдвард не придет?
Тогда я умру, тогда пророчество Эльфадель сбудется, тогда кто-нибудь будет хвастать, что он убил Утреда.
Датчане приближались медленно. Воинам не по вкусу стена из щитов. Они не мчатся в объятия смерти.
Ты смотришь вперед и видишь перекрывающиеся щиты, шлемы, блеск топоров, копий и мечей, и знаешь, что должен вплотную подойти к этим клинкам, к месту смерти, и требуется время, чтобы набраться мужества, разгорячить кровь, позволить безумству одержать верх над осторожностью. Вот почему воины напиваются перед битвой.
У моих людей не было ни эля, ни медовухи, но у кентских войск их было достаточно, и я видел, как датчане передавали вдоль строя мех.
Они по-прежнему колотили оружием по ивовым щитам, и начинало светать, на морозную землю ложились длинные тени. Я видел поскакавших на восток всадников и знал, что они ищут способ обойти мой фланг, но я не беспокоился из-за них, моего войска было достаточно, чтобы противостоять им. Я должен был сдерживать датчан спереди, пока не подойдет Эдвард, чтобы убить тех, кто позади.
Вдоль нашего строя ходили священники. Воины преклоняли перед ними колени, и священник клал им на язык щепотку грязи.
- Сегодня день святой Лючии, - обратился к воинам один из священников. - и она ослепит врага! Она защитит нас! Преподобная святая Лючия! Молитесь святой Лючии!
Дождь прекратился, хотя большая часть зимнего неба была все еще покрыта облаками, под которыми сверкали вражеские знамена. Летящий ворон Сигурда и разбитый крест Кнута, олень Этельволда и вепрь Беортсига, череп Хэстена и чудище Эорика.
Во вражеских рядах были и менее значительные ярлы, и у них тоже были свои символы: волки и топоры, и быки, и ястребы. Их воины выкрикивали оскорбления и колотили оружием по щитам, и медленно продвигались вперед, на несколько шагов разом.
Саксов и восточных англов вражеской армии воодушевляли священники, а датчане выкрикивали имя Тора или Одина. Мои воины стояли в основном молча, хотя, думаю, они скрывали свой страх за шутками. Сердца стучали быстрее, мочевые пузыри опорожнялись, мышцы дрожали. Это была стена из щитов.
- Помните! - кричал священник из Кента. - Она была так преисполнена святым духом, что двадцать человек не могли сдвинуть ее! Они привязали ее к упряжке быков и все равно не могли сдвинуть с места!
Так должны стоять и вы, когда придут язычники! Неподвижно! Преисполненные святым духом! Сражайтесь за святую Лючию!
Всадники, уехавшие на восток, исчезли в утреннем тумане, просачивавшемся с болот. Врагов было так много, целая орда, смертоносная орда, и они подошли еще ближе, на сотню шагов, и всадники скакали впереди тесно спаянной стены из щитов и подбадривали ее криками.
Один из всадников свернул к нам. На нем была блестящая кольчуга, толстые браслеты и сверкающий шлем, а его конь был великолепен, только что вычищен и намазан маслом, сбруя сверкала серебром.
- Вы умрете! - крикнул нам всадник.
- Если хочется пердеть, - крикнул я в ответ, - поезжай на свою сторону и выкури всех своей вонью.
- Мы изнасилуем ваших жен, - отозвался человек. Он говорил по-английски. - Мы изнасилуем ваших дочерей!
Я был рад, что он рассказал о том, на что надеется, потому что это только воодушевило бы моих людей на битву.
- Кем была твоя мать? - крикнул он. - Свиноматкой?
- Если вы сложите оружие, - прокричал человек, - мы вас пощадим! - он развернул лошадь, и я узнал его. Это был Оскитель, один из командиров Эорика, устрашающе выглядящий воин, с которым я встречался на лунденской стене.
- Оскитель! - прокричал я.
- Я слышу блеянье ягненка, - отозвался он.
- Слезай с коня, - сказал я, делая шаг вперед, - и бейся со мной.
Он положил руки на луку седла и уставился на меня, потом взглянул на наполненный водой ров, где плавали куски разломанного льда. Я знал, что он пришел именно для этого, не чтобы оскорбить, а чтобы посмотреть, какие препятствия предстоит преодолеть датчанам. Он оглянулся на меня и осклабился.
- Я не дерусь со стариками, - сказал он.
Это было странно. Никто еще не называл меня стариком. Я помню, как рассмеялся, но за моим смехом скрывался шок. Гораздо раньше, разговаривая с Этельфлед, я поддразнивал ее, когда она рассматривала свое лицо в большом серебряном блюде.
Она была обеспокоена линиями вокруг глаз и ответила на мои издевки, протянув блюдо мне, и я взглянул на свое отражение и увидел седину в бороде.
Я помню, как уставился на это, и она смеялась надо мной, а я не чувствовал себя старым, даже когда моя раненая нога предательски деревенела. Таким меня видят люди? Стариком?
Мне исполнилось сорок пять лет в том году, так что да, я был стариком.
- Этот старик рассечет тебя от яиц до глотки, - прокричал я Оксителю.
- В этот день умрет Утред! - крикнул он моим людям. - А вы все умрете с ним! - с этими словами он развернул лошадь и помчался обратно к датской стене из щитов.
Эти щиты теперь были в восьмидесяти шагах. Достаточно близко, чтобы увидеть лица воинов, клубок их тел. Я мог различить ярла Сигурда, такого величественного в своей кольчуге и со шкурой бурого медведя, свисающей с плеч. Его шлем украшало крыло ворона, чернеющее в бледном свете зари.
Я мог различить Кнута с его быстрым клинком, в белом плаще, с худым бледным лицом, на его знамени был сломанный христианский крест. Сигебрит стоял рядом с Эориком, а по другую сторону короля находился Этельволд, а с ними самые жестокие и сильные воины - те люди, что хранили жизнь королям, ярлам и лордам.
Воины прикладывали руки к крестам или молотам. Они кричали, но не могу сказать что, потому что мне показалось, что в этот момент мир застыл. Я наблюдал за врагом впереди, пытаясь понять, кто из них придет, чтобы убить меня, и как я убью его первым.
Мое знамя находилось позади меня, и это знамя привлекало честолюбивых людей. Они хотели сделать из моего черепа кубок для вина, мое имя само по себе было трофеем.
Они наблюдали, как я наблюдаю за ними, и видели человека, покрытого грязью, но и военачальника с изображением волка на шлеме, в золотых браслетах, в плотной кольчуге и темно-синем плаще, прошитом золотым нитями, и с мечом, который был так известен по всей Британии.
Вздох Змея был знаменит, но я спрятал его в ножны, потому что длинный клинок не годится для тесных объятий стены из щитов, вместо него я вытащил Осиное Жало, короткое и смертоносное. Я поцеловал лезвие и прорычал свой боевой клич на зимнем ветру:
- Приди и убей меня! Приди и убей меня!
И они пришли.
Сначала копья, которые бросили воины из третьего или четвертого ряда врагов, и мы приняли их на щиты, лезвия тяжело ударились об ивовую древесину, и датчане закричали, когда бросились в атаку.
Их должны были предупредить о рве, но несмотря на это многие попались в ловушку, пытаясь его перепрыгнуть, а вместо этого поскальзывались на нашем берегу, их ноги болтались в воздухе, пока над ними мелькали наши двуручные топоры.
Когда мы тренировались устраивать стену из щитов, я ставил воина с топором рядом с мечником, и работой воина с топором было зацепить своим оружием край вражеского щита и отклонить его, так чтобы меч мог проскользнуть сверху и вонзиться в лицо противника, но теперь топоры с хрустом крушили шлемы и черепа, и внезапно мир взорвался шумом и криками, и лязгом лезвий, раскалывающих черепа, как нож мясника, и воины, следующие за первым рядом датчан, проталкивались через ров, их длинные копья бились о наши щиты.
- Сомкнуть ряды! - прорычал я. - Сомкнуть щиты! Сомкнуть Щиты! Сделать шаг вперед!
Наши щиты зашли один на другой. Мы часами это тренировали. Наши щиты образовали стену, и мы продвинулись в сторону рва, где на скользком краю было легко убивать.