"Этого достаточно, чтобы добраться до Большой скалы и вернуться в Святую Марию, – прикинул Шон. – Правда, впритык".
Он приказал вымыть ветровые и боковые стекла, а все прочее оставить как есть, покрытое слоем грязи и пыли. Это придавало им вид патрульного подразделения, возвращающегося с задания в джунглях, и, что куда более важно, частично скрывало военные обозначения на бортах и номерные знаки.
После того как солдаты переоделись и спрятали форму РЕНАМО в пещере, и перед тем, как разрешить им забраться на борт грузовика, Шон и Джоб осмотрели каждого.
Около пяти часов пополудни они были готовы к отправлению. У Джоба и Альфонсо были права на вождение грузового автотранспорта, а один из солдат, гордившийся своим именем – Фердинанд да Коста, – утверждал, что в свое время работал водителем. Шон уселся на пассажирское сиденье рядом с ним, чтобы проверить, так это или нет.
Джоб ехал впереди, Альфонсо – в середине, а Шон с испытуемым замыкали процессию. Не считая некоторых проблем с педалью газа, Фердинанд да Коста показал себя умелым водителем, но Шон все же помогал ему в особо трудных местах.
Они проехали вдоль берега по вязкому песку по следам машины Джоба около полумили, когда натолкнулись на первое препятствие.
Потребовались общие усилия всех сорока человек, чтобы перетолкнуть грузовики через первый каменный перекат, и даже при этом им пришлось вырубить двадцатифутовые шесты, которые они использовали в качестве рычагов, чтобы приподнять колеса машины над валунами.
Моторы работали на высоких оборотах, сизый дым выхлопных газов поднимался в небо, и Шон сказал Джобу:
– Мы просто приглашаем каждого фрелимца в радиусе двадцати миль присоединиться к нашей вечеринке. – Затем он посмотрел на часы. – Похоже, уже выбиваемся из графика.
Они попытались наверстать время на сравнительно легких перегонах, но закат и наступившая следом темнота все равно застали их почти в двадцати километрах от главной дороги, ведущей с востока на запад и соединяющей морское побережье с пограничным постом около Умтали.
Наступившая ночь сделала путешествие еще более трудным, но Шон не осмеливался включить фары. Им приходилось ехать в темноте, по дороге освещаемой лишь светом луны в ее последней четверти.
Только после полуночи они смогли наконец оставить русло реки, воспользовавшись пологим берегом. Четыре человека шли рядом с головным грузовиком, указывая путь в обход встречающихся препятствий. Они направлялись прямо на юг и через два часа пересекли заброшенную дорогу, о которой Альфонсо рассказывал Шону.
Шон объявил привал, они разложили карту на капоте первой машины и принялись изучать ее в свете карманного фонарика.
– Мы здесь, – показал Альфонсо. – Эта дорога ведет к асбестовым рудникам, они были заброшены в 1963 году, когда началась война с ФРЕЛИМО.
– Здесь мы и отдохнем, – решил Шон. – Сведем грузовики с дороги и замаскируем их ветками. Мы должны переждать завтрашний налет "хайндов". И чтоб никаких костров и курева!
Днем, в четыре часа, они разбудили тех, кто еще спал, и на скорую руку поели холодного мяса. Шон отдал приказ отправляться дальше в путь, и они сняли с грузовиков маскировку. Весь отряд погрузился в машины, кроме четырех человек, которые шли впереди головного грузовика, изучая заросшие колеи на предмет фрелимовских мин и пробуя любую подозрительную кочку или впадину штыками, прежде чем позволить колонне проехать.
Солнце как раз село, когда они наконец увидели основную дорогу. Ее асфальтовая лента углублялась в лес, извиваясь вокруг рассыпанных кругом холмов. Шон остановил колонну в стороне от дороги под командованием сержанта Альфонсо, а сам с Джобом отправился вперед.
С вершины соседнего холма они наблюдали за дорогой, пока совсем не стемнело. За это время проследовали два патруля, причем оба в восточном направлении. Каждый состоял из трех или четырех потрепанных и пыльных "юнимогов", набитых солдатами в зимбабвийской форме, с установленными на кабинах ручными пулеметами "РПД".
Они грохотали по дороге, следуя друг за другом с интервалом в сто метров. Разглядывая их в бинокль, Шон заметил:
– По крайней мере у нас все как настоящее.
– За исключением твоего белесого лица, – ответил Джоб.
– Родовая травма, – отшутился Шон. – Но я постараюсь держать его в тени, пока оно не понадобится.
Они спустились с холма и вернулись к спрятанным грузовикам.
– Отсюда поведешь самостоятельно, – сказал Шон Фердинанду, водителю. – Постарайся не забывать о сцеплении, когда переключаешь скорость, это тебя здорово выручит.
Переодевшись в форму покойного майора, Шон забрался в глубь кузова, примостившись за креслом Джобом. Места едва хватало, и ему пришлось съежиться в углу, сидя на металлическом полу кузова. Было уже не совсем удобно, но Шон знал, что это неудобство со временем может перерасти в агонию. Однако так его не было видно, и он мог общаться с Джобом, почти не повышая голоса.
С выключенными фарами колонна преодолела последнюю милю до пересечения с главной дорогой. Разведчики, которых они послали вперед, свистом дали знать, что она свободна. Выехав на дорогу, они повернули на запад в направлении границы.
Благополучно добравшись до шоссе, они включили фары и набрали скорость до пятидесяти километров в час, растянувшись с интервалами в сто метров. Со стороны кто угодно решил бы, что это самый обычный зимбабвийский патруль.
– Пока вроде все тип-топ, – заметил через плечо Джоб, обращаясь к сидевшему позади Шону.
– Сколько времени?
– Семь минут девятого.
– Отлично, мы минуем пограничный пост около десяти: в это время у охраны одна мысль – когда закончится смена.
Казалось, что сто километров до границы никогда не кончатся. Металлический рифленый пол кузова врезался в ягодицы Шона, передавая каждый толчок или удар на неровностях дороги через позвоночник прямо в голову.
– Накройся брезентом. Впереди – пост! – наконец бросил Джоб.
– Как раз вовремя, – заметил Шон, когда грузовик сбросил скорость и машину залил свет прожектора. Шон накрылся брезентом и пригнулся как можно ниже.
Он почувствовал, что грузовик тормозит и останавливается. Джоб выключил двигатель и распахнул дверцу.
– Пожелай мне удачи, – пробормотал он, вылезая из кабины.
Никто из них не знал, чего ожидать. Пограничные формальности наверняка должны были быть облегчены в связи со сменой частей, охраняющих железнодорожную ветку. Джоб был экипирован надлежащим образом, у него были подлинные документы и удостоверение личности. Регистрационные документы на грузовики тоже были настоящими, однако их могла подвести какая-нибудь незначительная мелочь или чрезмерная бдительность охраны.
Если что-нибудь пойдет не так, Джоб должен будет подать один долгий свисток, и тогда они будут пробиваться с боем. Автоматы и гранатометы были заряжены, а пулеметные расчеты готовы к стрельбе.
Пока Джоб разговаривал с пограничниками, нервы Шона были натянуты до предела. Каждую минуту он ожидал услышать свист и готов был отдать приказ открыть огонь.
Затем наконец послышалось шуршание гравия и голоса Джоба и какого-то незнакомого человека, приближающихся к машине. Обе двери кабины открылись, и Шон постарался еще больше сжаться, чтобы незнакомец не догадался, что в кабине есть кто-то еще.
– Где вы хотите, чтобы я вас высадил? – спросил небрежно Джоб по-машонски. И голос, которого Шон никогда не слышал раньше, ответил:
– На окраине города. Я покажу вам, где это.
Шон бесшумно повернул голову и увидел между сиденьями голубую ткань формы таможенного инспектора. С ужасом он понял, кого Джоб взялся подвезти до Умтали.
Грузовик тронулся, и инспектор, опустив боковое стекло, крикнул охранникам:
– Все в порядке, открывайте! – Они набирали скорость, и Шон мельком увидел поднятый шлагбаум и проскользнувший мимо окна пограничный пост. Он прикрыл рот рукой, чтобы скрыть улыбку облегчения и триумфа.
Солдаты в кузове, казалось, тоже были охвачены тем же бесшабашным духом. По дороге к городу Умтали они даже негромко пели. Джоб продолжал непринужденно обсуждать с инспектором достоинства ночного клуба "Звездная пыль" и цены на обитающих в нем девочек.
– Скажи Бодо, бармену "Звездной пыли", что ты мой друг, – велел инспектор Джобу, когда тот высадил его на окраине города. – И он назовет тебе специальную цену для своих, а также скажет, у кого из них гонорея, а какие – чистенькие.
Когда они отъехали, Шон смог наконец выкарабкаться из-за сиденья и тяжело плюхнулся в пассажирское кресло.
– Что за шутки, черт возьми? – осведомился он.
– А как еще получить обслуживание по высшему классу, – усмехнулся Джоб, – если не через начальника таможенного поста? Видел бы ты, как охранники на посту отдавали нам честь!
– Где этот ночной клуб?
– Недалеко, мы будем там еще до одиннадцати.
Несколько минут они ехали молча, пока Шон обдумывал, что делать дальше. Он подождал, пока Джоб не свернул на плохо освещенную боковую улочку и заглушил двигатель. В боковое зеркало Шон видел, как подъехали два других "унимога", тоже заглушив двигатели и выключив фары.
– Вот мы снова и дома, – пошутил Джоб. – А что тут такого?
– Да, дома, – согласился Шон. – Вот дома ты и останешься.
После длительной паузы Джоб повернулся к Шону и задумчиво посмотрел на него.
– Что ты имеешь в виду?
– Здесь наши пути расходятся, Джоб. Ты не пойдешь на Большую скалу, не будешь захватывать "стингеры" и, уж будь уверен, не вернешься со мной обратно в Мозамбик.
– Ты что, увольняешь меня, что ли? – спросил Джоб.
– Да, дружище. Ты мне больше не понадобишься.
Шон достал небольшую пачку зимбабвийских долларов – часть денег, которые генерал Чайна выделил на расходы, – и протянул их Джобу.
– Как можно скорее избавься от этой формы. Если тебя схватят в ней, то расстреляют. Садись на ближайший поезд до Хараре и встреться там с Римой. Она должна выплатить тебе около четырех тысяч долларов и премиальные. Этого должно хватить до тех пор, пока адвокаты Капо Монтерро не выплатят деньги, которые они нам должны. Мои адвокаты следят за этим. Ты имеешь право на половину этой…
Джоб явно проигнорировал предложенные деньги.
– Ты помнишь тот день на высоте-31? – тихо спросил он.
– Черт, Джоб, не пытайся меня разжалобить.
– Ты тогда вернулся за мной, – сказал Джоб.
– Просто потому, что иногда я бываю безбашенным придурком.
– Я тоже, – улыбнулся Джоб, – иногда бываю таким.
– Послушай, Джоб, это больше тебя не касается. Это не твое дело. Уходи. Возвращайся в свою деревню, заведи себе еще парочку молодых красивых жен на деньги Капо. Загорай под солнцем и пей пиво сколько влезет.
– Неплохо, Шон. Но, боюсь, это не сработает. Я вернусь с тобой.
– Я приказываю тебе.
– Я отказываюсь подчиняться, так что можешь отдавать меня под трибунал.
Шон засмеялся и потряс головой.
– Она – моя, я могу рисковать своей жизнью из-за нее.
– Я нянчился с тобой почти двадцать лет и не собираюсь бросать тебя сейчас, – сказал Джоб и открыл дверцу кабины. – Давай-ка лучше пойдем и найдем этого Катберта в костюме Супермена.
Шон вышел из машины, оставив китель на сиденье: знаки отличия знаменитого полка были бы неуместны в дешевом ночном клубе. Клуб "Звездная пыль" находился в конце аллеи в переоборудованном здании мебельной фабрики. Больше всего клуб был похож на сарай с затемненными окнами. Оттуда доносилась музыка с гипнотически повторяющимся ритмом африканского джаза "новой волны".
У входа в клуб толпились женщины. В свете фонаря над входом их одеяния казались разноцветными, как крылья бабочки. Волосы были убраны в пучки или опутаны бусами, а лица – настоящие маски из румян, яркой губной помады и переливающихся, как у игуан, зеленых век.
Они обступили Шона и Джоба, ластясь к ним, как кошки.
– Эй, малыш, возьми меня с собой! – приставали они. – Дай мне пять долларов за вход, и я буду всю ночь танцевать с тобой и сделаю все, что попросишь, милый.
– Пошли, беленький. – Девочка, с нежным, еще не сформировавшимся телом в блестящем платье из дешевого нейлона, с лицом черной Мадонны и утомленными работой глазами, схватила Шона за руку. – Возьми меня с собой, и я покажу тебе то, чего ты еще никогда не видел. – Она дотронулась до его промежности и принялась ласкать его. Шон взял ее за запястье и отстранил.
– Что же ты мне такое покажешь, чего я не видел раньше, милашка? СПИД, что ли?
Они протолкались сквозь шуршание нейлоновых юбок и облако дешевых духов и у двери заплатили по пять долларов за вход. Охранник у двери вместо входного билета поставил им на запястья по штампу несмываемой краской, и они прошли сквозь черные занавески в клуб.
Музыка тут же оглушила их, вызвав едва ли не болевой шок, а мигающие огни действовали на нервы. Люди на танцплощадке превратились в единую первобытную массу, чем-то похожую на гигантскую амебу.
– Где здесь бар? – осведомился Шон, наклонившись к уху Джоба.
– Я здесь в первый раз. – Джоб схватил Шона за руку, и они пошли сквозь толпу извивающихся тел, поглощающего моря света и звука.
Лица вокруг них пылали, будто охваченные религиозным жаром, глазные белки сияли в ультрафиолетовых лучах, пот блестел на поднятых вверх руках и стекал ручейками по щекам.
Наконец они добрались до бара.
– Не советую тебе пробовать виски, – предостерег Джоб, – а пиво пусть открывают у тебя на глазах.
Они выпили пиво прямо из банок, сидя в углу бара, осаждаемые толпой напирающих на них людей.
Они заметили всего лишь несколько белых лиц, все были мужчины. Туристы, сотрудники благотворительных организаций и военные советники. Но большинство клиентов были чернокожими солдатами, все еще в форме, так что Шон и Джоб не слишком выделялись.
– Где же ты, Катберт, человек в футболке Супермена? – Шон оттолкнул одну из особо навязчивых девушек и обвел взглядом зал поверх голов танцующих. – Нам его здесь нипочем не найти.
– Спроси у бармена, – предложил Джоб.
– Неплохая идея. – И Шон пробрался сквозь толпу к бармену и схватил его за ворот, чтобы привлечь к себе внимание. Затем сунул пятидолларовую банкноту в верхний карман его рубашки и прокричал ему на ухо вопрос.
Бармен усмехнулся и прокричал в ответ:
– Подождите! Сейчас поискать!
Десять минут спустя они увидели пробирающегося к ним сквозь толпу Катберта. Он оказался невысоким худым человечком, а футболка с портретом Супермена явно была на два размера больше, чем нужно.
– Привет, Катберт. Кто-нибудь говорил тебе, что ты похож на Сэмми Дэвиса-младшего? – приветствовал его Шон.
– Все время говорят, приятель, – довольно ответил Катберт.
Шон, очевидно, польстил его самолюбию.
– Твой дядя передает тебе привет. Мы можем пойти куда-нибудь поговорить? – предложил Шон, когда они пожали друг другу руки.
– Самое лучшее место для разговора здесь, – ответил Катберт. – Здесь нас никто не сможет подслушать. Только возьмите мне пива, а то в горле пересохло.
Катберт одним глотком осушил половину банки, затем спросил:
– Вы должны были приехать вчера вечером. Что случилось?
– Пришлось задержаться.
– Но ведь вы должны были появиться здесь вчера вечером. Все было бы проще. А сегодня все изменилось, приятель.
– Что изменилось? – спросил Шон, холодея от предчувствия чего-то плохого.
– Все изменилось, – ответил Катберт. – Прилетел "геркулес"… чтобы забрать товар.
– Он еще здесь? – нетерпеливо спросил Шон.
– Точно не знаю. Когда я уходил оттуда, он еще был на базе. Стоял перед ангаром номер три. Может, он еще там, а может, и давно улетел. Кто знает?
– Большое спасибо, – сказал Шон. – Это нам поможет.
– Это еще не все, приятель. – Катберт явно наслаждался ролью гонца, приносящего плохие известия.
– Ну, давай, Катберт.
Одним глотком тот допил пиво и отбросил пустую жестянку. Шон заказал для него еще одну, и Катберт молча ждал, пока принесут заказ, мастерски затягивая ожидание и нагнетая обстановку.
– На "геркулесе" из Хараре прилетели в полном составе два отряда коммандос из Пятой бригады. Они действительно крутые, эти парни из Пятой бригады, – с удовольствием продолжал Катберт. – Настоящие орлы, слов нет.
– Катберт, ты слишком часто смотришь по телевизору "Полицию Майами", – ответил Шон, но услышанное заставило его призадуматься. Пятая бригада – элита армии Зимбабве, солдаты, превращенные инструкторами из Северной Кореи в безжалостные машины-убийцы. Два отряда коммандос по сто человек каждый, плюс гарнизон Третьей бригады, итого почти тысяча отлично подготовленных, опытных вояк.
– Твой дядя говорил, что ты поможешь нам, Катберт. Проведи нас через ворота.
– Не пойдет, приятель! – с жаром воскликнул Катберт. – Только не тогда, когда там эти пижоны из Пятой бригады.
– Слушай, парень, твой дядя будет разочарован тобой. Он сам довольно крутой пижон, твой дядя Чайна, – ответил Шон, подражая жаргону Катберта.
Катберт, похоже, забеспокоился.
– Послушай, приятель, я сделал вам пропуска, – торопливо начал объяснять он. – Вы пройдете без проблем. Охрана ждет вас. Я тебе не нужен, приятель. Нет мне смысла рисковать собой, нет смысла.
– Пропуска с собой?
– Точно. И пароли. У вас не будет проблем.
– Идем. – Шон взял Джоба за руку и повел его к двери. – "Геркулес" может взлететь в любую минуту.
Катберт поспешил к узкой улочке, где были припаркованы три "юнимога".
– Вот пропуск. – Он протянул запаянную в пластик карточку, которую наискось пересекала красная надпись "Высшая степень допуска".
– Пароль – число "пятьдесят семь", ответ – "Самора Машел". Затем покажете пропуск и распишетесь в книге. Просто, раз плюнуть. Как два пальца…
– Я скажу твоему дяде, что ты не захотел пойти с нами.
– Эй, дайте передохнуть, а! Меня еще рано выбрасывать на помойку. Я принесу дяде больше пользы живой и зубастый, чем мертвый.
– Катберт, ты зря растрачиваешь свое красноречие в армии, тебе точно стоит податься на телевидение. – Шон пожал ему руку, и тот, торопливо семеня, побежал обратно в клуб "Звездная пыль".
Вокруг каждого грузовика толпились женщины, хихикая и перебрасываясь шутками с солдатами, которые свешивались с бортов. Одна из них, поддерживаемая нетерпеливыми руками, уже взбиралась на борт. Ее мини-юбка высоко задралась, открывая тонкие длинные черные ноги.
– Уберите отсюда этих шлюх, сержант! – рявкнул Джоб на Альфонсо. Женщины прыснули в разные стороны. Две или три поспешно выбрались из кузовов, торопливо приводя в порядок свою скудную одежду, находящуюся в разной степени беспорядка.
Шон и Джоб сели в кабину головного грузовика и вырулили с улицы. Шон застегнул мундир и лихо заломил берет.
– Что будем делать? – спросил Джоб.
– Третий ангар на Большой скале отлично видно с главной дороги. Мы поедем по автостраде. Если "геркулес" еще там, заглянем на базу. Если нет, вернемся назад той же дорогой.
– А как насчет Пятой бригады?
– Это же просто жалкая кучка азиатов, – ответил Шон. – Ты ведь не боялся их раньше, так что же изменилось?
– Просто спросил, чтобы убить время, – усмехнулся Джоб. – Расскажешь о них Альфонсо?