Мерси, камарад! - Гюнтер Хофе 13 стр.


- Насколько приятнее слышать о дисциплинарном взыскании, нежели о военном трибунале. Интересно, куда же запропастились эти проклятые бумаги? - спросил Баумерт.

- Ну что вы стоите как столб? Пошли!

Как мечтал Баумерт об этом моменте! И вот отодвинут засов двери, шаг через порог, подпись, которой он подтвердил, что ему полностью вернули все его вещи, отобранные при аресте… Не надо спешить, не стоит показывать им, как он торопится вырваться отсюда…

Они сели в машину.

"А я уже и не верил, что еще когда-нибудь увижу море", - подумал Баумерт, глядя на безлюдный берег. Дул сильный боковой ветер. Рабочие, попадавшиеся на глаза, работали лениво, безо всякого интереса. Во Франции должно было находиться ровно пятьдесят тысяч военнопленных. Однако на строительстве оборонительных сооружений работало в три раза больше так называемых "трудообязанных". В довершение ко всему ежемесячно в рейх должно было отправляться девяносто тысяч рабочих. Лаваль дал даже заверение, что так оно и будет. Кто-то рассказывал об этом. "Жизнь уже дала трещину. Я вот сижу в машине эсэсовца, который везет меня в часть. Я волнуюсь, переживаю относительно того, как меня встретит Пфайлер. 4 июня сорок четвертого года я долго буду помнить. Но чувствую ли я себя по-настоящему свободным, вот в чем вопрос. Во всяком случае, ни тюремной решетки, ни засова я не вижу, хотя решетка и запоры, за которыми нас держит рейх, стали более очевидными".

Между тем машина свернула к Уистреаму.

- Остановись здесь, мы выйдем, а ты загони машину в укрытие! - приказал Дернберг шоферу. Штурмбанфюрер и Баумерт вышли, а Штернхальтер куда-то угнал свою большую машину.

- Мой дорогой Баумерт! - Глаза Дернберга отливали холодным блеском. - Мы с вами так мило познакомились, а сейчас вот расстанемся. Жаль, конечно. Но я буду вас вспоминать. И если когда-нибудь где-нибудь исчезнет какой-нибудь важный секретный документ, я первым делом подумаю о том, а не имеет ли отношение к этому исчезновению мой знакомый?

Баумерт промолчал. "Никогда в жизни ни у одного человека я не видел такого холодного лица, - подумал он и тут же вспомнил о другом: "Запомните один адресок на всякий случай!" А что такое этот "всякий случай"? Сейчас я свободен. И вряд ли в будущем буду иметь дело с какими-нибудь секретными документами".

- Вы молча соглашаетесь со мной - это хорошо, - проговорил Дернберг, так и не дождавшись ответа от Баумерта. - Значит, договорились, что я с вас теперь глаз спускать не буду, где бы вы ни находились. Ну и еще одно маленькое замечание. Если когда-нибудь, на случай если господь бог не убережет все же меня, а сатана завлечет в свои сатанинские сети и со мной что-нибудь случится, обо мне позаботятся коллеги из СД, не забыв, разумеется, и о вашем существовании. Однако они уже не станут гладить вас бархатной ручкой, как сейчас поступил с вами я.

Вольф Баумерт молча смотрел вслед удалявшемуся штурмбанфюреру, который направился к майору Пфайлеру.

"Запомните один адресок на всякий случай!" Никак не выходила у Вольфа из головы эта фраза, сказанная в тюрьме неизвестным ему французом.

Все стены унтер-офицерского казино были увешаны рисунками углем, на которых изображались обнаженные женские фигуры. Автором этих рисунков был унтер-офицер Блетерман. Каждый штрих, каждая линия на этих рисунках, казалось, наносились на бумагу только для того, чтобы создать эротическое впечатление.

Генгенбах зашел сюда, чтобы поболтать с Блетерманом и обер-ефрейтором Бернрайтером и как-нибудь незаметно перевести разговор на Хельгерта. Обер-ефрейтор Новотный не пришел, так как без него не могли обойтись при сервировке стола у командира, который ждал к себе гостя.

- Я, разумеется, очень рад, - начал Блетерман, - что скоро мне удастся вырваться на курсы. Как видите, кое-какую пользу можно извлечь и из трагедии под Радомышлем.

- Вас после того боя повысили?

- Да.

- Он не пожелал стать изменником, как Хельгерт, - вмешался в разговор Бернрайтер.

- Как вы думаете, почему Хельгерт не захотел воевать дальше? - спросил Генгенбах и весь напрягся, ожидая ответа.

- Объяснить это вовсе нетрудно. На него напал страх, ожесточенные бои надломили его психику, - уверенно, как бы со знанием всех обстоятельств дела произнес Бернрайтер.

- Перейти на сторону русских он решил еще раньше, - перебил его Блетерман. - А чтобы как-то завоевать симпатии красных, он пристрелил одного штурмбанфюрера войск СС. Мы находились от него в нескольких сотнях метров и все хорошо видели. После этого он повел нас в сторону русских позиций. А когда подошли русские танки, он решил, что все мы поднимем вверх руки и сдадимся в плен.

- Но мы решили его провести и не пошли за ним, - добавил Бернрайтер. - Кто-то закричал: "Измена!" И мы бросились бегом в сторону. Нам втроем в ту же ночь удалось выбраться из окружения красных.

- Вы говорите, что Хельгерт застрелил какого-то эсэсовского офицера?

- Да, из автомата.

- Как подчас мы обманываемся в людях… - неопределенно заметил Генгенбах.

Хлопнула входная дверь.

Бернрайтер вскочил с места и воскликнул:

- Баумерт, дружище! Тебя выпустили? Вот это здорово!

"Баумерт? - подумал Генгенбах. - Где-то я уже слышал это имя". Он повернулся к вошедшему.

- Это наш писарь, - представил Блетерман Баумерта. - Он только что вышел из тюрьмы.

Генгенбах протянул капралу руку. Очень высокий бледный человек, светловолосый, с темными глазами…

- Значит, выпустили из тюрьмы? - переспросил Генгенбах.

По лицу Баумерта разлился легкий румянец.

- Просидел несколько дней в военной тюрьме в Кане. В предварительном заключении. Но теперь все выяснилось.

- Поздравляю. ("Какое поразительное сходство!") Разрешите задать вам один вопрос?

- Пожалуйста.

- У вас случайно нет родственницы среди телефонисток на юге Франции? Бывают же такие похожие друг на друга люди!

- У меня там сестра служит. - Глаза Баумерта стали чуточку темнее.

Блетерман и Бернрайтер, казалось, заинтересовались таким поворотом разговора.

- Я недавно познакомился с одной телефонисткой. Она была у нас на вечере с подругами. Очень милая девушка.

На лице Баумерта появилось выражение недоверия, удивления и беспомощности.

- Моя сестра служит в Нарбонне, - выдавил он из себя.

Обер-лейтенант рассмеялся:

- Все сходится. Вот это случай!

Баумерт сжал губы. "Мартина развлекается там на вечерах… И ничего не знает о том, что со мной произошло… Почему же она до сих пор не написала мне ни строчки? После освобождения из тюрьмы мне вместе с пистолетом и тесаком вручили и все письма, которые в это время приходили на мое имя. А для танцулек время у нее находится. А может, у нее что-нибудь было с этим офицером?"

Вслух Баумерт произнес:

- Как она там живет?

- Ты слышишь, Баумерт, они там себе на юге развлекаются, пока мы здесь стоим на страже фатерланда. - Блетерман потер руки.

- Мне бы хотелось с вами как-нибудь побеседовать… - И унтер-офицер направился к буфетной стойке.

Генгенбах решил выбрать удобный момент и поговорить с молодым капралом с глазу на глаз. Быть может, ему можно чем-то помочь.

- Меня ждет господин майор, - сказал Генгенбах, посмотрев на часы. - Мы еще увидимся, и не один раз. - И, попрощавшись с обоими артиллеристами, которые когда-то служили у него на батарее, он вышел из казино.

По дороге к майору он думал о только что состоявшемся разговоре. "Интересно, почему унтер-офицер так болезненно реагировал на вопрос о сестре? По словам Тиля, Мартина подруга Рорбека. На вечере она держалась довольно свободно. Рорбек порядочный парень… Кто бы мог подумать, что Фриц Хельгерт расстреляет из автомата штурмбанфюрера СС! Но почему он это сделал? Разумеется, причина совсем не та, о которой говорили на следствии солдаты. Быть может, Хельгерт более умный и дальновидный, чем все они? А как же тогда быть с присягой, которую он принимал, а затем нарушил?" Губы обер-лейтенанта беззвучно повторяли слова присяги: "Перед богом я даю священную клятву беспрекословно повиноваться фюреру германского рейха и народа верховному главнокомандующему Адольфу Гитлеру, клянусь быть смелым, мужественным солдатом, способным в любое время пожертвовать собственной жизнью ради этой присяги…" Как же так - беспрекословное повиновение, а Хельгерт переходит на сторону противника? А может быть, офицер-эсэсовец как раз и пожертвовал своей жизнью ради присяги? И еще одиннадцать человек перешли на сторону русских. А ведь среди них были безукоризненные солдаты, как вахтмайстер Зехтинг, унтер-офицер Гейдеман, Шнеллингер, бывший шофер Круземарка Моммер… И как же теперь их всех называть - предателями, нарушителями дисциплины или трусами? Ведь все они были хорошими солдатами… А присяга остается непоколебимой этической нормой…"

Прежде чем идти к майору Пфайлеру, Генгенбах решил осмотреть портовые сооружения.

Дернберг вытер губы батистовой салфеткой. Пока обер-ефрейтор Новотный бесшумно убирал со стола, а Пфайлер доставал сигары и сигареты, штурмбанфюрер зубочисткой ковырял в зубах. После некоторой паузы он спросил:

- А как вы собираетесь наказать этого дурака?

Майор был давно подготовлен к такому вопросу.

- Посажу его на семь суток под строгий арест. И пусть теперь не надеется ни на какое откомандирование на офицерские курсы.

Дернберг кивнул:

- Я именно так себе это и представлял. Хотя, в общем-то, интеллигентный парень. Жаль его.

- Мне тоже жаль.

- А как вы намерены наказать самого себя за халатность к служебным делам?

Лицо Пфайлера залила яркая краска.

- Вам "бенедиктину" или коньяку? - опросил майор, стараясь выиграть время для размышления.

- Лучше покрепче… А чтобы вы сильно не ломали себе голову, хочу дать вам несколько советов. Это неприятная история вроде бы не повлияла на вашу служебную карьеру. Но так только кажется. Сейчас приведен в движение огромный служебный аппарат, которому поручено заняться проверкой хранения секретных документов. И на многих бумагах фигурирует ваше имя.

Пфайлер почувствовал, как шея его взмокла и пот стал стекать за воротник.

- За ваше здоровье, господин Дернберг! - произнес он.

Штурмбанфюрер молча выпил и стал разглядывать через рюмку пуговицы на френче собеседника.

- Если же у вас еще когда-нибудь произойдет что-либо подобное, вам припомнят и старое, и тогда уж вам несдобровать. Я по причине деликатности не упомянул здесь об эксцессе под Смоленском. Вы помните, о чем я говорю! И пожалуйста, получше смотрите за этим парнем. Вы понимаете, какие могут быть последствия, если…

Пфайлер с облегчением вздохнул.

- Осталось ли в тайне расположение огневых позиций ваших батарей, сказать трудно. - Дернберг пожал плечами. - Вполне возможно, что вам придется перевести все свои артбатареи на новые огневые позиции.

Краска на лице Пфайлера сменилась смертельной бледностью.

Когда Дернберг вышел от майора, на лестнице ему встретился обер-лейтенант Генгенбах. "Вот еще один тип, - подумал штурмбанфюрер, - которым мне придется заняться". Но, вспомнив о стопке дел, которые скопились у него на письменном столе, понял, что пока придется повременить. Эти дела нужно было рассматривать незамедлительно. "В канской тюрьме, - пришло вдруг на ум Дернбергу, - за последние годы погибло довольно много французских коммунистов…"

После ухода Дернберга Пфайлер сразу же приказал подать машину. Через несколько минут Бернрайтер уже был на месте.

- Господин майор, в казино я встретил унтер-офицера Баумерта. Я охотно поговорил бы с ним, так как лично знаком с его сестрой, но у меня не было для этого времени, - сказал Генгенбах, которому было приказано сопровождать Пфайлера.

- Нет ничего проще - возьмите его в нашу поездку, он тоже будет очень доволен.

Минут через десять Бернрайтер вернулся и доложил майору, что он не нашел унтер-офицера Баумерта ни в казино, ни в убежище.

- Тогда придется вам, Генгенбах, отложить этот разговор на более позднее время. Возможно, парень наложил и штаны от страха перед наказанием, которое его ждет. Я решил на несколько дней передать в ваше распоряжение моего шофера Блетермана. Он довольно хорошо знает здешние места.

Капитан Мюллер доложил о положении дел на огневой позиции батареи. Майор Пфайлер сразу же отпустил его, сказав, что согласно приказу он немедленно переводится в другую войсковую часть. Майор явно нервничал, так как до сих пор из штаба корпуса неизвестно по какой причине не был получен приказ об откомандировании Мюллера к новому месту службы.

Майор повел нового командира батареи на наблюдательный пункт.

- Это Колмайс и Мюнхоф, - представил майор Генгенбаху двух солдат, сидевших на НП за коммутатором.

- А где офицер-наблюдатель?

- У нас такого нет и в помине.

- А просто наблюдатель?

- В наших штатах и такой должности нет.

- А где буссоль?

- Не имеем.

Генгенбах сокрушенно покачал головой.

- Зенитные батареи, расположенные справа и слева от нас, неплохо окопались на своих ОП, - продолжал майор. - Орудия, которые установлены впереди, как следует врыты в землю. На третьей неделе мая противник предпринимал массированные воздушные налеты, нанося бомбовые удары на участке между Кале и полуостровом Котантен. Долговременные инженерные сооружения успешно выдержали эти налеты - пострадал лишь один из дотов. Деревянные и земляные сооружения на пятьдесят процентов разрушены. Тяжелые же орудия почти не пострадали. Вам необходимо знать, что согласно приказу фюрера здесь должен быть создан укрепленный район по типу тех, которые мы имеем на Восточном фронте, то есть с дотами и дзотами, опорными пунктами, снабженными достаточным количеством боеприпасов и подготовленными для круговой обороны.

Прежде чем вместе с Генгенбахом отправиться на осмотр минных полей и полосы заграждений, установленной вдоль побережья, майор позвонил в город и поручил своему начальнику штаба узнать, где сейчас находится унтер-офицер Баумерт.

- За нашим участком обороны оборудованы позиции полевого типа. Это в какой-то мере успокаивает нас, хотя, правда, они не проходят вдоль побережья, но все же. Перед нами поставлена задача: перехватить противника на побережье и, не дав ему прорваться в глубину обороны, разбить его и уничтожить. Для этой цели все резервы должны быть стянуты в первую линию обороны. В настоящее время у нас очень много работы с установкой препятствий перед урезом воды. Однако необходимо установить препятствия на ширину всей приливной зоны. По сведениям нашей воздушной разведки и аэрофотоснимкам, англичане проводят учебные занятия по высадке десанта во время прилива. И если мы заставим их заниматься разминированием и уничтожением препятствий в полосе обеспечения, то они окажутся в воде, на значительном удалении от берега, под сосредоточенным огнем всех наших огневых средств.

- А какова ширина полосы обороны дивизии на данном участке? - поинтересовался Генгенбах.

- В Бискайском заливе она может равняться сотне с лишним километров, там в этом нет ничего удивительного. У нас же она не превышает и тридцати пяти километров.

- Если военный потенциал англичан и американцев на самом деле такой, как это они показали при высадке десанта в Италии, а их авиация…

- Вы, разумеется, правы. Но если бы вы знали, сколько соединений снято с западного фронта и отправлено в Россию, а сколько еще будет снято! Когда русские в начале марта начали очередное наступление в районе Шепетовки, а затем, форсировав такие водные преграды, как Буг, Днестр и Прут, вышли в Буковину и Галицию, дивизию "Адольф Гитлер", которая находилась здесь, немедленно бросили на Восточный фронт. Танковая дивизия "Герман Геринг" застряла где-то в Италии. А когда в конце марта на южном крыле Восточного фронта начало попахивать дерьмом, все самоходные орудия из пяти ударных дивизий были переброшены в Румынию. Плюс к тому несколько резервных дивизий. Туда же был переброшен в полном составе и второй танковый корпус. Крупное советское наступление потребовало значительного ослабления западного фронта. Вы удивлены, не так ли?

- Можно сказать - удивлен, господин майор.

- Выгодно только то, когда артиллерия подчинена непосредственно корпусу. Тогда по крайней мере мы немного больше знаем об общем положении.

- Русских нельзя сравнивать ни с американцами, ни с англичанами.

- Это верно. Я слышал, что только за последние девять месяцев пять тысяч абсолютно здоровых немецких офицеров, находившихся здесь, признаны непригодными для использования на Восточном фронте. Хотя они нисколько не хуже нас с вами! Да посмотрите сами на этих людей! Как вы думаете, почему я сменил вашего предшественника? Полная бездарность!

Вскоре они добрались до огневой позиции.

- Для меня известий нет? - спросил Пфайлер.

- Есть, господин майор.

Мюнхоф достал бланк донесения и вслух прочел:

- "Двадцать один час тридцать минут. Разыскать унтер-офицера Баумерта пока не удалось. Нач. штаба обер-лейтенант Клазен".

Пфайлер изменился в лице и крикнул:

- Немедленно соедините меня с Клазеном. - Бросив взгляд на часы, добавил: - Без двух минут десять. Алло! Говорит Пфайлер. Что же могло случиться с Баумертом? - крикнул он в трубку.

- Я лично был в его укрытии. Все его вещи лежат на месте. Что прикажете предпринять?

Рука, в которой майор держал телефонную трубку, скользнула вниз. Он никак не мог осмыслить сказанного ему начальником штаба.

- Я срочно выезжаю! - крикнул он в трубку.

В этот момент где-то поблизости завыла сирена, оповещая о воздушной тревоге. В небе послышался гул самолетов, который приближался с каждой секундой, хотя само небо было темным.

- Куда запропастился этот Бернрайтер? Черт бы его побрал!

- В убежище с Колмайсом. Но, господин майор, сейчас ехать нельзя. - Обер-лейтенант Генгенбах преградил майору путь.

Тяжелые зенитные установки, стоявшие на окраине города, открыли стрельбу, прочерчивая трассирующими снарядами ночное небо. И вслед за ними послышался свист падающих бомб. Они падали на пляж, на инженерные сооружения, в воду, падали и в тылу. Падали и рвались, разрывая своим грохотом тишину ночи. Послышались крики. А со стороны моря уже приближались новые группы самолетов.

- Массированный удар, - сухо заметил Генгенбах.

Позади Лион-сюр-Мера занималось широкое зарево пожара. А самолеты все летели и летели в западном направлении.

- Сегодня они наносят основной удар по бухте и по полуострову и, видимо, сбросят на наши головы больше бомб, чем за целых полгода.

Вскоре появился обер-ефрейтор Бернрайтер и доложил:

- Господин майор, прибыл по вашему приказанию!

- Опять где-нибудь развлекался, а?

- Никак нет, господин майор!

Сев в машину, майор приказал ехать в город в объезд, но и эта дорога была сильно изуродована воронками от бомб.

За час до полуночи майор вышел из машины перед квартирой, в которой жил Баумерт. Осмотрев ее, Пфайлер пришел к твердому убеждению, что унтер-офицер сбежал из части. Все вещи Баумерта были на месте, за исключением пистолета.

Назад Дальше