ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
- Говорит Грапентин. Приветствую вас, господин Альтдерфер!
- Чему я обязан удовольствием слышать вас?
Начало разговора выдавало взаимную неприязнь абонентов.
- Одна организация войск СС имеет честь пригласить господ командиров в Нарбонн сегодня на вечер с легкой выпивкой. Рекомендовано прибыть, захватив с собой сопровождающего офицера. Полагаю, что вы захватите с собой лейтенанта Тиля. У нас там будет время поговорить о Париже.
- Очень вам признателен, Грапентин.
Альтдерфер чувствовал, как взбесился на другом конце провода Грапентин, которого не только не назвали "господином", но в довершение ко всему забыли употребить перед его фамилией приставку "фон" - признак благородного происхождения.
"Я знаю, что ты меня ненавидишь, - думал Альтдерфер про капитана, - ненавидишь и как офицера и как юриста, имеющего хорошую, доходную практику. Уж ты-то свою карьеру испачкал самой темой диссертации, которую защищал: "Материальная ответственность за национал-социалистскую собственность и ее значение для автаркии". С тех пор господину барону ничего не оставалось, как кичиться своей родословной. В ход пошли семейные связи, в частности знакомство с главой немецкой администрации в Париже. А я плевал на все это, Грапентин! Мои связи более эффективны и прочны, а на тебя в любое время можно показать пальцем…"
Спустя несколько секунд Альтдерфер услышал в трубке какое-то потрескивание и шум, а затем снова ненавистный ему голос:
- Да, я чуть было не забыл самое важное: господам офицерам разрешается пригласить с собой дам. Вполне возможно, что будут танцы. Разве плохо протанцевать с какой-нибудь красоткой танго или фокстрот? Благодарю вас за согласие быть. Итак, до вечера, господин Альтдерфер.
Командир дивизиона погасил свою улыбку и начал соображать: "Господам офицерам разрешается пригласить дам". А ведь есть шанс официально представить Мартину Баумерт товарищам. Они лопнут от зависти. Да, но этот совет взять Тиля как сопровождающего офицера?.. Видимо, Грапентин просто-напросто решил его позлить - он лично охотнее взял бы с собой Эйзельта. Но и этот вариант имеет свою выгодную сторону: пусть этот олух убедится в том, что его друг Рорбек давно получил от Мартины отставку. Не забыть бы про радиотехника: нужно будет его с пятого на шестое назначить на дежурство. Во-первых, он будет занят делом, а, во-вторых, на следующий день будет уставшим.
Тщетно ожидал Ганс Рорбек прихода Мартины до шести часов. Не удалось ему связаться с ней по телефону и на следующий день, хотя он дважды звонил в Нарбонн. Поговорить с Тилем ему тоже не удалось, так как тот с утра уехал проверять линии проводной связи между ОП и НП.
Настроение у Рорбека совсем упало. Он чувствовал, что все его попытки помочь Мартине наталкиваются на непреодолимые препятствия. Обер-ефрейтор Зеехазе рассказывал, что в воскресенье после обеда он возил Альтдерфера в Нарбонн, где ждал его целый час. Когда же Рорбек спросил шофера, где он высадил капитана, тот как-то хитро улыбнулся и ответил: "Где блещут серебряные звезды, там не место маленьким людям".
- Что ты хочешь этим сказать, Зеехазе?
- Если я не ошибаюсь, капитан вышел у дома, в котором живет твоя девчонка. - Зеехазе сказал это с таким серьезным выражением лица, словно оценивал грузоподъемность нового грузовика.
Рорбек возмутился догадкой шофера.
- Я своего шефа слишком хорошо знаю, - не успокаивался Зеехазе, - уж если он чего захочет, то не отступит ни перед какими препятствиями.
- Но в данном случае ты ошибаешься, - не уступал ему Рорбек.
- Возможно. К слову, сегодня вечером мы снова едем в Нарбонн. Якобы на какое-то совещание.
И пока Рорбек читал записку, в которой ему сообщалось, что он заступает на дежурство, обер-ефрейтор Зеехазе подумал о том, что ему, собственно, следовало бы перед этой поездкой как следует вычистить машину, чтобы она блестела как новенькая. Однако делать этого он не стал, так как ему претили грязные делишки Альтдерфера, которого он должен был возить, да и вся эта война, развязанная Гитлером, тоже надоела до чертиков.
Капитан Альтдерфер попросил соединить его с Нарбонном. У телефона оказалась сама Мартина.
- У меня есть для вас приятные новости, - проговорил он в трубку, чувствуя на расстоянии беспокойство девушки. - Разумеется, разговор этот не телефонный. Однако у меня будет возможность поговорить с вами об этом сегодня вечером, так как я слишком хорошо себе представляю, в каком состоянии вы сейчас находитесь.
- Я была бы так благодарна вам, господин капитан.
- Одна организация устраивает сегодня небольшой вечер. Вы окажете мне честь, если примете мое приглашение быть на нем. Там мы с вами и поговорим.
Немного подумав, Мартина ответила:
- Если нет никакой другой возможности…
- Я вам очень благодарен и заеду за вами ровно в семь. Итак, до вечера.
Когда же под вечер Тиль, усталый и грязный, возвращался с дежурства домой, его встретил обер-лейтенант Эйзельт и возбужденно сказал:
- Поторапливайся, дорогой. Ты должен ехать со Стариком на какой-то прием!
- Я? Как он до такого додумался? А ты?
- Я не еду. От каждого подразделения едет командир и сопровождающий офицер. Начштаба полка предложил, чтобы послали именно тебя.
- А он тоже там будет?
- Думаю, что да.
- Что это за прием, из-за которого я лишаюсь заслуженного отдыха после суточного дежурства?
- Прием этот организует СД.
- СД? - удивился Тиль и задумался. "Вот спектакль будет, - подумал он. - Грапентин, видимо, не без цели пригласил меня на этот вечер. Но интересно, почему он мне вчера об этом ничего не сказал? Хотел преподнести сюрприз? Что я там должен делать? Наполнять бокалы Альтдерферу?.."
К вечеру поездка эта уже не казалась ему такой опасной, как утром. Из любого положения можно найти выход. Жаль только, что не удастся повидать Рорбека, который пропадает где-то в инспекторской командировке. Тилю так хотелось рассказать ему о своем разговоре с начштаба полка. Но имеет ли это для Ганса и для Мартины какое-нибудь значение? Во всяком случае, Альтдерфер знает многое. И Грапентин и Альтдерфер - оба хотят поймать рыбку в мутной воде, но и это вряд ли сейчас заинтересует Ганса… "А кроме того, - думал Тиль, - еще неизвестно, как он воспримет известие о том, что меня чуть ли не завербовали и я могу превратиться в доносчика".
В этот момент Тиль услышал голос капитана, который спрашивал его:
- Я полагаю, вы уже знаете, что нам с вами оказана сегодня большая честь?..
Лейтенант ограничился скромным восклицанием, которое можно было воспринять и как неодобрение решения командира.
Альтдерфер про себя решил, что появится на вечере с небольшим опозданием, минут на десять, когда Тиль уже будет в зале.
На Зеехазе была вылинявшая рубашка с короткими рукавами, в которой он обычно обслуживал свою машину, сегодня же он надел ее, видимо, для того, чтобы подчеркнуть свою непричастность к торжественности этой поездки. Когда Тиль выходил из машины, водитель незаметно подмигнул ему и, дав газ, укатил.
Войдя в зал и увидев там дам в вечерних туалетах, Тиль даже немного смутился. У входа в зал официант предложил ему коктейль, он взял бокал и не спеша стал осматриваться, разыскивая знакомых офицеров из соседних частей. Гостей встречал гауптштурмбанфюрер в серой форме войск СД. К каждому входившему он обращался со словами: "Разрешите представиться, фон Фрайберг. Добро пожаловать! Выпьем за братство по оружию!" На рукаве кителя штурмбанфюрера красовались шитые серебром буквы "СД". Время от времени штурмбанфюрер обращался к стоявшей неподалеку красивой молодой брюнетке. Судя по всему, она имела какое-то отношение к гауптштурмбанфюреру. Если она оказывалась на расстоянии от него, то разыскивала его глазами. Она избегала долгих разговоров с офицерами штаба дивизии и с другими гостями и в конце концов разговорилась с какой-то дамой, блондинкой, волосы которой были уложены венцом на голове. Видимо, она побаивалась ревности своего патрона.
Вдруг Тиль замер от удивления: в зал вошел капитан Альтдерфер под руку с Мартиной Баумерт. Лейтенант не поверил собственным глазам. Мартина вся сияла: она благосклонно позволяла эсэсовским офицерам целовать руку. Так вот почему у нее сегодня не оказалось свободного времени для Рорбека!
Вот в дверях появилась фигура Хассо фон Грапентина, левая рука небрежно засунута в карман. Эсэсовцы радостно приветствовали его: видимо, все они хорошо знали его.
Хозяин любезно пригласил всех гостей к столу. Брюнетка сопровождала его.
Лейтенант Тиль уселся в самом конце стола, стараясь скрыться за широкой спиной командира 1-го артдивизиона капитана Остерхагена, который говорил:
- В сводке командования говорится, что в Риме идут уличные бои. Хорошие новости, не так ли?
Но Тиль совершенно не слушал капитана. "Неужели это и есть та самая девушка, с которой мы так хорошо говорили тогда ночью в замке? - спрашивал он себя. - За ней увивается Альтдерфер, а она как ни в чем не бывало смеется, весело болтает с этим чванливым атлетом из СД. Ага, наконец-то она меня увидела! Сухо поклонилась в мою сторону и снова увлеклась разговором. Вино так и льется рекой. Наверное, нужно выпить, тогда все покажется в другом свете. О, да здесь и музыканты имеются! Хозяин приглашает гостей танцевать и сам, пригласив брюнетку, подает пример. Наверное, сейчас и Альтдерфер пойдет с Мартиной… В чем тут дело? Неужели он ей нравится? Факт остается фактом, Мартина - совсем не та, какой казалась… Бедный Ганс Рорбек! Она обыкновенная шлюха. Ей лишь бы развлечься, показать себя. Наверное, и на вечере в замке она просто хотела завлечь Ганса в свои коварные сети и удивлялась, что он не очень охотно поддается. Надо будет поговорить с Гансом".
Тиль подумал о Герхарде Генгенбахе, и его охватило чувство вины. И не потому, что они с Дениз полюбили друг друга, а потому, что он не сумел откровенно признаться во всем другу.
Поставив свой бокал на стол, лейтенант Тиль вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд Грапентина. А через минуту тот уже вальсировал по паркету с белокурой Гретхен.
От выпитого "мартеля" капитан Остерхаген пришел в великолепное настроение и с воодушевлением начал заверять своего офицера, сидевшего с ним рядом, и Тиля в том, что гиммлеровские молодчики, присутствующие на этом вечере, ни в коем случае не являются привилегированными особами.
Музыканты заиграли танго. Остерхаген безо всяких церемоний подхватил брюнетку и направился с ней в круг танцующих. Гауптштурмбанфюрер, бросая недовольный взгляд на эту пару, потянулся за бокалом.
Повинуясь очередному кивку Грапентина, Тиль молча встал со своего места и пошел ему навстречу.
- Мне очень приятно, что сегодня мы снова оказались с вами вместе и что в каком-то смысле я способствовал вашему выходу в "свет".
- Господин капитан, разрешите быть с вами откровенным?
- Разумеется, мой дорогой!
- Мне кажется, что капитан Альтдерфер шутит с огнем. - И Тиль кивнул в сторону танцующего капитана.
- Надеюсь, на следующий танец кто-нибудь отберет у него даму. Сейчас же меня интересуют кое-какие детали. Я полагаю, что вы довольно хорошо осведомлены о пропаже секретных документов. - Капитан немного помедлил и продолжал: - Так вот, каким образом мог подключиться к этому делу Альтдерфер? Как мы сейчас с вами видим собственными глазами, с Баумертом его кое-что связывает. И с какой стати господин генерал изъявил желание урегулировать это дело? Все это, разумеется, мелочи, как вы видите, однако тут кое-что неясно. На все неясные вопросы нам смог бы ответить сам Альтдерфер. Так задавайте же ему эти вопросы. Дайте ему понять, что вы здесь не посторонний наблюдатель, тогда он по крайней мере не будет отпираться. Я же буду рад услышать от вас его ответ. - Грапентин победоносно улыбнулся и направился к командиру инженерного батальона.
Тиль был скорее ошеломлен, чем испуган, таким поручением: Грапентин дал ему задание, выполняя которое он может нажить себе новых опасных врагов.
Остерхаген пригласил брюнетку на очередной танец. Танцуя, они о чем-то шептались.
Гауптштурмбанфюрер встал, ожидая, когда Остерхаген подведет даму к своему месту.
- Одевайся, и поскорее! - буркнул штурмбанфюрер даме и потащил ее к гардеробу. Когда она попыталась что-то объяснить ему, эсэсовец ударил ее по лицу и грубо вытолкнул на лестницу.
В зале воцарилась настороженная тишина. И вдруг раздался испуганный голос белокурой Гретхен:
- Он ее теперь забьет до смерти. Можете мне поверить.
Остерхаген подошел к красотке и взял ее за руку.
- Это вы серьезно?
Девушка кивнула.
- Куда она ушла?
- На дежурство. Мы живем вместе.
- Пошли, покажете мне, где это. - Капитан взял белокурую красотку за руку и повел к двери.
В этот момент оркестр заиграл вальс. Мужчины начали приглашать дам, и этим неприятный инцидент был исчерпан. Торжество продолжалось.
Грапентин подошел к Тилю и шепнул ему на ухо:
- Идите незаметно за Остерхагеном с дамой и смотрите, чтобы он не натворил чего-нибудь.
Спустившись в гардероб, Тиль взял фуражку, портупею и вышел на улицу. Было темно, на небе светил ущербный месяц. Он шел за капитаном, голос которого служил ему путеводителем.
- Вот мы и пришли, - сказала девица, остановившись перед трехметровой чугунной оградой, за которой виднелось море с нависшими над ним низкими облаками, на фоне которых вырисовывалось огромное здание с башенками и зубцами.
Капитан остановился перед закрытыми воротами, спросил:
- Вы уверены, что они оба здесь?
Девица кивнула.
- А как его зовут?
- Фон Фрайберг…
- Правильно, я вспомнил… Фрайберг! Откройте нам, а то я стрелять начну! - раздался громоподобный голос Остерхагена, разорвавший тишину полуночи. - Эй, Фрайберг! Вы меня слышите?!
Но за оградой ничто не шелохнулось.
- Ну подожди, молодчик!
Капитан полез через решетку. Когда он уже перекинул одну ногу на другую сторону, в доме со стуком распахнулось окно. В тот же миг в нем блеснула желтая вспышка, раздался выстрел, пуля звякнула о решетку.
За первым выстрелом раздался второй. Пуля пролетела между капитаном и Тилем.
Вдруг Остерхаген потерял равновесие, сорвался и, зацепившись чем-то за железный прут, повис, представляя собой великолепную мишень для стрелявшего эсэсовца.
Тиль рывком уложил девицу на землю и, выхватив пистолет из кобуры, дважды выстрелил в раскрытое окно. Ему показалось, что он увидел, как чья-то тень бросилась прочь от окна, но он все же выстрелил в третий раз. Послышался звон разбитого стекла.
- Неплохо, дружище, совсем неплохо! - раздался сверху голос Остерхагена. Послышался треск рвавшейся одежды, и через секунду капитан уже спрыгнул в сад.
- Прикрой меня огнем! - крикнул он и бегом бросился к темному дому.
На мгновение Тиль растерялся, не зная, что же ему теперь делать. Но, вспомнив предупреждение Грапентина, полез через решетку, решив помешать двум пьяным офицерам палить друг в друга.
- Ну-ка выходи, молодец! - раздался чей-то строгий голос.
Мгновенно появились какие-то люди с нарукавными нашивками, на которых были изображены череп и кости, и затащили Остерхагена в дом.
Гауптштурмбанфюрер СД подождал, пока Тиль слез с забора, и крепко схватил его за плечо.
- Вы что, с ума спятили, открыли стрельбу по служебному зданию?!
Тиль сбросил со своего плеча руку и, посмотрев на эсэсовца, сразу же узнал в нем хозяина вечера.
- Скажите лучше, наш дорогой хозяин, вы всегда так обращаетесь со своими гостями и стреляете в приглашенных?
- Из дома стреляли только для острастки. Покажите-ка вашу служебную книжку, лейтенант!
- Шутить изволите… - Тиль вложил пистолет в кобуру и, повернувшись к эсэсовцу спиной, зашагал прочь.
- Вы о нас скоро услышите! - крикнул ему вслед гауптштурмбанфюрер.
Лейтенант пошел обратно, вспоминая на ходу предупреждение Грапентина. Тиль понимал, что вместо того, чтобы как-то защитить капитана от неприятности, он сам влип в нее.
В нижнем этаже дома открылась какая-то дверь, послышались шаги. В освещенном проеме двери показалась фигура Альтдерфера, а за его спиной - Мартина. Капитан предложил ей руку, и она оперлась на нее. Шаги стихли.
Тиль снова вернулся в зал. Гости пели. Оркестр подыгрывал. Казалось, у устроителей вечера никогда не кончатся напитки, а у гостей не пропадет жажда поглощать их.
Грапентин молча выслушал доклад Тиля. На его лице не отразилось ни тени волнения.
Мартина Баумерт открыла входную дверь. Часы на башне пробили полночь. Начинался новый день - 6 июня 1944 года.
- К сожалению, Мартина, до сих пор у нас не было возможности спокойно поговорить. - В голосе Альтдерфера чувствовалось волнение.
- Да, вечер был довольно беспокойным.
- Но перед дверью тоже неудобно разговаривать.
Страх за судьбу брата, страх от ожидания овладел ею, и она сказала:
- Ну что же, войдите.
Они сели друг против друга: он у небольшого круглого стола, она у окна возле маленького столика, на котором стоял радиоприемник. В выдвижном ящике стола у нее лежал маленький пистолет, но Мартина мысленно убеждала себя в том, что он ей не потребуется.
- Много говорить нечего, - с чувством начал Альтдерфер, подгоняемый желанием во что бы то ни стало овладеть этой девушкой. Сметка опытного адвоката шептала ему, что она такая же, как и другие женщины, что, по-видимому, она знала уже немало мужчин и просто не поймет, если встать и уйти ни с чем… А завтра все будут подсмеиваться…
- Господин генерал занимался этим делом и решил его положительно.
Капитан вытер потный лоб. И сразу же в голову почему-то пришла мысль, что Мартина не такая, какой он ее представил себе перед этим. Она может любить, и любить по-настоящему, и быть верной тому, кого любит.
- Документы уже находятся в надлежащем месте, - сказал он вслух.
"Какая грудь, какие плечи, а вся фигура, а рот, ничего подобного я не видел во всей Вене…"
- Я полагаю, что вашего брата накажут в дисциплинарном порядке за небрежность, и только.
Мартина недоверчиво смотрела на капитана, не веря, что все уже улажено. И улажено так гладко, как только можно было желать. Она чувствовала, как растет в ней чувство благодарности к Гансу Рорбеку, капитану Альтдерферу и генералу Круземарку. Она встала и спросила:
- Неужели все это правда?
Альтдерфер тоже встал.