- Ну, в детстве… - она пожала плечами. - Я маму не помню, она умерла, когда я ещё совсем маленькой была - её змея морская укусила, ядовитая. Маг попросту не успел. Папа заботился, он хороший был. Пока мы жили с ним, было здорово. Я рисовала, помогала ему… Хозяйство вела. Да, собственно, там хозяйство-то было… мы же вдвоём жили. А потом он уплыл и не вернулся. Шторм был сильный, остатки лодки на следующий вечер только нашли - их к берегу прибило, довольно далеко от нашей деревни. Мне тогда тринадцать было… Я прожила где-то с год, и ушла. Жить-то более-менее было на что - я сети умела плести, да и так помогала. Но всё равно… тяжело там жить стало. И рисовать хотелось… Бродяжничала лет десять. Не знаю уж, как не пришибли на какой-нибудь дороге или в подворотне. Потом вот в Аико поселилась… Мне тут очень понравилось; можно сказать, влюбилась с первого взгляда. Перебивалась случайными заработками, а лет пять назад один хороший человек заказал у меня большой портрет. Ему понравилось, он кому-то ещё порекомендовал - и как-то так получилось, что мои работы оказались нужными.
Вслед за мной Марена вошла в кабинет. Я с наслаждением рухнул в кресло, а она принялась разглядывать обстановку комнаты.
- Собственно, недлинная история и достаточно обычная. Странно, что мне вот так вот повезло… Ой! А откуда у тебя эта картина? - она указала на мою любимую, без названия.
- А тебе она знакома? - заинтересовался я. Возникшее подозрение отмёл как невероятное; как выяснилось, зря…
- Вообще-то, это моя картина, - улыбнувшись, Марена обернулась ко мне. - Так откуда?
- Да у одного ворчливого деда купил. Вредина, так долго продавать не хотел… Утверждал, что мазня.
- Он хороший, - очень тепло и грустно улыбнулась девушка, садясь в соседнее кресло.
- Кто?
- Тот человек, у которого ты её купил. Очень хороший. Он ещё жив?
- Год назад был жив. Хотя ничего хорошего я в нём не заметил, - я вздохнул и назвал сумму, которую пришлось отдать прагматичному старичку за полотно и вкратце пересказал историю "добывания". Художница восхищённо присвистнула.
- Да ты его буквально сломал, - фыркнула она. - Надо же… Значит, помнит ещё. Надо будет обязательно его навестить! Он мне очень сильно помог… Давно, на третьем году моего бродяжничества. Я у него всю зиму прожила - она очень суровая была…
- Да, я помню. В степи снег лежал, - кивнул я. - Если бы не маги земли и помощь эльфов, голод был бы.
- Ну, вот. А босиком по снегу… Замёрзла бы, и кончились бы на том мои скитания. Он меня приютил; я так, по мелочам, дома помогала - кухарке, горничным, конюху. Потом ему эту картину подарила - на память, в благодарность… Он, наверное, потому и упирался так долго - всё ж таки подарок. Но ты действительно астрономическую сумму заплатил! Бедолага просто не выдержал. Оказывается, ты со мной тоже немного дольше знаком, как и я с тобой, - улыбнулась художница. - Что, страдалец, пойдём тебя спать укладывать?
- Да я и сам уложусь, - я махнул рукой на дверь в спальню. - Тут пять футов дойти. Сейчас, секунду… вот, всё. Я перенастроил защиту, теперь ты можешь ходить по всему дому без риска куда-нибудь вляпаться.
- А куда я могла вляпаться? - насторожилась она.
- Ловушка какая-нибудь, - я пожал плечами. Посмотрев на выражение её лица, не выдержал и рассмеялся. - Не бойся, у меня нет привычки ставить смертельные ловушки. Но стазис или временная парализация конечностей - тоже не подарок, согласись. Можешь пока устроить себе самостоятельную экскурсию, если хочешь. Да и рано ещё, в самом деле, спать ложиться… А вот я, боюсь, составить тебе компанию сегодня не смогу, - я виновато развёл руками. - Извини, негостеприимный из меня нынче хозяин.
- Ладно-ладно, не переживай, я придумаю, чем заняться, - отмахнулась она. Чмокнув меня в щёку и пожелав доброй ночи, Марена убежала удовлетворять своё любопытство. А я понял, что не способен даже добраться до душа, ибо рискую там же и уснуть, поэтому с трудом заставил себя подняться, доползти до спальни и даже раздеться.
Проснулся я быстро и как-то вдруг, будто кто-то осторожно тронул за плечо. Поскольку подобные пробуждения в моём случае могут быть и неслучайными, первым делом машинально проверил все контуры защит. Они отрапортовали, что за окном - четвёртый час ночи, всё спокойно, дождь стих и сейчас улицы утопают в густом тумане, видимость составляет не больше фута. Потом, уже вовсе для очистки совести, прощупал внутренние помещения и буквально взлетел с кровати, почти сразу наткнувшись на пульсирующий страхом, отчаяньем и болью эмоциональный сгусток совсем рядом. Едва ли не на бегу натягивая брюки, вывалился в коридор, по дороге соображая, что эмоции исходят из ближайшей гостевой комнаты и запоздало догадываясь, что это, наверное, Марена, и холодея от одной мысли, что с ней что-то могло случиться. И это самое "что-то" представлялось мне в самых мрачных тонах, опираясь на жизненный опыт и небедную фантазию.
Если бы дверь не распахнулась услужливо сама, я бы её, наверное, вынес, забыв, что открывается она наружу. Одним пассом зажёг свет и приготовился к бою.
Однако, мои страхи не подтвердились. Причиной столь тревожного эмоционального фона был сон; девушка металась в кошмаре. В несколько шагов преодолев расстояние до кровати, я присел на край, одной рукой придержав художницу за плечо, а второй осторожно похлопал её по щеке, дополнительно пытаясь применить максимальную доступную мне ступень ментального воздействия, вливая в ауру девушки своё спокойствие и какие-то смутные сумбурные светлые ощущения, не слишком разбираясь в этом хаосе.
- Марена, - позвал я её. - Проснись, это только сон! Марена!
Она распахнула полные слёз глаза. С трудом сфокусировав взгляд, невнятно всхлипнула, торопливо села на кровати и, прижавшись ко мне, разрыдалась.
- Тихо, тихо, - пробормотал я, обнимая вздрагивающие плечи и осторожно гладя растрёпанные рыжие волосы. - Всё позади, это всего-навсего страшный сон.
Она довольно быстро успокоилась. Я предпочёл не мешать естественному процессу, тем более по опыту знал - в данной конкретной ситуации главное не мешать. Кошмары - это довольно частое явление; в том числе, они часто снятся детям, если родителей нет дома. А я всё-таки был старшим в семье при двух сёстрах; и отчего-то действительно крайне редко видел сны уже тогда, в отличие от них. Во всяком случае, не припомню, чтобы мне снились настолько эмоциональные кошмары, даже в детстве.
- Спасибо, Блэйк, - тихонько всхлипнула она.
- Да не за что, - хмыкнул я. - Я очень удачно проснулся…
- Я кричала?
- Вроде бы, нет. Я просто внезапно проснулся и по привычке устроил проверку в доме. На твой эмоциональный фон отреагировал. Что тебе снилось настолько страшное?
- Смутно всё как-то. Мне было больно и страшно, я звала на помощь, никто не отзывался… А потом меня разбудил ты… спасибо!
- Говорю же, не за что. Кошмары у всех бывают.
- Только прогнать их обычно некому, - вздохнула она. - Хотя бы потому, что очень сложно заметить…
Я пошевелился, пытаясь устроиться поудобнее - от неудобной позы начал затекать бок.
- Ты уходишь? - вновь всхлипнула Марена.
- И оставить тебя в таком состоянии? Нет уж! Пойдём-ка в кабинете посидим, там камин есть, - вздохнул я, понимая, что на ближайший час сон точно отменяется. Уж очень сильно она перепугалась, нельзя в таком состоянии снова спать ложиться. Тем более, настолько эмоциональному созданию, да ещё и в одиночестве в чужом доме… - Цепляйся, - сказал я, одной рукой хватая её под спину, а второй - под колени. - И одеяло держи.
- А ты же…
- Ничего, я уже почти выспался, - хмыкнул я, поднимая девушку на руки.
Тихий полумрак старого дома казался настороженным и взволнованным; он, наверное, отвык от столь сильных и громких эмоций за те годы, что тут живу я один.
В тишине добравшись до кабинета, я мысленным приказом зажёг свет там. Телекинезом переместил пару поленец в камин и вызвал огонь; это только даймон наш может себе позволить такую роскошь, как магическое пламя, у меня на это сил не хватает. Я всё-таки не маг огня, в отличие от некоторых.
Попытался усадить девушку в кресло, но она только крепче в меня вцепилась и посмотрела с такой мольбой, что даже мысли спорить не возникло. В итоге гостья устроилась у меня на коленях, завернувшись в тонкое тёплое одеяло, обхватив меня поперёк туловища обеими руками и уткнувшись носом в шею. Возражать я не стал - сидеть пока было вполне уютно и приятно.
- Я даже не знаю, как тебя благодарить, - вздохнула Марена через несколько минут. Видимо, сидеть было даже слишком уютно, - я начал задрёмывать, - поэтому ответил не сразу.
- Я всё ещё не понимаю, за что ты собираешься меня благодарить, тем более так упорно, - вздохнул я.
- За то, что оказался рядом. За исполнение одной маленькой детской мечты…
- Какой? - искренне опешил я, окончательно стряхивая сонное отупение.
- Что появится кто-то добрый и ласковый. Прогонит все страхи, и всё-всё станет хорошо, - она подозрительно шмыгнула носом.
- Ты ещё снова расплачься, - проворчал я, покрепче её обнимая. - Только ты преувеличиваешь мои заслуги. Кошмар-то ладно, а вот по остальным пунктам можно и поспорить. Может, тебе сказку рассказать?
- Зачем? - удивлённо подняла на меня взгляд художница.
- Чтобы успокоить окончательно, - я пожал плечами. - Извини, просто подобное последний раз мне приходилось проделывать очень давно, утешая десятилетнего ребёнка… Хелле хватило сказки. Наверное, потому что из меня плохой рассказчик, и она попросту уснула от скуки на пятой минуте повествования, - я улыбнулся.
- Не надо сказку, - художница ответила мне странной, задумчивой и несколько отстранённой улыбкой. - Лучше оставайся…
Вопрос "в каком смысле?" запнулся и потерялся где-то в закоулках разума до потери изначального значения. Для этого хватило единственного поцелуя - осторожного, очень неуверенного.
Только одно я могу сказать об этом точно - подобного со мной не случалось никогда. Чтобы всего один почти невинный поцелуй буквально выбивал землю из-под ног, одной вспышкой выжигал все мысли вплоть до самой завалящей и отстранённой, напрочь лишая всяческой логики, и как-то вдруг превращался в сиюминутный смысл жизни, заставляя сердце бешено колотиться где-то в горле.
С трудом очнувшись, когда Марена слегка отстранилась, я сообразил, что поцелуй несколько затянулся. Настолько, что одеяло уже давно сползло на пол, равно как и рубашка, в которой девушка спала. Морально приготовившись оправдываться, извиняться и вновь успокаивать, но уже по другому поводу, я поднял взгляд и окончательно растерялся, обнаружив совсем не ту реакцию, какую ожидал. Она улыбалась - легко, беспечно, так, как улыбалась всегда. Тонкие пальцы с той же осторожностью коснулись моей щеки.
- Если ты… - начал я, но прохладная ладошка накрыла губы, заставляя замолчать. Марена качнула головой.
- Не надо говорить глупостей. Тем более - настолько злых, как эта. Ты же сам спрашивал, как меня успокоить. Считай, что это был ответ…
…Я не торопился подниматься с постели, даже понимая, что время скоро к полудню, и чувствуя себя совершенно отдохнувшим и полным сил. И причиной этому была даже не рыжая лохматая головка, уютно устроившаяся у меня на плече и по каким-то странным причинам до сих пор не вызвавшая закономерное онемение оного. Причиной была посетившая меня по пробуждении очень неоригинальная в последнее время мысль "Вот теперь, Блэйк, ты точно попал…" Причём, повторюсь, если эта мысль и имела отношение к Марене, то крайне отдалённое.
Всё дело было в ощущениях и физическом состоянии. Мне элементарно страшно было подняться с кровати, и вообще хоть как-то переменить позу, потому что я понятия не имел, что из этого выйдет.
Тщательный анализ собственного состояния выявил множество мелких странностей, в общем и целом складывавшихся в совершенно невероятную картину.
По всем параметрам тело было вполне моим собственным - рост, вес, отпечатки пальцев, аура. Но если копнуть поглубже… Начать с того, что в спокойном состоянии, то есть сейчас, сердце билось с частотой тридцать два удара в минуту. И я не испытывал по этому поводу никакого дискомфорта. Кроме того, лёгкие не требовали больше трёх вдохов за ту же самую минуту.
Всё остальное я, как совершенно никакой специалист по целительству и анатомии, мог фиксировать только на уровне ощущений.
Мир вокруг был чётким и очень послушным. А ещё в теле появилась странная пружинистая лёгкость, заставившая вспомнить о той злополучной тренировке, на которой я умудрился победить Гончую, и о которой за всей суетой успел подзабыть, так и не расспросив больше никого. Всё это чем-то похоже на состояние "истончения реальности"; только эйфории от каждого вдоха нет. А вот ощущение лёгкости и подвижности, кажется, куда более объективное…
Прерывая мои мрачные размышления на тему "а что же такими темпами будет дальше?", зашевелилась художница. Потянувшись всем телом, она, кажется, проснулась, потому как поспешила натянуть сползшее на талию одеяло до плеч, а потом настороженно покосилась на меня. Заметив, что я не сплю, смутилась, опустила взгляд и попыталась эдак ненавязчиво отстраниться.
Вот и пойми после этого женщин…
Тяжко вздохнув на судьбу, заставившую меня всё-таки начать шевелиться, я перекатился набок, походя вновь искренне удивившись непривычной лёгкости, с которой давалось каждое движение, и, крепко обняв девушку за талию и прижав к кровати, напрочь лишил её возможности втихаря ретироваться.
- И куда мы собрались с утра пораньше? - полюбопытствовал я, опуская тот факт, что уже, собственно говоря, далеко не утро.
- Ну… - смущённо пробормотала Марена, обеими руками инстинктивно вцепившаяся в одеяло.
- Побег, равно как и попытка побега, являются уголовными преступлениями, - не удержался я от ехидной ухмылки. Она залилась краской до кончиков ушей. - Марена, сколько можно? - не выдержал я. - Брось сейчас же эти глупости! Или ты правда думаешь, что я тебя куда-нибудь когда-нибудь отпущу?
- Блэйк, ты - чудовище, - проворчала она. - С тобой невозможно…
- Блэйк! Ты где?! Мы же договорились! - громкий голос даймона, несколько приглушённый расстоянием, заставил меня со стоном уронить голову на плечо художнице.
- Вот это - чудовище! А я пока ещё только учусь, - проворчал я. - Пойду я его правда встречу, а то ж он мне полдома разнесёт. А ты потом к нам присоединяйся, я подозреваю, на кухне, - я чмокнул художницу в кончик носа. - Буду тебя знакомить с самым невыносимым созданием в этом городе, а то у тебя, кажется, появилось подозрение, что на этот титул претендую я.
- Может, не надо? - с сомнением вздохнула она.
- Что значит - не надо? - возмутился я, уже натягивая брюки. - Марена, в самом деле, что за глупости? Чего ты так боишься? - поинтересовался я, обходя кровать и опускаясь рядом с ней на корточки. - Он на самом деле забавный, хотя и…
- Да я не про то…
- А про что?
- Не знаю, - вздохнула она. - Наверное, просто, всё слишком быстро… И вообще… Откуда я знаю, как этот твой невыносимый друг отреагирует?
- Глупости, - я ободряюще улыбнулся. - На тебя невозможно негативно реагировать, потому как нельзя сердиться и хмуриться на чудеса. Вроде тебя или золотого дождя.
- Ты мёртвого уговоришь, - вздохнула она, пытаясь спрятать улыбку.
- Блэйк, твою ж Силу! - голос доносился уже из коридора - судя по всему, даймон устал ждать и высунулся из библиотеки. - Не говори мне, что тебя нет дома!
- Увы и ах, я специализируюсь исключительно на живых очаровательных художницах, - насмешливо фыркнул я, поднимаясь и выходя из комнаты. Почти возле двери уже столкнулся с до крайности взбудораженным Аморалесом, от которого так и несло желанием поделиться какими-то ужасно важными новостями.
- Ты что, до сих пор дрыхнешь? - искренне возмутился Энрике. - Тут такое происходит, а ты…
- А ты шляешься где-то, - оборвал его я. - А я, к твоему сведению, как раз таки в гуще событий и, более того, занимаюсь делом…
- Я догадываюсь, каким ты делом занимаешься, - ухмыльнулся огненный наш. - Как её зовут?
- Кого - её? - вздохнул я.
- Ту прекрасную леди, из чьих объятий я тебя только что вытащил, - продолжал сиять он. Улыбка Аморалеса - это нечто настолько незыблемое, что без неё его довольно сложно даже представить, не то что застать. Улыбается даймон от уха до уха, и, кажется, этой самой улыбкой вполне можно освещать коридоры в тёмное время суток.
- Пойдём вниз, позавтракать надо. Прекрасную леди зовут Марена, и если ты начнёшь подшучивать над ней в своей излюбленной манере, я с тобой точно поругаюсь…
Пока мы шли, я краем сознания пытался фиксировать изменения организма, всё больше убеждаясь: нынешнее состояние и тот транс, в который я впал на той злополучной тренировке, - стрелы из одного колчана. Мои движения не вызывали ни звука и даже, кажется, не вызывали колебаний воздуха. Тело было лёгким, послушным и фантастически быстрым. Собственно, больше всего было похоже, что обычного меня заменили на какого-то очень тренированного и опытного воина. Это нервировало.
- В какой такой манере? - удивился даймон.
- На грани фола и приличия, - хмыкнул я. - Правда, не надо. Хотя бы пока она не привыкнет… Всё-таки тебя сложно назвать ординарным созданием.
- У-у-у… Блэйк, ты меня, надеюсь, хотя бы на свадьбу пригласишь? - насмешливо поинтересовался он.
- Приглашу, куда я денусь, - совершенно серьёзно пожал плечами я. Даймону сразу же совершенно расхотелось шутить в этом направлении, тем более, мы уже добрались до кухни, и я первым делом занялся традиционным утренним напитком. - Ладно, пропащий наш, рассказывай, где ты застрял, и что с тобой случилось.
- В общем… Я даже не знаю, как бы тебе так объяснить… - Аморалес задумчиво потёр подбородок, присаживаясь на ближайший стул.
- Кратко и по существу. Поверь, чем дальше, тем сложнее удивить меня какими-то странностями… особенно после того, что тут Гор выкинул. Но ты не отвлекайся, продолжай.
- Если кратко и по существу… Я всё-таки познакомился с Лио, той эльфийкой, помнишь? То есть, она не Лио, имя у неё той ещё мудрёности, но… Ладно, не о том речь. В общем, в эльфийском лесу со мной случился неконтролируемый выброс силы…
- Ты устроил пожар у эльфов?! И до сих пор жив?! - кажется, я погорячился. Даймон нашёл, чем меня удивить…
- Хуже… Устроил его не я. Я понятия не имею, как это получилось, но, наткнувшись на лесной пожар неизвестного происхождения, я попытался его остановить, а в результате… Туман побери, как странно это звучит… Короче говоря, я превратился в дракона. И сжёг бы весь этот лес к демонам, но каким-то образом у Лио получилось меня остановить…
- "Та часть его, что сдержит буйный нрав, что усмирит и обуздает ветер, что тьму смирит одним лишь только словом, огонь возьмёт в ладонь, не испугавшись, растопит лёд на краткое мгновенье и в берега загонит океан. Сознанье смертных - одиночно и не может одновременно вместить стихии буйство и покой. И потому, когда дракон родится, он явится на землю не один, но разделён на две неравных части, однако, важностью своей они равны", - процитировал я. Слова сфинкса отпечатались в памяти, будто выжженные раскалённым железом.
- Ты что? - ошарашенно воззрился на меня даймон.