- Да, Главарь, который заливает вино в ваши глотки, набивает ваше брюхо жратвой, осыпает вас деньгами, требуя взамен лишь беспрекословного повиновения. А вы, значит, вот как исполняете мои приказы! Не знаю, почему я еще не перерезал лейтенантов, словно свиней!
Бандиты были так изумлены и напуганы, что не знали, куда деваться, и только ежились от резких слов командира.
- Где Батист?
- Здесь, Главарь, - заплетающимся языком ответил Хирург. Вино текло у него по подбородку, он с трудом держался на ногах.
- Я знаю, что есть убитые и раненые. Кто это?
- Кажется… ик… Митуфлен… и Сен-Пер, которые… кажется… уже откинули копыта… и Марабу… а Марабу… он ранен, вот.
- Ты перевязал его?
- Еще нет… но уже вот…
- Еще не перевязал!.. Тысяча чертей, да я убью тебя!
Возмущенный подобным пренебрежением к товарищеской солидарности, Главарь наотмашь ударил Хирурга по лицу. Пощечина оказалась такой сильной, что оглушенный разбойник упал на землю. Главарь кинулся к нему, занес ногу и уже собрался размозжить каблуком голову провинившегося, как нарядно одетая женщина бросилась на шею взбешенному предводителю разбойников и, целуя, принялась упрашивать:
- Умоляю, Франсуа, не убивай его. Подумай, где ты еще найдешь такого врача? Батист, конечно, пьяница, зато он так умен!
- Ты права, Роза, - ответил Главарь, чей гнев, однако, еще не остыл. - Ты, бурдюк с вином, благодари хозяйку, что остался жив.
Молодую женщину звали Роза Биньон, это была знаменитая жена Красавчика Франсуа, из любви к Главарю жившая среди бандитов и разделявшая с ними все тяготы подпольного существования. Очаровательная, с удивительными черными глазами, великолепными зубами, смуглой, как у испанки, кожей, роскошными волосами, невысокая, с маленькими точеными ручками и ножками, это поистине изысканное создание могло бы быть под стать самому королю… или бандиту! Родом из хорошей семьи, умная, образованная, она без ума влюбилась в Красавчика Франсуа, следовала за ним повсюду, и он в конце концов женился на ней. Обряд совершился прямо в разбойничьем логове - у поджигателей был собственный кюре.
Разбойники обожали красотку Розу, видели в ней высшее существо и слепо подчинялись ей, считая вторым человеком в банде после Главаря. Одна она умела усмирять гневные вспышки мужа. Уже не раз - и случай с Батистом Хирургом лишний раз подтверждал это - ей удавалось спасать провинившихся бандитов от расправы.
Тем временем Главарь, продолжавший неистовствовать, несмотря на ласки молодой женщины, изящно опиравшейся на его руку, сурово подозвал лейтенантов:
- Итак, начальники, так-то вы отвечаете за безопасность банды! Никакой охраны - входи кто хочет! Живете как скоты, а в деле хуже живодеров! Где Рыжий из Оно?
- Здесь, Главарь! - ответил бандит, успевший изрядно набраться. Лицо его отливало пурпуром.
- Ты сегодня руководил налетом на дилижанс?
- Да, Главарь, согласно вашим предписаниям, которые мы получили с посыльным.
- Я приказывал быть осторожным, а ты потерял двоих, и вдобавок у нас есть раненый!
- Это не моя вина, пентюхи дрались как черти!
- Не нужно было давать им возможность защищаться. Я позволил тебе проявить самостоятельность, полагая, что такой опытный разбойник сумеет что-нибудь придумать. А ты, как последний идиот, действовал в лоб! Надо было навалить на дороге веток. Кучер и кондуктор спустились бы с козел и стали разгребать завал, тут бы и прыгнуть на них сверху, сунуть головой в мешок и слегка придушить. Но не убивать!
- Главарь, я старался.
- Я уже сказал - ты работал, как живодер. Убивать! Все время убивать!.. Нашел чем удивить! Пойми же ты, безмозглый, так мы быстро переполошим окрестных жителей, которые уже стали забывать нас, перестали беречься на дорогах и прятать денежки. Вот почему я приказал не трогать путешественников и забрать только деньги.
- Главарь, вы правы, впредь я непременно буду делать именно так.
- И постарайся поэкономней расходовать кровь моих разбойничков. Теперь твоя очередь отчитываться, Жак из Питивье. Продолжаешь ли ты, как Наставник Мелюзги, вербовать и обучать мальцов, чтобы из них вышли добрые мазурики?
- Я помню о своих обязанностях, Главарь, - отвечал Наставник, высокий седобородый разбойник с белой шевелюрой, крепкий, несмотря на свои пятьдесят пять лет.
- Доволен ли ты ими?
- Да, Главарь.
- А вот я не доволен. Ты прекрасно знаешь, какая важная роль отводится в наших планах мелюзге… Мальцы поистине незаменимы. Их помощь ценна вдвойне, потому что никому и в голову не приходит их подозревать. Позови-ка мне Малыша Этреши и Крошку Нанетту.
- Ну, что касается этих, тут я бессилен. Все уже перепробовал! Они хотят остаться честными.
- Эй! Малыш Этреши!.. Эй! Крошка Нанетта… Живей, сюда, а то прикажу выпороть!
Пока малыши, опустив глаза и вытирая кулачками слезы, шли на зов, Красавчик Франсуа крикнул:
- Пиголе! Там на улице Толстяк Нормандец с лошадью… Открой ворота и поставь клячу в конюшню.
Вскоре появился человек в каррике.
- Смотрите-ка! Это Толстяк Нормандец… Откуда ты взялся? Здравствуй, приятель! И где тебя носило? Ты ведь любишь потасовки, а у нас тут как раз было одно дельце, у деревни Акбуй…
В ответ Толстяк Нормандец только пожал плечами, затем схватил одной рукой холодную курицу, другой бутылку вина и проворчал:
- Молчите, дурни! Мы вместе с Главарем ехали из Парижа в дилижансе… Вы нас чуть не прикокнули. Дайте наконец спокойно поесть…
Тем временем дети с опаской подошли к Главарю, который окинул их суровым взором:
- Вот уже две недели, - холодно начал Главарь, - как ты, Малыш Этреши, побираешься в Шатийон-ле-Руа вместе с Нанеттой. Тебе приказали свернуть шею индюку матушки Малу, почему ты этого не сделал?
Малыш Этреши, хорошенький белокурый мальчуган лет двенадцати, понурился и ничего не ответил.
- А ты, - Главарь повернулся к девочке, - почему не пролезла сквозь изгородь к мамаше Пьошон и не стащила, как было велено, две простыни?
Крошка Нанетта, девчушка с очаровательным личиком, молча опустила голову.
- О! - воскликнул Наставник. - Вы можете спрашивать их до утра или колотить, пока руки не отобьете, но ничего не добьетесь.
Бандиты, изумленные тем, что Главарь осведомлен о таких мельчайших подробностях, которые даже им не были известны, в замешательстве переглядывались и растерянно шептались:
- Главарь все знает, все видит… Обо всем проведает!
- Ну, - резко продолжил Красавчик Франсуа, - будем отвечать?
- Вы можете хоть пятки им жарить, - вставил Наставник, - но не услышите ни слова. Эти хитрые мартышки хотят остаться в стороне, чистенькими, такими же как здешние увальни крестьяне. К счастью, в моем классе есть блестящие ученики, с лихвой искупающие неприятности, причиняемые этими двумя чучелами, которые никак не хотят встать на правильный путь.
- Погоди хвастаться! Я видел в Париже настоящих виртуозов карманного дела.
- Сейчас вы сможете сами оценить моих учеников, Главарь, - гордо ответил Наставник Мелюзги. Было видно, что он уверен в своих воспитанниках.
Глядя мимо потупившихся Малыша Этреши и Крошки Нанетты, Главарь произнес:
- Вам дается две недели, чтобы стать настоящими мазуриками, иначе Жак вас убьет. Вы слишком много знаете, а честных-благородных нам здесь не надобно.
- О Франсуа, - вмешалась сострадательная Роза, - пожалуйста, не убивай их. Дети перестанут упрямиться и будут отличными мазуриками! Правда, мои дорогие?
Тем временем бандиты, ошеломленные внезапным прибытием Главаря, постепенно приходили в себя. Сан-Арто продолжил гастрономические подвиги - энергично вгрызаясь в кровяную колбасу, он в два счета проглотил ее, как пес, стащивший требуху. Батист Хирург, с распухшей щекой и синяком под глазом, ловко извлек из тела Марабу пулю. Рыжий из Оно, чтобы понравиться Дылде Мари, начал прихорашиваться перед ручным зеркальцем: расправлять жабо и пудрить лохмы морковного цвета. Часовые заняли свои места. За самовольное оставление поста они лишены права участвовать в следующем дележе добычи. Папаша Пиголе, поставив в конюшню лошадку, на которой приехал Главарь, разыскивал свою ослицу.
- Ладно, Жак, показывай выучку твоих подопечных. У них было довольно времени, чтобы научиться разным штукам. Вот уже полгода, как они живут в подземелье и не бродят по дорогам.
- Сейчас вы все увидите. Эй! Жан из Арпажона, Рыжик из Анжервиля, Черная Редиска, Молокосос из Трине, Куколка, Коротышка из Шийера! Валите сюда, да не толкайтесь, мерзавчики мои.
Стайка ребятишек, старшему из которых было не больше тринадцати, гурьбой бросились на зов. Жак из Питивье собрал их вокруг себя, пошептался, словно давал последние наставления, а потом подвел к Главарю.
- Что ж, - промолвил предводитель разбойников, - посмотрим, на что они способны.
- Прежде всего наше воровское наречие - мелюзга говорит на нем как на родном французском.
- Отлично! Ведь разбойники и бродяги специально придумали особый язык, чтобы их никто больше не понимал. А что еще?
- Я обучил их географии… занимательной географии нашего края.
- Веселое занятие! Ну-ка, Молокосос из Трине, сколько тебе лет?
Невысокий коренастый мальчишка с круглой головой, черными глазами, смуглой угреватой кожей и тяжелым взглядом подошел поближе и ответил:
- Одиннадцать, Главарь.
- Пусть расскажет что-нибудь из географии.
- Отвечай, Молокосос, где мы сейчас находимся?
- В Гедревиле Разбойничьем! Четырнадцать домов, семнадцать воров, - уверенно ответил малец с характерным для уроженца Боса выговором.
- А как называют жителей Питивье?
- Ослами.
- А в Базоше?
- Мясоедами, потому что они сожрали осла.
- А в Изи?
- Дурнями, потому что они хотели поймать заходящее солнце клеткой для кур.
- Прекрасно, малыш, - со смехом произнес Главарь, выслушав живописные определения, точность которых могли по достоинству оценить только сами обитатели вышеперечисленных мест.
- О, - отозвался Наставник, - у меня много талантов! Он не один такой хват, тут все друг друга стоят, но так как вы выбрали его, я с вашего позволенья продолжу опрос. Скажи мне, парень, когда скотина поднимает шум, что хоть святых выноси, как, например, ослица папаши Пиголе, как заставить ее замолчать?
- Взять ножик и отхватить ей язык, чтобы не орала, а потом перерезать сухожилия, чтобы не лягалась.
- Ах, паршивец! - завопил Пиголе, который начал что-то подозревать. - Моя ослица!
Мальчишки захохотали и принялись строить живодеру рожи, тот, не выдержав, бросился на них с кулаками. Началась потасовка, во время которой Молокосос из Трине подскочил к Главарю и незаметно коснулся его фрака. Тут Рыжик из Анжервиля ловко сделал подножку Пиголе, старик упал на спину, и собравшиеся просто взвыли от восторга.
- Моя ослица!.. Бедняжка Розали! - простонал Пиголе, который, опьянев, всегда становился сентиментальным.
Молокосос из Трине не соврал. Пока Главарь гневно отчитывал бандитов, юные разбойники смеху ради изуродовали несчастное животное, которое теперь мучительно издыхало в глубине подземелья, плавая в луже крови.
- Моя бедняж-ж-ж…жечка…а!
- Прекрати, старая скотина!.. - оборвал живодера Красавчик Франсуа, роясь в жилетном кармане в поисках золотой монеты. - Тебе заплатят за ослицу. Черт побери! - удивленно воскликнул Главарь, обнаружив, что карманы пусты. - Мои часы… две пары… все исчезло! Меня обокрали!
Почувствовав, что шутка зашла слишком далеко, разбойники переглянулись, не зная, что делать дальше.
- Ну-ка, кто же очистил мои карманы? - со смехом спросил Красавчик Франсуа.
- Это я, Главарь, - гордо заявил Молокосос из Трине, протянув часы и горсть луидоров, с удивительной ловкостью извлеченные им из карманов предводителя.
- Молодец, мальчишка, далеко пойдешь! Из тебя выйдет король мазуриков. В награду дарю тебе одни часы. А вторые тебе, Жак, за труды. Раздай ученикам луидоры, которые Молокосос из Трине так ловко свистнул у меня. Теперь, мальцы, слушайте: с представлениями покончено. Вы пробудете под землей еще неделю, а потом заживете прежней вольной жизнью. Через две, самое большее через три недели намечается большая вылазка. К ней надо подготовиться! А сейчас, разбойнички, прощайте!
- До скорого, Главарь!
Красавчик Франсуа собрался уходить, но Роза, нежно взяв его под руку, отвела в сторону и сказала:
- Франсуа! Я живу в этом подземелье уже шесть месяцев, вижу тебя только мельком… Я больше так не могу!
- Потерпи еще немного, Розетта, скоро снова будешь дышать свежим воздухом.
- Значит, мы наконец отправимся странствовать по дорогам!
- Да! Словно цыгане, свободные как ветер!
- Какое счастье, милый Франсуа! А потом ты отвезешь меня в замок? Ведь у тебя же есть замок, славный мой бандит?
- А вот на это, Роза, не рассчитывай. У меня две жизни - одна мрачная, полная загадок и тревог, жизнь предводителя банды. Эта жизнь принадлежит тебе. Вторая - жизнь знатного сеньора. Она принадлежит только мне, и я запрещаю говорить об этом… Ты меня поняла?
- Ах, Франсуа, ты меня больше не любишь… Я это вижу, чувствую!
- Только никаких сцен, слез, скандалов! Я даю тебе то, что могу: не хочешь - не бери. Здесь я полновластный хозяин, моя воля - закон! И ты первая обязана подчиняться мне!
Красавица Роза приглушенно рыдала, а бандит вышел во двор и направился в приготовленную для него комнату. Там он переоделся разносчиком, полностью изменил внешность и, вскинув на спину узел с товаром, покинул дом папаши Пиголе. Главарь отправился по дороге в Жуи, бормоча под нос:
- Роза, конечно, очаровательная девушка, но что-то начинает действовать мне на нервы. Опять сует нос куда не надо! Только бы она не вздумала встать между мной и Валентиной де Ружмон!.. Тогда - берегись, Роза! Мысли о Валентине не дают мне покоя!
ГЛАВА 5
Признательные за заботу об их сыне, супруги Бувар окружили вниманием мадам де Ружмон и девушек. Мировой судья и его жена постарались сделать все возможное для эмигранток, не заботясь о том, что скажут люди. Пока было неясно, как отнесутся власти к возвращению бывших аристократок, и судья постарался защитить путешественниц, хотя бы пока они гостили в его доме. Это было первой услугой.
На имущество семейства де Ружмон был наложен секвестр, но покупателя на владения графини не нашлось, и судья Бувар решил добиться отмены секвестра, что по тем временам было весьма непросто. Он занялся и приведением в жилой вид замка, изрядно обветшавшего за последние два с половиной года.
Подобные занятия требовали постоянных действий, разъездов и переговоров, что графиня, разумеется, не могла оценить по достоинству. Напротив, она то и дело удивлялась, почему дело движется так медленно, ибо полагала, что стоит ей вернуться, как она тотчас сможет вступить во владение прежним имуществом. Охотно переложив все хлопоты на плечи гражданина Бувара, графиня полагала, что труды ради ее блага уже сами по себе должны осчастливить человека, добровольно ставшего поверенным в ее делах. Не подозревая, что защищать интересы эмигрантов чрезвычайно опасно, она видела в судье Буваре одного из управляющих былых времен, которого вместе с кюре допускали за барский стол, а во время процессий дозволяли нести балдахин над статуей святого.
Благосклонность ее была исполнена высокомерия, она называла Бувара "любезный", разговаривала с ним тоном великосветской дамы и никак не могла понять, почему судья не обращается к ней в третьем лице и не упоминает ее титула. В сущности, женщина не злая, графиня была до мозга костей проникнута сословными предрассудками.
Леон Бувар, чье политическое и жизненное кредо выразила "Декларация прав человека и гражданина", сжимал зубы и бледнел, слыша, как бывшая графиня обращается к его матушке "бесценная моя" или "добрейшая госпожа Бувар", показывая надменным тоном, какая пропасть их разделяет. Леон украдкой смотрел на отца, который лукаво подмигивал сыну, наблюдая за графиней, и быстро отводил глаза, скрытые стеклами очков. Старший Бувар словно говорил:
- Оставь! Пусть все идет своим чередом! Я - первый гражданин кантона, ты - один из героев великой армии Самбры-и-Мёза. Разве не мы теперь олицетворяем Францию? Подлинную, сегодняшнюю Францию, великую и победоносную!
Пройдя суровую школу испытаний, осознав необходимость отмены сословных различий и признавая равенство людей, исповедующих одни и те же моральные ценности, обе девушки также были потрясены отсутствием у графини такта, хотя, надо признаться, замечали они далеко не все.
Вернувшись в родные края, Валентина вновь предалась дорогим ее сердцу воспоминаниям. Девушку не покидало чувство горечи; мысль о незаслуженном бесчестии и запятнанном имени того, кого она продолжала любить, не выходила у нее из головы.
Ее кузина Рене, раздавленная обрушившимися на нее несчастьями, сраженная ужасной гибелью деда, могла бы повредиться рассудком, не будь подле нее республиканского офицера, влюбленного страстно и преданно. Впрочем, со стороны Рене о любви не было и речи, хотя Леон всеми силами честной и нежной души полюбил юную сироту. Однажды он взволнованно сказал ей:
- Я предан вам с того самого дня, как стал вашем гостем на берегах Рейна. Я слагаю свою преданность к вашим ногам, хотя понимаю, какие испытания ждут меня впереди. Принимаете ли вы ее во имя тех, кого больше нет с нами?
- Да, друг мой, принимаю! - торжественно отвечала Рене, и в глазах ее, полных слез, блеснул луч надежды и веры.
Проведя несколько дней в доме мирового судьи, графиня де Ружмон вернулась в свой замок, расположенный у въезда в Ашер-ле-Марше, бывший в то время главным населенным пунктом кантона.
Несмотря на подъемный мост, крепостную стену толщиной в четыре фута, широкие и глубокие рвы, Ружмон не выглядел средневековым феодальным владением. Жилая часть являла собой простой двухэтажный дом с двумя пристройками, окнами на северо-запад и юго-восток. Мраморная плита над стрельчатой аркой ворот напоминала, что "18 сентября 1628 года здесь ужинал и ночевал Людовик XIII", - несомненно, направляясь на осаду Ла-Рошели. Слева во дворе находились службы - просторные конюшни, амбары, псарня, дровяной сарай, пекарня, хлев, давильня и погреб для вин с ашерского виноградника, которые некогда ценились весьма высоко. Вокруг главного входа, к которому вели десять ступеней, был разбит цветник, далее виднелся огород, за ним - сад, где росли несколько великолепных дубов и фруктовые деревья. Все это располагалось на двух арпанах земли, обнесенных крепостными стенами и рвом.
Маленький замок вряд ли выдержал бы осаду регулярной армии, однако для мародеров он был неприступен, и для его охраны не требовался большой гарнизон. Двое бесстрашных мужчин и сторожевой пес вполне могли обеспечить безопасность жилища и его обитателей. Фортификационные сооружения и тяжелые ворота прекрасно защищали небольшую крепость.