- Пока нет, - улыбнулся я, - не пришли с покупателями к единому мнению.
Стало ясно, что задушевной беседе наступил конец и пора покидать гостеприимного хозяина. Гестаповские методы к маслозадому ебуну применять не имело смысла - в конторе он занимал весьма низкую ступень и вряд ли был посвящен во что-то существенное. Его даже не поставили в известность о результатах "стрелки". Для него мы со Славой были знакомыми Эрика, доставившими весточку из больницы, и я хотел, чтобы мы такими оставались в дальнейшем. Я демонстративно посмотрел на часы.
- Ба, да мы засиделись. - Я поднял бокал и с сожалением осушил его.
- Время всегда летит незаметно, когда получаешь удовольствие. - Узкая рука дядюшки Альфа дасково почесала Рольфа между ушей. Овчар с глухим стуком захлопнул пасть, потом снова задышал.
- Мы вас, должно быть, уже задерживаем, Альфред Карлович. Да и нам пора.
Я встал с кресла и окинул прощальным взглядом бутылку стоимостью с автомобиль. Я знаю толк в коньяках. "Реми Мартин" был потрясающий. Ради такого наслаждения я был готов снова бросить вызов "Светлому братству", да еще и "Великому белому братству" в придачу с Марией Дэви Христос во главе.
Мы вышли в прихожую. Рольф деликатно обнюхал мою штанину. Он был очень воспитанным псом.
- Спасибо, что заехали, - сказал Альфред Карлович.
- Не за что, - по-простецки откликнулся я, - мы ведь с Эриком коллеги.
- Он мне очень дорог, - с подкупающей откровенностью заявил Конн. - Я завтра обязательно его навощу, обязательно.
Трогательно. Впрочем, дела сердечные… Не мне сулить.
- До свидания, - сказал я. - Насчет статуэтки непременно вам позвоню. Эрик дал мне номер вашего телефона.
- Я буду ждать, - с оттенком кокетства кивнул Дядюшка Альф. - Всего вам хорошего.
- Угу, - попрощался Слава.
Как и договорились, за все рандеву корефан не произнес ни слова.
- Ну чего, много выудил? - спросил он, когда мы забрались в "Волгу".
- Надо подумать. Москва не сразу строилась.
- Ну, думай. - Слава запустил двигатель. Время было еще не позднее, и я решил заехать к маме. Давно у нее не был. Слава не возражал. Визит по месту прописки нам ничем не грозил. Эрик, напасавший отказное заявление, устранил возможный интерес милиции к моей особе, а "светлые братья" могли искать меня только по месту жительства, карауля у парадного. И хотя мамин дом был почти рядом с моим, напороться на случайный дозор я не боялся. Наружное наблюдение - дело хлопотное. Не станут меченосцы выставлять посты, по всем возможным ад. ресам.
…Старательные, надежные молодые люди, истинные арийцы, схожие меж собой как солдатики из коробки. Стойкие оловянные солдатики, и сердца у них оловянные, и глаза стеклянные, а мозги деревянные. Что за Общество? Что за племя? "Здравствуй, племя младое, незнакомое". Чую, придется познакомиться. Сегодня к этому был сделан шаг, махонький. Колоть ебуна маслозадого я не стал, и правильно. Насильно мил не будешь. В следующую нашу встречу я надеялся выведать у него куда больше. Пусть даже завтра, навестив Эрика, дядюшка Альф узнает, кто мы такие. Помехой сие не станет. Касательно дальнейших взаимоотношений с клерком "Светлого братства" у меня имелись некоторые планы.
Остановившись ненадолго у магазина, где я прикупил всякой всячины, Слава высадил меня у парадного и направился домой - развлекать женщин, для чего имелся клюквенный "Полар". А я потопал проявлять сыновью заботу.
Дав серию звонков - четыре коротких - наш семейный сигнал, я изобразил на лице чистейшую радость. Мимические мышцы, привыкшие за последнее время к совершенно иным гримасам, повиновались неохотно.
- Здравствуй, мама! - Я шагнул через порог, шурша магазинными пакетиками.
- Здравствуй, сынок. Почему один, где Мариночка?
- Дома, - я лучезарно улыбался, не уточняя, У кого именно и по какой причине находится супруга.
Незачем расстраивать маму, - а я ездил по делам и на обратном пути, повинуясь спонтанному побуждению, завернул к тебе, минуя свои пенаты… Да и просто хотелось пообщаться с тобой, мама, без лишних глаз.
- Мариночка тебе не чужая, - строго заметила мама, всегда стоящая на страже интересов жены, но а знал - случись что, она обязательно примет мою сторону.
- Но ты гораздо роднее.
- Вы, часом, не поругались? - Маминой подозрительности не было предела.
- Часом, нет. Серьезно, нет, - заверил я. - Просто мне хотелось прийти домой, а не как в гости.
Мы обнялись, мама понесла на кухню магазинные пакеты - готовить ужин, а я отправился в свою комнату.
В уголок детства. Здесь каждая вещь напоминала о далекой жизни, кажущейся теперь светлой и безмятежной. Детство всегда кажется радостным, хотя на самом деле это не самая счастливая пора. Такими же были у меня и юность, и недолгий период после окончания университета… До тех пор пока я не нашел крупный клад, на который смог купить и обставить свое нынешнее жилье; за который же, по навету подельника, получил срок. Потом были другие находки, завелись деньги, я обрел самостоятельность, о чем Долго мечтал, только вот безмятежность исчезла. Кладоискательский фарт положил ей конец. Появились заботы, богатство требовало защиты, и пришлось лить кровь, (сокровища испокон веков омывались ею, и, возжаждав их, я оказался втянут в бесконечный круговорот. За несколько лет занятие "черной археологией" здорово изменило меня. Кем я стал? Сражающимся за выживание уркой под девизом: умри ты сегодня, а я завтра? Гнетущая картина. Со стороны глядеть на себя всегда неприятно, но полезно. И хорошо, когда есть такие вот заповедники детства, где сделать это гораздо легче, нежели в привычной обстановке.
Интересно, отказался бы я от своего первого крупного клада, если бы знал, к чему это приведет?
Улыбаясь, я приблизился к книжному шкафу и не торопясь провел пальцем по корешкам двадцатитомника "Археология СССР с древнейших времен до наших дней". Пыли, надо заметить, на них не было - налицо мамина забота. Она всегда приветствовала мое увлечение историей, тягу к которой я испытываю с малых лет. В детстве я увлекался Римской империей, интерес к ней доходил до фанатизма; я ведь до сих пор иногда думаю на латыни. Нет, не стал бы я отказываться от этой сучьей жизни, до которой докатился, гонимый кладоискательской Фортуной. Видимо, "черная археология" все же мой путь, на который я даже не становился - он сам избрал меня. Словно я был рожден для того, чтобы копать и находить. Такова моя судьба, и я пройду этот путь до конца.
- Чем занимаешься, сынок? Мамин голос вывел меня из раздумий.
- Cogito, - ответил я. - Ergo sum.
- Один умный человек, академик, говорил: "Мыслю, тем и существую", - мама понимала мою латынь, хотя и относилась к ней с долей иронии, как к причуде любимого чада. - А у тебя как дела обстоят с наукой?
- С наукой, - ответил я, - у меня дела обстоят хорошо. С наукой мы дружим.
- И все? - разочарованно спросила мама.
- И все, - подтвердил я. - В более тесные отношения с теорией мешает вступить огульное увлечение практикой. Ты же меня знаешь.
Я помог маме накрыть на стол. Она как-то удивительно быстро ухитрилась обернуться со стряпней. Получилось обильно, красиво и вкусно. После Ксениной "коммуналки" вдвойне приятно было оказаться в родной, милой сердцу домашней обстановке. Я немного пожалел, что Маринка лишена сейчас этого удовольствия, но втайне радовался - на нашем маленьком семейном празднике она была бы лишней.
- С Маринкиной родней я теперь на дружеской ноге, - похвалился я своими успехами в области семенной дипломатии.
- Это правильно. - Тещу с тестем мама видела только на нашей первой свадьбе. Ей они, наверное, представлялись кем-то типа австралийских антиподов или представителями другого, малоизученного по причине крайней изолированности народа. - Надо будет собраться нам всем вместе. Какой праздник ближайший?
- Новый год, - буркнул я.
Устраивать посиделки не хотелось, чтобы не загружать маму новыми моими проблемами, которые обязательно всплывут при разговоре с родственниками. А молчать они не будут, домашний Колизей произвел на них слишком сильное впечатление, чтобы не поделиться им с матерью шоумена. "Вон какой у вас сынок, настоящий гладиатор! - Гладиаатор?! Надо же, как интересно. Ну-ка, ну-ка, сынок, поделись секретом". Нет уж, дудки! Ни о каком ристалище мама не узнает. Я и так доставил ей немало хлопот.
- И все же так нельзя, Ильюша, - с мягким укором сказала мама, - они ведь наши родственники, а я их совсем не знаю. Надо позвонить им, вместе обсудить, когда мы встретимся. Можно пригласить в гости к нам.
- Надо будет как-нибудь, - туманно ответил я.
- Тогда зачем откладывать в долгий ящик" звони сейчас, - предложила мама. Она не знала, на что Меня толкает.
- После десяти вечера - некультурно.
- Еще не вечер. - Мама кинула взгляд на часы, предательски тикающие на стене. - Иди звони сейчас, тогда успеешь соблюсти приличия. Ты ведь без понуканий никогда не соберешься.
- Ох, все из-под палки, - вздохнул я и поплелся в прихожую, где стоял телефон. Отговорок мама не принимала, упрямство у нас - черта наследственная. Пусть будет как ей угодно. Повинуюсь. Уговорю потом Валерию Львовну не распространяться о побоище. Надеюсь, поймет.
Трубку снял тесть.
- Илья? Хорошо, что вы позвонили.
Голос его был полон энтузиазма. Мне это не понравилось.
- Я не поздно? - выразил я готовность немедленно прервать связь.
- Нет-нет, нормально, - затараторил Анатолий Георгиевич. - Что-то я вас долго не могу найти. Звоним вам, звоним, никто не отвечает.
- Мы с Мариной переехали погостить, - доступно намекнул я. - Ну, вы понимаете, в связи с тем случаем…
- Скрываетесь, - обрадовался тесть. - Осмотрительно, хвалю. Даже не буду спрашивать, в целях конспирации, у кого вы гостите.
Доктор наук дорвался до игры в шпионов и теперь резвился как ребенок. Слушать его лепет было невыносимо.
- Я вот по какому поводу звоню, - стараясь оставаться вежливым, начал я. - Грядет день рождения Марины. Давайте соберемся в семейном кругу. Моя мама придет.
- Встретиться бы не мешало, - тесть пропустил мои слова мимо ушей, он был слишком увлечен чем-то своим. - Я добыл для вас информашку по незваным гостям.
- Что?! - вырвалось у меня. Наверное, излишне громко, но я не был готов к подобным сюрпризам. - Что за ин… Откуда?!
- Это же "Светлое братство", верно? - с неподдельным восторгом, в который его привело мое замешательство, выдал Анатолий Георгиевич. - Им сейчас занимается шестой отдел РУОП. Эти, из братства, очень крутые ребятишки. "Светлое братство" находится в тесном контакте со структурой Алексея Леминга. Она зарегистрирована в Санкт-Петербурге весной девяносто седьмого как общество с многообещающим названием "Справедливость". Вполне в духе Леминга. Улавливаете, какие верхи?
Он так тараторил, словно боялся, что связь прервется и самое главное останется недоговорено.
- Откуда вы это узнали? - холодно спросил я. Заигравшийся в разведчиков тесть становился опасен.
- Сообщили, - кокетливо ответил он.
- Кто сообщил? - уже иным тоном, сухим и деловым, осведомился я.
- Ну-у, после известного вам инцидента я принял некоторые меры предосторожности, - посерьезнел тесть. - Врага следует знать, чтобы победить, верно? Я рассказал об этом своему знакомому, который работает в милиции, в главке. Он заинтересовался.
- Зачем вы это сделали? - простонал я.
- Считаю, что врага надо знать в лицо.
Весть о взаимодействии "Светлого братства" со структурой брата известного политического деятеля явилось для меня откровением. И откровением неприятным. Кто же знал, что меченосцы так круто стоят! Объединенные в тайный орден носители генофонда северной протонации казались чем-то мифическим, но общество коммунистического толка, ставящее целью восстановление справедливости, как это у красных водится, во благо народа, имело под собой твердую почву. Сам я волен был нафантазировать что угодно, но когда личные домыслы получают подтверждение из уст независимого источника, становится страшновато.
- …Так что лечь на дно, затаиться - самое умное, что вы могли сделать.
- Марина в безопасности, - интуитивно уловив продолжение, ответил я. Тесть, оказывается, что-то говорил, только я прослушал.
- Я не знаю, что вас связывает со "Светлым братством", только это очень сильная система, - произнес Анатолий Георгиевич. - Воевать с ними, как вы делаете, не надо. Они вам не по зубам, а мне не хочется, чтобы дочь овдовела. Считаю, вам следует пообщаться с моим знакомым. Милиция - это силовая организация, действующая на законных основаниях. Вы можете любить ее или не любить, но с ней надо сотрудничать.
- Обязательно подумаю, - дипломатично бортанул я вопрос о сотрудничестве с мусарней. - Кстати, каким боком там шестой отдел замешан? Он, если не ошибаюсь, занимается рэкетом.
- Это та еще история, - тесть был заметно доволен тем, что получил возможность поделиться строго конфиденциальными сведениями. Таким образом причастность к владеющему ими кругу лиц, ранее недоступному, придавала доктору наук значимости. - РУОП занялся "Светлым братством" после того, как председатель Комитета по приватизации Ленинградской области получил в феврале девяносто седьмого года послание следующего содержания: "Уважаемый Игорь Анатольевич Расе, мы Вам настоятельно рекомендуем отвлечь Ваш влиятельный взор от Подпорожского района, иначе воздействие может быть вполне радикальным". Но не само послание, а бумага, на которой оно было выполнено, привела господина Расса в сильнейшее расстройство. Как в прямом, так и в переносном смысле. Он занедужил в своем кабинете, прямо за столом, на котором обнаружил письмо. От переживания у него временно отнялась левая нога. Надо ли говорить, как он огорчился! Дело в том, что это бумага, на которой печатаются акцизные марки: тонкая, но непрозрачная, снабженная защитной металлической нитью, бумага особой фактуры, не дающая продавление оттисков при писании на ней. Такая бумага производится в Германии, в Россию поступает в виде рулонов, и расход ее ведется под строгим контролем. Тонкий намек с использованием недоступной спецбумаги достиг желаемого результата. Продемонстрировав в мелочах свои большие возможности, "Светлое братство" заставило считаться с собой. К изложенным в форме ультиматума рекомендациям влиятельной организации приходилось прислушиваться, тем более что речь шла об очень серьезных вещих.
- О каких же? - спросил я, поскольку тесть многозначительно замолчал.
- О разработке азано-кремниевой радивоцелпи. Теперь настала пора ненадолго примолкнуть мне.
Хорошо, что я не видел лица собеседника - разбил бы его вдребезги! Наш телефонный разговор явно затягивался. Мама не беспокоила, ждала, и я знал, что она с интересом прислушивается. Поэтому я счел нужным поторопиться и, проглотив незнакомое слово не жуя, спросил о главном:
- Почему РУОП взялся за именно "Светлое братство", послание было подписано?
- Не совсем, - с хитрецой ответил Анатолий Георгиевич. - Эти ребята отличаются своеобразием. На бумажке стояла печать. Герб. Круг в виде Уробороса. Знаете, Илья, такой древнеперсидский символ в виде змеи, пожирающей собственный хвост?
- Да, я в курсе, - согласился я, умозрительно начиная представлять эмблему.
- От головы змеи, которая находится наверху, поднимается вертикальный обоюдоострый меч: широкий, с тремя кровостоками на лезвии, на нем распят Христос. Рукоять венчает круглый набалдашник со свастикой.
Я содрогнулся. Таким мечом меня самого недавно едва не зарезали.
- Внутри круга, за мечом, - знак в виде шести стреловидных листьев, напоминающий тот, которым Царь Соломон опечатывал свои легендарные шахты, - чувствовалось, что Анатолий Георгиевич описывает по памяти виденный им предмет. - Между нижними и средними листьями по обеим сторонам меча находятся два раскрытых глаза, а под верхними листьями имеется надпись "Светлое братство", выполненная по-русски готическими буквами с наклоном влево.
Каждое слово тестя подтверждало мою гипотезу, тем самым придавливая меня к земле.
- Сама печать черная, слегка смазанная, - увлеченно продолжал перечислять запомнившиеся признаки Анатолий Георгиевич, память у него была тренированная, математическая. Рассказ впечатлял, несмотря на полное незнание терминологии. Просто Маринкин отец никогда не изучал геральдику. - Экспертиза, сделанная по оттиску, показала, что печать, которой он выполнен, изготовлена из меди около ста лет назад.
- Старое наследие, - сказал я.
- Наследие царского режима, - хихикнул Анатолий Георгиевич.
- Да нет, царский режим тут ни при чем, - медленно произнес я. Голова работала в бешеном темпе. - Мне кажется, истоки следует искать в русских ариософских обществах конца девятнадцатого века.
- Откуда в то время взяться свастике? - удивился тесть. - Фашизм образовался много позже.
- Ну, фашизм и фашистская символика - понятия разные, - заметил я. - Свастика - это вообще-то древний знак Солнца, в различных вариантах исполнения присущий многим народам. В Европе широкое распространение она получила благодаря трудам Блаватской, популяризовавшей оккультные формы индуизма и буддизма. Отсюда же, наверное, глаза, а также печать царя Соломона.
- Меня ввело в заблуждение то, что свастика точь-в-точь как у фашистов, - признался Анатолий Георгиевич.
- То есть буквами "Г"? - уточнил я. - Странно. Как правило, оккультным обществам прошлого века более свойственна направленная в другую сторону свастика, обозначающая порядок и процветание. Та свастика, что украсила штандарт НСДАП, символизировала распад, хаос. Хотя, - философски добавил Я, - все зависит от точки зрения, как на свастику смотреть, сверху или снизу. С одной стороны она такая, с другой - диаметрально противоположная.
- Но ведь в различных обществах мог быть принят и "фашистский" вариант?
- Безусловно, - согласился я. - Кстати, должен заметить, что профашистские идеи были завезены в Россию из Германии в тысяча восемьсот восьмидесятом году. При царе-батюшке свободы было больше. У нас спокойно функционировали западные оккультные организации. Видимо, тогда же было основано "Светлое братство" и вырезана достопамятная печать. А сейчас это Братство возродилось, благо национальная идея опять в чести. В свое время импорт ариософии - учения об исключительности высшей белой расы - привел к созданию "Черной сотни". Ныне снова появились военизированные отряды агрессивно настроенных патриотов, радетелей за спасение русского народа. Со всеми вытекающими из этого последствиями: расовой сегрегацией, антисемитизмом и прочими достижениями гремучей мысли. Истории присуща цикличность.
- Вы историк, вам виднее, - признал тесть мою правоту. - Значит, вы полагаете, что возродившееся "Светлое братство" могло быть в прошлом одним из Филиалов "Черной сотни"?
- Ну, филиалом не филиалом… Может быть, Братство в сотенный список и не входило. Другое дело, что для еврейских жидовских погромов оно могло поставлять боевиков. Активная "Черная сотня" это ведь не обособленное Общество, а сборное войско из различных патриотических союзов вроде "Союза Михаила Архангела". Ради благого дела бойцы объединялись с себе подобными. Это и есть изначальный принцип фашизма. Того, классического, итальянского "fascimo". По-итальянски fascio" -пучок.
- Извечная тема объединения, - заключил Маринкин отец.