- Согласен со всем вышеизложенным…. Персональная ответственность - это краеугольный камень всего устройства нашего Тысячелетнего Рейха! Без неё нельзя! Ваши предложения? - подал ответную реплику Борман.
- Мы с сеньором Рамосом получаем доступ на посещение всех особо важных подземных объектов. Спускаемся под землю. Я внимательно и дотошно описываю все вентиляционные входы-выходы: диаметры, сечения, материалы основные и материалы армирующие, типы оплётки и так далее…. Дон Оскар, тем временем, делает привязку этих же элементов к видимым выходам горных пород. Если возникнет необходимость, то всякие облицовочные конструкции можно будет частично демонтировать на время осмотра…. Кстати, подробная наземная геологическая карта у меня есть, к ней и будем привязываться. После этого поднимаемся на поверхность и проводим там комплекс соответствующих мероприятий…. На конечном этапе данного мероприятия за охранными службами - каждого подземного объекта - закрепляются конкретные наземные элементы вентиляционных систем, обозначается мера ответственности. После этого выпускаются соответствующие регламенты и положения, пишутся подробные должностные инструкции, определяется порядок несения наземной караульной службы. Не исключаю, что в отдельных случаях речь может идти даже о выставлении стационарных, тщательно скрытых наземных постов…. На этом у меня всё!
- Молодцом, одобряю! - скупо похвалил докладчика рейхсканцлер, после чего обратился к Денису: - Сеньор Рамос, успеете справиться за отпущенные вашим генералом две недели? Конечно же, я могу вас здесь задержать - своей волей - на неопределённый срок. Но, большая политика…. Чёрт бы её побрал! Так как?
- Постараемся справиться в отведённые две недели, экселенц! Приложим все силы! - искренне заверил Денис…
Борман прикрыл ладонью глаза, о чём-то усиленно размышляя, тихонько пробормотал:
- Как же всё это мне надоело! Как надоело, кто бы знал…
Денис внимательно посмотрел на собеседника: перед ним сидел пожилой, издёрганный и смертельно усталый человек, пытающийся хоть как-то встряхнуться и привести себя в порядок: утиная охота - на сером холодном рассвете, дружеские посиделки под пивной шнапс - в башне старинного маяка…
Рейхсканцлер отнял ладонь от глаз, недовольно заморгал, словно пытаясь сбросить с ресниц нежданную слезу, попросил - неожиданно мягко:
- Разлейте, герр Шумахер это наполеоновский коньяк по ёмкостям…. Нет, не в рюмки! Прямо в бокалы из-под шнапса лейте, крепче будет…. Всё до конца разливайте! За нашу победу, в её философском понимании….
Допив коньяк, собутыльники закурили толстые чёрно-коричневые сигары, ароматный серо-белый дым медленно поплыл над чёрным полом круглого зала, неуклонно устремляясь к поддувалу старого неуклюжего камина.
Выждав минут пять, Гарик вкрадчиво спросил:
- А где и когда мы с доном Оскаром сможем получить оформленные пропуска? И, опять же, на каждом объёкте - своя служба охраны, свои требования к оформлению документов…. Тут одной бумажкой не обойдёшься!
- Верно подмечено, - покладисто согласился рейхсканцлер, поразмышляв с минуту, сообщил: - Все разрешительные документы вы получите завтра у герра Шульца. Он только на вид - рохля рохлей, а на самом деле - специалист высочайшего уровня…. На каждого из вас будет выдано по четыре пропуска - по количеству особо секретных направлений. Вопросы?
- Вопросов нет, экселенц! - отчеканил Третьяков.
Денис же подумал про себя: - "Неужели она, Госпожа Удача? Борман же чётко сказал, мол, "четыре секретных направления". Надо так понимать: ФАУ-1, ФАУ-2, ФАУ-3…. А, четвёртое? Похоже, это оно и есть - то, что искали…".
Рейхсканцлер сильно запьянел, отчего загрустил и наполнился мягкой сентиментальностью - до самых краёв.
- Вот ещё, господа филиппинские авантюристы, вы там вскользь упоминали о Зеркале Святой Бригитты, которое якобы нашли…. А можно рассказать поподробней?
- Конечно, партайгеноссе! - живо откликнулся Гарик. - Только прошу уточнить: надо рассказать о том, как мы нашли это Зеркало, или о некоторых его свойствах?
Борман недовольно нахмурился:
- Конечно же, о свойствах, разных возможностях, реальных полезностях…. Всеми этими историями - о небывалых подвигах, о погибших друзьях и подругах, о жестоко наказанных недругах - я уже сыт по горло. Даже нездоровая отрыжка наблюдается…. Правду ли говорят, что с помощью этого бытового предмета можно увидеть будущее, заглянуть в прошлое, постичь тайные знания?
- Всё врут, герр Борман, не верьте мерзавцам! - на одном дыхании доложил Денис. - Зеркало, конечно, вещь волшебная, но и преувеличивать его возможностей не стоит…. Во-первых, каждый человек может воспользоваться услугой Зеркала только один раз. Во-вторых, с его помощь можно увидеть - на очень короткое время - только настоящее. Вернее, конкретного человека, или определённое место…. Только надо - очень-очень сильно захотеть!
- Да, совсем не густо, - разочарованно протянул рейхсканцлер. - Впрочем, из этого тоже можно извлечь определённую пользу. Допустим, есть один человек…. Нет, не так…. Допустим, уважаемые свидетели утверждают, что некий человек безвозвратно погиб. Определённо и бесповоротно…. Но меня терзают смутные сомнения: больно уж данный погибший индивидуум был - при жизни - хитёр, коварен и живуч. По крайней мере, всегда ранее являлся таковым…. Так вот, может ваше Зеркало помочь в этой непростой ситуации?
- Бесспорно, экселенц! - подтвердил Денис. - Только надо, что бы ваше желание было очень сильным, так сказать, заветным…
- Эх, не успел я тогда - позабавится с этой игрушкой! - всерьёз загрустил Третьяков.
- Да брось, Фриц, ты абсолютно ничего не потерял! - принялся утешать друга Денис. - Наверняка, увидел бы в очередной раз свою драгоценную Эдит, не более того…
- И то, правда, - покладисто согласился Гарик. - Конечно же, Эдит. Кого же ещё?
По лестнице звонко застучали торопливые шаги, в зал вбежал один из "кожаных плащей".
- Партайгеноссе, английские бомбардировщики прорвались! Восемь штук зенитчики сбили, а два - прорвались через грозу! Летят прямо сюда! Видимо, прав был штурмбанфюрер Шульц: кругом вражеские агенты, кругом…
Глава седьмая
Дороги, которые выбирают не нас
Рейхсканцлер неожиданно побледнел и несолидно засуетился:
- Извините, дорогие друзья, но мне надо срочно спуститься в подземное укрытие! Я не могу позволить себе - погибнуть в такое трудное для Великого Рейха время…. Фюреру без меня будет очень тяжело…. Извините, ещё раз!
Борман невежливо отодвинул Третьякова в сторону и устремился к лестнице.
- И вам, господа, я настоятельно рекомендую спуститься вниз, - обратился к Денису и Гарику "чёрный плащ". - Скорее всего, именно этот маяк и является конечной целью англичан. Больно уж целенаправленно идут, собаки, строго по прямой…
Денис спускался следом за Третьяковым, перед которым маячила чёрная спина телохранителя Бормана. В нижнем холле маяка охранник резко остановился и поднял руку вверх:
- Извините, господа, но вас я не могу пропустить в подземное укрытие. Инструкции строго запрещают!
Рейхсканцлер тем временем уже скрылся за массивной железной дверью, судя по звуку его шагов, там была ещё одна лестница, ведущая глубоко под землю.
- И куда нам теперь? - недоумённо спросил Третьяков.
"Чёрный плащ" равнодушно пожал кожаными плечами:
- Не знаю, честное слово. Попробуйте спрятаться где-нибудь снаружи, только от маяка отойдите подальше. Там, недалеко от берега, имеется небольшой сосновый лесок, дюны…
За дверью старого маяка стоял тихий июньский вечер: солнце робко выглядывало из-за сиреневых туч, обещавших весёлый летний ливень, над жёлтой песчаной косой чёрными молниями мелькали шустрые стрижи, на море властвовал полный штиль, тёмная вода разлилась до самого горизонта огромным нескончаемым зеркалом…
- Чёрт, скоро начнётся нешуточная гроза, могли хотя бы выделить по паршивому плащу. Вот же жадные морды, засранцы натуральные! - всерьёз обиделся Гарик. - Если под английскими бомбами не умрём, так до последней нитки под дождём промокнем. Не понос, так золотуха…. Вот же, несправедливость какая!
Денис слегка хлопнул Третьякова по плечу.
- Кончай, любезный Фриц, ерундой заниматься! Надо быстро спрятаться куда-нибудь. В любой момент из этих сиреневых туч могут вынырнуть бомбардировщики, с ними долго не поговоришь, мокрого места не останется…
Они побежали в сторону ближайшего соснового леса, видневшегося в полукилометре на севере, за низкими сероватыми дюнами. Когда до спасительных деревьев оставалось метров тридцать, над головами угрожающе и зловеще загудело.
Добежав до леса, Денис крепко ухватился руками за тёплый ствол высокой сосны, задрал голову вверх: два тёмно-тёмно-зелёных самолёта грузно заходили со стороны моря, оставляя мрачные сиреневые тучи чуть в стороне.
- Вот же, блин горелый! - Третьяков перешёл на язык рязанских берёзок. - А как же хвалёные немецкие асы, а? Где эти непроходимые кольца Генриха Геринга? Бардак полнейший! Нет, надо же: столько дешёвого трёпа, а как доходит до дела, так только полный пшик! Я бы на месте Гитлера - вешал бы всех этих хвастунов на Центральной площади Берлина. Причём, сугубо за интимные места…
Денис, ловко упав в невысокие кустики вереска, сильно дёрнул Гарика за брючину:
- Капитан Третьяков, немедленно замаскироваться! Перейти на немецкий язык! На гауптвахте сгною - при первом же удобном случае!
- Я воль, герр майор! - падая на землю, пообещал Гарик. - Просто стало обидно…. Как пивной шнапс жрать под дикую утятину, так все равны. А как прятаться от английских бомб, так пожалуйте на улицу, ибо мордой и экстерьером не вышли…. Вот же, лицемерные уроды! Ничего, сейчас вам английские джентльмены подбросят красного молотого перца - под ваши трусливые хвосты…
Но английские бомбардировщики повели себя более чем странно: сперва разошлись в разные стороны, синхронно ложась на боевые развороты, (Денису даже на секунду показалось, что крошечные чёрные точки - тяжёлые авиабомбы, закреплённые под фюзеляжами самолётов - слегка задрожали, готовясь сорваться вниз, прямо на здание старого маяка…), и вдруг…
Вдруг, самолёты одновременно начали резко набирать высоту, разворачиваясь при этом в сторону моря. И минуты не прошло, как их тёмные силуэты навсегда растаяли в таинственном сумраке сиреневых грозовых туч…
Денис не мог поверить своим глазам:
- Что, собственно, произошло? Почему они ушли, так и не сбросив ни одной бомбы? Старались, старались, потеряли восемь самолётов, а в последний момент - ушли? Такое впечатление, что в самый последний момент они по рации услышали строгий приказ: - "Отбой! Всем следовать на базу!".
- Не так всё просто, командир, - Третьяков стал до неприличия серьёзен. - Очень даже возможно, что всё именно так и было. В том смысле, что им пришла однозначная и строгая команда, мол, бомбы не сбрасывать ни в коем случае…
- Это что же, английская королева, вдруг, ни с того, ни с сего, решила, что Мартина Бормана необходимо оставить в живых? Решила и срочно отозвала бомбардировщики назад?
Гарик заметно смутился, но быстро взял себя в руки:
- Не могу я тебе, Дэн, всего рассказать. Извини! Конечно, ты - командир "Омеги", и это обсуждению не подлежит.…Но эта операция (она называется "Северный остров", ничего хитрого), имеет международный статус. Сейчас мы впервые с англичанами и американцами работаем бок о бок. Наша с тобой задача - вычислить эту секретную лабораторию, не более.
Денис чего-то подобного и ждал, поэтому особо возмущаться не стал, только желчно уточнил:
- Следовательно, эти слова рейхсканцлера - о желании генерала Франко отозвать меня через две недели в Испанию - совсем не шутка? За этим стоит что-то серьёзное?
Третьяков нахмурился:
- Я сразу предупреждал, что ты будешь против. Но они, которые в погонах с большими звёздами, ничего не хотели слушать…. Тут, насколько я понимаю, дело даже не в тебе. Генералиссимуса Франко надо от этих дел отмазать - во что бы то ни стало…. Большая политика, чтоб её! Как выражается наш общий знакомый Мартин Борман.
- Это означает, что я должен пальцем показать на эти долбанные центрифуги, после чего незамедлительно отбыть в Испанию, чтобы создать сеньору Франсиско Франко безупречное алиби?
- Точно так, - Гарик упорно смотрел в сторону. - Ты отбываешь, лучше - с каким-нибудь заметным скандалом…. Проходит недели три-четыре, и только тогда на нужном объекте происходит эффективная диверсия. Только так и не иначе…
- Да пошёл ты!
Третьяков совершенно не обиделся:
- Я же их, козлов важных, предупреждал. Не подействовало…. Сразу же ответ: мол, у майора Леонова любимая жена в Союзе осталась, куда же он, красавец писанный, денется - с этой подводной лодки? Суки…
Дождь пошёл неожиданно и сразу: тяжёлыми косыми струями, в полной тишине, действенно остужая разгорячённые головы. Потом из сиреневых туч ударила одинокая молния, солидно зарокотал гром…
- Ладно, будет официальный приказ, вот тогда и подумаем, - высказался через минуту Денис. - А пока будем решать текущие задачи: лаборатория пока даже и не найдена. Вот найдём, дождёмся однозначного чёткого приказа, вот уже тогда…
Одновременно сверкнуло сразу несколько молний - непривычно тонких и длинных, долгий и низкий гул грома - сразу на несколько минут - тяжело завис над морским берегом.
Вечером следующего дня они без всяких проблем получили у миляги Шульца комплект необходимых пропусков - в сопровождении цветистого букета наставлений и пожеланий:
- Рейхсканцлер лично просил меня передать в ваш адрес, господа, наилучшие пожелания и искренние уверения в его безграничной дружбе. Партайгеноссе Борман был вынужден срочно отбыть в Берлин: срочные дела, личный звонок фюрера, вы же понимаете…. У меня остались подробные письменные инструкции. Письменные! - Шульц демонстративно помахал в воздухе мятым листком бумаги, густо исписанным убористым почерком. - Итак, командиром вашей временной группы назначается…, - Шульц выдержал классическую театральную паузу: - Штандартенфюрер СС, герр Бернд фон Готфрид!
Левая дверь, ведущая из кабинета криминалдиректора в полную неизвестность, абсолютно бесшумно распахнулась, и в помещение проник (возник, просочился, нарисовался прямо из воздуха…) субъект в чёрной форме, с погонами штандартенфюрера СС на плечах. Весьма элегантный субъект: высокий, стройный, худой, но с ощущением некой скрытой силы, подтянутый, тщательно выбритый, лет сорока пяти - сорока семи.
- Фон Готфрид, - аристократически-небрежно щёлкнул каблуками чёрных, тщательно начищенных сапог вошедший.
- Рекомендую, господа! - невозмутимо продолжил Шульц. - Истинный ариец. Характер нордический, выдержанный, спокойный. С товарищами по работе поддерживает хорошие, дружеские отношения. Безукоризненно выполняет свой служебный долг. Беспощаден к врагам Великого Рейха. Отличный спортсмен: призёр чемпионатов Берлина по теннису и боксу. Вдовец, на сегодняшний день холост, в связях, порочащих его, замечен не был. Отмечен наградами фюрера и благодарностями рейхсфюрера СС…
Если говорить коротко, то такой поворот дела был совершенно неожиданным. С одной стороны…. А, с другой, насквозь прогнозируемым: пусть Мартин Борман и притворялся белой невинной овечкой, любящей пивной шнапс и тёплые дружеские посиделки, но его волчья натура, время от времени, проступала достаточно явственно…
Штандартенфюрер СС посмотрел Денису в глаза - долго, пристально, спокойно.
"Хороший мужик, этот фон Готфрид", - сразу же решил Денис. - "Настоящий такой, крепкий…. И на Максима Максимыча Исаева здорово похож. Нет, не лицом. А общим поведением, осанкой, породой…. Интересно, а вдруг?".
Он незаметно подмигнул штандартенфюреру, бровями изобразил стандартный энкавэдешный сигнал - ещё из давнего, 1939 года.
Фон Готфрид не подвёл, ответил тут же - сигналом, с которым Денис и сам ознакомился совсем недавно, года полтора назад, незадолго до своего отплытия на архипелаг Шпицберген…
На острове Узедом все подземные помещения, где базировались секретные учреждения и лаборатории, располагались в двух треугольниках: большом, расположенном между крохотными городами Пенемюнде, Зиновиц и Козеров, и в маленьком - между городками Банзин, Козеров, Шинновице. Достаточно интересная геометрия: так и подмывало - всё вдумчиво сопоставить и сделать далеко идущие выводы.
Паровой катер, натужно пыхтя и извергая в небеса клубы чёрного дыма (не иначе - шпицбергенский уголёк!) медленно подходил к знаменитому пирсу деревушки Альбрук. Успешно (в густом тумане!) прошли заливом Ахтервассер (водная восьмёрка), преодолели воды пролива Пенештром. Что же, посмотрим, что это за Узедом такой…
Прямо по курсу, над туманными низинами возвышалась наивысшая точка острова - яйцевидная гора Штекельберг.
- Высокая! - прокомментировал Третьяков.
- Ага, целых шестьдесят метров над уровнем моря! - насмешливо подтвердил нетактичный фон Готфрид.
Видимая картинка производила впечатление: серые песчаные дюны, идеально-горизонтальные пляжи, чистейшее голубое море, серебристые озера, загадочно мерцающие между густыми буковыми и сосновыми лесами, зеленые луга и цветущие сады…
- На Узедоме даже черешня и абрикос вызревают! - неожиданно похвастался пожилой матрос, стоящий на руле.
Вахтенный сбросил сходни на пирс Альбрука. Гарик зашагал по настилу первым, вдруг резко остановился, опустился на колени, начал ладонями ощупывать доски пирса, через две минуты громко объявил:
- Господа, да это же пятисотлетний английский дуб! Гадом буду! Под это древесиной сам Робин Гуд, может быть, винишко попивал, натягивая на свой лук новую тетиву - из вяленых кишок убитой косули…
С пирса просматривались весьма милые домики: бело-кремовые стены, чёрная "оплётка", чёрные и бордовые крыши. В стометровом отдалении наблюдалась и "комиссия по встрече": чёрный "мерседес" и тупорылый неуклюжий автобус для перевозки багажа. Загрузились, поехали, никуда не торопясь. Причём, фон Готфрид сам сел за руль "мерседеса", а штатного водителя отправил в автобус, приглядывать за вещами.
Взрослые леса, совсем молоденькие лесопосадки и шикарные сады: яблочные, вишнёвые, сливовые, грушевые… Цветущие буйно, непреклонно, самозабвенно…
"И это 1944 год, когда большая часть Европы лежит в руинах?" - сам у себя мысленно спросил Денис. - "Здесь же располагаются самые секретные немецкие лаборатории. Самые страшные…. Но почему-то Узедом не бомбят. Интересное дело…".
Впрочем, отдельные, явно старые воронки от бомб встречались.
- Это в сорок третьем году произошло, когда был широкомасштабный английский налёт, - со знанием дела пояснил фон Готфрид. - Тогда ещё не было чётких договорённостей, да и правильного взаимопонимания не было…, - если штандартенфюрер был железобетонно уверен, что кругом только "свои", то в его немецком языке тут же непроизвольно прорезался устойчивый английский акцент.