Узнав все это и прихватив с собой нескольких милиционеров, Фатима с азартом бывалого охотника тут же бросилась в Суворовский барак, но нас уже не было. Мы уехали в Рамит часом раньше. Суворов вежливо сказал им, что мы отбыли или в Москву, или во Владивосток. Но милиция не поверила и провела допрос с пристрастием. Лешка, не эная, конечно о наших нагзских осложнениях, признался, что мы, наверное, рыбачим на Сардай-Мионе… Люди в серых шинелях, естественно, были против непредсказуемых издержек преследования преступников в высокогорных условиях и были таковы.
А. что Фатима? Вместо того, чтобы заняться в Таджикской столице пропагандой образа жизни исламских ортодоксов, и обращать в истинную веру испорченных Советским влиянием правоверных, она едет в Рамит и, наняв там машину, направляется в Нагз. Подозреваю, что далеко не материнские чувства владели ею безраздельно. Только неудовлетворённая страсть может подвигнуть женщину на такое глобальное преследование!
Так вот, в Нагзе она, конечно, знакомится с Резвоном, который только что осушил селевое озеро и мечтал "осушить" наши тела и души. Они бросаются в погоню, на перевале теряют двоих, хотят уже вернуться, но тут, о Иншалла, на них натыкается Бабек со своей прекрасной наложницей"…
* * *
К обеду мы были около штольни. Нас встретила Наташа. Все остальные были в рассечке. Приказав Фатиме приготовить что-нибудь к обеду, я привязал трофейных ишаков на мочажине рядом с братьями по разуму, и начал устраивать место отдыха для Лейлы. Ей явно надо было поспать. Оставив ее под присмотром Наташи, я пошел к ребятам.
Выслушав мой рассказ, и немного позубоскалив надо мной и Фатимой, они сделали вывод:
- Это, наверное, Абдурахманыч приказал долго жить! Жалко мужика, пробормотал Сергей, пытаясь скрыть довольную улыбку.
- Ну и хрен с ним! Баба - с возу, кобыле легче, - Житник радостно захохотал, с любовью рассматривая в луче фонарика самородок замысловатой формы. Бережно положив его в карман, он добавил:
- А с Бабеком не соскучишься! Если бы он шлепнул шестого, я бы его в эадницу поцеловал… А теперь его самого в Нагзе шлепнут и нас в Душанбе, может быть, искать станут. А как ты думаешь, Черный, пойдёт на нас местный народ, когда узнает о золоте?
Я его успокоил:
- Не пойдут они на автоматы! Подождут, когда уйдем домой, и к штольне побегут! Уже "лыжи смазали". Тут после нас еще килограммов пять - шесть можно надробить и намыть. Если "варежку" не будем разевать - прорвемся…
Как я и предполагал, в мое отсутствие ребята не теряли времени даром. Все самородки были выбраны. Оставалось собрать мелочь, чем они и занимались. Федя здоровой рукой дробил обломки кварцевой жилы. Сергей с Юркой насыпали измельчённую руду на брезентовое полотнище и затем, взявшись за четыре угла, долго его трясли. Потом они, словно бывалые старатели, выбирали, скопившиеся под кварецм, кусочки золота, очень похожие на стружку или опилки.
Я начал укладывать самородки в пробные мешки. Юрка стал требовать, чтобы в каждом было примерно одинаковое количество золота.
- На тот случай, если придется разбегаться в разные стороны, - объяснил он. Никто не стал спорить, потому что на этот раз Житнмк был абсолютно прав!
Мешков было восемь. По одному на каждого, считая Бабека и Лешку Суворова. Было не просто разложить самородки поровну. Они были разной величины и с разным вкраплением кварца, но под рентгеновскими взглядами Житника я справился с этой задачей.
Когда все было переработано, мы засыпали золотой песок в те же мешки, в пустоты между самородками, завязали их и подтащили к выходу из штольни. Прикинув на глаз общий вес добычи, я остался доволен.
- Гадом буду, килограмм тридцать в каждом мешке, - сверкая глазками, предположил Федя, на мгновение, позабыв о своих травмах.
- Килограммов двести пятьдесят всего. Без кварца - двести, - мечтательно продолжил Житник. Тысяч на девятьсот зеленых, а может и больше…
- Слушай, давай считать не будем, - прервал его Сергей. - Сколько дадут - все будут наши! Да и Черный говорил, что сурьмы в этом золоте полно - малоценное оно.
- Смотрите, Юрка сейчас мешки гладить начнет, - присоединился я к разговору.
- Спорим, Юрик, что ты разделил уже девятьсот на восьмерых, потом на шестерых, а сейчас потеешь, на пятерых делишь? Смотри, не перетрудись!…
- Я ему помогу, - усмехнулся Сергей. - В городе. А сейчас пойдёмте наверх. Там Фатима, небось, знатный обед приготовила и с нетерпением ждёт нас со словами: "Кушать подано!"
Все пошли к палатке, а я остался в рассечке, чтобы проститься, со ставшим родным для меня, местом. Любуясь сводами, я увидел в кровле закол. По старой своей привычке не оставлять заколов на рабочем месте я сковырнул его брошенным в углу ломиком и на обнажившейся свежей поверхности увидел кусок золота размером чуть меньше блюдца. Он призывно блестел в свете карбидной лампы и манил меня. "Ну, это уже слишком! Серега прав - жадность губит, не взирая на личности! Оставим природное сокровище местному населению. И приятно ему будет и нам не так совестно", - лениво подумал я. Хотя, зачем им золото, здесь, в горном раю, не знакомом с основными постулатами "цивилизованного" общества потребления? Передерутся…"
Выйдя на-гора, я рассказал о своей находке товарищам, но никто не изъявил желание продолжить добычу. Все, даже алчный Юрка, понимали, что оставаться еще на день опасно. А этот самородок лучше оставить на видном месте с тем, чтобы отвлечь местное население от погони за нашим караваном.
* * *
Мы быстро съели варево, явившееся верхом кулинарного искусства Фатимы: Она просто смешала все имеющиеся продукты - крупы, несколько банок "Завтрак туриста", тушенки и кильки в томате. Затем залила все водой и прокипятила.
Потом попили чаю, погрузили мешки с золотом на ишаков и пошли к нашему лагерю. Там мы быстро и аккуратно завернули золотой груз в спальные мешки и навьючили ишаков. Посидев у очага, и выпив на посошок, мы водрузили Лейлу на трофейного ишака, выглядевшего самым сильным и пошли вниз к Ягнобу. У каждого в руках был автомат. О том, что случилось с Лейлой, по моей просьбе никто не говорил. Я считал, что так она быстрей отойдёт от потрясений, выпавших на её долю. На устье Кумарха мы увидели толпу кишлачных жителей. Их было человек пятнадцать. Возглавлял митинг знакомый нам учитель. Я поискал глазами Бабека и быстро нашел его на вершине скалы. Заметив нас, он махнул рукой, призывая подойти поближе.
- Долина на замке? А ты, дорогой, как триста спартанцев! - восхитился я, приблизившись к нему. - Как дела?
- Я сказал им не ходить туда. Иди ты говорить с муаллимом . Скажи, что мне человек нужен, который от меня убежал. Если с ним не говорить, он вперед домой в Нагз придет, его родственник меня и мой семья убьют! - стал говорить Бабек о наболевшем.
- Хоп, майляш, дорогой! Ты молодец! Настоящий товарищ! Я тебе мешок тилло приготовил, килограмм на тридцать - довольный будешь. С этим мешком тебе в Нагзе делать нечего. В Стамбул с семьей уедешь! В Мекку будешь каждый год ездить. Ходжа - Бабек будешь!
Не зная еще, что буду говорить, я медленно подошел к толпе и почтительно поздоровался. Ответили не все и, перекинувшись парой фраз со старыми знакомыми, я отозвал в сторону учителя. Он, нехотя, отошёл, и мы сели у берега Уч - Кадо на камни.
- Похоже, вы здесь главный. Дело к вам есть. Мы золото нашли, взяли по совести и уйти хотим, - начал я говорить ему доверительно. Все знают, - недра принадлежат народу и только поэтому, мы взяли себе совсем немного. Я думаю, что большого греха в этом нет. Здесь я прожил и проработал намного больше лет, чем вы.
Дело в другом: Сейчас кроме вас никто о золоте не знает. Ну, еще тот парень, что к вам прибежал. Если вы всем все расскажете, то очень скоро вся Ягнобская долина, а потом и Гиссарская будут здесь, а золота там осталось хоть и много, но на всех не хватит! Вам сейчас об этом думать надо, а не нас судить. Тысячи людей придут сюда, выскребут золото, а вам оставят рожки да ножки. Вы всё понимаете. Я Вам, муаллим, вот что предлагаю. Идите на штольню прямо сейчас. Там, внутри, недалеко от устья, мы полтора ящика аммонита оставили. Взорвите их. Сможете? Это просто. В ящике сверху лежит патрон аммонита, из него шнур торчит. Зажгите его спичками и бегите к народу. Когда прибежите - расскажите какую-нибудь сказку. Скажите, например, что золота нет никакого, а злые духи там свирепствуют и просят оставить их в покое. А к золоту вернетесь, когда в столице все успокоится, и всех бандитов пересажают или за Пяндж отправят. А теперь решайте сами. Вы все поняли?
- Аллах вас покарает!
- Значит, поняли! Ну, пока, вернее - прощай навеки, - сказал я, немного обидевшись на то, что муаллим не оценил моё красноречие.
- Да! Того бандита, который у вас сейчас, не отпускайте. У него семьи нет, никого нет, - продолжил я. Отпустите - он таких головорезов приведет, всю жизнь потом жалеть будете! Если в живых останетесь! Пусть здесь пока поживет. Прощайте! А что касается Аллаха, дорогой учитель, одних он карает нищетой и смертью, других богатством и жизнью!
Я вернулся к ишакам, вручил поводья каждой из женщин, и мы повели караван вниз по тропе - к Ягнобу. Правильно оценив ситуацию, Юрка быстро перебрался в первые ряды, а Бабек, Серёга и Федя, озираясь, пошли сзади. Учитель вернулся к своим односельчанам и начал им что-то с достоинством объяснять.
Через час, в тот самый момент, когда мы вышли на левый берег Ягноба, за нашими спинами раздался глухой взрыв.
3. Финишная кривая.
Вот и все! Впереди финишная прямая! Часов десять пешего пути и мы выскочим на автодорогу республиканского значения Душанбе - Ходжент и на ее обочине увидим километровый столб с надписью "66 " Этот столб был хорошо известен большинству из нас еще с зиддинской студенческой практики. Именно здесь мы околачивались часами, ожидая попутки в город или до его не менее известного коллеги с надписью "56". Около него всегда было холодное "Жигулевское" пиво, и горячая, хрустящая самбуса. Или до "25"- го с его просторным универсамом, славившимся прекрасным винным отделом… С такими близкими, рукой подать, километровыми столбами жизнь становилась до того простой и очевидной, что захотелось праздника.
- Серый, а, Серый! У меня нос с утра что-то чешется. Давай заскочим в какой - нибудь ларёк и отпразднуем событие!
- Какое событие? - ехидно спросил Житник, явно намекая на случившуюся с Лейлой беду.
- И вообще, - продолжил я, игнорируя Юрку, - отсидимся там, посмотрим, пойдут кишлачники за нами или нет, а потом, исходя из обстоятельств, решим куда идти: В Анзоб или Зидды. Ишакам дадим отдохнуть, а завтра рано утречком рванем дальше!
- Расслабиться, водочки попить - это, конечно хорошо, душа и у меня просит… Но следы! По ним они могут узнать, куда мы пошли, - резонно возразил мне Кивелиди.
Но я не унимался:
- Да посмотри! Следов ишачьих на тропе полно! Ну, можно еще прогнать длинноухих вперед и вернутся стороной… А вообще, я этот разговор начал, потому что все устали! Два дня вкалывали, ночь не спали, нашелся я, - и еще твоя нога меня беспокоит. Вижу, как все больше и больше прихрамываешь. Надо бы тебя и Федю капитально перевязать.
Сергей не успел ответить, - всех нас привлек шум камня, упавшего откуда - то сверху. Бабек, не сказав ни слова, крадучись, пошел в сторону шума.
- Ну, вот тебе и пикник! - сказал Сергей и с досады пнул подвернувшийся камешек.
- Давайте, орлы, прятаться. Вон, в ту промоину…
- Да это архар, наверное. До того, как геологи появились, их было очень много… - предположил я, изучая узкий, но широкий овражек, предложенный Сергеем в качестве укрытия.
- Это не архар, - задумчиво сказал Кивелиди. - А если и архар, то с автоматом. И с третьесортными путевками на тот свет…
- Точно, архар! Вечером прямо в шкуре запечем его в яме, - облизнулся Юрка.
- В самом верху, на водоразделе с Интрузивным саем жили штук пять. Я эти места знаю хорошо. Канавы здесь документировал, сурков стрелял. А в 74-ом, вмаршруте - секретную пятидесятитысячную карту посеял. Целую неделю потом, с утра до ночи взад - вперед ходил, искал. Раза три на стадо натыкался, но сами понимаете, не до архаров мне тогда было.
* * *
Необходимо пояснить, что секретные материалы или "секреты" сопровождают геолога на протяжении всей его жизни, вернее, всей его производственной деятельности. К ним обычно относятся карты с нанесенными высотными отметками и горизонталями . Серии аэрофотоснимков и отчеты, содержащие сведения о запасах стратегического сырья.
Серьезное отношение к секретам прививалось с первого курса, а потеря всегда воспринималась, как катастрофа, или стихийное бедствие, потому, что такое ротозейство каралось первыми отделами длительным лишением доступа к оным, что фактически было однозначно отстранению от мало-мальски важных геологических дел. Но многое в системе охраны секретов вызывало улыбку. К примеру, еще молодым специалистом я писал отчет, содержащий сведения о запасах олова на только что опробованном месторождении. И каждое утро вместо меня в первый отдел ходил мой главный геолог, брал, написанные мною страницы и возвращал их вечером. А один мой приятель имел крупную неприятность, не сдав в первый отдел прекрасный крупномасштабный космический снимок, полученный в подарок на какой-то международной конференции. Ему и голову не пришло, что надо секретить от "них" их же снимок.
- Ну и что, Юра? Нашёл карту?
Впервые я услышал речь Феди, напрочь лишённую жаргонных изысков и поэтому казавшуюся искусственной . "Человек - загадка"! Очередной раз констатировал я про себя, но ничего не сказал, так как уже надоел всем своими экзерсисами.
- Нашел! Рядом с сурчиной норой валялась. Я залег там, а сурок - скотинка, целый час из нее не показывался. Так я решил время даром не терять и маршрут свой на карту нанести. А когда сурок вылез - большой, как собака, красно-рыжий, прямо огненный, отродясь таких не видел, - забыл обо всем…
Пока Житник досказывал, холодящие кровь, подробности поимки и разделки сурка, мы с Лейлой затаскивали в овражек "Черного".
Неожиданно, откуда-то сверху раздалась длинная автоматная очередь. "О, господи! Опять война! Когда это кончится?" - подумал я и вместе с Лейлой упал на землю. С нами упал "Черный".
Приземлившись на наши руки и головы, бедный ишак забился в предсмертных судорогах. Пули угодили ему в висок и круп. Через несколько секунд, истекая кровью, он покинул белый свет…
Я закрыл его прекрасные, полные отчаяния глаза, и дал себе слово, что живым меня ни одна тварь не возьмёт!
- Не стреляйте! - приказал Кивелиди, увидев, что мы с Юркой готовим автоматы. - Бабек там. Его можем подстрелить.
- А ты, дорогой, уверен, что это не Бабек, стрелял? - ехидно откликнулся Юрка, залегший за камень. Этот парень до обеда с нами, а после обеда - с вами.
- Вряд ли. Он бы всех нас пришил! Отошел бы метров на десять, и вон с того камня положил. А мы, похоже, все целы, - ответил ему Сергей.
Лишь только он закончил говорить, раздался одиночный выстрел, эхом рассыпавшийся в скалах.
- Может быть, это Бабека подстрелили… - тут же заволновалась Наташа, лежавшая рядом с Сергеем, - Надо туда идти…
- Нет, в него бы очередью стреляли, - успокоил я ее.
- Наш Чингачгук шума лишнего не поднимет. Вон, он бежит! И кажется, со вторым автоматом!
Несколько минут спустя, Бабек, улыбаясь, рассказал нам, что нас обстрелял сбежавший приспешник Резвона. Все это время он шел за нами и ждал подходящего момента.
Когда Бабек наткнулся на него, тот выстрелил первым, но его автомат заело, и Бабек убил его. Чуточку придя в себя, мы вспомнили о "Черном". Струйка густой крови стекала с его головы в дорожную пыль. Такая же струйка сбегала с его бедра.
- Похоже, это знак для меня… Следующим буду я! - мрачно сказал я, рассматривая поверженного тезку и, немного помедлив, с озабоченным видом спросил Житника.
- А ты, Жорж, не контужен?
- Нет. А что? Житник чувствовал подвох, но пока не понимал, в чём он проявится. А я как ни в чём не бывало, продолжил:
- Странно, я ведь своими глазами видел, как пуля ударила тебе в лоб и отскочила…
Все русскоязычные загоготали, Сергей успокаивающе похлопал Юрку по плечу, клятвенно заверив, что сам не прочь иметь такой же котелок.
Бабек, поняв из сказанного мною, чуть больше, чем, оставшиеся в живых ишаки, тут же предложил скинуть с тропы "Черного" и переложить его ношу на вышеупомянутых стоиков. Взяв беднягу за ноги, мы оттащили его к ближайшему обрыву и сбросили вниз.
Тотчас высоко в небе закружились два орла…
Юрка сделал мне зверское лицо, и я понял, что расплата настигнет меня, "когда её совсем не ждёшь"!…
- Господа! Банкет по случаю успешного завершения золотодобывающих работ переносится на безопасное расстояние,
- сказал я, отирая с ладоней кровь "Черного".
- Когти, короче, надо рвать. И чем быстрее, тем лучше. Вдруг, кто-нибудь очень храбрый и с детских лет, мечтающий о Париже, словно Джин из бутылки, возникнет на нашем пути?…
- Ты прав. Драпать надо не жалея башмаков, - согласился Сергей.
- Но сначала давайте решим, как отсюда выбираться будем. Черный, ты можешь выдать исчерпывающую рекогносцировку?
- Да все очень просто. В трех километрах отсюда, близ устья реки Тагобикуль, тропа разветвится на две: Одна из них пойдет прямо, по левому берегу Ягноба, и примерно через двадцать километров выскочит на первый снизу серпантин автодороги через Анзобский перевал. И кишлаков по этой тропе полно и, наверняка, в них полно своих Резвонов! Вторая тропа заберет влево и пойдёт вдоль долины Тагобикуль. Затем уйдет к Зиддинскому перевалу через Гиссарский хребет. От этого перевала до кишлака Зидды рукой подать - часа за два доберёмся. Меня волнуешь ты и Федя. Как вы себя чувствуете?
- Удовлетворительно! - бодро ответил Сергей за себя и за Федю.
- Я тоже за этот вариант, - вступил в обсуждение Юрка,
- Тем более, если через шесть километров после Даганы свернуть по хреновенькой боковой тропке вправо, можно вернуться на анзобскую тропу. Будет куда свернуть, если вдруг погоня образуется…
- Значит, пойдем по зиддинской тропе, тем более Суворов нас там дожидается, - заключил обсуждение Сергей, и, обернувшись к Фредди, крикнул:
- Фёдор, иди сюда! Мы тут решаем, что с тобой делать. Черный предлагает для пущей сохранности сломанную руку аккуратно отрезать и в рюкзаке нести. А Юрка, вот, с ним не соглашается и предлагает тебе на месте перелома суставчик сделать. Рассверлим, говорит, дырочки у обломанных концов, посадим их на ось…
- Сделайте суставчики своим "игрушкам - балдушкам"! От баб не отобьётесь! Казановы хреновы!