Мы поняли, что Федя на пределе и шуток уже не понимает. Впрочем, это состояние испытывал каждый из нас, включая Фатиму…
Надежно зафиксировав Федину конечность и перевязав Сергея, мы тронулись в путь. Далеко внизу серебрился Ягноб, за ним взбирались к небу отроги Зеравшанского хребта. На склоне одного из них разбросал свои сакли и ячменные поля Дехиколон, очень похожий на лилипутское поселение..
По тропе, ведущей к кишлаку, игрушечная лошадь везла мешки с сеном. Стайка крошечных детей с кувшинами бежала к роднику… Похоже, там Рай… Все в порядке, все по расписанию!
Наше приподнятое настроение передалось ишакам. Они шли быстро, и мы едва поспевали за ними. Сережка балагурил, лицо Юрки сияло. В его мечтательных глазках отражалась Наташка с кучей детишек. Я не сводил глаз со стройной фигурки Лейлы, шедшей передо мной. Хотя ее длинное платье скрывало завораживающие линии тела, мои глаза легко проникали сквозь плотную черную ткань, и время от времени, загорались страстью.
Но скоро тропа запетляла между крупными, высотой в полтора - два человеческих роста, глыбами, и я отвлекся, определяя по старинной привычке их петрографическую принадлежность. И когда я пришел к выводу, что большинство из них сложены либо среднезернистыми гранитами, либо биотитовыми роговиками, из-за глыб, а, может быть, и из-под земли выскочили люди в разноцветных халатах и спустя мгновение - Аура Счастья и Удачи, доселе сопровождавшая наш караван, растаяла в прозрачном горном воздухе.
Да и как же иначе! В одно мгновение мы были связаны и посажены под глыбой кварцевых диоритов.
"Господи, опять двадцать пять! - думал я, пытаясь выморгать песок, попавший мне в глаза при пленении. - Но сразу не убили… Это плюс. Значит, будут мучить - это минус. А может, просто набьют морду и отпустят? Во всех неприятных вариантах обычно есть свои положительные моменты…"
И очень скоро эти положительные моменты посыпались как из рога изобилия.
Во-первых, Лейла сидела рядом со мной, и ее круглая коленка преднамеренно касалась моей. Во-вторых, она не казалась расстроенной крутым поворотом событий. В-третьих, из толпы наших победителей выступил… Учитель.
Это было похуже коленок, но все равно очень здорово: Вряд ли интеллигентный человек станет поджаривать нам пятки и, тем более, снимать с живых кожу.
Или, подобно Резвону, сажать не кол. А в - четвертых, спустя минуту, откуда-то сбоку к Учителю, выскочил мой бывший верный пекарь Нур и стал ему быстро говорить что-то по-таджикски. Лейла тут же перевела, что наш инвалид Федя, не смотря на открытый переломом, и скальпированный череп, при задержании вырвался из рук двух дюжих нападавших и, проявив изрядную прыть, скатился вниз к Ягнобу. Нур со своим племянником бросился за ним в погоню, но не догнал, однако видел, как Федя упал в Ягноб, и его унесло течением.
- Братцы! - вскричал я, обращаясь к загрустившим товарищам. - Наш Фредди сплыл!
- Не сплыл, а в Ягнобе утонул, - хмуро поправил меня Юрка, немного понимавший таджикский язык и понявший суть Нуровского сообщения. - Очень большая разница, дорогой…
- Жорик, милый, ты наивен, как ребенок! Каждый из нас знает, что Фредди не тонет!
- Ну, допустим, что сбежал… Но вряд ли он со своей рукой выплыл. - Вступил в разговор Сергей.
- Да я и сам, Серый, не верю, что Фредди выплыл. Но, может быть, ему повезло… До сих пор ведь везло…
Нашу беседу прервал учитель:
- Вы извините, что я вмешиваюсь в вашу беседу, но разрешите мне сказать:
- Не стоит, наверное, убеждать вас, что украденное вами золото принадлежит жителям долины. В качестве же наказания за грабеж, вам назначаются каторжные работы на известной вам золотоносной штольне. Срок будет установлен позже, но во всех случаях он будет не менее трех лет…
- Ты шутишь, паря! Ты, бля, в какие игры играешь? Каторжные работы! Начитался исторических романов, Робин Гуд, твою мать! Бери золото и вали отсюда! взорвался Житник.
- Шутить с вами я не намерен! Вы скоро поймете, что я никогда не шучу. Завтра вас закуют в кандалы.
Его самоуверенный тон прямо взорвал меня!
- В кандалы? Господа! Минуточку внимания! Мы находимся в эпохе рабовладельческого строя, взятого на вооружение ярым приверженцем марксизма - ленинизма! Вам с вашей фантазией, батенька, нужно не здесь воздух портить, а на рудниках Гулага, как минимум! Я так понимаю, вы просто не хотите нас отпускать?
Выдержке Учителя можно было позавидовать.
- Да! Вы недавно, совершенно правильно говорили, что золотая лихорадка нам ни к чему. Убить вас без суда я не могу. Принципы не позволяют. Так что побудете пока здесь, поработаете с пользой, а там посмотрим…
- А с кандалами вы серьезно?
- Я ведь уже сказал, что не шучу никогда…
- Что ж! Это, в общем-то, неплохо. То, что не шутите… Легче будет угадывать ваши поступки. А что диктуют ваши принципы в отношении слабого пола? Как вы поступите с нашими женщинами?
- Они останутся с вами. Если, конечно, захотят. И тоже будут закованы. Если они выберут проживание в кишлаке, то им будет обеспечен менее жёсткий режим содержания. Они смогут преподавать у меня в школе…
- Фарс какой-то! Я, кажется, сплю и вижу дурной сон…
- Сон? По законам нашей Республики вам полагается расстрел с полной конфискацией имущества!
- Так, значит, мой телевизор "Рубин" выпуска 1976 конфискуете? Поделом вам! Но, - продолжил я, - не передавая нас властям, вы совершаете тяжкое преступление… Может быть, отбудете вместе с нами срок, полагающийся вам за самосуд? Пообщаемся… Человек вы, судя по всему, неординарный…
- Власти в настоящий момент не могут обеспечить безопасность нашего населения, - не моргнув глазом, ответил Учитель. - Следовательно, мы сами должны позаботиться о себе.
Нас тщательно обыскали, ограбили уже по мелочи. Отобрали часы, перочинные и охотничьи ножи, деньги, потом построили в колонну и повели назад в нашу штольню! Они ее вовсе не взрывали. Услышанный нами взрыв был хитростью, призванной усыпить нашу бдительность.
- Расчетливый Доцент, - сказал вполголоса Сергей. - И очень хитрый! Сдается мне, что он того парня, Бабековского кореша, намеренно подпустил. Как Коня Троянского. Раненого. Нас отвлек, расслабил и от него избавился…
- И время выиграл для обходного пути… - добавил я. - Стратег! Не удивлюсь, если окажется, что у него дома припрятаны погоны майора!
- На хитрую задницу с резьбой всегда есть хрен с винтом, - зло, не оборачиваясь, бросил Житник. - А волосы-то у него светлые, не иначе "Белая геолога" спала с его мамой…
- Очень хитрый муаллим. Я сам сильно удивлялся, зачем тот человек раненый, слабый совсем, к нам пошел, - подхватил Бабек и, нервно подергав связанными за спиной руками, неожиданно горько запричитал:
- Савсем плохо теперь будет. Автомат нет, ружье нет. Савсем маленький теперь человек я. Маленький, как муха…
- А ты к ним переметнись. И баб иранских с собой возьми. Нам без них легче будет… - ехидно посоветовал ему Юрка.
- Я хотел. Подходил, тихо с ним говорил. Он голова качал и сказал: "Ты очень много человек убивал. Отвечать теперь должен".
А женщина, Фатима и Фарида, кишлак с ним пойдут. Он говорил, что они не виноват ни в чем!
Все замолчали. По полным грусти глазам товарищей я понял, что наметившаяся пауза заслуживает немедленного уничтожения.
- Вы знаете, - начал я излагать первую, пришедшую в голову мысль: Как ни странно, но фанатизм учителя, обнадеживает. Надеюсь, что скоро с ним и его гвардией мы распрощаемся. Идеи, взлелеянные конкретным человеком, во все времена заводили в тупик. Он сам очень скоро поймёт несостоятельность своих замыслов.
- А если не скоро? Или не поймёт? Ты что, предлагаешь мощной умственной атакой рассеять его уверенность в том, что мы принесли несчастья на его родные просторы? - злорадно усмехнулся Сергей. - Представляю, как после сеанса гипноза, он, со слезами на глазах, вернёт золото и проникновенно скажет:
"Возьмите, друзья! Это единственное, чем я могу отблагодарить вас за приятное знакомство!" Чепуха! В жизни все проще: либо стража заснет, либо мы средь бела дня ее перебьем…
- Или она нас… - услышал я сзади дрожащий голос Наташи. - Я чувствую, что все это очень плохо кончится…
Мы замолчали и до самой штольни не проронили ни слова.
4. - О боге, о вере, о жизни…
Через два часа мы уже сидели в штольне. Фатиму и Фариду отправили в Дехиколон. Снаружи осталась стража из трех человек. Перед тем как завалить за лаз, нам бросили подстилку, чайник с родниковой водой, несколько сухих лепешек и найденные в нашем лагере консервы.
Оказавшись в полной темноте, мы потихоньку занялись обустройством. После недолгих разговоров, ночевать решили в промежутке от устьевого, до первого завала. Семь квадратных метров на шесть человек было маловато, но зато здесь чувствовался приток свежего воздуха.
Место общего пользования было решено устроить в забое. Для полного интима мы завесили его куском палаточного брезента, на котором ещё совсем недавно трясли руду.
Как только вопрос с ночлегом был решен, Лейла попросила предать земле тела покойников, и мы похоронили их за вторым завалом. Когда бедняг укладывали в вырытую наспех яму, они развалились. У Васьки отлетела голова и правая нога. Уцелевшая левая нога в могилу полностью не поместилась и торчала наружу. Ее пришлось отломить и завалить под стенкой.
Закончив общественные работы, мы принялись обустраивать личные гнездышки.
- Ну, дела! Дожили! - проворчал Сергей, разворачивая спальный мешок, резко пахнущий плесенью.
- Это воля Аллаха, - начала говорить Лейла. - Вы мало верите в бога, и он вас карает!
- Мы совсем не верим! Нас так воспитали! Проблема существования бога не была главной для советского человека. Главный вопрос и вполне злободневный - это: "Существует ли загробная жизнь"…
- Опять ты, Чёрный, за старое! Как свободная минута, так ты тут как тут со своей чумной философией! - Житник, ворчал на удивление добродушно.
- Юр! А ты веришь в загробную жизнь? - задумчиво спросила его Наташа.
- Веришь - не веришь! В любом случае закопают! Давайте спать! Я верю, что завтра, ближе к ночи, у нас от усталости не будет желания не только говорить, но думать!
- Ты нас всех обрадовал своими простыми словами, - прокомментировал Сергей грустные воззрения Жоржа на Жизнь после Смерти… А я, маясь от бессонницы, добавил:
- Скоро люди в белых халатах начнут клонировать себе подобных с необходимыми качествами. Эти живые роботы будут делать то, что захочет Человек! Их расселят, к примеру, на Марсе или даже на Венере. И кем мы, грешные, будем для них?
- Богами, твою мать! - проскрежетал Житник. Вы дадите трудовому человеку спокойно отдохнуть или нет!
- Отдохнёшь на том свете! А сейчас наслаждайся жизнью! Представь, что ты Бог! Думай о своих овечках, то есть о нас! И не мешай своей пастве общаться перед сном!
Юрка взвизгнул:
- Я слышу только твой мерзкий голос! Остальные или спят, или молчат! Но раз ты так мечтаешь, я устрою тебе, божьей овечке, в волчьей шкуре, встречу с настоящим Господом! Вне очереди! Пообщаешься, а потом мне лично расскажешь о своих впечатлениях!
Нервы Житника были явно на исходе, и я воскликнул:
- Да не верю я в загробную жизнь! Успокойся! Хотя не верить становится все опаснее и опаснее. Прокажённым себя чувствуешь. В Иране, когда узнали, что я неверующий, прилепили клеймо: Коммунист. У них это равносильно дьяволу…
А я даже комсомольцем не был! Не приняли, сославшись на мои закордонные приоритеты. Битлов любил без памяти….
- Вечно ты во что-нибудь вляпаешься, - вздохнул Сергей.
Я хотел продолжить дискуссию, но Лейла решила иначе.
- Не надо больше об этом, - проворковала она, прикрыв мой рот маленькой ладошкой. Ею же нашла мой лоб, приподнялась, нежно поцеловала влажными горячими губами и прошептала:
- Бог милостив! Он нам обязательно поможет…
Ей явно было не по себе после сегодняшних событий и так же, как и все, она не могла до конца поверить в случившееся пленение.
Никто, конечно, не собирался ехать за золотом и обратно на мягких подушках белого "Мерседеса". Но столько погонь, засад, смертельного риска могли бы придумать только папаша и сынок Дюма…
- Вы будете смеяться, но где-то в глубине души я всегда мечтал поносить кандалы. Наверное, повлияли, книги, прочитанные в детстве. Что-то в этом есть романтичное - каторга, цепи, кандалы…
- На галеры бы тебя посадить! На сутки! - прошипел, всё ещё бодрствующий, Юрка. - Помахать пудовыми вёслами, пока концы не отдашь!
- А что? Гребля - мой любимый вид спорта! Кстати, кто мечтает опробовать сортир?
- Ты, Чёрный, ври да знай меру! У тебя не гребля любимый вид спорта, а… ловля рыбок на червячка… - Житник окончательно взбодрился и первым пошёл вглубь штольни, чтобы спокойно посидеть над золотишком.
Через несколько минут я и Сергей присоединились к Юрке.
- Жаль, света нет! Золота не видно! - то и дело сетовал он.
Тут до фига еще оставалось…
- Завтра увидишь… Когда экскременты свои убирать будешь, - кряхтя, успокаивал его Сергей.
- Да… Между прочим, за долгую свою полевую жизнь, куда я только не "ходил"… Особенно мне нравилось делать это в тайге, в буреломе! Выберешь дерево с обзором, заберешься повыше, штаны спустишь, обмажешься чем-нибудь от насекомых и сидишь, природой любуешься. Белочки по кедрам скачут, бабочки порхают, а сверху, руку только протяни, - гроздь висит кроваво-спелого лимонника… Красота! Сплошная поэзия!
- Или на вершинке повыше, на проталинке… - подхватил тему Сергей. - Красота! Кругом - ледники, пикушки заснеженные… Найдёшь местечко, где подснежников поменьше, посидишь полчасика, и легко на душе становится - не описать! А в полевой сумке мешочки пробные припасены для "большого" случая… Особенно я любил байковые или ситцевые с маленькими цветочками…
- А в пустыне, когда ветер сильный, туго с этим делом, - вспомнил я недавно приобретенный горький опыт Дашти-Лута. - Не знаешь, куда и полетит…
…Внезапно, с болью в душе я ощутил, как Поэзия и Проза жизни сплелись в экзотический клубок, распутать который было по силам только искалеченному Федору. Я понимал это, как никогда ясно и мечтал о том, чтобы Федя был жив…
* * *
Вернувшись на свои места, мы улеглись и мгновенно заснули. Мне, как обычно, снились кошмары. Проснувшись от очередного шока, я растолкал Серёгу:
- Слушай! Может быть, попытаемся через часик - другой выбраться отсюда? По крайней мере, проверим охрану на вшивость!
- Хочешь выход разобрать? - встрепенулся он.
- А что? Попытка - не пытка! Похоже, пока мы им нужны, они не будут нас пускать в расход. Пока не будут… Но как только учитель получит от нас то, что хочет, нас сразу же "отправят в гости к Богу!"
Чувство близкой развязки настолько обострило мою память, что я мог кусками вырывать строчки из песен ВВ. Именно те, где говорилось о смерти!
Через пару часов, отдохнув и собравшись с мыслями, мы начали разбирать выход. Я осторожно вынимал камни и передавал их Сергею, а тот - Бабеку.
Дело шло медленно, но верно и, главное - практически бесшумно. Лишь единственный раз я не удержал в руках большой камень, и он со стуком упал мне под ноги. Мы застыли на мгновение и со страхом начали вслушиваться в доносившиеся извне звуки. Но, там, наверху, было тихо. Лишь иногда слышался лай собак.
- Кажется, нет никого… - прошептал я.
- Спят, суки! Сейчас мы их замочим! - размечтался Житник.
- Не думаю… - засомневался Сергей. - Затаились, гады…
- Не похоже, что там кто-то есть… - встрял я, продолжая разбирать выход.
- Если бы кто там был, то уже давно поднял всех в ружьё. Со мной все согласились и с упорством стахановцев продолжили работу.
Прошло не более пяти минут: В результате самоотверженного трудового порыва мы проделали отверстие сбоку от бывшего лаза, заваленного огромными камнями и прикрытого деревянным настилом. Я вылез первым и затаился, напряженно вглядываясь в темноту и улавливая едва различимые звуки. В этот момент я чувствовал себя не хуже любой овчарки.
- Никого… Смотри ты, никого нет! - прошептал Сергей, выбравшись вслед за мной. - Что-то мне не по себе. Что теперь делать будем?
- Не нравиться мне все это… - прошипел я.
В это время из лаза вылез Житник. Секунду он лежал, озираясь, рядом с нами, затем быстро вскочил и опрометью рванул вниз по склону.
- Может быть, он и прав… - пробормотал Сергей, глядя ему вслед.
- Давай всех наверх, - ответил я раздраженно, мысленно сокрушаясь тому, что никто из нас не подумал, что мы будем делать, выбравшись на волю.
- Вон, уже светает, драпать надо.
"Никто не думал, что так повезет… Становимся пессимистами, перестаем верить в удачу…" - думал я, помогая Бабеку выбраться.
Как только он сделал несколько шагов - все встало на свои места. Ночная тишина со всех сторон взорвалась разноголосым лаем и через несколько секунд на нас набросились разъяренные волкодавы. Их было пять или шесть штук.
Бабек побежал в сторону скалы, но его сбила с ног огромная овчарка и принялась грызть. На меня бросились сразу две собаки. Я успел протолкнуть самой крупной из них руку в пасть и схватить за язык. Она жалобно завизжала, и стал вырываться. Вторая собака вцепилась мне в левое запястье, к счастью защищенное отвёрнутым обшлагом штормовки, и стала тянуть на себя. Я упал на нее и придавил своим телом. Сергею повело меньше всех. На него напал вожак. Он вцепился в плечо и опрокинул его на землю. Кивелиди, как мог, защищал лицо.
В это время к полю боя, не спеша, подошли трое охранников с автоматами. Оживленно переговариваясь, они стали смотреть на неравную схватку.
Было понятно, что основная задача своры заключалась в том, чтобы испугать нас и подавить всякое желание повторить побег. Когда волкодав, лежавший подо мной вырвался, охранники разогнали и остальных, тыкая в их головы дулами автоматов. Пока мы приходили в себя, один из охранников сходил в глубь промплощадки и принес новенькую аптечку и большую керосиновую лампу. Из штольни поднялась Лейла, за ней Наташа. Слава богу, что они не успели вылезти раньше! Вместе с Наташей они осмотрели Сергея. Правое плечо было изрядно порвано. Моя рана на запястье не представляла опасности. Лейла вручила мне найденный в аптечке перевязочный пакет. Я приладил его к руке, затем уселся на камень и стал наблюдать, как Наташа перевязывает Сергея, а Лейла осматривает Бабека.