- Ладно, я согласен, если только он оставит меня в покое. Не собираюсь я терпеть его насмешки.
Он в изумлении вдруг посмотрел на меня, как бы отмахнувшись от всего, о чем мы только что говорили.
- Так ты считаешь, что есть шанс вывезти груз? Реальный шанс?
Я кивнул и встал из-за стойки.
- Теперь извини, мне пора.
- Куда ты идешь? - поспешно спросил он.
- Звонить в контору авиалинии, - ответил я, - чтобы заказать билет на завтрашний рейс в Йоханнесбург. Хочу встретиться с Курце.
Вот он, знак судьбы, которого я ждал!
Глава II
Курце
Воздушное путешествие - чудесная штука. В середине следующего дня я уже оформлял гостиницу в Йоханнесбурге, за тысячу миль от Кейптауна. В самолете я много размышлял о Курце. И решил, если мы с ним не договоримся, отказаться от своей затеи, потому что на Уокера положиться нельзя. Я должен придумать, как приручить Курце; по словам Уокера, у него дьявольски упрямый характер. Мне-то все равно, при случае я тоже могу проявить характер, но идти на конфликт не хотелось. Вероятно, он будет подозрителен как черт и мне понадобятся мягкие лапки.
Была еще одна проблема - финансирование экспедиции. Я решил крепко держаться за верфь на случай провала экспедиции. Но если продать часть дела Гарри Маршаллу, продать дом, автомобиль и кое-что из вещей, то наберется около двадцати пяти тысяч фунтов. Не слишком-то много для такого дела.
Однако все зависело от Курце. Я не смог удержаться от улыбки, узнав, где он работает. Это была Центральная плавильная фабрика, на которой шла очистка золота со всех шахт Рифского рудника. За последние несколько лет через его руки прошло, вероятно, золота больше, чем все военные правители стран Оси закопали в землю. Какие же танталовы муки он должен был испытывать! Во второй половине дня я позвонил на фабрику. Трубку долго не брали.
Наконец я услышал отрывистое:
- Курце.
И сразу взял быка за рога.
- Меня зовут Халлоран, - начал я, - наш общий друг, мистер Уокер из Кейптауна, говорит, что у вас трудности с транспортировкой товаров из Италии. Я из фирмы по внешнеторговым перевозкам и, думаю, мог бы вам помочь.
Молчание было таким глубоким, что давило на уши. Я продолжал:
- Моя фирма располагает всем необходимым для выполнения такого рода услуг. Кроме того, у нас никогда не было неприятностей с таможенной службой…
Казалось, я бросил камень в бездонный колодец и жду, когда раздастся всплеск.
- Почему бы вам не навестить меня, - предложил я. - Не хочу отнимать у вас время сейчас, уверен, вы занятой человек. Приходите в семь вечера, и мы за обедом все обсудим. Я остановился в гостинице "Ридженси", она находится…
- Я знаю, где она находится, - прервал меня Курце. Голос у него был низкий, с неприятным гортанным акцентом уроженца Южной Африки.
- Хорошо, буду ждать, - закончил я разговор и опустил трубку. Я был доволен нашим первым контактом. Курце подозрителен, и правильно, не дурак же он. Но, если он придет в гостиницу, считай, я его зацепил, и мне останется только не дать ему соскочить с крючка. Моя уверенность в том, что он придет, основывалась на знании природы человеческого любопытства, которое и должно было привести Курце ко мне. Если он не придет, значит, все человеческое ему чуждо или он сверхчеловек.
Курце пришел, но не в семь, и я уже начинал сомневаться в своих рассуждениях о слабости человеческой натуры. Он постучал в дверь в начале девятого и, убедившись, что именно я ему звонил, сказал:
- Про обед забудем - я только что поел.
- Ладно, а как насчет выпивки?
Я пересек комнату и взялся за бутылку бренди, не сомневаясь в его выборе - большинство южноафриканцев предпочитают этот напиток.
- Я бы выпил виски, - неожиданно сказал он и запоздало добавил: - Спасибо.
Пока я разливал, мне удалось рассмотреть его. Громоздкий и неуклюжий, с широкой грудью, с черными вьющимися волосами и весь какой-то лохматый. Я был уверен, что если его раздеть, то он будет похож на медведя гризли. Черные брови нависали над глазами неожиданно ярко-синего цвета Вид у него был получше, чем у Уокера. Видимо, в отличие от того Курце следит за собой: живот подтянут, здоровьем так и пышет.
Я протянул ему стакан, и мы уселись друг против друга. Чувствовалось, что он напряжен и насторожен, хотя пытается скрыть свое состояние, непринужденно развалясь в кресле. Мы напоминали дуэлянтов, скрестивших клинки.
- Сразу перейду к сути, - начал я разговор. - Давным-давно Уокер рассказал мне интересную историю о некоем золоте. Было это десять лет назад, и, хотя мы собирались кое-что предпринять, из этого ничего не вышло. Оно и к лучшему, потому что мы наверняка испортили бы все дело.
Я ткнул в него пальцем.
- Вы следили за ним. Вероятно, вы наведывались в Италию не один раз только для того, чтобы следить за общей ситуацией. Ломали голову над тем, как вывезти золото, но так ничего и не придумали. Сейчас вы в тупике.
В его лице ничего не дрогнуло, должно быть, он хороший игрок в покер. Он спросил:
- Когда вы видели Уокера?
- Вчера в Кейптауне.
Его бесстрастное лицо рассекла ироническая усмешка.
- И вы прилетели в Йоханнесбург только потому, что такой пьяница, как Уокер, наплел вам небылицы? Уокер - жалкий бродяжка, да я таких дюжинами встречаю в парках. - В голосе его звучало глубокое презрение.
- Он ничего не выдумал, готов доказать это.
Курце продолжал сидеть неподвижно, уставившись на меня как истукан, со стаканом виски в руке, утонувшим в его огромной лапище.
Я продолжал:
- Почему, спрашивается, вы здесь, в этой комнате? Если все это выдумка, вам достаточно было еще во время нашего разговора по телефону задать мне вопрос: о чем, черт возьми, я с вами говорю? Но вы здесь - и это подтверждает достоверность рассказа Уокера.
Он быстро принял решение.
- Ладно, что вы предлагаете?
- Вы все еще не придумали, как вывезти четыре тонны золота из Италии. Так ведь?
Он натянуто улыбнулся:
- Допустим.
- А я знаю надежный способ.
Он поставил стакан и достал сигареты.
- И какой же?
- Я не собираюсь говорить вам… пока.
Он хмыкнул.
- Значит, Уокер не рассказал, где спрятано золото.
- Да, не рассказал, - признался я. - Но обязательно расскажет. Уокер - человек, легко поддающийся воздействию… вы же знаете.
- Да, он слишком много пьет, - согласился Курце, - а когда пьянеет, слишком много болтает. Уверен, всю историю он выложил вам по пьянке.
Он закурил.
- И сколько вы хотите?
- Равную долю, - твердо ответил я, - третью часть, после того, как будут оплачены все расходы.
- И Уокер идет с нами на дело, так?
Курце поерзал в кресле.
- Мужик ты стоящий, - сказал он, - не знаю, правда, стоящий ли у тебя план. Пару раз мне тоже казалось, что я справлюсь с задачей. Но, допустим, твой план подойдет. Зачем же нам брать с собой Уокера?
Он поднял руки.
- Да нет, я не предлагаю выкинуть его из доли или что-то в этом роде, хотя он, поверь, надул бы нас, не задумываясь. Рассчитаемся с ним после того, как все закончим, но, ради всех святых, не надо брать его в Италию. Он обязательно натворит там что-нибудь.
Я вспомнил о Харрисоне, Паркере и двух итальянцах.
- Похоже, ты его не жалуешь.
Курце рассеянно поглаживал пальцем шрам на лбу.
- На него нельзя положиться, - сказал он. - Дважды он чуть не убил меня во время войны.
- И все же Уокера мы возьмем. Я не уверен, что мы справимся втроем, но вдвоем-то наверняка не справимся. Если только ты не захочешь взять в дело еще кого-нибудь.
Он воспринял мои слова как шутку.
- Хватит, достаточно тебя. Но Уокеру теперь лучше заткнуться.
- Будет лучше, если он вообще бросит пить, - предложил я.
- Правильно, - согласился Курце, - держи его подальше от спиртного. Несколько банок пива еще ничего, но не более. Пусть это будет твоей обязанностью. Я не хочу иметь дело с этим предателем.
Он покурил и продолжил:
- Теперь давай послушаем, что ты предлагаешь. Если предложение стоящее, я пойду с тобой. Если ты меня не убедишь - выйду из игры. В таком случае вы с Уокером можете делать все, что заблагорассудится, но если отправитесь за золотом, вам придется иметь дело со мной. Я большая сволочь, когда мне перебегают дорогу.
- Я такой же, - сказал я.
И мы рассмеялись. Этот человек мне, в общем-то, понравился. Я не стал бы доверять ему больше, чем Уокеру, но у меня сложилось впечатление, что если Уокер способен всадить нож в спину, то Курце, по крайней мере, будет нападать в открытую.
- Ну ладно, выкладывай, - сказал он.
- Я не собираюсь ничего говорить здесь, в этой комнате. - Увидев выражение его лица, я торопливо продолжил: - Но не потому, что не доверяю. Просто ты не поверишь. Тебе надо увидеть то, что я предлагаю, своими глазами в Кейптауне.
Курце долго испытующе смотрел на меня, потом произнес:
- Если нельзя иначе, я согласен.
Он помолчал, подумал.
- У меня здесь хорошая работа, и я не собираюсь менять ее на твое неизвестно что. На подходе у меня три выходных. Я слетаю в Кейптаун. Если твоя идея мне подойдет, работу можно послать к чертям, если нет - все останется по-прежнему.
- Я оплачу твои расходы, - предложил я.
- Мне это самому по карману, - пробурчал он.
- И все же, если у нас не сладится, я беру все расходы на себя, - настаивал я. - Не хочу, чтобы ты понес убытки.
Курце поднял глаза и усмехнулся:
- Думаю, мы поладим. Где твоя бутылка?
Пока я разливал, он спросил:
- Так, говоришь, вы с Уокером собирались в Италию? Что же вам помешало?
Я достал из кармана газетную вырезку и протянул ему. Он прочитал и засмеялся.
- Представляю, как перепугался Уокер. Я был там в это время, - неожиданно для меня сказал он.
- В Италии?
- Да. Я отложил армейское жалованье и наградные и в сорок восьмом году вернулся в Италию. Приехал, а тут как раз началась невероятная шумиха вокруг этого процесса: чего только не понаписали в газетах! В жизни не слышал такой чепухи. На всякий случай я решил держаться подальше, поэтому отпуск провел в основном с Графом.
- С тем самым Графом? - удивился я.
- С ним, - подтвердил он. - Я каждый раз останавливался у Графа, когда приезжал в Италию. Уже четыре раза ездил.
Я поинтересовался:
- Как же ты собирался сбывать золото после того, как вывезешь его из Италии?
- Это я продумал, - самоуверенно заявил он. - В Индии всегда есть спрос на золото и за него дают хорошую цену. Ты не представляешь, сколько контрабанды вывозится туда из этой страны мелкими партиями.
Он был прав, Индия - золотой рынок мира, но я заметил вскользь:
- А у меня идея обратиться в другую сторону - в Танжер. Открытый порт с легальным золотым рынком. Четыре тонны золота сбыть там не составит труда - главное, на законном основании. Никаких проблем с полицией.
Он посмотрел на меня уважительно.
- Об этом я не подумал. Вообще я плохо разбираюсь в международных финансовых делах.
- Тут есть одна загвоздка, - сказал я, - в следующем году лавочку в Танжере прикроют, его присоединяют к Марокко. Он перестанет быть свободным портом, значит, и золотому рынку конец.
- А точная дата известна?
- Девятнадцатого апреля, - сказал я, - осталось девять месяцев. Думаю, мы должны успеть.
Он улыбнулся.
- Мне никогда и в голову не приходило, что можно сбыть золото легально. Считал, что это невозможно, что правительство давно наложило лапу на операции с золотом. Жаль, я раньше тебя не встретил!
- А что толку, - сказал я. - Тогда у меня еще не было такого опыта.
Он засмеялся, и мы дружно допили бутылку.
* * *
Курце прибыл в Кейптаун через две недели. Я встретил его в аэропорту и отвез прямо на верфь, где нас ожидал Уокер.
Уокеру, казалось, стало не по себе, когда я сообщил о приезде Курце. Как он ни хорохорился, я-то понял, что предстоящая встреча его совсем не радует. Впрочем, если даже половина из того, что он рассказывал про Курце, правда, то у него были все основания бояться. Да и у меня тоже, если подумать!
Курце, вероятно, впервые в жизни попавший на судостроительную верфь, с любопытством разглядывал все вокруг и даже задавал толковые вопросы. Наконец он не выдержал:
- Так что ты хотел показать?
Я повел их к центральному сливу, где яхта Джимми Мерфи "Эстралита" ожидала подъема из воды для капитального ремонта.
- Это парусная яхта, - сказал я, - водоизмещением в пятнадцать тонн. Какая, думаете, у нее осадка?
Курце оглядел ее и задрал голову к верхушке мачты.
- Нужен порядочный противовес, чтобы удержать такую махину, - сказал он. - Но точно не скажу - ничего не понимаю в парусниках.
Если учесть его последнее замечание, ответ был вполне разумным.
- При нормальной загрузке ее осадка - шесть футов, - просветил их я. - Сейчас осадка поменьше, так как часть такелажа с нее сняли.
Курце прищурил глаза.
- Я подумал, что осадка должна быть побольше. А если в паруса надует сильный ветер? Она не перевернется?
Все шло как надо, и Курце оказался толковым малым.
- У меня как раз строится такое же судно. Пошли посмотрим. - И я повел их к стапелю, где в это время находилась яхта "Санфорд".
Яхта была почти готова к спуску, оставалось только облицевать ее покрытиями из стекловолокна и закончить внутреннюю отделку.
- Ну и громадные же они на суше! - воскликнул Курце.
Я улыбнулся: обычная реакция новичка.
- Поднимемся на борт, - предложил я.
На него произвел большое впечатление просторный салон, и он вполне одобрил общую планировку.
- Это все ты сам спроектировал? - спросил он.
Я кивнул.
- Здесь можно недурно пожить, - заметил он, осматривая кубрик.
- Мы и будем здесь жить, - сказал я. - На этой яхте и вывезем четыре тонны золота.
Мои слова поразили его, он нахмурился.
- Где же его тут разместить?
- Присаживайся, и я расскажу тебе кое-что о парусниках.
Курце неловко устроился на краешке дивана, на котором еще даже не было матраса, и терпеливо ждал моих объяснений.
- У этого судна водоизмещение, то есть вес, десять тонн, и…
- Мне послышалось, что ты сказал - пятнадцать тонн, - вмешался Уокер.
- Это по системе, принятой для яхт на Темзе. Там ее тоннаж другой.
Курце зыркнул на Уокера:
- Заткнись и дай человеку сказать. - Он повернулся ко мне. - Если судно весит десять тонн, а ты добавишь еще четыре, оно может легко затонуть, так? И потом, где ты их тут разместишь? Не класть же их на видном месте, чтобы сразу заметили полицейские.
Я терпеливо объяснил:
- Я обещал рассказать о парусниках то, чего ты не знаешь. Теперь слушай: сорок процентов веса любого парусника составляет балласт, который обеспечивает равновесие судна при сильном ветре. - Я постучал ногой по переборке. - К днищу этой яхты прикреплен кусок свинца весом как раз в четыре тонны.
По глазам Курце было видно, что смысл моих слов начинает доходить до него.
- Пойдемте покажу еще кое-что.
Мы вышли наружу, и я обратил их внимание на свинцовый килевой балласт.
- Через неделю все это закроется, потому что всю яхту отделают специальным покрытием для защиты от древоточцев.
Курце присел на корточки, разглядывая киль.
- Так вот оно что, - медленно проговорил он. - Понял - золото будет спрятано под водой, как составная часть судна.
Он захохотал, к нему присоединился Уокер. Я тоже не сдержался, и стены ангара загудели от нашего смеха. Но вдруг Курце снова стал серьезным.
- А при какой температуре плавится свинец? - неожиданно спросил он.
Я знал, к чему он клонит.
- При температуре четыреста-пятьдесят градусов по Цельсию, - ответил я. - На верфи есть небольшой плавильный цех, где изготовляют кили.
- Да, - тяжело обронил он, - свинец можно отливать и на кухонной плите. Но у золота точка плавления свыше тысячи градусов, и нам понадобится что-нибудь более серьезное, чем плита. Уж я-то знаю, переплавка золота моя специальность. Тут здоровенные печи нужны.
Ответ у меня был готов.
- Об этом я уже подумал. Поднимемся в мастерскую, я покажу вам то, чего вы никогда в жизни не видели.
В мастерской я открыл шкаф.
- Вот эта игрушка - последнее изобретение.
Я установил прибор на верстаке.
Курце с недоумением разглядывал его. Действительно, ничего особенного - обыкновенная металлическая коробка размерами девятнадцать на пятнадцать и высотой в девять дюймов, с асбестовым покрытием наверху и с клеммами, расположенными по системе Хита Робинсона.
- Вы, конечно, знаете о быстрорастворимом кофе. Ну, так же быстро с помощью этого прибора можно получить высокую температуру. - Я начал готовить аппарат к работе. - Вода для охлаждения должна подаваться под давлением не менее пяти футов на дюйм - сгодится водопроводный кран. Прибор, кроме того, работает от обыкновенной электросети, так что его можно устанавливать где угодно.
Я вынул главную деталь прибора - кусок черной ткани, размерами три на четыре дюйма.
- Какой-то фокусник в Штатах открыл способ вытягивать и сплетать нити из чистого гранита, а другой придумал для него вот такое применение.
Я поднял ручку машины, вложил графитовую прокладку и плотно зажал ее. Затем взял кусочек металла и протянул его Курце. Он повертел его в руках и спросил:
- Что это?
- Кусок обыкновенной малоуглеродистой стали. Но если эта игрушка способна расплавить сталь, то она расплавит и золото. Верно?
Курце кивнул и с явным сомнением взглянул на прибор - очень уж он был неказистый.
Я взял кусочек стали и уронил на графитовую прокладку, затем вручил Уокеру и Курце по паре защитных очков.
- Лучше надеть их, свечение будет ослепительным.
Мы надели очки, и я включил прибор. Зрелище получилось эффектным. Графитовая прокладка моментально нагрелась до белого свечения, стальной брусок накалился докрасна, затем пожелтел и наконец стал белого цвета. Он растекался, как воск, и меньше чем за пятнадцать секунд превратился в маленькую лужицу. Вся процедура сопровождалась яростными фонтанами искр, так как металл на воздухе окислялся. Я выключил прибор и сдвинул очки.
- При плавке золота такого фейерверка не будет, оно окисляется не так быстро, как железо.
Курце не отрываясь смотрел на прибор.
- Как он это делает?
- По принципу сварочного аппарата, - ответил я. - Температуру можно довести до пяти тысяч градусов по Цельсию. Прибор, конечно, лабораторный, но, думаю, за один прием можно расплавить два фунта золота. Три таких прибора с большим количеством запасных прокладок - и мы сможем работать довольно быстро.
Курце засомневался:
- Если мы будем отливать по два фунта, киль получится с трещинами и пузырями и развалится под собственной тяжестью.
- Это тоже предусмотрено, - спокойно парировал я. - Ты видел, как отливают бетон?
Он было нахмурился, но потом понял, что к чему, и даже пальцами прищелкнул.