* * *
– Ну вы, блин, даёте! – фразой из фильма поздоровался я.
– Мои вы ребятушки! Радость моя! У вас всё получилось! – довольно улыбался отец Лев, а чёрт Борюня стыдливо прятался у него за спиной.
Правильно-правильно, с ним у нас будет отдельный разговор. Сначала придушил меня, потом целоваться лез – разберёмся!
– А почему так тело ломит? – спросил я, потягиваясь.
– А ты как думал, чадо? Ты вон как шлёпнулся о землю, когда вы с лошадьми приземлялись. А в болоте побывал – конечно, будет ломить. Но мы сейчас чайку с травами попьём, всё у тебя к завтрему и пройдёт.
– Я в болото упал, потому что боялся его?
– О-о, ещё как боялся! Я же говорил – со страхом встретишься. И как, больше не боишься?
– Нет вроде. Только проверять не полезу!
– Да и не надо, – хихикнул старец. – Молодцы, зайцы! Пойду посмотрю, как там батюшка наш себя чувствует. Приходи в себя и ступай на кухню.
– Кирилл, ты не злись, хорошо? – взял слово чёрт, как только старичок вышел из комнаты, однако к двери всё же попятился. – Я же не со зла. Так для дела было надо. Ты же сам согласился.
– Боря, я не давал согласия на то, чтобы ты меня задушил, – как молотом отбарабанил я каждое слово, поднимаясь с кушетки.
– Ну чего ты взъелся? Я же по велению отца Льва всё делал.
И вдруг мне почему-то расхотелось его бить. И так устал я. В конце концов, живым я остался, а какое дело сделали!
– Проехали. Знаешь, я Адамова видел.
– Знаю. Мы с отцом Львом всё знаем.
– Как?
– Я твоими глазами всё видел, а он – глазами отца Виталия. Да не грузись, потом расскажу. Круто вы их, конечно, уделали.
За чаем отец Лев сказал нам:
– На улице уже рассвет блещет, разъезжайтесь по домам. Сделано очень важное дело! Вам всем нужно хорошенько выспаться. Если что сказать вам надо будет, соберёмся снова.
Я не стал спрашивать, каким образом мы узнаем о том, что нужно собраться, но голову забивать не стал. Она у меня уже не очень функционировала. Жутко хотелось спать. Устал я как собака. Получалось, не в игрушки играли, вправду душу человека освобождать ходили.
Когда разъезжались, я спросил байкера:
– Отец Виталий! А где вы жаргону тюремному обучились?
– Приходилось бывать, сын мой, и в этих местах. Исповедовать ездил несчастных. Сам не знаю, как запомнил.
Опять это "о", опять "сын мой". Такой классный напарник был там – в астральной сфере, а тут снова попом стал. И не убедительно совсем ответил. Впрочем, его дело, не буду лезть. У каждого есть свои тайны, которые, возможно, так и должны оставаться тайнами.
Домой добрались без приключений. Старики ещё спали. Ни есть, ни пить уже не хотелось, на уме было только одно – сон.
* * *
Я дрых до обеда. Разбудила меня бабушка, пригласив к столу. Мне был вынесен строжайший выговор за то, что заставил стариков волноваться своим длительным отсутствием. Я выслушал всё молча, покорно склонив голову, и со всем согласился. Взамен своей безропотности выпросил обещание, что они не расскажут отцу о моём ночном отсутствии. На вопрос, где мы шлялись, ответил закономерно – годы молодые, сердечный пыл и всё в таком духе. Дед хмыкнул в ус, подбоченился, наверно, вспоминая свои молодые проделки, и вступился за меня перед бабушкой, мол, отстань ты от человека, не маленький уже, двадцать годков как-никак. Чёрт Борюня тоже меня выручил. Не знаю, спал ли он вообще, а только бабушка, желая пристыдить меня окончательно, начала ставить мне в пример моего товарища, который, гулял не гулял, а по хозяйству управиться помог. Вот тут уж Борьке спасибо, искусителю своему удружил.
Рваный плащ я незаметно спрятал, чтобы не вызвать лишних расспросов, пришлось пока надеть ветровку.
После обеда меня призвали "к барьеру" искупать вину, влепив в наказание чистку периметра дома от снега. На улице становилось всё теплее, скоро начнётся капель, вот дед и решил моими руками убрать от дома снежок, чтоб вода под фундамент не текла. Борис, конечно, помогал, но и я тоже не филонил. Нет, не из благородства (я – искуситель, мне нельзя!), просто то и дело во двор выскакивали старики, желая убедиться, что я действительно работаю. Никакого сострадания к бедному внуку, который раз в пятилетку решил навестить дорогих бабушку с дедушкой! Так что пришлось лопатой поработать.
День вновь не обещал ничего хорошего, поскольку, как только я встал, начались неприятности самого невнятного и бессмысленного характера, это не считая прочитанных моралей и снежной уборки. "Рогатого" это тоже стороной не обошло, хоть не так обидно. Когда я резал к обеду хлеб – поранил палец, когда этот хлеб ел – поперхнулся, еле откашлялся, обувался – шнурок порвал, полез в погреб за консервацией – лбом о дверной косяк стукнулся, набирал для скотины соломы – соринка в глаз попала, полчаса потом перед зеркалом стоял, выуживал. И вроде бы пустяки – ничего серьёзного, но приятного мало, согласитесь? Поэтому когда с крыши на меня упал приличный ком снега, пришлёпнув моё тело к земле, я вопросительно посмотрел на чёрта. Что за дела?! Мой праведник только вздохнул и сказал, что сам не избежал неприятностей. Говорит, когда от коровы навоз вывозил, она его в зад боднула, собаке блюдце с едой ставил – за ногу цапнула, вдобавок палец дверью прищемил и язык прикусил.
– Это они всё потешаются, прислужники Вельзевула, – решил нечистый. – Отец Лев говорил, что так будет. Будь начеку, Кирилл.
– Легко сказать, – поднялся на ноги я, отряхиваясь от снега. – Скорей бы наш беглый каторжник до жены батюшкиной добрался, а то и помереть недолго.
Когда снежная работа была выполнена, меня отправили в магазин за продуктами. По дороге нас чуть не сбила машина. В занос пошла, еле отскочили. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, я придумал Борьке искушение – незаметно сделал подножку, а он прямо носом в снег. Гы-гы!
– Инволюционируете, господин искуситель. Не оригинально и ни капли не смешно, – смахнув снег, гордо вскинул голову Борис.
– Сам знаю, что не смешно, – даже как-то зло осадил его я. – А ты по сторонам не зевай, корифей высоких нравов!
Началось то, чего я и боялся. Мне стало жалко этого гада, чтоб его… Раз дело оказалось не шуткой, не розыгрышем, не интермедией, искушения типа "оставить без штанов" не пройдут. Нужно было заварить кашу понаваристей. Я-то могу, дурное дело не хитрое, да только тогда придётся поставить его "на ножи" всех смыслах. Любовь на кону всё-таки. А у меня так некстати защемило в груди, заныло. Он вон из кожи лезет, чтобы добиться хоть мизерного, хоть косого внимания Бога, а я должен его в ад отправить. Понятно, что это не факт, кто ещё кого туда отправит, но от того настроение моё не поднималось. Оказывается, злым тоже ещё надо научиться быть, не всё так запросто.
Я хотел извиниться, но не успел – зазвонил телефон.
– Привет, любимый. Почему не позвонил? Весь в делах-заботах был перед сном? – услышал я голос Ольки, в котором упрёка было больше, чем приветливости.
Вот осёл! Я же ей забыл вчера позвонить, как обещал. Да у меня и времени не было, меня убили. Может, так и сказать?
– Вижу, и утром не соизволил, – продолжала она. – Что молчишь, говорить не можешь, свидетели мешают?
– Могу. Я с Борькой.
– Так что же – нечего сказать?
Сказать мне было и вправду нечего, а опять что-то выдумывать не хотелось.
– Оль, я забыл. Да, был занят. По работе.
– Ты на работу устроился?
– Можно и так сказать.
– И кем? Авантюристом?
Вот что говорить? Что я искуситель чёрта?
Наверно, Борюня слышал, о чём ведётся разговор, потому что, выхватив у меня трубку, сказал:
– Ольга, это говорит Борис, прошу вас, оставьте ваш инфантилизм, устремитесь ввысь над прозаичностью бытия и попробуйте вернуться к истокам ваших отношений с Кириллом, когда сердца ваши реяли дивными просторами и пылали симфоническим огнём любовной страсти, сливаясь в унисон единым этюдом!
Я представил себе реакцию моей дамы, схватился за голову и начал отбирать у него трубку. А он не замолкал:
– Ольга, не подумайте, что я хочу исходатайствовать для Кирилла ваше прощение, однако смею заметить, этот человек не какой-то ярыга и ренегат, а порядочный и надёжный товарищ, хоть и фанфарон изредка.
– Отдай, чертяка, трубку, она же меня убьёт! – шипел я на него, пытаясь забрать свой телефон, но он ловко изворачивался и всё продолжал:
– Не сочтите мои речи сусальными, но прошу вас, не будьте слишком ригористичны в своих инсинуациях, ведь задержка телефонного звонка произошла лишь вследствие нашей ночной поездки к моей больной маме.
Я застыл на месте. К какой маме?
– Простите меня, я должен был ещё утром созвониться с вами и всё объяснить. Моя мама внезапно телефонировала мне и попросила приехать. Она страдает сильными мигренями, а в эту ночь ей совсем было тяжко. Кирилл великодушно согласился меня отвезти, мы пробыли там до рассвета. Он, вероятно, не сказал вам об этом, боясь, что вы не поверите. Однако я уверяю вас, это чистая правда! Да… О, что вы… Нет, конечно, нет… Я прекрасно вас понимаю… Не переживайте, человек se trompe, как это по-русски… склонен к ошибкам. Да, я передаю ему трубку.
Я с застывшим дыханием взял телефон.
– Кирюш, ну прости меня, я же не знала. Ну скажи что-нибудь, не дуйся. Какой ты у меня всё-таки добродушный! А скрытный какой, разведчик прямо! Не мог сам признаться? Бориной маме стало легче?
– Э-э, да… м-м-м, ей уже значительно лучше, – промямлил я.
– Кирюш, у меня сегодня родители в гости на ночь уезжают, приедешь?
Опа! Я мигом ожил!
– Конечно, приеду, Ольчик.
– Тогда я жду тебя к восьми часам. До встречи, мой герой!
Я повернулся к чёрту. А он стоял и улыбался во всю харю.
– Борян, с меня причитается! – благодарно хлопнул я его по плечу. – Спасибо, спас.
– О, всегда пожалуйста. Обращайся! – выпятив грудь, отмахнулся нечистый.
Вот вам и чёрт! Знаток женской психологии, оказывается! Тут уж не отнять.
* * *
В магазине мы купили всё, что было нужно и повернули назад. Пересчитывая по дороге деньги, я понял, что нас обсчитали: за колбасу я заплатил дважды. Деньги не жалко – пустяки, но обидно ещё как. Возвращаться всё равно не стали, я простил продавщицу. Знаете, напрашивается очевидный вывод: мелкие неурядицы портят нервы не меньше, чем крупные и, если бы ни назначенное свидание, обещавшее развеять мои смуты, я бы всерьёз распсиховался. Ну совсем нечисть обалдела! Ведь на каждом шагу поджидает!
Вернувшись в дом, первым делом договорился со стариками о поездке в город. Бабушка долго чесала голову, перебирая в мыслях неотложные дела, но, к моему счастью (что большая редкость теперь!), не найдя таковых, согласилась меня отпустить. Дед тоже не возражал. Надеюсь, хоть сегодня отец не узнает о моей отлучке. Во всяком случае, старики пообещали молчать. Чтобы быть совсем молодцом, я задержался до вечера – решил помочь скотину покормить. Как только Борька в моём лице покормил, мы тотчас и выехали. К тому времени я успел заработать себе лёгкий вывих ноги, а "рогатый" поцарапал затылок гвоздём, торчащим в сарае.
На трассе пробили колесо. Я не удивился. Смиренно меняя пробитое колесо на запаску, больно съездил баллонным ключом себе по ноге, отменно выругался и успокоился.
– Борюнь, ты говорил, что все происходящее со мной и батюшкой в духе ты видел моими глазами. Это как? – спросил я, когда мы вновь поехали.
– Есть одна методика. Я просто подключился к твоему сознанию, так отец Лев велел. Сказал, если возникнет серьёзная опасность, чтоб вытягивал тебя оттуда. А сам он за отцом Виталием следил.
– То есть разъярённые уголовники, обстреливающие нас со всех сторон – это не серьёзная опасность?
– Отец Лев контролировал ситуацию, его приказа предпринимать решительные действия не поступало.
– Получается, вы нас оберегали?
– Что-то вроде этого.
– А-а. Слушай, Борюнь, ты не против, если я тебя на квартиру твою завезу?
– Завози, конечно. Не поеду же я вместе с тобой к Оле. Ещё чего не хватало! – сконфузился воспитанный чёрт.
– А завтра утром в деревню вернёмся, добро?
– Да без проблем.
Когда мы подъезжали к его дому, он вдруг сказал мне:
– Ой, Кирилл, смотри – девушка голосует, давай возьмём.
– Ты больной, что ли? Да после случившегося я теперь в жизни таксовать не стану. А если она опять какая-нибудь нечисть?
– Да нет же, она весьма…
– Нет! – твёрдо отрезал я, проезжая мимо привлекательной блондинки.
– Тогда высади меня здесь, тут и пешком недалеко.
Вот неугомонный бабник!
– Да пожалуйста!
Я припарковался у бордюра, пожелал ему удачи и сказал, что утром за ним заеду. Через минуту в зеркало заднего вида я увидел, как любитель женщин уже зачем-то переводил через дорогу свою новую знакомую.
К Оле я приехал с шампанским и букетом роз и сразу же получил взамен горячий поцелуй.
– Проходи на кухню, я ужин готовлю, – сказала она, помогая мне снять куртку.
Вечер прошёл в мирных разговорах. Оля рассказывала мне о себе, о своих подругах, о зачётах в институте, о своей новой причёске. Кстати, про причёску я сам спросил, успел заметить прежде, чем она стала хвастаться. Она слегка вымазала волосы в майонез, вот я и сказал: "Что это у тебя на голове?" Я, в свой черёд, рассказал ей о том, как тяжело мне приходится в деревне: как мне проходу не дают, как валюсь от усталости. Согласитесь, ничего не придумал, всё так и было! Поужинав, я уж было подумал, что хоть на ночь обрету покой и успокоение, так нам было хорошо вместе. Ага! Разбежался!
Ближе к полуночи, в спальне, когда на нас уже оставалось минимум одежды, Оля, дабы разжечь в наших сердцах огонь поярче, предложила сделать мне массаж. Я лёг на живот. Всё, облом!
– Кирилл! Что это за царапины у тебя на спине?! – в гневном изумлении ахнула Оля.
Я вмиг опомнился, подскочил на кровати.
– Оля, Оля, спокойно! Это совсем не то, что…
Договорить не дала, влепила смачную пощёчину. Вот ведьма – удружила (это я не про Олю, про бесноватую)!
– Оля, послушай меня! – бросился я вдогонку этой горячей девице, но она уже успела закрыться в ванной.
– Пошёл вон отсюда! Я тебя ненавижу! – прокричала она мне, разразившись слезами.
– Ну, Оленька, я не изменял тебе, клянусь! Как же тебе всё объяснить?! – рявкнул я в злости на глупейшую ситуацию, в которой был на самом деле неповинен.
Вот что мне сделать – рассказать ей, как на меня напал бес?!
– Оля, я упал спиной на вилы! – ничего лучше придумать я не смог. – Хорошо ещё, что только поцарапался, а не насквозь себя проткнул.
– Уходи прочь! Я тебя видеть не хочу!
– Ты же знаешь, что я сейчас в деревне живу. Вилами и лопатой там чистят сараи от навоза. Я был неаккуратен – поскользнулся, а там вилы… вот и…
– Обманщик! – сквозь слёзы процедила она. – Ты по уши в обмане. Хватит рассказывать мне басни! Уходи, Кирилл, прошу тебя!
– Оля, ну пожалуйста, поверь мне!
– Я тебе не верю! Оставь меня в покое!
– Ну, Ольчик.
– Уходи вон, между нами всё кончено. Прощай, – даже слишком спокойно произнесла она таким тоном, что у меня всё сжалось внутри.
– Ты это серьёзно?
– Как никогда, – отрезала моя бывшая девушка.
– Ты только не сильно расстраивайся, я того не стою.
Я оделся и вышел на улицу. В машину я сел не сразу – нужно было остудить голову. Понимать, что цели у меня больше нет, не хотелось. Если нет объекта любви, зачем тогда любовь? Чтобы успокоиться, выкурил три сигареты подряд. Это ж надо? Так глупо потерять девушку, привязанность к которой после встречи с чёртом и затеей с искушениями росла с каждым днём. Я готов был сейчас претерпеть любое испытание, но только не расставание с Олей. Это было как удар кувалдой по макушке – больно, оглушительно и намертво. Сердце уже учуяло боль утраты, а вот мозг ещё всё не верил. Я сел в машину и поехал к нечистому, переночевать ведь где-то надо.
Позвонив в его квартиру, я долго ждал. Спит, наверное? После третьего звонка он открыл дверь. Хоть кому-то сегодня повезло. Борька стоял передо мной, замотанный в одеяло, с красной рожей и смущёнными хлопающими глазками.
– Борюнь, помешал? – на автомате спросил я, зная, что так и есть.
– Немного, – признался чёрт.
– Та девушка у дороги?
– Ага.
– Извини. Утром зайду, как договаривались.
– Что-то случилось?
– Всё в норме. Завтра поговорим. Отдыхай.
Зачем ломать кайф человеку? Борька теперь порядочный, узнает, что мы с Олей расстались, мигом выпроводит свою знакомую, решит поддержать. Хотя нет, сначала нам придётся везти её домой. Нет, не хочу никуда больше ехать. Да и пусть, в конце концов, человек расслабиться.
Я спустился вниз и сел в машину. Откинув сиденье назад, попробовал уснуть. Ага, уснёшь тут, когда мысли так и лезут в голову.
Что мне остаётся? Оставить праведника в покое. Пусть гуляет, пока время есть, баллы зарабатывает, грехи замаливает. А как Адамов Варвару отыщет, всё и закончится. Борис получит расположение Господа, Вельзевул со Змеем и отвалят. А мне теперь всё равно, что будет. Чтобы грамотно искушать, стимул нужен и настроение. А у меня ни того, ни другого. Значит, конец истории. Спокойной ночи.
Я снова попытался уснуть. Не-а.
А может, поехать сейчас к Ольке и всё ей как на духу выложить? Всю правду рассказать: и про чёрта, и про себя – искусителя, и про батюшку-байкера, и про отца Льва, и про бесноватую девку, и про астральный мир. А что? Вот возьму сейчас и поеду, облегчу душу. Она девка неглупая, она поймёт!
Я потянулся за ключами, но в окно мне тихонько постучали.