Все местные жители и постояльцы отеля собрались на дворе. Гнедая ни минуты не пребывала в покое. Она грациозно скакала по двору, описывая круг за кругом, а пеон, выпустивший гнедую из конюшни, напрасно старался поймать ее за недоуздок. Когда к незадачливому пеону присоединились еще двое батраков, лошадь совершенно взбесилась и ударами копыт принялась отбиваться от наседавших парней. Принесли лассо, но лошадь, очевидно, хорошо понимала, как им орудуют. Едва петля взмывала в воздух, как животное прыгало в сторону и уклонялось от нее.
Монтесо потешался над батраками. Он утверждал, что они не умеют обращаться с лассо. Но когда он сам попытался поймать лошадь, то, как и батраки, потерпел неудачу. С его приятелями случилось то же самое.
- Сеньор, вам надо воспользоваться болас, - сказал он мне. - В лошадь вселился дьявол. Если вам не удастся швырнуть ей под задние ноги шары и "приземлить" ее, то вам ею никогда не овладеть.
- Вы так полагаете? Я думаю, что, чтобы поймать ее, вполне достаточно лассо. По-моему, до сих пор мне недоставало сноровки.
Лицо его приняло неописуемое выражение. Он смерил меня особенным взглядом - вот так блестящий математик воззрился бы на школяра, заявившего, что способен в уме извлечь кубический корень из стозначного числа.
- Это звучит очень мило! - улыбнулся он. - Дерзнете справиться лучше, чем все мы? Так попытайтесь! А я вам скажу, что вы будете высмеяны, как и я.
Я свернул ремень, расправил петлю и приблизился к лошади. Она отпрыгнула, и я медленно последовал за ней, заходя сбоку. При этом я помахивал лассо около головы. Затем быстро взмахнул рукой, словно собираясь бросить петлю, но не сделал этого. Гнедой попался на уловку и отпрянул в сторону. Но едва его копыта снова коснулись земли, как ремень обвил шею. Я крепко держал другой конец лассо, пока лошадь тащила меня по всему двору. Тем временем петля затянулась так туго, что у животного перехватило дыхание и оно остановилось. Мигом я оказался возле коня и вскочил на него. Я ослабил петлю, и теперь конь приложил все свои силы, чтобы сбросить меня. Последовала борьба. По лицу у меня побежали крупные капли пота, но я остался победителем, гнедому пришлось покориться.
После этого я слез и послал за моими вещами, остававшимися в комнате наверху. Пока их приносили, я взнуздал лошадь. Когда я положил ей на спину великолепную попону, собираясь поместить на нее седло, Монтесо промолвил:
- Вы очень умелый наездник, сеньор!
- А как обстоит дело с лассо?
- Ну, бросаете вы его отлично. Я почти уверен, что вы не будете нам обузой.
- Благодарю вас за откровенность! Возможно, вы убедитесь даже и в том, что я буду вам не обузой, а подспорьем. А теперь по коням!
Перекинув через плечо карабин, я уселся в седло и выехал на улицу. Хозяин и его работники отвешивали мне низкие поклоны и почтительно приседали вслед. Все они еще больше зауважали меня, увидев, что я удержался на коне.
Первым человеком, встреченным мной на улице, был не кто иной, как сеньор Эскильо Анибал Андаро, пресловутый владелец асиенды, подославший ко мне бандита. Он стоял перед воротами дома, и по его виду казалось, что он прибыл сюда лишь затем, чтобы стать свидетелем моего отъезда. Неужели он знал, что я собираюсь покинуть Монтевидео? От кого он мог это узнать? Он бросил на меня долгий, ядовитый и словно бы торжествующий взгляд. Если бы я намерен был задержаться здесь, то этот взгляд насторожил бы меня, ведь означать он мог только одно: раз вчера не удалось, не беда, я приготовил тебе другую ловушку, в которую ты непременно попадешь!
На мгновение мне пришлось задержаться и подождать йербатеро. Как только мы тронулись с места, Андаро приблизился к нам, быстро пересек мне дорогу, а затем с издевкой крикнул:
- Счастливого путешествия, сеньор!
Я, естественно, не удостоил его даже словом, сделав вид, что вообще не замечаю. Зато Монтесо был разъярен этой наглостью. Он вонзил обе шпоры в своего коня так, что тот взмыл на дыбы, дернулся в сторону и, подчиняясь седоку, сделал прыжок, повалив Андаро на землю. Вслед нам полетели его громкие проклятия.
- Мне бы этого мерзавца конем растоптать! - ругался йербатеро. - Он, шельма, явно что-то плохое замышляет. Задержись мы тут, беды бы, пожалуй, не миновать.
- В этом я убежден. Как и в том, что он приготовил мне какую-то западню. Быть может, ничего не подозревая, уже ступил в капкан.
- Именно это было написано у него на роже. Но в чем может заключаться эта ловушка? Самое большее, он может подослать человека, который выстрелит в вас из засады.
- Возможно. Мы поедем через лес?
- Что за вопрос! О лесе не может быть и речи. Приготовьтесь ехать по холмам. В ложбинах, где достаточно влажно, растут кусты, но редкие, деревья же встречаются лишь возле домов, а те отстоят друг от друга далеко.
- Значит, мы сразу же заметим устроенную мне засаду?
- Мигом. Впрочем, я распоряжусь, чтобы двое моих людей ехали немного впереди нас, пока слева и справа еще попадаются постройки, за которыми может скрываться засада. Мы же будем рассчитывать не только на самих себя, ведь с нами поедет сеньор, который сумеет нам помочь.
- Как? Вы, не спросив меня, позволили кому-то присоединиться к нам?
- Да, ведь я был уверен в вашем согласии, если вообще таковое требовалось.
Он сказал это с какой-то непонятной мне важностью. Поэтому я ответил:
- Мое согласие требовалось непременно. Я имею обыкновение путешествовать лишь с теми людьми, которые мне приятны.
- Но я прошу не забывать, что предводителем нашего маленького отряда являюсь, собственно говоря, я! - возразил Монтесо.
- Предводителя у нас нет. На мой взгляд, у каждого здесь - равные права. Вы можете командовать своими товарищами в сельве, на сборе чая. Поскольку я вовсе не йербатеро, то признать вас своим предводителем не могу. Если мне придется подчиняться чьим-либо приказаниям, я предпочту поехать один.
Если до этого мне пришлось отвергнуть его излишнюю фамильярность, то теперь я счел необходимым отбить у него всякую охоту думать, что я могу быть в какой-то зависимости от него. Он в самом деле был славным человеком, но ему не следовало считать, что он хоть в чем-то превосходит меня. Люди подобного уровня легко замахиваются на то, что им, собственно, не по плечу. Мои слова ошеломили его.
- Я не то имел в виду, сеньор! - быстро возразил он. - Я не имею право приказывать вам, я знаю это. Мне вовсе не приходит в голову изображать в вашем присутствии предводителя. Если я и притязаю на небольшую привилегию, то заключается она лишь в том, чтобы защищать вас.
- Против этого я, конечно, ничего не имею.
- А на то, что я дозволил этому кабальеро ехать вместе с нами, вы не должны гневаться. Нет у вас на то повода.
- Значит, он - кабальеро, человек непростого звания?
- Он - хорошо образованный господин, высокий полицейский чиновник.
- Тогда у меня нет никаких возражений, пусть он составит нам компанию при условии, что он действительно тот, за кого себя выдает.
- Конечно, он самый. Почему бы ему не быть полицейским? С какой стати ему обманывать меня?
- Гм! Из ваших слов можно предположить, что вы его, собственно, не знаете?
- Я знаю его, причем очень хорошо.
- Давно?
Он немного подумал.
- Ну, - ответил он, - собственно, только… со вчерашнего дня.
- И вы называете его хорошим знакомым?
- С учетом некоторых обстоятельств, да. Да и вы знаете его. Припомните господина, который вчера вечером сел поблизости от нас и попросил разрешения сыграть вместе с нами.
- Это он? Гм!
- У вас есть какие-то сомнения на его счет?
- Да. Он слишком молод, чтобы занимать столь солидный пост, не говоря уже об уровне познаний.
- Это все не существенно! Карьеру в этой стране делают быстрее, чем где-либо еще. Есть и более крупные чиновники, которые ненамного старше его. Вы еще убедитесь, что этот молодой человек хорошо образован и сведущ во многих областях жизни. Кстати, когда я сообщил ему, что к нам примкнет бывалый путешественник, немец, он страшно обрадовался.
- Где он сейчас? Мы заедем к нему домой?
- Нет. Мы договорились, что встретимся с ним за городом.
- Странно… Чиновнику такого ранга не след поджидать попутчиков за городом, словно разбойнику с большой дороги. Почему он не приехал ко мне в отель, чтобы представиться? Почему нельзя было заехать к нему домой? Вы, вообще-то, знаете его?
- Нет.
- Но, по крайней мере, вам известно его имя?
- Да. Его зовут сеньором Каррера.
- Имя звучит неплохо. Остается лишь надеяться, что оно под стать его носителю. Если бы мы заехали к нему домой, то убедились бы, что он именно тот, за кого он… ах, сеньор, что за небрежность!
Произнося последнюю фразу, я схватился за свой карман, словно пытаясь что-то найти. Затем остановил свою лошадь.
- Что такое? У вас что-то пропало? - спросил йербатеро.
- Я только что заметил, что оставил в гостиничном номере бумажник.
- Это не беда, он наверняка еще лежит там. Я пошлю за ним одного из своих людей.
- Спасибо! Я сам за ним съезжу. Моя лошадь, пожалуй, побыстрее ваших. Если вы поедете не спеша, то я скоро вас нагоню.
Не дожидаясь ответа, я повернул лошадь и галопом поехал назад, но не в гостиницу, потому что бумажник лежал у меня в кармане, а в полицейский участок, располагавшийся вблизи от собора. Прибыв туда, я привязал лошадь и велел проводить меня к старшему из присутствующих чиновников. После того как некоторое время чиновник потаращился на мой костюм, я представился ему и спросил, знает ли он comisario criminal Карреру.
- Нет, такого не знаю, сеньор, - гласил ответ. - Вероятно, вы просто не расслышали или неправильно поняли его имя.
- О нет! Этот человек сам назвал свой ранг и свое имя.
- Тогда это была шутка.
- Но в таком случае, кажется, есть повод потревожить шутника, потому что его шутка, видимо, связана с моей персоной и ничего хорошего мне не сулит.
- Пожалуйста, садитесь! Рассказывайте подробнее, что и как.
Он указал мне на стул, а сам занял место за столом. Перед собой он положил несколько листов белой бумаги, обмакнул в чернильницу перо и начал спрашивать:
- Сперва мне надо записать ваше имя, ваш возраст, вашу национальность, место рождения, сословие, имущественное положение, цель вашего пребывания в стране и прочее. Будьте добры, ответьте на мои вопросы.
- Бога ради! - воскликнул я, вновь поднимаясь с места. - Но это что, допрос?
- Разумеется. И это совершенно необходимо.
- Я зашел только для того, чтобы сделать заявление и попросить вас указать мне чиновника, который займется случившимся.
- Мало ли кому какие заявления придет в голову делать! У вас что, есть особые причины предполагать, что этот человек замышляет против вас что-то недоброе?
- Разумеется. Вчера на меня дважды совершались покушения. А сейчас я направляюсь в Мерседес. Я уже находился в пути, когда узнал, что вместе с нами решил поехать молодой человек, который носит фамилию Каррера и который выдает себя за уголовного комиссара.
- Да что это вы тут рассказываете! Два покушения? И мы ничего не знаем об этом! Сеньор, вы не поедете в Мерседес. Нам надо взять это дело в свои руки. Вы останетесь здесь в качестве свидетеля.
- Как долго?
- Не могу пока сказать. Дело может продлиться месяц, а может и несколько месяцев.
- Покорнейше вас благодарю! Времени у меня нет на это! Мне хотелось бы лишь отделаться от мошенника.
- Тогда вы обязаны сделать заявление по всей форме.
- Я за этим и пришел!
- Да, но вы, кажется, не считаете нужным делать все по форме. В любом случае мне надо получить ответ на перечисленные вопросы.
- И вы занесете мои ответы в свой протокол?
- Да. Я также дам вам двух людей, они задержат этого человека и вместе с вами доставят его сюда.
- А потом?
- Потом я немедленно дам ход этому делу.
- Значит, будет начато настоящее уголовное расследование?
- Само собой.
- И, пока оно идет, потребуется мое присутствие?
- До вынесения приговора, то есть несколько недель.
- Увы, но это меня не устраивает, сеньор. Я сожалею, что побеспокоил вас, и отказываюсь от своего заявления. Честь имею кланяться!
Я надел свою шляпу и направился к двери.
- Стойте, стойте! - крикнул он мне вдогонку. - Вы можете отказаться от своего заявления, но не мы от своих обязанностей. Поскольку нам теперь известно, что…
Конца этой фразы я не слышал, поскольку выбежал из комнаты. Но он распахнул дверь и прокричал мне вслед:
- Что на вас были совершены два покушения…
Я уже успел сбежать по лестнице. Сверху доносилось:
- Я полагаю себя обязанным расследовать дело и…
Я, не обращая внимания на его слова, пошел дальше. Когда я находился уже возле ворот и отвязывал свою лошадь, он прокричал мне в спину:
- И задержать вас здесь до разрешения этого дела. Поэтому я должен вам…
Я вскочил в седло. Он подбежал к воротам. Простирая обе руки к моей лошади, он обрушился на меня тирадой:
- Я вынужден приказать вам остаться здесь, иначе вы будете задержаны и посажены под арест до тех пор, пока…
Моя лошадь взяла с места, и остальное я не услышал. Нет, в мои планы не входило наводить правопорядок в Уругвае.
Я двинулся к бухте, а затем снова выбрался на дорогу, на которой меня поджидали йербатеро.
- Ну, - воскликнул Монтесо, обращаясь ко мне, - наконец-то, вы! Я уж подумал, что вы по ошибке поехали в другую сторону. Вы нашли кошелек?
- Деньги при мне. А где попутчик, которого мы поджидаем? Я его не вижу. Он же хотел примкнуть к нам за городом!
- Он проехал немного вперед. Смею предположить, что вы встретите его без неприязни.
- Мое отношение к нему будет целиком зависеть от его поведения.
- Тогда я спокоен, он воспитанный человек, кабальеро до мозга костей.
- Что для comisario criminal само собой разумеется!
Возможно, я произнес это в несколько ироническом тоне, поэтому Монтесо спросил:
- Вы все еще не верите, что он действительно комиссар уголовной полиции?
- Сделаю вам одолжение, вы не услышите от меня больше ни слова сомнения!
- Прекрасно! Вы убедитесь, что он действительно криминалист. Он поведал нам столько интересных случаев, когда виновных удавалось обнаружить лишь благодаря его проницательному уму и поистине удивительной ловкости. Он даже нередко рисковал своей жизнью.
Вскоре город скрылся из виду. Кое-где еще виднелись отдельные поля, обнесенные для защиты от стад мощными оградами из кактусов и агавы, но в основном нас окружала степь, характер ее едва ли меняется на всем протяжении Уругвая: холмистая местность, покрытая мелкой полевой травой, и эта травка почти нигде не поднимается выше ноги человека. В ложбинах виднелись редкие кусты, которые, собственно, и кустарником назвать было нельзя. Повсюду паслись животные: лошади, реже овцы, но чаще всего коровы.
Всадник, ехавший впереди, оглянулся, попридержал лошадь и стал нас поджидать. Когда мы приблизились, я узнал в нем того молодого человека, которому вчера вечером уступил свое место.
- Вот мы вас и догнали! - обратился к нему Монтесо. - Добрый день, сеньор! Разрешите представить вам немецкого кабальеро, о котором я вчера вам рассказывал.
Мужчина был одет в широкие синие брюки и точно такую же куртку. Жилет его был белого цвета, как и шарф, которым он обвязал талию, из-под шарфа виднелись нож и пистолет. К седлу было подвешено ружье. Он снял с головы шляпу, приподнялся в стременах и приветствовал меня:
- Мо-е по-чте-ние, су-дарь!
Прозвучало это на ломаном немецком языке, примерно таким тоном попугай выговаривает затверженные им слова.
- Вы говорите на моем родном языке? - спросил я по-испански.
- Нет, - ответил он тоже по-испански. - Мне знакомо лишь это приветствие, я заучил его в Буэнос-Айресе, где общался с немцами. Мне захотелось порадовать вас звуками вашей родной речи. Смею ли я надеяться, что вы одобрительно отнесетесь к моему желанию составить вам компанию?
- Для меня любой честный человек - желанный гость.
- Вы снимаете у меня камень с сердца. Я вам очень признателен!
Он протянул мне руку, а я подал ему свою. Мнимому криминалисту было не больше тридцати лет. Судя по лицу, я бы никогда не сказал, что он мужественный и даже отчаянный человек. Гораздо больше он походил на плутоватого труса, который действует исподтишка.
Мы поехали дальше. Йербатеро держались позади нас. Им, наверное, думалось, что было бы невежливо не пропустить вперед обоих благородных господ. Таким образом, мы были вынуждены время от времени обмениваться какими-то репликами, однако вскоре я заметил, что комиссар ничуть не дорожит моим обществом. Он был необычайно скуп на слова, очевидно опасаясь, что, разболтавшись, может выдать себя.
Поскольку я неожиданно вернулся в город, Монтесо не успел выслать вперед двух своих человек, что он намерен был сделать ради моей безопасности. Сейчас этого вообще не требовалось, ведь мы находились в степи, и вся местность отлично просматривалась издали. Свое внимание я уделял в основном окрестностям, что очень радовало комиссара. Лошади у моих спутников бежали резво, потому что те без устали подгоняли их; что же до моего гнедого, то он готов был пулей умчаться вперед, и мне, наоборот, приходилось резко осаживать его.
Еще до полудня мы добрались до нескольких невысоких холмистых гряд, на которых кое-где виднелись отдельные скалы. Эти гряды были отрогами Кучильи, нам надо было перебраться через нее. Час спустя мы увидели по правую руку от себя поселение, название которого теперь уже выпало у меня из головы. Впереди, на некотором расстоянии от него, располагалось довольно большое здание - Монтесо назвал его почтовой станцией.
Его слова подтверждали многочисленные колеи, сбегавшиеся к зданию, в то время как повсюду в степи дороги расходятся. Йербатеро остановились возле почтовой станции, объявив, что им необходимо промочить горло. Я тоже спустился с коня и уселся на стоявшую перед домом глиняную скамью, покрытую дерном. Здесь имелся магазинчик. Криминалист вошел внутрь и вынес три бутылки вина и стаканы. Он собирался угостить сборщиков чая; мне тоже пришлось взять стакан, но я не намерен был уступать этому человеку.