- Вот этого я больше всего и боюсь, - холодно сказал Лыков. - Представьте себе реакцию начальника станции Никифоренко, когда к нему придут две пассажирки с зараженного поезда? Их тут же изолируют. И разбираться не станут. Я уже жалею о том, что мы с профессором ходили к нему. Сами бы справились со своей проблемой. Помощи все равно не получили, одна болтовня. Какие вы все наивные. До переезда восемьдесят километров, с такой скоростью мы через час будем там. А теперь пораскиньте мозгами. Ты-то, капитан, военный человек, должен понимать, чего стоит развернуть в чистом поле госпиталь. Трех дней не хватит. Откуда, возьмутся койки, врачи, медикаменты, белье, электричество? Решение принималось генералом на наших глазах. Волшебник? Болтун! Он решил, и через два часа в поле вырос госпиталь со всеми коммуникациями. Как же! Пообещать все, что угодно, можно, приказ - другое дело. Но мы его не слышали.
- Ну что ты ноешь, Лука, как больной зуб, - поморщился капитан Стрелов. - Никто нас на произвол судьбы не бросит. Мы за них кровь проливали.
Все замолкли, будто ждали голоса главного судьи. Вот он сейчас скажет, и все встанет на свои места. Но голос не прозвучал, судьи среди них не нашлось.
Поезд начал замедлять ход.
Шоссе выныривало из густой таежной чащи в чистое поле и выгнутой стрелой сворачивало к железной дороге. Местность просматривалась как на ладони. Где-то справа вдалеке проползла змейка - эшелон, мчащийся на восток.
- Железная дорога! - воскликнула Таня.
- Да, это переезд, - кивнул Антон. - Но у нас возникают некоторые трудности. Смотрите, что там делается. Эшелон военных грузовиков с солдатами.
- Четырнадцать машин, - успела сосчитать Ирина.
- И впереди две легковые, с офицерами, - продолжал Антон. - Это наши машины.
- В чем же проблема?
- В том, что делать им здесь нечего. В этих местах нет военных объектов, а по другую сторону железки территория другого округа. Я не могу выйти на дорогу и остановить поезд на глазах у всех, меня каждый солдат знает.
- Не будут же они стоять здесь вечно, - пожала плечами Таня. - Шлагбаум откроют, и они проедут.
- Шлагбаум открыт, Танечка, но машины стоят на месте. Тут что-то не так. Встанем в хвосте. Вас не должны видеть в машине генерала, сидите тихо. Я схожу к шлагбауму, разузнаю, что к чему.
- А как же поезд? Мы его пропустим. Может быть, есть другой переезд?
- Нет. По ту сторону сплошная тайга и болота, переезды не нужны. Следующая точка - Новосибирск, а это около двухсот километров.
Антон прижался к обочине и затормозил метрах в тридцати от последней машины. Брезент у заднего борта был откинут, в кузове сидели солдаты с автоматами.
- Ведите себя смирно, любезные барышни, если не хотите меня подвести под монастырь.
Антон вышел и захлопнул дверцу. Ирина заплакала.
- Про какого генерала он говорил? - шепотом спросила Таня.
- Очевидно, про того, кого возит. Или ты решила, что лейтенантам полагаются машины правительственного класса? В Хабаровске только у твоего отца такая.
- Так он шофер?
- Какая разница, Танюша, нам бы попасть на поезд. Андрей с ребятами не справится, они ему на голову сядут.
Возле шлагбаума стоял майор Люсинов и разговаривал с офицерами. Странно. Антон видел Люсинова утром на станции, его вызывал к себе генерал, и вот он тут. Не выполняет ли майор генеральский приказ? Антон хотел развернуться и уйти, но Люсинов его заметил. Влип, теперь все будет доложено генералу. Придется самому атаковать, чтобы не быть атакованным.
Адъютанта генерала даже полковники побаивались. И правильно делали. Антон специально загораживался маской таинственности. Ни с кем не общался, смотрел на офицеров с ухмылочкой, будто что-то мотал на ус, нарушал устав, не надевая фуражку, чтобы не отдавать честь старшим по званию. Однако никто ему замечаний делать не решался. Майор Люсинов не был исключением. Он ведал безопасностью на железной дороге и генерала видел редко. Знал лишь то, что после ликвидации подразделений СМЕРШа в 45-м генерала Хворостовского прислали из Москвы руководить управлением МГБ округа и адъютант Антон Бучма приехал с ним вместе. Ходили сплетни, будто Антон внебрачный сын генерала. Люсинов басням не верил, но старался не попадаться лишний раз на глаза ни генералу, ни его адъютанту.
- Лейтенант Бучма? Что-то срочное от генерала?
- Срочного ничего нет, Герман Владимирович.
Еще одна странная черта молодого офицера, он всех называл не по званию, как полагается по уставу, а по имени-отчеству, что могли позволить себе лишь офицеры высшего звена.
- Хотите понаблюдать за ходом операции? Пожалуйста. Я всегда выполняю свои обязанности добросовестно.
- Рад буду у вас поучиться.
Он не ошибся. Майор выполняет приказ его хозяина и воспринял появление адъютанта как инспекцию. Это Антона устраивало.
- И долго еще ждать?
- Они на подходе. Через семь-десять минут будут здесь.
"Знать бы кто "они""? - подумал Антон.
Ждать осталось недолго. Раздалась команда. Солдаты начали спрыгивать с машин и выстраиваться вдоль полотна по обеим сторонам. С двух машин сгружали листы фанеры, выкрашенные в темно-зеленый цвет. Антон, сохраняя внешнее безразличие, наблюдал за происходящим. Его беспокоили оставленные им женщины: вдруг не выдержат, выйдут из машины. Пешком сюда никто прийти не может, а привезти их мог только он.
Но вот появился дым, потом и паровоз. Поезд стал замедлять ход.
- Вы идете со мной, лейтенант? - спросил майор.
- А у вас есть возражения? - опять вывернулся Антон, не сказав ничего конкретно.
Пассажирский поезд встал. Солдаты блокировали все двери, к эшелону начали подтаскивать фанеру и стремянки. Теперь Антон понял, чем его удивила фанера - листы были вырезаны по размерам окон и имели "вагонный" цвет. Солдаты начали заколачивать окна поезда.
Майор направился к хвостовому вагону, за ним лейтенант из особого отдела, третьим шел Антон. Он слышал об этом поезде, но сути дела не знал.
Двери последнего вагона открылись, гостей встретила делегация от пассажиров.
- Что это значит, майор?! - на высоких тонах заговорил пожилой мужчина в форме генерал-лейтенанта медицинской службы. - Зачем вы заколачиваете окна? Люди задохнутся без воздуха. Где медицинская помощь? Это произвол! Я пожалуюсь Молотову.
- Правильно сделаете. Все резолюции получены из Москвы, профессор, жалуйтесь Молотову на него самого. Так. Все проводники по местам. Открыть двери. С вами поедут автоматчики, по одному на каждый тамбур, исключая вагоны с больными. Передвижение по поезду запрещено.
Майор вынул из кармана белые повязки с какими-то значками.
- Это для вас, профессор, и трех ваших помощников на выбор. Дневальные будут пропускать людей только с повязками. Госпиталь готовят за Омском, к завтрашнему утру будете на месте, а здесь для вас ничего нет. Вы находитесь на военном положении, поезд пойдет через крупные населенные пункты, и вы должны понимать, что принимаемые нами меры предосторожности имеют серьезные основания. Откройте воздухозаборники, проводники знают, как это сделать, никто не задохнется. В Омске есть аэродром, мы ждем прибытия специалистов из Москвы.
- Где же под Омском вы намерены разместить госпиталь? - спросил Лыков. - В тайге? Там на каждом километре леспромхозы.
Начальник поезда знал дорогу как свои пять пальцев, несколько лет утюжил Транссиб.
Майор ответил не задумываясь.
- Поезд повернет на юг и пойдет через Новосельск к казахским степям. Там есть подходящие места. Все продумано. Правительство проявляет заботу о советских гражданах. Командовать охраной будет лейтенант Басалаев. Он поедет с вами до конца. - Майор кивнул на офицера, стоящего рядом. - Успокойте пассажиров, профессор, и разъясните обстановку. В случае беспорядков солдаты откроют огонь без предупреждения, у них приказ. Только вы и ваши помощники могут передвигаться по поезду. Выделите купе лейтенанту.
- Почему у нас нет связи с машинистом? - спросил Лыков.
- Она вам не нужна. У машиниста есть рация, и он подчиняется только диспетчерам. Вы проследуете без остановок до места, указанного ему в приказе. Это все.
- От поезда отстали две женщины, - неожиданно заговорил Андрей Тарасов. - Моя жена Ирина и невеста Семена Рыжих Татьяна Бугримова, дочь первого секретаря обкома партии Хабаровска.
- Где они отстали?
- В Томске. Пошли в аптеку и не успели вернуться. Антон напрягся. Он уже разгадал затеянную генералом
комбинацию: слишком долго с ним работал и мог предугадывать действия своего высокого начальника.
- Они совершенно здоровы, - поспешил вмешаться профессор. - Ирина - опытный военный врач, орденоносец, всю войну прошла. Их надо найти.
- Разумеется, мы их найдем и доставим к месту вашей стоянки. Томск - городок небольшой, да и куда им идти, как не на вокзал.
- У нас двое маленьких детей, они нервничают, - не успокаивался Андрей.
- Скоро они увидят свою мать.
Никто не поверил ему. Антон в том числе.
"Рожа протокольная, - подумал он. - Генерал выбрал плохого переговорщика. Для такой миссии сгодился бы железнодорожник, но не чин госбезопасности со звериным оскалом. Значит, генерала застали врасплох и он начал совершать ошибки. Ситуация нестандартная, а быть готовым к решению любых проблем может только Господь Бог. Он всемогущий, а Хворостовский - перестраховщик".
Майор направился к выходу, Антон последовал за ним. Лейтенант Басалаев остался.
Вася Муратов, вымотавшийся за время своего похода, вздрогнул и проснулся, когда поезд встал. Он выглянул в окно. Вдоль железнодорожного полотна стояли солдаты с автоматами, на шоссе застыла вереница машин. Облава? Возможно. Но не на него, он попадет в сети как дополнительный улов, стоит ему предъявить документы с чужой фотографией. Инженер, штурман, входивший в экипаж самого начальника Дальстроя, превратился во врага народа и беглого зека, успевшего натворить новых дел. Теперь его ждет стенка, никаких поблажек не будет. Себя Муратов ни в чем не винил, во всем виновато проклятое белограевское золото. Если он его не найдет, значит, зря родился на свет. После стольких испытаний он вправе претендовать на золотой песок, бессмысленно застрявший в дебрях тайги.
Прямо напротив окна его купе находился шлагбаум. Он понял - это тот самый переезд, о котором говорил проводник. Дорога ведет к Черной Балке, ему необходимо сойти именно здесь, пройти в хвостовой вагон и спрыгнуть. Надо торопиться. Муратов нащупал в кармане железнодорожный ключ, в другом лежал револьвер.
Открыв дверь купе, он увидел, что окна коридора заколочены. Что за глупость? Они с ума посходили!
Василий вышел в тамбур.
- Назад. На место! - гаркнул солдат, выставив вперед ствол автомата.
- Ты чего, браток? Не видишь, я офицер. Мне нужен начальник поезда.
- Назад! Передвижение по вагонам запрещено.
- Ты с кем разговариваешь, сопляк?
Солдат передернул затвор. Не шутит, понял Муратов. Решил разобраться после того, как поезд тронется, вернулся в вагон, но попал не в свое купе: тут, забившись в углы, сидели два солдата. Один был слишком молод, другой слишком стар для того, чтобы носить форму. Кого они боятся? И почему такие небритые?
- Тоже в бегах? - спросил Василий. Соображал он быстро, выводы успел сделать в считаные секунды. - Спокойно, ребята, мне тоже здесь делать нечего. Уйдем вместе, втроем веселее. Что скажете?
- Фома немой, - объяснил мальчишка. - Ему язык вырвали. Но он спланировал немало удачных побегов. Голова.
- Я тоже по этой части не новичок. Одна голова хорошо, а две лучше.
Муратов закрыл дверь и сел. Послышался стук молотка, окно загородили фанерным листом, стало темно. Раздались паровозные гудки, состав тронулся.
Без окон поезд походил на длинную зеленую, безжизненную кишку.
Майор скомандовал:
- По машинам!
Солдаты побежали к грузовикам.
- А где ваша машина, лейтенант? - спросил Люсинов Антона.
- В хвосте. Я поперед батьки в пекло не лезу.
- Знаю, какой вы скромный. Мне не очень удобно беспокоить генерала по пустякам, передайте, что стрелку начали восстанавливать и к подходу поезда она сработает так как надо.
- Передам. Что вы решили делать с отставшими женщинами?
- Положить в цинковые гробы, засыпать хлоркой, а потом камнями и землей. Копать придется глубже обычного.
- Речь идет о дочери Бугримова! - удивился Антон.
- Речь идет о глобальной катастрофе, лейтенант. Полученные из Москвы инструкции касаются всех без исключения. Даже профессора Прянишникова. А Бугримов не в курсе событий. Операция имеет гриф "совершенно секретно", мы с вами знаем, что это значит.
Майор пошел к своей машине. Если он, проезжая, увидит женщин, все пропало. Там, в поезде, на вопрос наивного идиота, выдавшего жену и Таню, Антон хотел было сказать: "Я нашел женщин и привез их!", это могло сойти за распоряжение генерала, майор не удивился бы, но поняв, какая участь ждет пассажиров, он промолчал.
Машина майора рванулась вперед, следом тронулись грузовики, с трудом развернувшиеся на узкой дороге. Поднялась густая пыль. Когда она осела, лейтенант увидел свой одиноко стоявший черный ЗИС и побрел к нему.
Пассажирок в машине не было. Вернуться в Томск - единственное, что мог теперь сделать лейтенант Антон Бучма. И все же, сев за руль, он стал ждать. Посигналив несколько раз, достал военную карту, разложил ее на соседнем сиденье. И тут из прилегающих к дороге кустов вышли Ирина и Таня с сумками в руках. Они хотели подобраться к поезду, но не решились. Увидев, как заколачивают окна, женщины совсем растерялись, понять, что происходит, было невозможно.
- Какая такая болезнь поразила пассажиров поезда? - спросил Антон, когда они сели в машину.
- Сибирская язва, - ответила Ирина. - Но мы пришли к выводу, что с ней можно бороться, инфекция неполноценна. Клетки штаммов ведут себя пассивно. Они размножаются на первом этапе, а потом погибают. Иммунная система человека может с ними бороться и даже побеждать. Умерло три процента от всех пассажиров, некоторые пошли на поправку, а другие вовсе не заразились. В случае настоящей эпидемии все давно уже были бы мертвы. Я уверена, что больше ни один человек не погибнет.
- Не все так считают, - сказал Антон.
- Вы бросите нас здесь? - спросила Таня.
- И что вы тогда будете делать?
- Пойдем за поездом по шпалам, - уверенно заявила девушка.
- Они восстанавливают "стрелку". Если эшелон направят на юг, а это разумно, то есть только одна развилка, требующая ремонта. Здесь! - Он указал пальцем на карте.
- Что там? - спросила Ирина.
- Казахские степи, где никто ни за что не отвечает. Пустыня. Человеку в тех местах делать нечего. Если пустить поезд по этому аппендиксу, он придет в никуда. Там обрыв, брошенная недостроенная ветка.
- Зачем же туда направлять поезд с людьми? - испугалась Таня.
- Нам на другой вопрос надо искать ответ. Как остановить поезд и высадить из него людей.
- А солдаты? Два взвода автоматчиков сели в поезд, - с тревогой сказала Ирина.
- Думать будем в дороге. Мы их обгоним. У меня три канистры бензина в багажнике.
- Вы поедете с нами, Антон? - сквозь слезы улыбнулась Таня.
- Нет, это вы поедете со мной.
ГЛАВА 6
1
После ночной вылазки в стан врага отряд ожидал любых провокаций. По мнению Лизы, переговоры ничего не дали. Езиды были застигнуты врасплох, растерянность помешала им принять срочные меры по отражению противника. Теперь, когда они пришли в себя, непременно нанесут ответный удар. Их унизили, им поставили условия, их вынуждают подчиниться кучке белых людей, возомнивших себя хозяевами. Именно кучке. Их напугали фейерверком, но езиды не глупцы. Они не могли не понять, что армия не прошла бы в эти места незамеченной и не вступила в переговоры с дикарями, а смела их селение. Поэтому "гостей" в отряде ждали и хорошо приготовились к приему. Подыхать, так с музыкой!
И вот это случилось. Оказалось, езиды тоже умели удивлять. Один лишь князь понимал, что произошло, а потом и Трюкач понял, в чем дело. Князь сказал шейху: "Жду вашего ответа. Пришлите его с белым человеком…"
И вот на гору поднялся белый человек. Им был командир разбившегося самолета Алексей Алешин, отец Рины, чей дневник они читали. Все его увидели из укрытий, вырытых по кругу, где установили авиационные пулеметы. Алешин никого не видел, он крикнул:
- Я пришел один с посланием от шейха, за мной никого нет!
Рина не выдержала. Люк открылся, девушка выскочила из землянки и бросилась к отцу. Алешин остолбенел. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не собственную дочь. Вот оно, истинное счастье! У наблюдавшей за происходящим Вари навернулись слезы. И Лиза обронила слезу. У нее защемило сердце. Перед глазами возникла другая картина. Она возвращается в Магадан к Челданову и докладывает ему о выполнении задания. Как он встретит любимую жену? Нет. Это невозможно. Она любит другого человека и уже не способна вернуться к старому. Лиза выполнит свой долг до конца перед мужем… Да какой он ей муж. На душе заскребли кошки.
Потихоньку все начали выползать из убежищ.
- Отправляясь в поход, мы могли думать только о потерях, - громко заговорил Дейкин, - о встречах мы не думали. Это настоящий праздник.
- Вас я помню, - сказал Алешин. - Вы присутствовали при погрузке самолета. И даму в кожаном я видел на аэродроме. Но как вы оказались здесь?
- Задача нашей экспедиции - найти вас. Мы нашли.
- Проще иголку в стоге сена найти, чем самолет в тайге. Мы отклонились от курса километров на пятьсот, а то и больше.
- На тысячу сто сорок семь, - уточнил Дейкин. - Но об этом потом. Вы пришли с посланием от шейха. Где же оно?
Алешин достал скрученный свиток из телячьей кожи и протянул его Дейкину.
- Для Баба-шейха Афон.
- Это вам, Афанасий Антоныч, - усмехнулась Лиза. Рина, ухватившись за рукав отца, не отходила от него, по
ее лицу текли слезы.
Пенжинский взял свиток и развернул его. Читал долго, внимательно и наконец облегченно вздохнул.
- Мы победили, господа робинзоны. Езиды отдают нам золото в обмен на стальные наконечники для стрел. Вес один к десяти. Я требовал один к двадцати. Но мы еще поторгуемся. Им мешают жить хищники. Против медведя с золотым наконечником не пойдешь. Им приходится держать скот за частоколом, а выезжать на охоту они могут только крупными отрядами. Я знаю, что нам надо сделать. Наконечник для копья. А лучше само копье. Производство крупных наконечников проще, и они тяжелее. Езиды согласятся на цену один к двадцати. Золотые шахты завалены, нам предлагается самим восстановить рудник и самим работать в нем. В то же время мы должны поставлять им наконечники в соответствии с количеством добытого золота. Придется разбиться на две артели, а нас и без того мало.
- Начинать надо со строительства мастерской, - подал голос Кострулев. - Мы должны сложить сруб для артели здесь, наверху, возле самолета. Тут и будем клепать наконечники. Мне в помощь нужно два человека.