- Презренный, да замолчишь ли ты, наконец! - воскликнул молодой человек, замахиваясь на Куртена хлыстом, что был в его руке.
Этот несомненно спровоцированный Куртеном жест заставил лошадь тронуться с места, и мэр Ла-Ложери увидел перед собой двух всадников.
- Простите, господин барон, я не хотел вас обидеть, - плаксивым тоном произнес он. - Простите меня, но вот уже две ночи, как я не могу заснуть и думаю только об этом.
Малыш Пьер вздрогнул: в голосе мэра Ла-Ложери он снова различил те же слащавые и фальшивые нотки, которые он уже слышал в хижине вдовы Пико и которые повлекли за собой весьма печальные события. Он во второй раз подал знак Мишелю, словно хотел сказать: "Надо во что бы то ни стало поскорее избавиться от этого человека".
- Ладно, - произнес Мишель, - вы идите своей дорогой, а мы поедем своей.
Куртен сделал вид, что лишь сейчас заметил за спиной молодого барона еще одного человека.
- Ах, Боже мой! - воскликнул он. - Что я вижу? Вы не один?.. А! Я понимаю, господин барон, что мои слова вас больно задели. Кем бы вы ни были, господин, но вы мне кажетесь на вид несомненно более благоразумным, чем ваш юный друг. Помогите же мне ему доказать, что он ничего не выиграет, если бросит вызов закону и силе, которой располагает правительство, чтобы угодить, по всей вероятности, Волчицам.
- Еще раз, Куртен, - произнес Мишель, и в голосе его прозвучала настоящая угроза, - убирайтесь! Я волен поступать, как считаю нужным, а вы слишком много на себя берете, осуждая мое поведение.
Однако Куртен, чья слащавая навязчивость нам уже известна, похоже, и не собирался уходить, прежде чем не рассмотрит таинственного незнакомца, сидевшего за спиной молодого хозяина и старательно отворачивавшего от него свое лицо.
- Постойте, - произнес он, придавая своему голосу самый благодушный тон, - завтра вы будете вести себя так, как вам только заблагорассудится, но сегодня, по крайней мере, вам следует ночевать на вашей ферме вместе с вашим напарником, не знаю, кто он: мужчина или женщина. Клянусь вам, господин барон, сегодня ночью опасно оставаться под открытым небом.
- Ни мне, ни моему спутнику опасность не грозит, ибо мы политикой не занимаемся… Куртен, что вы делаете с моим седлом? - продолжил молодой человек, заметив непонятное ему движение арендатора.
- Ничего, господин Мишель, ничего, - ответил Куртен с самым любезным видом, - итак, вы не желаете ни прислушаться к моим советам, ни внять моим просьбам?
- Нет; идите своей дорогой, а мы продолжим свой путь.
- Пусть будет по-вашему! - заметил вкрадчивым голосом арендатор. - И да хранит вас Бог! Только запомните: ваш бедный Куртен сделал все возможное, что от него зависело, чтобы предупредить несчастье, которое может с вами произойти.
И с этими словами Куртен решился наконец сойти на обочину дороги. Пришпорив коня, Мишель поспешил скрыться с его глаз.
- Быстрее! Быстрее! - воскликнул Малыш Пьер. - Да, я узнал человека, повинного в смерти бедного Бонвиля! Едем поскорее отсюда: этот человек приносит несчастье!
Молодой барон снова пришпорил коня, но не успела лошадь перейти на галоп, как седло начало сползать вниз и оба наездника тяжело упали на придорожные камни.
Первым вскочил на ноги Малыш Пьер.
- Вы не ушиблись? - спросил он Мишеля, в свою очередь поднимавшегося с земли.
- Нет, - ответил молодой человек, - я только не могу понять, как…
- Как мы упали? Какое это имеет значение? Упали, и все. Надо как можно быстрее подтянуть подпругу.
- Ай! - воскликнул Мишель, уже поднявший седло на спину лошади. - Оба ремня лопнули в одном и том же месте.
- Скажите лучше, что их подрезали, - заметил Малыш Пьер. - Это не что иное, как проделки вашего проклятого Куртена, и ничего хорошего нам это не сулит. Смотрите сюда…
Малыш Пьер потянул за руку Мишеля, и тот, обернувшись в сторону, куда показывал Малыш Пьер, разглядел в долине в получетверти льё от них три или четыре мерцавших в ночи огонька.
- Это бивак, - сказал Малыш Пьер. - Если этот негодяй что-нибудь заподозрил, а это несомненно так, ибо он пошел в том направлении, он и во второй раз пустит по нашему следу красные штаны.
- Как?! Вы думаете, что он осмелится, зная, что с вами я, его хозяин?..
- Мне ли не предполагать самое худшее, господин Мишель.
- Вы правы, лучше не полагаться на случай.
- Раз так, нам следует свернуть с проселочной дороги.
- Я так же подумал.
- Сколько времени понадобится, чтобы пешком добраться до места, где нас ожидает маркиз?
- Не менее часа, и нам нельзя терять ни минуты.
- А что нам делать с лошадью маркиза? Мы не сможем ее провести через изгородь.
- Набросить ей поводья на шею, и она вернется в свою конюшню, а если на нее наткнутся наши друзья, они сразу догадаются, что с нами приключилось нечто непредвиденное, и отправятся нас искать… Но тише!
- Что?
- Вы ничего не слышите? - спросил Малыш Пьер.
- Да, до меня донесся топот копыт лошади, скачущей в сторону бивака.
- Какие вам еще надо доказательства того, что ваш славный арендатор перерезал подпругу лошади? Бежим скорее, мой бедный барон!
- Но, если мы оставим здесь лошадь и ее найдут наши преследователи, они тут же догадаются, что всадники далеко не ушли и находятся где-то рядом.
- Подождите, - сказал Малыш Пьер, - я кое-что придумал…
- Что?
- Так делают в Италии… На скачках barberi, да, именно так. Господин Мишель, вы должны последовать моему примеру.
- Приказывайте.
И Малыш Пьер принялся за работу.
Тонкими и нежными руками, рискуя исколоть себе пальцы, он наломал в соседних зарослях несколько веток колючего терновника и остролиста и сложил их вместе, а так как Мишель делал то же, что и он, у них получилось две небольшие охапки.
- Для чего они вам понадобились? - спросил Мишель.
- Оторвите уголок носового платка, на котором вышит ваш вензель, а оставшуюся часть дайте мне.
Мишель выполнил все, что от него попросили.
Малыш Пьер разорвал пополам платок и скрепил каждую охапку.
Затем он привязал одну из них к длинной и шелковистой гриве лошади, а другую - к хвосту.
Почувствовав, как вонзаются в кожу колючки, несчастная лошадь стала брыкаться и вставать на дыбы.
И молодой барон наконец понял.
- А теперь, - сказал Малыш Пьер, - снимите с нее уздечку, чтобы она не сломала себе шею, и отпустите ее.
Едва освободившись от своих пут, конь заржал, резко встряхнул гривой и хвостом и вихрем бросился вперед, так что искры посыпались из-под копыт.
- Браво! - сказал Малыш Пьер. - А теперь поднимите седло и поскорее спрячемся.
И он скрылся в зарослях вместе с Мишелем, который нес в руках седло и уздечку.
Там они присели и прислушались.
До них донесся галоп лошади, отдававшийся эхом от дорожных камней.
- Вы слышите? - произнес удовлетворенным тоном барон.
- Да, но слышим не только мы, - ответил Малыш Пьер. - А вот и эхо!
XV
ГЛАВА, В КОТОРОЙ МЕТР ЖАК ДЕРЖИТ СЛОВО, ДАННОЕ ИМ ОБЕНУ КУЦАЯ РАДОСТЬ
В самом деле, шум, который донесся до барона Мишеля и Малыша Пьера с той стороны, куда направился Куртен, постепенно превратился в нараставший громкий гул. Минуты две спустя дюжина егерей, скакавших вдогонку за беглецами или, скорее, спешивших на цокот копыт лошади маркиза де Суде, которая сопровождала свой бешеный бег яростным ржанием, пронеслись галопом в десяти шагах от Малыша Пьера и его спутника, и они, по мере того как всадники удалялись, приподнимались из своей засады, провожая их взглядом.
- Хорошо скачут, - сказал Малыш Пьер, - но весьма сомневаюсь, что они ее догонят.
- Тем более, - ответил барон, - что они направляются прямо к тому месту, где нас поджидают друзья; а маркиз, как мне показалось, был сегодня в таком боевом настроении, что наверняка на их пути возникнут препятствия для дальнейшего продвижения вперед.
- Значит, сражение! - заметил Малыш Пьер. - Вчера испытание водой, сегодня - огнем; мне так больше по душе!
И он попытался увлечь за собой барона Мишеля в ту сторону, где, по его предположениям, должна была произойти схватка с противником.
- О нет, нет, - запротестовал Мишель, - прошу вас, не ходите туда!
- Неужели вам, барон, не хочется сразиться на глазах у вашей красавицы? Ведь она же там!
- Я надеюсь, - произнес с грустью в голосе молодой человек, - но вы же видите, что солдаты прочесывают местность во всех направлениях, и они тут же примчатся, стоит только раздаться выстрелам; тогда мы можем попасть им в руки, а я, если бесславно завершу порученное мне дело, никогда не осмелюсь показаться на глаза маркиза.
- Скажите лучше - его дочерей.
- Да, конечно.
- Тогда обещаю слушаться, чтобы не поссорить вас с вашей прекрасной подругой.
- Спасибо, спасибо, - произнес Мишель, порывистым движением схватив Малыша Пьера за руки.
Затем, тут же спохватившись, он стал просить прощение за допущенную оплошность.
- О, простите, - сказал он, отступив на шаг назад.
- Ничего! - ответил Малыш Пьер. - Не обращайте внимания. А где же маркиз де Суде приготовил мне ночлег?
- На одной из моих ферм.
- Надеюсь, что не на ферме Куртена?
- Нет, на другой; она стоит на отшибе и затерялась в лесу по другую сторону от Леже… Вы знаете, где жил Тенги?
- Да, и вы можете меня туда отвести?
- Конечно.
- Меня совсем не убедила ваша самоуверенность; мой бедный Бонвиль тоже утверждал, что прекрасно знает все дороги в лесу, но это не помешало ему, однако, заблудиться.
Малыш Пьер со вздохом прошептал:
- Бедный Бонвиль!.. Увы! Если бы он не сбился с пути, то, возможно, остался бы жив.
Воспоминания о недавнем прошлом снова настроили Малыша Пьера на сентиментальный лад; он вновь оказался во власти грустных мыслей, с которыми покидал дом, где с ним случилась беда, стоившая жизни его проводнику. Малыш Пьер замолчал и, кивнув в знак согласия, пошел за своим новым спутником, односложно отвечая на его редкие вопросы.
Что же касалось Мишеля, то он выполнял свои новые обязанности с необычайной для него охотой и рвением. Свернув налево, он пересек равнину и вышел к речке, в которой не раз в детстве ловил раков; она протекала через всю долину Ла-Бената, а затем поворачивала на юг, чтобы направить свои воды на север и впасть в Булонь под Сен-Коломбеном.
Берега речки с раскинувшимися рядом лугами представляли собой для путников надежную и удобную дорогу. Мишель какое-то время шел по берегу, неся Малыша Пьера на плечах, как это делал до него бедняга Бонвиль.
Пройдя около километра, он снова свернул налево, поднялся на холм и оттуда показал Малышу Пьеру на темневший внизу лесной массив Тувуа.
- Это и есть ваша ферма? - спросил Малыш Пьер.
- Нет, нам надо сначала пройти через весь лес Тувуа, и не пройдет и три четверти часа, как мы до нее доберемся.
- А лес Тувуа для нас безопасен?
- По всей вероятности, да: солдатам хорошо известно, что в наших лесах ночью лучше не показываться.
- А вы не боитесь заблудиться?
- Нет, мы не будем углубляться в лесную чащу и войдем в нее только после того, как отыщем дорогу, ведущую из Машкуля в Леже; продвигаясь по восточной опушке леса, мы обязательно на нее выйдем.
- А потом?
- Потом нам останется только идти по ней все время в гору.
- Ну, так вперед! - оживился Малыш Пьер. - Да, я должен признать, мой молодой друг, что вы хорошо справляетесь с обязанностями проводника. И, честное слово, за Малышом Пьером не пропадет. Он не забудет вашей отваги и преданности. А вот и тропинка. Она, случайно, не та, что мы ищем?
- Ее можно сразу узнать: справа должен стоять столб… А вот и он! Да, мы вышли именно на нее. А теперь, Малыш Пьер, мне кажется, что в эту ночь вы будете спокойно спать.
- Тем лучше, - произнес со вздохом Малыш Пьер, - ибо должен вам признаться, что пережитые за день потрясения никак не сняли усталости, накопленной за прошлую ночь.
Не успел Малыш Пьер договорить, как на обочине дороги выросла чья-то темная человеческая фигура и одним прыжком оказалась рядом с ним. Грубо схватив его за воротник, незнакомец воскликнул громовым голосом:
- Остановитесь или вы покойник!
Мишель бросился на помощь своему молодому спутнику и ударил нападавшего свинцовым набалдашником хлыста.
Однако благородное заступничество чуть не стоило ему жизни.
Не выпуская из рук Малыша Пьера, незнакомец выхватил из-за пазухи пистолет и выстрелил в барона Мишеля.
На его счастье, Малыш Пьер, несмотря на свой тщедушный вид, был отнюдь не столь робким, как рассчитывал человек с пистолетом; увидев его жест, он резким движением отвел руку со смертоносным оружием, и пуля, которая, не сделай он этого движения, несомненно бы прострелила грудь барона Мишеля, лишь задела его плечо.
Увидев, что Мишель не испугался выстрела, нападавший выхватил из-за пояса второй пистолет. Но тут из-за кустов выскочили двое его сообщников и напали на барона сзади.
Поняв, что барон больше не представлял для него опасности, первый нападавший сказал своим товарищам:
- Пристрелите-ка этого парня! А когда покончите с ним, займетесь другим.
- Но скажите, - бесстрашно произнес Малыш Пьер, - по какому это праву вы нас задержали?
- Вот по какому, - ответил мужчина, показывая на перекинутый за плечом карабин. - А почему? Скоро узнаете. Свяжите покрепче парня с хлыстом; ну а этого, - добавил он, презрительно посмотрев на Малыша Пьера, - не надо: он и так далеко не убежит.
- Но скажите же наконец куда вы нас ведете? - спросил Малыш Пьер.
- О! Вы слишком любопытны, мой юный друг, - ответил мужчина.
- Но все же?..
- Эй, черт возьми! Идите вперед, раз вы такой любопытный. Сейчас вы все увидите собственными глазами.
И мужчина, взяв за руку Малыша Пьера, повел его за собой в лесную чащу, а по-прежнему яростно сопротивлявшегося Мишеля подтолкнули в лес сообщники первого нападавшего.
Они прошагали минут десять, прежде чем выйти на поляну, которую, как мы знаем, избрал Жак, предводитель мятежников, местом расположения своего отряда, ибо, свято выполняя данное Куцей Радости обещание, он задержал двух первых встреченных путников, по воле случая оказавшихся в этот час на дороге, и именно его пистолетный выстрел привел в движение лагерь мятежников, что мы и наблюдали в конце одной из предыдущих глав.
XVI
ГЛАВА, В КОТОРОЙ ДОКАЗЫВАЕТСЯ, ЧТО НЕ ВСЕ ЕВРЕИ РОДОМ ИЗ ИЕРУСАЛИМА И НЕ ВСЕ ТУРКИ - ИЗ ТУНИСА
- Эй! Братья-кролики! - крикнул метр Жак, выйдя на поляну.
На его голос из-за кустов, зарослей и мелкого кустарника, куда они попрятались, услышав сигнал тревоги, на поляну высыпали лесные братья и, насколько им позволяла темнота, с любопытством стали разглядывать пленников.
Но так как в потемках мало что можно было рассмотреть, один из мятежников спустился в землянку, зажег две сосновые лучины и, вернувшись, поднес их к лицам Малыша Пьера и его спутника.
Метр Жак занял свое обычное место, присев на ствол дерева, и повел разговор с Обеном Куцая Радость, делясь впечатлениями о задержании путников так же неторопливо, как вернувшийся с ярмарки крестьянин рассказывает своей жене о том, как он торговался на базаре.
Мишель, взволнованный нападением и полученным ранением, сидел или, вернее, лежал на траве; стоя рядом с ним, Малыш Пьер рассматривал, не без некоторого отвращения, лица бандитов; никто не чинил ему в этом препятствий, ибо, удовлетворив свое любопытство, они вернулись к прерванным тревогой занятиям, то есть к пению псалмов, игре в кости, сну или чистке оружия.
Однако за игрой, выпивкой, песнями, молитвами, чисткой ружей, карабинов или пистолетов они ни на мгновение не упускали из поля зрения узников, помещенных для большей надежности в центр поляны.
И только переведя взгляд с бандитов на своего спутника, Малыш Пьер заметил, что тот ранен.
- О! Мой Бог! - воскликнул он, увидев кровь, сочившуюся из его плеча и уже начинавшую стекать на кисть руки. - Вы ранены?
- Мне кажется, что да, суда… госпо…
- О! Ради Бога, до тех пор пока я не разрешу, только "Малыш Пьер"! Вам очень больно?
- Нет, вначале мне показалось, что меня ударили палкой по плечу, а теперь - что занемела вся рука.
- Попробуйте ею пошевелить.
- О! Во всяком случае, кость не перебита. Вот видите!
И в самом деле, он довольно легко пошевелил рукой.
- Ну что ж, тем лучше! Вот чем вы наверняка покорите сердце вашей возлюбленной, ну а если ей будет недостаточно такого свидетельства вашего благородного поведения, обещаю, что окажу вам необходимую помощь. У меня есть все основания считать, что мое вмешательство принесет вам пользу.
- О, какая вы добрая!
- Какой я добрый! Добрый! Добрый! Несчастный, не забывайте больше никогда!
- Да, Малыш Пьер, чтобы вы ни приказали мне после подобного обещания, даже если речь пойдет о том, чтобы встать во весь рост перед батареей из ста пушек, я не задумаюсь ни на секунду. Ах! Если бы вы поговорили с маркизом де Суде, я был бы самым счастливым человеком на свете!
- Не размахивайте рукой: вы не даете остановиться кровотечению. Ах! Кажется, вы больше всего опасаетесь именно маркиза. Хорошо, я переговорю о вас с этим страшным для вас человеком; слово… Малыша Пьера; только сейчас, пока нас оставили в покое, - продолжил Малыш Пьер, оглянувшись по сторонам, - поговорим-ка лучше о наших делах. Куда нас привели и кто эти люди?
- У них вид шуанов, - ответил Мишель.
- Чтобы шуаны нападали на безоружных путников? Это невозможно.
- Между тем такое случается.
- О!
- И, если до сих пор такое случалось нечасто, то боюсь, что отныне это войдет у них в привычку.
- И что они собираются с нами делать?
- Сейчас узнаем. Что-то они зашевелились, определенно сейчас займутся нашими особами.
- Ах! Подумать только, - заметил Малыш Пьер, - мне угрожает опасность от моих же сторонников. Но пока помолчим!
Мишель жестом дал понять, что на него можно положиться.
Как справедливо заметил молодой барон, метр Жак, посоветовавшись с Обеном Куцая Радость и несколькими сообщниками, приказал привести задержанных.
Малыш Пьер уверенным шагом направился к дереву, на котором сидел предводитель бандитов; однако раненому Мишелю, к тому же со связанными руками, было трудно встать на ноги, и ему потребовалось несколько больше времени, чтобы выполнить приказ. Увидев это, Обен Куцая Радость кивнул Вшивому Триго, и тот, схватив молодого человека за пояс, поднял его с такой же легкостью, как будто это был трехлетний ребенок, и, поднеся к метру Жаку, сделал так, чтобы Мишель оказался в той же позе, в какой был до того, для чего ловким движением поставил его на ноги, а затем, шлепнув пониже спины, заставил сесть на землю.
- Грубиян! - прошептал Мишель, от боли утративший природную робость.