В замешательстве почувствовав, как больно сжалось его сердце, Мишель машинально взял руку, которую предложил ему маркиз.
XVII
МЕТР МАРК
В тот же день, когда в доме вдовы Пико, замке Суде, лесу Тувуа и на ферме Ла-Банлёвр происходили события, о которых мы рассказывали в предыдущих главах, часов в пять вечера отворилась дверь в доме № 17, что находился на Замковой улице в городе Нанте, и из нее вышли два человека; в одном из них можно было узнать гражданского комиссара Паскаля (наш читатель уже имел возможность познакомиться с ним в Суде), поспешившего после посещения замка к себе домой, куда он благополучно добрался далеко за полночь.
Второй человек, о ком сейчас пойдет речь впервые на страницах нашего романа, был сорокалетний мужчина, с живым взглядом умных проницательных глаз, крючковатым носом, белозубый, с толстыми чувственными губами, отличающими людей с богатым воображением. Если судить по одежде, то черный костюм, белый галстук и ленточка кавалера ордена Почетного легиона свидетельствовали о принадлежности этого человека к судейскому ведомству. В самом деле, то был один из самых знаменитых адвокатов Парижа, накануне приехавший в Нант и остановившийся у своего коллеги, гражданского комиссара.
В среде друзей-роялистов его величали Марком, одним из имен Цицерона.
Выйдя на улицу, как мы уже сказали, в сопровождении гражданского комиссара, он остановился у ожидавшего его кабриолета.
Сердечно пожав руку гостеприимного хозяина, он сел в кабриолет, в то время как кучер, нагнувшись к комиссару, как будто предвидя заранее, что приезжий не знает дороги, спросил:
- Куда везти господина?
- Видите в самом конце улицы крестьянина верхом на серой в яблоках лошади? - спросил комиссар.
- Прекрасно вижу, - ответил возница.
- Так следуйте за ним.
Едва он произнес эти слова, как человек на серой в яблоках лошади, словно услышав приказ легитимистского агента, тронулся с места и двинулся вниз по Замковой улице, затем свернул направо и поехал вдоль левого берега реки.
В ту же минуту кучер хлестнул кнутом лошадь, и скрипучая повозка (мы, слегка приукрасив, назвали ее кабриолетом) покатилась, подпрыгивая и трясясь на неровных булыжниках мостовой административного центра департамента Нижняя Луара, едва поспевая за таинственным проводником.
Когда пролетка проехала наконец всю Замковую улицу и свернула за угол, путешественник еще раз увидел своего проводника: не оглядываясь назад, он переехал по мосту Руссо через Луару и продолжил свой путь по дороге на Сен-Фильбер-де-Гран-Льё.
Преодолев мост, путешественник тоже свернул за ним на эту дорогу.
Крестьянин пустил лошадь рысью, но довольно умеренной, давая возможность следовать за ним.
Однако всадник даже не поворачивал головы; казалось, его совсем не интересовало все происходящее у него за спиной, и он как бы и не догадывался о своей роли проводника, время от времени наводя путешественника на мысль, что он стал жертвой какого-то розыгрыша.
Что же касалось кучера, то он, не посвященный в их тайну, не мог внести ясность в вопрос, мучивший метра Марка: с тех пор как возница спросил гражданского комиссара, куда отвезти седока, а тот велел ему следовать за человеком на серой в яблоках лошади, он ехал за всадником на серой в яблоках лошади и, казалось, заботился о проводнике не больше, чем тот - о нем.
После двухчасовой езды, когда солнце уже начало клониться к закату, они прибыли в Сен-Фильбер-де-Гран-Льё.
Человек на серой в яблоках лошади остановился у трактира под названием "Трефовый лебедь", спешился и, передав поводья конюху, вошел в трактир.
Минут пять спустя подъехал наш путешественник и остановился у того же трактира, что и крестьянин.
Проходя через кухню, он столкнулся со своим проводником, и тот, делая вид, что не знает его, незаметно сунул ему в руку клочок бумаги.
Путешественник вошел в общий зал, в этот час еще пустой, заказал бутылку вина и попросил принести свечу.
Ему не пришлось долго ждать.
К бутылке он даже не притронулся, а сразу развернул записку, в которой было начертано всего несколько слов:
"Я буду Вас ждать на дороге в Леже; следуйте за мной, но не пытайтесь приблизиться и заговорить. Оставьте в трактире кучера и кабриолет".
Путешественник сжег записку, налил себе стакан вина и, едва пригубив, сказал кучеру, что тот может быть свободным до завтрашнего вечера, после чего вышел на улицу, не привлекая внимания трактирщика; по крайней мере, ему показалось, что трактирщик не обратил на него внимания.
На окраине деревни он увидел своего проводника, вырезавшего палку из боярышника, который служил здесь живой изгородью.
При виде его крестьянин отправился в путь, на ходу очищая палку от веток.
Метр Марк прошел вслед за ним примерно с половину льё.
Когда половина льё осталась позади, а сумерки сгустились, крестьянин вошел в дом, стоявший особняком на правой стороне дороги.
Путник ускорил шаг и зашел в дом почти одновременно с крестьянином.
Перешагнув через порог, в комнате, выходившей окнами на дорогу, он увидел женщину.
Стоявший перед ней крестьянин, казалось, ждал путешественника.
Как только тот показался в дверях, крестьянин произнес:
- Вот господин, которого нужно отвести.
И, сказав это, он тут же вышел, лишив путника возможности отблагодарить его или дать денег за оказанную услугу.
Когда путешественник, посмотрев ему вслед, перевел удивленный взгляд на хозяйку дома, она жестом пригласила его сесть и, не обращая внимания на него, не проронив ни слова, продолжала хлопотать по хозяйству.
Молчание длилось уже целых полчаса, и путешественника начало охватывать беспокойство, когда вошел хозяин дома и, не проявляя ни удивления, ни любопытства, кивнул гостю.
Он лишь вопросительно взглянул на жену, и она тут же повторила слова крестьянина:
- Вот господин, которого нужно отвести.
Хозяин дома бросил на незнакомца тревожный, проницательный и вместе с тем торопливый взгляд, каким смотрят на приезжих одни лишь вандейские крестьяне, и тотчас его лицо приняло свое обычное благожелательное и простодушное выражение. Он подошел к гостю, держа шапку в руке:
- Господин желает совершить путешествие по нашему краю?
- Да, мой друг, - ответил метр Марк, - я желал бы ехать дальше.
- У господина, конечно, есть документы?
- Безусловно.
- И они в полном порядке?
- В самом что ни есть полном.
- И выписанные на вымышленное имя или на вас?
- Да, на меня.
- Я вынужден просить господина их показать, чтобы избежать ошибки.
- Неужели это так необходимо?
- О да! Только после того как я увижу документы, господину будет сказано, сможет ли он продолжить свой путь, не боясь осложнений.
Путешественник вынул паспорт, выписанный 28 февраля.
- Вот, - сказал он.
Крестьянин, взяв в руки документ, удостоверился в том, что особые приметы, указанные в нем, совпадали с внешностью нашего путешественника, и, сложив, отдал владельцу.
- Очень хорошо, - сказал он, - господин может ехать с ним куда только ему захочется.
- А вы найдете мне проводника?
- Да.
- Я бы хотел, чтобы это произошло как можно быстрее.
- Пойду седлать лошадей.
Хозяин дома вышел. Минут через десять он вернулся.
- Лошади готовы, - сказал он.
- А проводник?
- Он ждет вас.
Путешественник вышел и у двери увидел работника с фермы, уже сидевшего верхом на лошади и державшего за поводья вторую лошадь. Метр Марк понял, что она предназначалась для него, а работник с фермы будет его проводником.
В самом деле, едва он вставил ногу в стремя, как крестьянин тронулся в путь, оказавшись не более разговорчивым, чем его предшественник.
Было девять часов вечера; наступила беспросветная темнота.
XVIII
КАК ПУТЕШЕСТВОВАЛИ В ДЕПАРТАМЕНТЕ НИЖНЯЯ ЛУАРА В МАЕ 1832 ГОДА
Не произнося ни слова, путники ехали около полутора часов, пока не увидели ворота типичного для этого края владения, похожего на нечто среднее между фермой и замком.
Проводник остановился первым и жестом предложил путешественнику последовать его примеру. Затем он спешился и постучал в ворота.
На стук к ним вышел слуга.
- Вот господин, которому необходимо переговорить с вашим хозяином, - сказал проводник.
- Это невозможно, - ответил слуга, - он уже спит.
- Уже? - спросил путешественник.
Слуга подошел поближе:
- Хозяин не ложился спать в прошлую ночь и провел в седле большую часть дня.
- Не беда! - произнес проводник. - Этому господину необходимо срочно увидеться с ним; он прибыл от господина Паскаля, а едет к Малышу Пьеру.
- Тогда другое дело, - ответил слуга, - пойду разбужу хозяина.
- Вы только спросите его, - попросил путешественник, - может ли он мне порекомендовать надежного проводника… Мне было бы достаточно одного…
- Не думаю, что господин пойдет вам навстречу, - ответил слуга.
- А как он, по-вашему, поступит?
- Он сам вас проводит, - ответил слуга и вошел в дом.
Через пять минут он снова появился на пороге.
- Хозяин спрашивает господина, желает ли он с дороги перекусить или же хочет продолжить путь.
- Я поужинал в Нанте, и мне ничего не надо. Я бы предпочел не задерживаться.
Слуга снова исчез за дверью.
Немного спустя к ним вышел молодой человек.
На этот раз перед ними предстал не слуга, а его хозяин.
- Если бы обстоятельства сложились по-другому, - обратился он к путешественнику, - я бы настоятельно вас просил оказать мне честь и провести некоторое время под крышей моего дома. Однако вы, несомненно, тот человек, приезда которого из Парижа ждет Малыш Пьер?
- Совершенно верно.
- Вы господин Марк?
- Да, господин Марк.
- В таком случае нельзя терять ни минуты, ибо вас с нетерпением ждут.
Обернувшись к работнику, он спросил:
- Твоя лошадь не утомилась?
- С самого утра я проехал на ней не больше полутора льё.
- В таком случае я возьму твою, потому что мои лошади все до одной загнаны. Подожди меня здесь; можешь распить с Луи бутылочку вина; я вернусь часа через два. Луи, окажи гостеприимство.
И молодой человек вскочил в седло с такой легкостью, словно он, как и эта лошадь, преодолел за день не больше полутора льё.
Затем, обернувшись к путешественнику, он спросил:
- Сударь, вы готовы?
И только тогда, когда путешественник утвердительно кивнул ему в ответ, они тронулись в путь.
Проехав в молчании четверть часа, они услышали пронзительный крик шагах в ста от них.
Вздрогнув, метр Марк спросил, чей это мог быть крик.
- Нашего дозорного, - ответил вандейский главарь, - он хочет убедиться в том, что путь свободен. Погодите: вы сейчас услышите ответ.
Протянув руку, он положил ее на плечо путешественника и, придержав лошадь, дал знак метру Марку последовать его примеру.
В самом деле, почти тотчас до них донесся, словно далекое эхо, ответный крик.
- Мы можем продолжить наш путь: дорога свободна, - сказал вандеец, трогаясь с места.
- Так, значит, впереди идет дозорный?
- И впереди, и позади, оба в двухстах шагах от нас.
- Но кто же откликается на крик того, кто идет впереди?
- Крестьяне, которые проживают в хижинах, разбросанных вдоль дороги. Вы сможете легко убедиться в этом, когда будете проезжать мимо одной из них и увидите, как тут же распахнется маленькое оконце и покажется мужская голова, неподвижно застыв, словно выточенная из камня; она скроется, лишь когда мы исчезнем из виду. Если бы вместо нас проходили солдаты из ближайшего гарнизона, то наблюдавший за ними человек тотчас бы вышел из дома через черный ход, а если где-то поблизости проходила бы сходка, ее участники были бы вовремя оповещены и смогли бы разойтись до прихода солдат.
Вдруг вандейский главарь прервал свою речь.
- Постойте, - сказал он.
Всадники остановились.
- Мне кажется, что я ничего не слышу, - произнес путешественник, - кроме крика нашего дозорного.
- Правильно, но ему никто не ответил.
- А из этого следует?..
- Что где-то рядом находятся солдаты.
С этими словами он пустил лошадь рысью, и путешественник тоже пришпорил своего коня. Почти тотчас позади них раздался торопливый топот ног - это следовавший за ними человек старался изо всех сил не отставать от них.
На пересечении двух дорог их ожидал, остановившись в нерешительности, шедший впереди дозорный.
Дорога раздваивалась, а так как ни с той ни с другой стороны никто не ответил, он не знал, по какой тропинке идти.
Обе дороги вели до места назначения, только левая была немного длиннее правой.
После короткого совещания дозорный свернул направо, вслед за ним поспешили вандейский главарь с путешественником, оставив на развилке четвертого спутника, но и тот последовал за ними минут через пять.
Примерно такое же расстояние соблюдается между основными силами армии, ее авангардом и арьергардом.
Не проехав и трех сотен шагов, роялисты увидели своего дозорного: он стоял, прислушиваясь.
Дозорный махнул им рукой, давая знать, чтобы они соблюдали тишину.
Затем он тихо произнес:
- Патруль!
В самом деле, они различили отдаленный, но уже приближавшийся гул колонны солдат на марше. Это было одно из подвижных подразделений генерала Дермонкура, вышедшее в ночной дозор.
Солдаты шли по одной из низинных дорог, которые часто встречались в то время в Вандее, в особенности во времена первой войны; в наши дни они постепенно исчезают, уступая место проселочным дорогам; дороги эти имели столь крутые откосы, что на лошади нельзя было взобраться ни на один из них; чтобы избежать встречи с патрулем, всадникам оставалось только вернуться назад, выйти на открытое место и свернуть направо или налево.
Однако так же как всадники услышали шаги пехотинцев, так и те вполне могли услышать шаг лошадей и броситься вслед за ними.
Неожиданно дозорный сделал жест, чтобы привлечь внимание вандейца.
При свете луны, на мгновение появившейся и тут же исчезнувшей за тучами, блеснули штыки, и по поднятому наискось пальцу вандеец и путешественник поняли, в каком направлении им следует уходить.
В самом деле, чтобы не оказаться в воде, скапливавшейся на таких низинных дорогах после обильных дождей, солдаты, вместо того чтобы шагать по узкой тропе, зажатой между двумя откосами, взобрались по одному из них наверх и шли по другую сторону живой изгороди, находившейся слева от путешественников.
Следуя этим путем, они должны были пройти шагах в десяти от всадников и двух пеших дозорных, притаившихся на дне расщелины.
Если хотя бы одна лошадь заржала, маленький отряд оказался бы в ловушке; однако животные как будто понимали, какая им грозила опасность, и, подобно ездокам, словно затаились; солдаты прошли мимо, даже не догадываясь о том, что находились рядом с теми, за кем охотились.
Как только вдалеке затихли шаги солдат, путешественники перевели дыхание и тронулись в путь.
Не прошло и четверти часа, как они уже свернули с дороги и углубились в Машкульский лес.
В лесу они почувствовали себя гораздо свободнее; можно было предположить, что солдаты вряд ли рискнут ночью его прочесывать, а если и решатся, то, чтобы не нарушать дисциплину, пойдут через лес не по окольным тропам, а по проселочным дорогам; проходя по тропе, известной лишь местным жителям, путешественники могли больше не опасаться нежелательной встречи.
Они спешились, передав поводья лошадей одному из дозорных, в то время как второй поспешно скрылся в темноте, которая казалась непроницаемой из-за появившейся на деревьях первой майской листвы.
Вандейский главарь и путешественник последовали за ним.
По всей вероятности, они приближались к цели своего путешествия, и то, что они шли, а не ехали на лошадях, служило тому доказательством.
В самом деле, не успели метр Марк и его проводник сделать и двухсот шагов, как услышали крик лесной совы.
Вандеец, сложив рупором ладони, ответил на этот продолжительный и скорбный зов пронзительным уханьем полевой совы.
В ответ снова раздался крик лесной совы.
- Вот теперь это наш человек, - произнес вандеец.
Прошло несколько минут, и до них донесся шорох травы: кто-то шел по тропе им навстречу. И тут же они увидели дозорного, который сопровождал незнакомца.
Этим незнакомцем оказался не кто иной, как наш старый друг Жан Уллье, единственный и потому главный егерь маркиза де Суде, на время забросивший охоту после того, как он принял участие в событиях, происходивших в Вандее.
Как и в двух предыдущих случаях, проводник произнес знакомые нам слова: "Вот господин, которому необходимо переговорить с вашим хозяином". На этот раз фраза была несколько изменена, и вандеец обратился к Жану Уллье:
- Мой друг, вот господин, которому необходимо переговорить с Малышом Пьером.
На что Жан Уллье коротко ответил:
- Пусть следует за мной.
Путешественник протянул руку вандейскому главарю, и тот ее крепко пожал; затем он было потянулся к карману, чтобы достать кошелек и расплатиться с двумя дозорными; однако вандеец, догадавшись о его намерении, положил свою ладонь на его руку, тем самым давая понять, что его щедрость в данном случае была бы неуместной и только обидела бы крестьян.
Метр Марк понял его жест и пожал руку каждому крестьянину точно так же, как главарю.
После этого Жан Уллье отправился в путь по той же дороге, по которой он пришел, на прощание сказав три коротких слова, прозвучавшие как приказ, несмотря на мягкий тон его голоса:
- Следуйте за мной.
Прощание было таким же коротким, как и приглашение. Путешественник уже стал привыкать к принятым здесь таинственным и немногословным формам общения, показавшимся ему вначале чрезвычайно странными и указывавшими если не на явный заговор, то, по крайней мере, на приближение восстания.
Ему так и не удалось как следует разглядеть спрятанные под широкополыми шляпами лица вандейского главаря и двух его дозорных.
И теперь он едва различал маячившую перед ним в темноте фигуру Жана Уллье.
Идя впереди, егерь между тем постепенно замедлял шаг и вскоре поравнялся с путешественником.
Путешественник почувствовал, что проводник хочет что-то ему сказать, и приготовился слушать.
В самом деле, до его слуха донеслись сказанные шепотом слова:
- Нас выследили; кто-то идет за нами по лесу. Не волнуйтесь, если я на время исчезну. Не уходите далеко от места, где мы расстанемся.
Путешественник кивнул в ответ, что означало: "Хорошо, идите!"
Они сделали еще шагов пятьдесят.
Неожиданно Жан Уллье исчез в зарослях.
В двадцати или тридцати шагах от себя путешественник услышал треск ветвей в лесной чаще, как будто вскочила на ноги перепуганная косуля.
Шум затихал с такой быстротой, что можно было предположить, будто его и в самом деле производила убегавшая косуля.
Было слышно, что Жан Уллье удаляется в том же направлении.
Затем все стихло.