Прошло уже около двух часов, как Триго стал обозревать необъятные просторы равнины, раскинувшиеся вокруг, и, несмотря на все внимание, с каким он вслушивался в доносившиеся до него звуки, до сих пор его слух не уловил ничего, кроме монотонного жужжания пчел и ос, собиравших свою дань с цветов утесника и тимьяна; солнце уже так сильно припекало, что от влажной земли стал подниматься пар, разноцветным туманом застилая глаза Триго и клоня его ко сну под горячими лучами, отвесно падавшими на его нестриженые рыжие патлы. Он уже приготовился погрузиться в легкий голодный сон, как его дремоту прервал выстрел.
Посмотрев в сторону Сент-Илера, Триго заметил легкое белое облачко, какое остается после выстрела.
Затем он различил человека, бежавшего со всех ног, и, как ему показалось, в сторону дольмена.
Одним прыжком Триго спрыгнул со своего пьедестала.
Берта так и не заснула; услышав выстрел, она тут же растолкала Куцую Радость.
Взяв калеку на руки, Триго поднял его над головой так, чтобы тот оказался на высоте десяти футов, и произнес только два слова, не нуждавшиеся в пояснениях:
- Жан Уллье.
Куцая Радость, посмотрев из-под руки, узнал старого вандейца. Только он заметил, что, вместо того чтобы бежать к ним, Жан Уллье устремился не к холму с возвышавшимся над ним дольменом, а в противоположную сторону, к Монберу.
Он также обратил внимание, что старый вандеец не обходил стороной открытые участки, прячась от своих преследователей, а взбирался по самым крутым склонам, чтобы остаться в поле зрения всех, кто мог находиться в этой местности в радиусе одного льё.
Жан Уллье был человек бывалый и не стал бы действовать непродуманно. Раз он так поступал - значит, у него были на то веские причины: в самом деле, он рассчитывал, что именно так он привлечет к себе внимание врагов и заставит их свернуть с дороги, по которой они, по всей видимости, двигались по следам беглецов.
Куцая Радость рассудил, что он и его попутчики должны оставаться там, где они находились, и подождать развития событий, внимательно следя за ними со стороны.
Как только появилась необходимость больше полагаться на ум, чем на чувства, он перестал рассчитывать на одного только Триго и решил забраться на дольмен. Только он справедливо рассудил, что, хотя ростом он и не велик, ему все же не стоит выставлять себя напоказ.
Распластавшись на камне, он повернулся лицом к холму, куда спешил Жан Уллье.
Вскоре на том месте, где появился старый вандеец, показался один солдат, затем второй, третий…
Он насчитал двадцать солдат.
Было похоже, что они не торопились нагнать беглеца; они лишь рассредоточились по ландам, чтобы отрезать ему путь, если бы ему вздумалось повернуть назад.
Такая непонятная тактика показалась Куцей Радости подозрительной: она наводила на мысль о том, что за вандейцем охотились не только те солдаты, которых он видел.
Холм примерно в получетверти льё от того места, где в настоящее время находился Жан Уллье, круто обрывался над небольшим болотцем.
Именно в эту сторону смотрел Куцая Радость, поскольку туда, по всей видимости, спешил Жан Уллье.
- Гм! - неожиданно произнес Триго.
- Что такое? - спросил Куцая Радость.
- Красные штаны, - ответил нищий, указывая пальцем на болото.
Куцая Радость взглянул в этом направлении и увидел, как среди камышей блеснуло на солнце ружье, затем различил и темную фигуру - это был солдат, и так же как и в зарослях вереска, за солдатом притаились еще двадцать человек.
Куцая Радость видел, как они прятались в камышах, словно охотники в засаде на дичь.
И этой дичью был Жан Уллье.
Спускаясь с холма, он неминуемо попадал в расставленную ему ловушку.
Нельзя было терять ни минуты, чтобы успеть его предупредить.
Куцая Радость взял в руки ружье и, стараясь не высовывать ствол ружья из зарослей вереска, выстрелил из-за дольмена.
Затем он осмотрелся по сторонам.
Услышав выстрел, Жан Уллье тут же понял, что Куцая Радость подал ему сигнал из своего обреза; он ни секунды не сомневался в том, что только очень веские причины могли побудить его друга выдать свое местоположение; он неожиданно повернулся и, вместо того чтобы поспешить к обрыву и болоту, быстро спустился с холма. Жан Уллье уже не бежал, а летел! Похоже, у него был свой план действий и он торопился его осуществить.
Жан Уллье бежал с такой скоростью, что через несколько минут должен был присоединиться к своим друзьям.
Однако, несмотря на все меры предосторожности, которые принял Куцая Радость, чтобы солдаты не заметили дым выстрела, им не составило большого труда определить, откуда прозвучал выстрел, и те, кто засел в зарослях вереска и спрятался на болоте, соединили свои силы позади бежавшего стремглав Жана Уллье, чтобы, по всей видимости, посовещаться и выработать план дальнейших действий.
Куцая Радость бросил взгляд вокруг себя, стремясь, казалось, рассмотреть каждую точку на горизонте, затем, послюнив палец, поднял его, определяя, откуда дул ветер; поняв, что ветер дул со стороны солдат, он ощупал вереск, чтобы убедиться, достаточно ли его просушили жаркое солнце и сильный ветер.
- Что вы делаете? - спросила Берта, следившая за всем, что происходило вокруг; поняв, какая огромная опасность им угрожала, она помогала встать на ноги Мишелю, выглядевшему скорее грустным, чем страдавшим от раны.
- Что я делаю, - отвечал калека, - дорогая мадемуазель, вы лучше спросите меня, что я собираюсь сделать! Я собираюсь развести костер как в ночь на святого Иоанна, и если благодаря этому огню вы, как я надеюсь, будете спасены, то уже сегодня будете рассказывать, что ничего подобного до сих пор никогда не видели!
И с этими словами он передал Триго несколько кусочков горящего трута; тот обложил их пучками сухой травы, которые, после того как он подул, превратились в пылающие факелы, и разбросал их по сухому вереску на десять шагов друг от друга на расстоянии ста шагов.
Триго бросил последний пучок горящей травы, когда Жан Уллье спустился по склону, ведущему к дольмену.
- Вставайте! Вставайте! - кричал он. - У нас не больше десяти минут.
- Да, но вот это нам дает двадцать минут! - ответил Куцая Радость, указывая на стебельки цветов утесника, трещавшие под огнем и сгибавшиеся к земле, в то время как к небу уже спиралью поднимались столбы дыма.
- Огонь распространяется не так быстро и, возможно, будет слишком слабым, чтобы остановить солдат, - заметил Жан Уллье.
Затем, взглянув вверх, он добавил:
- Впрочем, ветер погонит огонь как раз в ту сторону, куда собираемся направиться мы.
- Да, приятель Уллье, но вместе с огнем, - произнес с торжествующим видом Куцая Радость, - появится и дым. Именно на него я и надеюсь: за дымом они не смогут разглядеть, сколько нас и куда мы направляемся.
- Эх Куцая Радость, Куцая Радость, - пробормотал сквозь зубы Уллье, - если бы не ноги, какой бы из тебя вышел ловкий браконьер!
Затем он, молча подхватив Мишеля, посадил его себе на плечи и (несмотря на сопротивление молодого человека, упрямо повторявшего, что он способен обойтись без посторонней помощи, и к тому же не желавшего добавить усталости вандейцу) пошел вслед за Триго, который спешил поскорее убраться отсюда со своим поводырем на плечах.
- Возьми за руку мадемуазель, - сказал Куцая Радость Жану Уллье, - пусть она закроет глаза и наберет побольше воздуха в легкие. Не пройдет и десяти минут, как все вокруг покроется дымом и нам нечем будет дышать.
В самом деле, еще не истекли объявленные Куцей Радостью десять минут, как десяток столбов дыма слились в один и превратились в гигантскую дымовую завесу, распространившуюся на площади в три сотни шагов, в то время как позади нее слышался глухой рокот огня.
- Ты различаешь местность, чтобы нас вести? - спросил Жан Уллье Куцую Радость. - Ведь для нас прежде всего важно не сбиться с дороги, а затем не потерять друг друга.
- Нашим проводником будет дым; последуем смело за ним, и он приведет нас куда нам надо, только не теряйте из виду Триго, идущего впереди.
Жан Уллье принадлежал к людям, знающим цену словам и времени, и в ответ он лишь сказал:
- В путь!
И по примеру Триго, державшего Куцую Радость на плечах, вандеец легко понес свою ношу.
Они уже шли с добрую четверть часа под прикрытием пожара, но так и ни разу не вынырнули из клубов дыма, который из-за ветра огонь распространял вокруг них с молниеносной быстротой.
Время от времени, однако, Жан Уллье спрашивал Берту, задыхавшуюся от дыма:
- Вы дышите?
И девушка в ответ едва слышно шептала: "Да".
Что же касалось Мишеля, то старый егерь нисколько за него не волновался: тот обязательно доберется, находясь у него за плечами.
Ведомый Куцей Радостью, Триго не смотрел себе под ноги, как вдруг неожиданно отпрянул на шаг назад.
Он провалился выше колена в воду: из-за дыма он вовремя не заметил ее.
Обен вскрикнул от радости.
- Вот мы и пришли! - воскликнул он. - Дым вывел нас не хуже самой умной дрессированной собаки.
- Ух! - выдохнул Жан Уллье.
- Ну, приятель, ты понимаешь? - спросил Куцая Радость с торжествующими нотками в голосе.
- Да, но как мы попадем на островок?
- Как? А Триго?
- Хорошо! Однако, если солдаты нас не найдут, разве они не смогут придумать какую-нибудь хитрость?
- Несомненно, если они не нападут на наш след, однако они нас найдут.
- Продолжай.
- Они не знают точно, сколько нас; мы укроем мадемуазель и нашего раненого в надежном месте; затем, сделав вид, что сбились с пути или же что нам дорогу преградила вода, мы пойдем им навстречу; ты, Триго и я несколькими меткими выстрелами подтвердим их подозрения, будто именно нас они только что засекли. И тогда налегке мы спокойно доберемся до леса Женестон, откуда ночью нам уже не составит большого труда вернуться назад и доплыть до островка.
- Но где же мы им найдем провизию?
- Ба! - воскликнул Куцая Радость. - Еще никто не умирал после суточного поста.
- Пусть будет по-вашему.
Затем, с грустью и презрением кляня себя за забывчивость, произнес:
- Похоже, что после прошлой ночи моя голова совсем стала дырявой, если я не подумал об этом.
- Не надо напрасно огорчаться, - сказала Берта, обрадовавшись возможности остаться наедине с любимым благодаря стечению обстоятельств.
- Будьте спокойны, - ответил Жан Уллье.
Триго взял Мишеля на руки и, не опуская на землю Куцую Радость, чтобы не терять время даром, вошел в воду. Он двигался вперед, пока вода не поднялась ему по грудь; затем он поднял молодого человека над головой, готовый передать Мишеля Куцей Радости, если станет глубже. Однако вода так и осталась гиганту по грудь; он пересек пруд и добрался до маленького островка размером в двенадцать квадратных футов, похожему на большое утиное гнездо над тихой водной гладью.
Весь островок зарос камышом.
Триго опустил Мишеля в камыши, вернулся за Бертой, точно так же перенес ее над водой и, словно перышко, положил рядом с молодым бароном де ла Ложери.
- Спрячьтесь в середине острова, - крикнул им с берега Жан Уллье.
И, обращаясь к молодым людям, он добавил:
- Поправьте камыши, примятые по дороге, и я вам обещаю, что никто вас здесь не найдет.
- Хорошо! - ответила Берта. - А теперь, друзья, не волнуйтесь больше за нас!
VII
ГЛАВА, В КОТОРОЙ ФИРМА "ОБЕН КУЦАЯ РАДОСТЬ И КОМПАНИЯ" ДЕЛАЕТ ЧЕСТЬ СВОЕМУ НАЗВАНИЮ
И вот для трех шуанов наступило время осуществить задуманное на берегу пруда: огонь приближался с невероятной быстротой; языки пламени, похожие на птиц с пурпурным и золотым оперением, взмывали над цветущими верхушками утесника и, прежде чем поглотить растения целиком, казалось, только собирались прикоснуться к их стебелькам.
Вокруг беглецов все плотнее сгущалась удушливая дымовая завеса и все громче слышался треск огня, похожий на отдаленный гул океана.
Однако Жан Уллье и Триго убегали быстрее огня и вскоре миновали опасную зону.
Свернув влево, они вышли к тому месту небольшой долины, куда почти не доставали плотные клубы дыма, которые, на их счастье, мешали солдатам определить, сколько их было и в какую сторону они убегали, и не дали разглядеть маневр, позволивший Мишелю и Берте пребывать теперь в безопасности.
- Теперь, Триго, ползем! - воскликнул Жан Уллье. - Главное, чтобы солдаты нас не заметили прежде, чем мы узнаем их намерения и направление движения.
Гигант так низко согнулся, словно решил продвигаться на четвереньках, и, надо сказать, весьма вовремя, ибо, не сделай он этого, получил бы в грудь пулю, просвистевшую у него над головой.
- Черт возьми! - воскликнул Куцая Радость. - Твой совет, Жан Уллье, хотя и прост, но не лишен здравого смысла.
- Они разгадали нашу уловку, - произнес Жан Уллье, - и решили нас окружить, зайдя, как мне кажется, с этой стороны.
И в самом деле, они увидели растянутую почти на полульё и идущую от дольмена цепочку солдат. В ожидании появления вандейцев они расположились как загонщики на расстоянии ста шагов друг от друга.
- Ну, что, прорвемся? - спросил Куцая Радость.
- Попробуем, - ответил Жан Уллье, - однако подожди, пока я не проделаю брешь в их рядах.
И, прижав приклад ружья к плечу, он, не вставая, выстрелил по солдату, перезаряжавшему свое ружье.
Пуля попала солдату в грудь - он повернулся на месте и упал лицом вниз.
- Один! - воскликнул Уллье.
Затем, прицелившись в шедшего следом за ним солдата, он нажал на спусковой крючок с таким невозмутимым видом, как будто охотился на куропаток.
Второй солдат упал вслед за первым.
- Уже два! - воскликнул Куцая Радость. - Браво, приятель Уллье, браво!
- Вперед! Вперед! - крикнул вандеец, с гибкостью пантеры выпрямившись во весь рост. - Вперед! Рассредоточимся, чтобы не служить крупной мишенью пулям, которые сейчас начнут дождем падать вокруг нас.
Вандеец как будто все заранее предвидел: не успели трое беглецов сделать и десяти шагов, как раздалось шесть или восемь ружейных выстрелов и одна из пуль отколола щепку от дубины, что была в руке у Триго.
К счастью для беглецов, солдаты бросились сначала к своим товарищам, сраженным пулями на их глазах, и, запыхавшись от бега, не смогли метко прицелиться; тем не менее, они закрыли проход, через который беглецы намеревались ускользнуть от погони, и теперь у Жана Уллье и его товарищей оставалось совсем мало шансов на то, чтобы прорваться, не вступая в рукопашную схватку с врагом.
В самом деле, в то мгновение, когда бежавший слева Жан Уллье уже собирался перепрыгнуть через овражек, он вдруг увидел на противоположной стороне кивер, а затем и самого солдата, ожидавшего его со штыком наперевес.
Не успев перезарядить на ходу ружье, Жан Уллье подумал, что если противник угрожал ему штыком, то, по всей видимости, был в таком же положении, как и он. Вандеец на всякий случай выхватил нож и зажал его в зубах.
Не добежав двух шагов до канавы, он резко остановился и, вскинув ружье, прицелился в солдата, до которого оставалось не больше шести футов.
Все произошло именно так, как и рассчитывал Жан Уллье: решив, что ружье заряжено, солдат бросился ничком на землю, чтобы уклониться от пули.
И в ту же секунду, словно остановка не повлияла на силу его прыжка, Жан Уллье перескочил через овраг и молнией пронесся над лежавшим солдатом.
Триго оказался, в свою очередь, не менее удачливым и, не пострадав от случайной пули, скользнувшей по плечу и добавившей лишний лоскут к его лохмотьям, он прорвался вместе со своим приятелем Куцей Радостью сквозь цепочку солдат так же успешно, как и Жан Уллье.
Два беглеца (Триго можно было считать за одного) побежали в разные стороны: один направо, другой налево, чтобы через некоторое время встретиться снова.
Пять минут спустя они были на таком расстоянии друг от друга, что перешли на крик, чтобы услышать друг друга.
- Как дела? - спросил Жан Уллье Куцую Радость.
- Отлично! - ответил тот. - Минут через двадцать, если нас не зацепят пули этих мерзавцев, мы выйдем в поле, за первой же изгородью им нас ни черта не достать. Приятель Уллье, напрасно мы пошли по ландам.
- Ба! Мы вот-вот отсюда выберемся, а дети находятся в большей безопасности в том месте, где мы их оставили, чем в самом густом лесу. Ты не ранен?
- Нет, а ты, Триго? Мне показалось, что тебя задела пуля.
Гигант показал след, который оставила пуля на дубинке; очевидно, ущерб, причиненный оружию, над которым Триго трудился с такой любовью все утро, огорчил его больше, чем вырванный из одежды клок и легкая царапина на плече.
- Эй! Посмотри, - воскликнул Куцая Радость, - вот и поле!
В самом деле, в тысяче шагов от беглецов в конце такого пологого спуска, что его едва можно было заметить, виднелись начавшие уже золотиться колосья на фоне еще зеленого поля.
- Может, нам стоит перевести дух, - предложил Куцая Радость, словно почувствовав, как устал Триго.
- Конечно, - ответил Жан Уллье, - мне как раз надо перезарядить ружье. А ты пока осмотрись.
Жан Уллье начал перезаряжать свое ружье, в то время как Куцая Радость огляделся по сторонам.
- О! Разрази меня гром! - неожиданно воскликнул калека в то мгновение, когда старый вандеец укладывал на порох вторую пулю.
- Что случилось? - спросил, обернувшись, Жан Уллье.
- Тысяча чертей! Скорее в путь! Мне пока ничего не видно, но я слышу шум - он не предвещает ничего хорошего.
- Э, - заметил Жан Уллье, - приятель Куцая Радость, нам оказывает честь сама кавалерия. Тревога! Тревога, лентяй! - добавил он, обращаясь к Триго.