- На чем сидишь, Кабанов? - крикнул он, утирая слезу.
Кабанов дернулся, будто его стукнуло, и машинально огляделся, чем вызвал новый приступ смеха у полковника.
- Молодец! - Скипетров толкнул Сибирцева в плечо. - Быть тебе поручиком!
Возвращаясь на свое место, Сибирцев громко сказал:
- А все-таки зря вы, господин полковник, так-то легко хотите расстаться с посольской миссией. У вас отменные дипломатические качества.
- Я же говорю: живого дела хочу! Наливай по этому случаю! Всем пить! - он в два глотка выпил свой бокал и добавил, отдуваясь: - А Ваську выдеру, господа. Видит бог, выдеру! При дамах!
Появились официанты с многочисленными подносами, и дальше все закружилось, завертелось. Пили и ели без разбору, поначалу с каким-то мрачным ожесточением, а потом, по мере насыщения, постепенно отваливались от стола, стали воинственно поглядывать на соседей, кидая весьма недвусмысленные замечания по поводу их дам.
Сибирцев осторожно посмотрел на часы и, улучив минуту, поднялся. Пошатываясь, он отправился через весь зал в глубину ресторана. Прошел длинным коридором, откидывая бархатные занавески, вошел в туалет, огляделся. Туалет был пуст.
Сибирцев начал медленно мыть руки, ополоснул лицо, пригладив влажные волосы. Через короткое время в туалет вошел тот самый розовощекий орловец. Мундир его был распахнут, он качался, громко икал и пробовал, ужасно фальшивя, петь: "Без сюр-р-р-тука, в а-адном хала-ате…" Увидев Сибирцева, смолк и, подойдя к соседней раковине, сунул голову под кран и пустил сильную струю воды.
- Сильный северный ветер, - пробормотал он вдруг, словно про себя.
Сибирцев замер, услышав эту фразу, скосил глаза на орловца, так же еле слышно ответил:
- Сегодня тепло…
- Па-азвольте мыла! - вызывающе громко, так что Сибирцев вздрогнул, объявил орловец и взял обмылок с раковины Сибирцева. - Благодарю-с!
Вместо обмылка остался лежать в мыльнице маленький бумажный комочек.
Сибирцев небрежно положил сверху ладонь, прополоскал водой горло еще раз и вошел в кабинку. Орловец уже умылся и с песней удалялся обратно в ресторан. "Когда я пьян, а пьян всегда я, я буду вспоминать о вас, и по щеке моей румя-а-ной…" - донеслось из коридора.
Быстро развернул бумажку. Там было несколько слов:
"Берегись Кабанова. Срочно уходи. Гродеково, Вокзальная, 3. Пароль прежний. М".
- Кто же этот - "М"? У Сибирцева и в мыслях не было, что его непосредственным руководителем мог быть кто-нибудь, подобный этому юному орловцу. Нет, сейчас, скорее всего, приходил связник.
Он тщательно порвал бумажку и спустил воду, проверив, чтоб не осталось клочков. После этого снова пригладил волосы, стряхнул капли воды с мундира и тоже отправился в зал.
Компания напилась. Дамы уже прибыли и теперь с визгом и хохотом усаживались рядом с семеновцами. Официанты тащили стулья. Васька бурно объяснялся со Скипетровым.
Усевшись на свое место, Сибирцев окинул туповатым взглядом опустошенный и разграбленный стол, взялся за бутылку. В этом момент кто-то крепко сжал его плечи и, горячо дыша в ухо, прошептал:
- Ты где был, а?
- Блевать ходил после этого дерьма, - пьяно отозвался Сибирцев, не оборачиваясь.
Цепкие пальцы сдавили сзади его шею.
- А если я пойду проверю, а? - прошипел голос за спиной.
Скривившись, Сибирцев резко повернулся на стуле. Пальцы на его шее разжались. Перед ним, держась рукой за спинку стула, стоял Кабанов и пристально-пьяным взглядом сверлил его зрачки.
- Иди, Кабанов, тебе только этим и заниматься.
- А… - начал было хорунжий, но Сибирцев так же мрачно и убежденно перебил его:
- Уйди, говорю, Кабанов, а то в морду дам… Эй, водки! - Сибирцев сел и, отодвинув от себя пустую бутылку, крикнул в пространство: - Чеа-ек! Пардон, мадам, - он отодвинулся вместе со стулом от оказавшейся рядом дамы.
Кабанов постоял еще, будто раздумывая, покачался вперед-назад с носков на пятки, потом пошел и сел на свое место.
"Случилось что-то серьезное, - размышлял Сибирцев. - Зря не стали бы паниковать. "Берегись Кабанова…" Неужели контрразведчик вышел на него? Вряд ли. Уж очень он откровенно зол. Подозревает? Возможно. Завидует доверительному тону со Скипетровым… Однако приказ ясный: надо смываться. А как?.."
Сибирцев вдруг обнаружил, что рядом с полковником сидит невесть откуда взявшийся молоденький калмыковец. Встречались они как-то на Пограничной. Это когда Сибирцев по приказу "временного правителя" Хорвата ездил к Калмыкову с посольской миссией помирить далеко зашедших в своих разногласиях забайкальского и уссурийского атаманов. Никак не хотел признать Семенов равенства Калмыкова, с позором изгнанного в свое время из 3-го конного корпуса генерала Крымова за всяческие подлоги и интриги против офицеров. И Сибирцев принял все меры, чтобы желательный Хорвату альянс так и не состоялся.
А калмыковец между тем с восторгом рассказывал:
- …Весь юридический отдел… И всех - расстрелять. Всех до одного. А почему, я спрашиваю? А потому, что, - он слегка понизил голос, - много брали. А сдавали мало. - Он захохотал. - А чтоб помирать не тошно - водки ведро, и отдали им на сутки всех девок… Мы их взяли как большевичек. В разведке. Много взяли. Ха-арошие девки, молоденькие. А потом их всех вместе. В расход.
За столом поднялся хохот. Прибывшие дамы явно чувствовали себя неуютно. Но, как понимал Сибирцев, это было только начало.
- Мальчишки… Все вы, калмыковцы, - сопляки… - прохрипел Скипетров. - Без девки подохнуть не можете.
- А на что они нам? - пьяно вскинулся калмыковец. - Мы их в плен не берем. Нам это лишнее. Разве когда нужда в них есть. Поигрался - и в сопки. Пух!
- Это же черт знает что, господа! - воскликнул штабс-капитан и грузно повернулся на стуле к семеновцам. Сибирцев даже вздрогнул, увидев его взгляд, столько в нем было ненависти и презрения.
В глазах Кабанова тоже разгорелась звериная ярость. Сибирцев внутренне напрягся, понимая, что все это неспроста. Но в этот миг произошло неожиданное.
Совершенно багровый, штабс-капитан вскочил со стула, сделал нетвердый шаг к Кабанову и, сорвавшись на визг, закричал:
- Пошел вон, скотина! Дерьмо! Убийца!
В зале повисла мертвая тишина.
Опираясь обеими руками о край стола, Кабанов стал медленно подниматься и вдруг резким, сокрушающим ударом врезал штабс-капитану в подбородок. Тот с грохотом рухнул на свой стол. И тут все словно сорвалось. Треск ломаемой мебели, звон битой посуды, пронзительные вопли женщин. Бабахнули выстрелы. В углах погас свет. Было впечатление, что все бьют всех, на самом же деле целый зал обрушился на семеновцев. Летели бутылки, сыпались с потолка осколки люстр. По распластанным на полу, истошно визжавшим женщинам ожесточенно топтались сапоги господ офицеров, сшибавшихся в рукопашной: бутылка - против ножки кресла, вилка - против кулака, разодранный в неистовой ярости рот, захлебнувшийся ватерным криком, располосованные мундиры…
Раздавая удары направо и налево, Сибирцев стал пробиваться к коридору. Рывком отшвырнул вцепившеюся ему в рукав Кабанова. И в этот же миг что-то будто обожгло ему спину. Ринувшись на пол, в ноги атакующим, он резко обернулся и снова увидел Кабанова, целящегося ему в спину. Выстрел был неизбежен, но тут розовощекий орловец, каким-то чудом оказавшийся рядом с хорунжим, ловким и сильным ударом сапога взметнул его руку, и выстрел грохнул в потолок. Следом раздалось еще несколько выстрелов подряд, дикий вой, и наступила тишина. Публика рвалась из зала, но в центре его битва как-то сразу прекратилась. Рыдали женщины, поднимались с пола окровавленные офицеры, тщетно пытались застегнуть разорванные мундиры, трезвели на глазах, и у всех было видно лишь одно желание - быстрее исчезнуть. Все знал Харбин, ко многому привык, но такого… Это даром пройти уже не могло. Все это понимали. И потому публика в зале как-то сама по себе рассачивалась.
Четверо семеновцев подняли с пола неподвижное тело Кабанова. Один из них неловко выпустил ногу, тело перекосило, и вдруг из кармана хорунжего посыпались деньги, много денег. Все словно оцепенели. Потом чьи-то руки стали хватать эти рассыпавшиеся по полу ассигнации.
- Назад! - заревел Скипетров. Прижимая к подбитому глазу скомканную салфетку, он вместе со скатертью смахнул со стола осколки посуды и приказал: - Клади его сюда!
Кабанова положили на стол. Скипетров залез в один его карман, в другой, расстегнул мундир и отовсюду вынимал толстые запечатанные пачки денег.
- Ох ты… - простонал кто-то. - Да их тут целый мильён.
- Тысяч на двести, - определил другой голос.
Послышался быстрый топот, лязг затворов, и в зал ворвался патруль.
- Всем оставаться на местах! - раздался резкий, повелительный голос.
Случилось так, что Сибирцев оказался почти рядом с бархатными портьерами коридора. Охрана, естественно, сразу бросилась к столу с убитым Кабановым, а Сибирцев, воспользовавшись тем, что внимание всех было приковано к трупу и пачкам денег, кучей лежащим на столе, сделал шаг назад и скользнул за портьеру.
- Быстро за мной! - услышал он шепот.
Мгновенно обернувшись, увидел офицера-орловца, того самого, что заходил в туалет, а позже, во время драки, спасшего Сибирцева от выстрела хорунжего.
Ступая на носки, они почти бегом прошли по коридору, свернули за угол, по темной лестнице спустились во двор ресторана и, обогнув его, остались в тени, наблюдая, как патруль начал выводить и усаживать в автомобили арестованных кутил.
Сибирцев взглянул на орловца, отметил про себя его откровенную молодость и, на всякий случай, негромко сказал:
- Я твой должник. Кабы не ты, лежать мне сейчас там.
- Мура, - отмахнулся орловец.
- Это ты его? - снова спросил Сибирцев.
- А что ж оставалось делать-то? Под шумок, из кармана…
- Лихо!
- Дырку теперь зашивать, - орловец сунул ладонь в карман галифе и показал через отверстие палец. - Ладно, пустяки. Ты, ваше благородие, счастливым родился. Крепко, видать, копнул тебя Кабанов. Началось, наверно, с того, что больно уж благоволил к тебе Скипетров, а кончилось - вон чем. Едва на тот свет не отправил. Аккуратно и быстро проверь свои связи, может, где-то обнаружится прокол. Кабанов - контрразведчик, а попер, вишь, напролом… Но теперь нет Кабанова. Не только самого убрали, но и большое грязное пятно наложили на твое непосредственное начальство. Не думал я, что с деньгами так-то удачно получится. При полном, что называется, стечении народа. Как теперь твой атаман почешется! А? Славно… Твой уход временно отменяется. Но адрес запомни: верный алрес. И последнее. Думаю, тебе сейчас самое время оперативность проявить: дуй-ка к атаману в Маньчжурию, в ноги пади - Григорий Михайлович, отец родной, наших, мол, забижают, это все Калмыкова происки. Полагаю, выручит атаман твоего Скипетрова, а он нам еще пригодится, как прикрытие. И про деньги не забудь. Они сейчас рады будут все свалить на Кабанова, поскольку тот - труп. Ну, бывай. Двинем в разные стороны. Ваши автомобили вроде за тем углом, а я пешком, так скорее… - И он шагнул в темноту.
Сибирцев хотел было его окликнуть, но орловец вернулся сам.
- Ладно, - сказал он. - Раз уж так сложились обстоятельства, знай, я - Михеев. Понял? Самый я что ни на есть натуральный Михеев. У Орлова служу, пока нас, конечно, не разогнали. И наша встреча нынче вынужденная, поскольку вое те же обстоятельства. А ты на меня больше не выходи. Мы с тобой знакомы - и только. Если чего - сам тебя найду. Связь прежняя. Бывай. - Он тронул ладонью Сибирцева за локоть и растворился в ночи.
Вот так и произошла их первая встреча. Давно это было, еще в Харбине…
3
В кабинете Лациса зазвонил телефон. Мартин Янович встал и, сделав знак Сибирцеву и Михееву следовать за собой, пошел к аппарату. Жестом пригласил сесть у длинного стола и снял трубку.
- Лацис у аппарата. Слушаю, Феликс Эдмундович, - он стал перелистывать бумаги в папке, оставленные секретаршей. - Да, здесь. Буду смотреть… Скажите, Михеев, - Лацис прикрыл ладонью трубку, - товарищ из Тамбова прибыл?
- Прибыл, - поднялся Михеев. - Я его отправил отдыхать до двенадцати.
- Хорошо, - кивнул Лацис и продолжил в трубку: - Прибыл. Все данные по Тамбову и губернии готовы… Буду ровно в десять. - Он повесил трубку, дал отбой и посмотрел на часы.
- Пожалуйста, Михеев, принесите все материалы для Сибирцева. Сейчас девять, у нас есть ровно час времени. - Лацис обошел свой письменный стол и сел напротив Сибирцева. Чуть сощурившись, посмотрел на него - по губам скользнула легкая усмешка - кивнул: - Хорошо, курите. Вот пепельница, - он придвинул пепельницу, набитую окурками. - Дымите. Что вы знаете, Сибирцев, о Тамбовской губернии?
- О Тамбовской?.. - в раздумье повторил Сибирцев. - Земля там, говорят, хорошая. Народ не бедный. Кулаков много. Яша Сивачев был родом оттуда. Из-под Моршанска. Погиб он…
- Он был ваш друг?
- К сожалению, только становился. Не успел. Его взяла контрразведка в прошлом году.
- Семья осталась? - спросил Лацис после паузы.
- Искать надо, - вздохнул Сибирцев. - Вроде были мать и сестра. Где-то там, наверно, живут.
- Вот и выясните. Попутно. Потом сообщите сюда, и мы постараемся помочь семье… К Делу, - уже другим, суровым голосом сказал он и взял принесенную Михеевым папку с бумагами. - Вам надлежит утром выехать в Тамбовскую губернию. В Сибирь пойдет экстренный поезд, он доставит вас в Козлов. Оттуда направитесь в Тамбов. - Лацис посмотрел на него: - Окончательно вопрос решится позже, у Дзержинского. Так что и вы, Михеев, будьте готовы тоже.
- Нищему собраться, Мартин Янович… - начал Михеев, но Лацис махнул рукой:
- У вас представится возможность острить в дороге… Так вот, Сибирцев, ваш друг подготовил для вас обширное досье. С ним следует внимательно ознакомиться.
- Времени маловато, Мартин Янович, - озабоченно сказал Михеев.
- Ничего. Отберите сейчас самое главное. Остальное можно в поезде.
Михеев вышел в приемную, притворив за собой дверь.
- Итак, продолжим. Я имел разговор с председателем губчека. В губернии положение чрезвычайное. Очень. Начну с того, что в наши руки попали документы, которые говорят об участии партии эсеров в кулацком и бандитском движении. Среди этих документов есть весьма любопытные. Здесь, - он хлопнул ладонью по папке, - имеются письма членов эсеровского цека из Бутырской тюрьмы, где они в настоящее время содержатся, а также переписка тамбовского губкома правых эсеров.
Мартин Янович поднялся и стал прохаживаться по кабинету. Поскрипывали сапоги, поскрипывали ремни портупеи, четко и тяжело, с металлической резкостью падали слова особоуполномоченного:
- Это была очень серьезная операция, Сибирцев. Благодаря ей мы твердо установили, что существует связь между кулацко-бандитскими мятежниками и эсеровским центром. Эсеры, конечно, открещиваются, так? Но у нас на этот счет имеются железные факты. В декабре в Ревеле вышел первый номер журнала "Революционная Россия", центральный орган их партии. Небезызвестный Виктор Чернов наконец отбросил свою демагогию и открыто призывает подпольные организации к активизации борьбы с Советской властью. Вы знаете его?
- Лично не приходилось встречаться, Мартин Янович. Но слышал, читал, конечно, достаточно. Я ведь в Сибири нагляделся на них, кое-кто даже за своего считал… - Сибирцев усмехнулся.
- Это мне известно, - Мартин Янович лукаво сощурился. - Больше скажу, именно это ваше прошлое должно сыграть важную роль в предстоящей операции. Именно оно остановило наш выбор на вас. Когда мы закончим, Михеев познакомит вас с той легендой, которую он разработал… Но вернемся к Чернову. Виктор Михайлович - серьезный противник.
- Бессменный член цека партии эсеров, - добавил, словно в раздумье, Сибирцев - Я бы сказал: мозг движения.
- Совершенно правильно. Только так и должны мы к нему относиться. Фактически в настоящее время он идейный руководитель так называемой "Заграничной делегации эсеров". Как человек неглупый, Чернов понимает, что поднять массовое движение против Советской власти только силами своей организации он не сможет. Он вступает в союз с меньшевиками и кадетами. Восстание в Кронштадте - дело их общих рук Только что в Петрограде за контрреволюционную деятельность мы арестовали более сотни эсеров и меньшевиков. А их комитет снова открыто призывает к забастовке Рука Чернова тянется далеко: в Воронеж, в Поволжье, в Сибирь и, разумеется, в Тамбов. Посмотрим, что он использует. Первое - голод. Вы, Сибирцев, должны знать, какой сейчас в стране голод.
- Насмотрелся, пока ехал сюда, - кивнул Сибирцев.
- Из окна поезда не так много видно, - возразил Лацис. - В центре России мы имеем жесточайший продовольственный кризис, который перерастает в кризис политический. Нами установлено, что банды в районах Тюмени, Саратова и Тамбова действуют по заранее намеченному плану. Они разрушают железнодорожные пути, грабят продовольственные поезда и ссыпные пункты, зверски убивают наших товарищей-продотрядовцев. Разграблено около шести миллионов пудов хлеба Это самые приблизительные данные. Голод сегодня для эсеров - средство политической борьбы Опираясь на недовольство значительной части крестьянства и даже рабочих, они пытаются взорвать нас изнутри. У них есть оружие. Много оружия…
- Этого добра, Мартин Янович, по всей России-матушке хватает. Бери не хочу.
- Вот именно! - Лацис рубанул ладонью. - Еще вчера у них был Кронштадт…
- Был? - вырвалось у Сибирцева. Он знал о мятеже, слышал и о том, что на его подавление брошены крупные силы, вплоть до делегатов X съезда большевиков.
- Теперь - был! Мятеж подавлен… - Лацис молча прошелся из угла в угол своего кабинета, резко остановился. - Но! Это стоило большой крови. Кто может оценить стоимость крови?.. Второе. - Он снова пошел размеренными, скрипучими шагами, глядя себе под ноги. - Сознательного пролетариата в Тамбовской губернии очень мало. Многие лучшие большевики были мобилизованы, погибли на фронтах, вследствие чего партийные организации ослаблены. Понимаете ситуацию?.. Так вот, опираясь на кулаков, дезертиров и несознательную, неграмотную крестьянскую массу, эсеры сумели сколотить "Союз трудового крестьянства" с совершенно конкретной программой тщательной и хорошо законспирированной подготовки кулацко-бандитских восстаний. Мы имеем экземпляр их программы, - Лацис пальцем показал на папку, лежащую перед Сибирцевым. - Правильнее было бы назвать этот союз - по тем же буквам - союзом тамбовских кулаков… Вам надо хорошо знать эту программу… А скажите-ка, пожалуйста, Сибирцев, у вас теперь не складывается ощущение, что мы, судя по тому, что я говорю, знаем достаточно много, а дела пока не видно?
Сибирцев смутился от такого прямого вопроса. Он машинально сунул руку в карман к кисету с табаком. Достал, стал сворачивать самокрутку. Лацис молча и с интересом наблюдал за ним.
- Я, Мартин Янович, - сказал наконец Сибирцев, - понимаю всю эту работу как предварительную. Ежели, скажем, здесь случится у меня неувязка, значит, там, у них, считай, гроб с крышкой. Поэтому вся эта подготовка, считаю, правильная.
- Это хорошо, что вы так думаете, - Лацис возобновил свое размеренное хождение.
- Мне еще трудно судить о положении вещей здесь, то есть в Тамбове. Но если говорить о Сибири, мне кажется, Мартин Янович, что одной из главных причин общего недовольства является продразверстка.