- Но для вас это происшествие не первое, не так ли, капитан Ловаас?
- Что вы иметь в виду?
В его глазах вспыхнул гнев.
- Я припоминаю, что мне рассказывали о том, что вы когда-то убили человека.
- Кто вам такое рассказать, а?
- Некто мистер Дахлер.
- Дахлер, - сощурившись, повторил Ловаас. - Что он вам обо мне говорить?
- Только то, что вас отстранили от командования китобоем за убийство человека.
- Это ложь.
- Возможно, - пожал плечами я. - Но как вы собираетесь объяснить смерть этого человека, Шрейдера, полиции?
- Что я должен объяснять? Шрейдер просто прыгнуть за борт.
Ловаас крошил кусок хлеба, и внезапно я ощутил свое превосходство над ним.
- Как насчет моих показаний? - поинтересовался я.
- Но этот человек спрыгнул в море, - вмешалась миссис Килланд. - Наверняка все именно так и было. Вся команда твердит об этом. Вы и kaptein Ловаас вместе его искали.
- Он был в отчаянии, - пояснил я. - Вот почему он прыгнул. Хотел бы я знать, что вы сделали, чтобы подтолкнуть его к такому отчаянному поступку, капитан Ловаас. Вы угрожали ему, как тому, первому человеку?
Ловаас резко отодвинул назад стул и вскочил на ноги. От ярости его лицо налилось кровью.
- Я не собираюсь оставаться здесь и выслушивать ваши оскорблять! - заорал он, от волнения еще сильнее коверкая английский. - Вы здесь гость. Иначе вам за это было бы плохо. Сейчас я уходить на корабль. Но вам надо осторожно, мистер Гансерт, очень осторожно. Это опасный разговор. - Он обернулся к миссис Килланд и произнес: - Takk for maten.
Злобно покосившись в мою сторону, он вышел из комнаты.
Я перестарался. Мне не следовало высовываться. Но я стремился любой ценой отвлечь его от Санде и его лодок. Я обвел взглядом притихший стол. Килланд смотрел на меня, и его глаза утратили добродушный блеск.
- Вы не могли бы рассказать мне, что произошло на борту "Хвал Ти"? - попросил он.
Я ему все рассказал. Когда я закончил, он произнес:
- Этот Шрейдер интересовал вас по той же причине, по которой его хотел заполучить Йоргенсен?
Я кивнул.
Он молчал, ссутулившись на стуле. Казалось, он всецело ушел в свои мысли.
- Будет ли полиция расследовать смерть этого человека? - спросил я.
Он поднял голову.
- Нет, - ответил он. - Я так не думаю.
- Но ведь… - начал было я.
Он поднял руку.
- Вы забываете, - произнес он, - что мистер Йоргенсен очень могущественный человек. Мы такие же, как и вы, англичане. Мы трудолюбивые, честные и законопослушные. Но когда дело касается большой политики или большого бизнеса… тогда… - Он заколебался. - Тогда лучше всего оставить это тем, кто в этом разбирается. Пойдемте. Мы выпьем еще немного кофе и забудем все это. Договорились?
Кофе и напитки нам подали в гостиной Килландов. Санде сел рядом с мистером Килландом. Возможности поговорить с ним у меня не было, а после кофе Килланд настоял на том, чтобы показать нашей четверке базу. Мы прошли через котельные, где вырабатывался пар для котлов, в которых топился жир, и оказались в помещении, заваленном смрадными остатками китового уса. Гигантские участки позвоночника были выварены так, что напоминали огромные буханки воздушного хлеба и становились легкими, как перышко. Все эти останки отскребли от днищ котлов, с тем чтобы растолочь их и упаковать в мешки в качестве гуано для сельского хозяйства. Затем мы спустились в основные помещения фабрики, где в два длинных ряда стояли огромные чаны, похожие на огромные доменные печи, по шесть чанов в каждом ряду.
Жара стояла просто неописуемая. Мы шли по узкому проходу, и с каждой стороны от нас по раскаленному узкому желобу тонкой желтой струйкой в большие открытые резервуары стекал китовый жир.
- В этих баках жир остывает, - рассказывал Килланд, - после чего его расфасовывают в бочки и рассылают по всему миру. Из него делают мыло, свечи, косметику, маргарин.
Я пытался делать заинтересованный вид, но на самом деле мне не терпелось вернуться к Санде и поговорить с ним раньше, чем это сделает Ловаас. Но в этой китовой базе была вся жизнь Килланда, и он твердо решил показать нам все без исключения. Он подвел нас к котлу, из которого слили весь жир и теперь старательно отчищали от пригоревших остатков. Двое раздетых по пояс мужчин железными скребками через дверцу в нижней части котла выгребали из него всю грязь. На полу громоздилась куча какого-то полуразложившегося мусора, напоминающего отходы из мусоросжигательной печи.
- Это тоже гуано, - кивнул Килланд. - Все части кита приносят деньги. Мы не выбрасываем ничего. Используются даже плавники. Их отправляют в Англию, где из них делают щетки. Пойдемте, я покажу вам, как мы разрезаем и упаковываем мясо.
Мы вышли на разделочную площадку, ярко освещенную жарким солнцем. Здесь громко гудели паровые пилы, и рабочие суетились, перетаскивая огромные куски костей. От огромного чудовища, которое сегодня утром у нас на глазах затащили на эту площадку, остался только длинный зазубренный кровоточащий хребет. Все мясо с него уже сняли, и теперь с площадки смывали кровь, поливая ее водой из шланга. Заметив наше удивление, Килланд кивнул:
- Мы не теряем времени даром. У меня здесь работает сорок человек, и, если надо, мы можем разделать за день и трех китов.
- Трех китов в день! - присвистнул Кертис. - Но такого наверняка никогда не бывает. У вас всего три китобоя.
- Разумеется, не в начале сезона, - ответил Килланд. - Но позже киты мигрируют на юг. В сентябре их можно ловить чуть ли не с островов. И тогда день за днем все три китобоя возвращаются на базу. Это тяжелый труд. Но мы не жалуемся, потому что это означает хороший заработок для всех без исключения.
Пройдя через площадку, мы вошли в упаковочный цех. Пока Килланд разговаривал со всеми остальными, я прошел к противоположной двери и оказался на пристани. И тут я замер как вкопанный. В бухте был пришвартован "Хвал То" капитана Нордахла, но "Хвал Ти" и след простыл. Я обернулся и громко крикнул:
- Килланд! Где судно Ловааса?
Килланд, который держал в руке большой кусок мяса, тоже обернулся в мою сторону.
- "Хвал Ти"? Должен быть в бухте.
- Его тут нет, - сообщил ему я. - Как вы думаете, Ловаас мог снова отправиться на промысел?
Но Килланд покачал головой.
- Нет. Ему нужны вода и горючее. Возможно, он ушел в Бовааген. - Он прищурился, и у него в глазах заплясали смешинки. - У него в Боваагене девушка. Жена помощника живет в Skjaergaardshotelet. Да и у большинства его людей там есть женщины. Я думаю, что вскоре вы убедитесь в том, что он отправился в Бовааген. Он привозит больше китов, чем другие. Ему некуда спешить. К тому же в Norskehavet делать сейчас нечего. "Хвал Фем" сообщает о густом тумане. А теперь взгляните на это, мистер Гансерт. Что вы скажете об этом мясе? - Он протянул мне кусок красного мяса. Оно выглядело как настоящая говядина. - Но не все мясо такое, знаете ли, - продолжал он. - Все мясо распределено по категориям. Это самое лучшее. Оно пойдет в Берген или Ньюкасл для ресторанов. Есть другое мясо, из которого делают колбасу. Самое дешевое мясо идет лисам. В Норвегии много лисьих ферм. - Он бросил мясо на одну из полок и посмотрел на часы. - Ну что, может, вернемся в дом? В четыре у нас сеанс радиосвязи, а потом чай. По чашечке чая, а? Это очень вкусно, потому что моя супруга всегда подает с ним напитки.
Он усмехнулся и похлопал меня по руке, после чего повел нас к выходу из цеха.
Мне не терпелось вернуться в дом, потому что я хотел увидеть Санде. В гостиной кроме миссис Килланд никого не было. При виде нас она отложила вязание и встала нам навстречу.
- Ну что, Альберт все вам показал? - Она взяла Джилл за руку. - Бедняжка моя. Я думаю, что вы очень смелая. К этому запаху надо привыкнуть. Но вы видели мясо? - Джилл кивнула. Я подумал, что эта китовая экскурсия ее окончательно вымотала. - Вам понравилось? Оно хорошее? Не правда ли, совсем как ваша говядина?
- Да, очень.
Джилл обессиленно опустилась в кресло.
- Где водолаз? - спросил я.
Миссис Килланд обернулась ко мне.
- Мистер Санде? Это очень странно. Я не видела его с самого обеда.
- Может быть, он поехал в Бовааген, чтобы помочь своему партнеру с этим оборудованием? - предположил мистер Килланд.
- Ах, ну да, - согласилась его жена. - Наверное, так и есть. Я уверена, что именно так он и поступил. А что? Вы хотели с ним поговорить?
- Да, - замялся я, - я… я хотел расспросить его о различных методах погружения. Если не возражаете, я прогуляюсь и поищу его, возможно, он где-то здесь.
Я кивнул Кертису, и он пошел за мной.
- В Бовааген он точно не поехал, - произнес Кертис, как только за нами закрылась дверь. - С учетом того, что там сейчас Ловаас.
- Он мог поехать первым, а Ловаас уже отправиться за ним, - заметил я. - Но возможно, он все еще на базе.
Кертис, который во время службы довольно неплохо освоил норвежский, расспрашивал всех, кого мы встречали. Но, похоже, единственным, кто видел Санде после полуденной трапезы, был стюард. Он видел, как водолаз спускался ко рву позади базы. Цепляясь за голые камни, мы спустились туда, куда указал стюард. Пробиваясь сквозь железные трубы фабрики, сюда падали косые лучи солнца, окрашивая валуны в теплый золотистый цвет. Мы подошли ко рву. Он был узким, и море стремительно вытекало из него наружу, поскольку стояло время отлива. Мы перешли его по мосту и пошли дальше по противоположному берегу. Мужские ботинки за многие годы так истерли эти камни, что на зазубренный каменный холм взбегала белая тропа. Сверху мы увидели белый шпиль Боваагенской церкви, который сверкал на фоне бледно-голубого неба, напоминая наконечник копья. А в маленькой заводи слева от нас была привязана к камню маленькая весельная лодка. Это была самая обычная и весьма характерная для Норвегии лодка - некий прототип коракла, - заостренная на носу и на корме, одним словом, судно викингов в миниатюре, пережившее века и сохранившее все особенности конструкции, вплоть до деревянных уключин. С соседней скалы в грязную воду, извиваясь, спускался трос.
- Возможно, тут была еще одна лодка, - предположил Кертис. - Он мог отплыть на ней в Бовааген.
- Не исключено, - кивнул я.
- Хотя он мог уйти туда и пешком, - добавил Кертис, глядя в сторону маленькой деревянной церквушки на далеком холме. - Ходят же туда люди каждый день, значит, это не так уж и далеко.
- Достаточно далеко, - покачал я головой. - И вообще, скорее всего, их дома на этом краю деревни. Пойдемте. Сходим туда на "Дивайнере".
Мы повернулись и зашагали обратно, туда, откуда светило солнце. На деревянном мостике через ров нам начали встречаться возвращающиеся домой рабочие. Почти все они были невысокими и темноволосыми людьми в грязной одежде. И почти у каждого в руках было по куску красного мяса, с которого все еще капала кровь. Они дружелюбно улыбались нам и по очереди говорили God dag. Кертис поговорил кое с кем и узнал, что дома большинства из них действительно располагались гораздо ближе, чем Бовааген. По словам местных жителей, от базы до Боваагена было больше часа ходьбы по сложным и скалистым тропам.
Мы успели вернуться в дом Килланда к чаю и напиткам, но сразу после чая мы извинились и заспешили на яхту. Когда мы шли по обезлюдевшей базе, Джилл негромко произнесла:
- Если мы не найдем мистера Санде в Боваагене, мы можем попытать счастья в Нордхангере.
- В доме Эйнара Сандвена? - уточнил я.
Она кивнула.
- Из Боваагена туда ведет неплохая дорога.
Когда мы проходили через темную пещеру упаковочного цеха, над низкими холмами острова вдруг разнесся низкий и глухой вой корабельной сирены. Я остановился и прислушался к этому постепенно стихающему звуку. Но он тут же загудел снова. Кертис, который шел впереди, бросился бежать и оказался на пристани раньше нас. Обернувшись, он закричал:
- Это Ловаас. Он входит в бухту.
В косых солнечных лучах длинная тень от "Хвал То" растянулась по всему берегу. Кертис показывал куда-то за нос китобоя с его смертоносной гарпунной пушкой. В пролив между островами, дымя трубой, входил еще один китобой. Облачко дыма висело над кормой, напоминая белый венок. Над неподвижной водой бухты разнесся гонг машинного отделения. Китобой закачался, маневрируя, чтобы войти в бухту. Золотистые солнечные лучи упали на его мостик. "Хвал 10".
- Не смотрите на него так пристально, - обратился я к спутникам. - Нельзя, чтобы они подумали, что все это нас сильно интересует.
Мы зашагали по набережной вдоль моря, мимо штабелей пятидесятикилограммовых ящиков с китовым мясом, ожидающих отправки, мимо "Хвал То", экипаж которого в полном составе столпился на палубе, наблюдая за судном Ловааса, и наконец подошли к "Дивайнеру". Палуба яхты была пустынна. Ее гладкие мачты блестели в лучах клонящегося к западу солнца. Мы перебрались через поручень и спустились вниз. Дахлер сидел в кают-компании в полном одиночестве.
- Где Картер и Уилсон? - спросил я у него.
- Думаю, они отправились посмотреть на "Хвал То" и немного выпить, - откликнулся он и улыбнулся. У его локтя стояла бутылка виски и наполовину опустевший стакан.
- Я очень рад вашему возвращению, - продолжал он. - Тут, внизу, очень скучно. Но у меня нет желания осматривать базу. - Он потянулся к бутылке. - Угощайтесь, - произнес он. - Давайте выпьем вместе. - Внезапно он грохнул бутылкой о стол. - Говорю вам, я не желаю видеть эту фабрику. - Он поспешно отпихнул бутылку и приподнял свою усохшую руку. - Зачем вы меня сюда привезли? - воскликнул он, обращаясь ко мне. - Зачем? Вы решили надо мной поиздеваться? Вы думаете, мне здесь нравится? Полагаете, мне нравится сидеть на вашей яхте, зная, что, если я поднимусь на палубу, окажусь лицом к лицу с фабрикой? С моей фабрикой. Я сижу здесь с тех пор, как вы ушли обедать к Килланду. И все это время я думаю. Я думаю о кораблях, которые мне принадлежали, я думаю о танкерах, и я думаю о Кнуте Йоргенсене. - Он с такой силой ударил по столу своей похожей на клешню рукой, что затряслась вся каюта. - Мне противно обо всем этом думать! - кричал он, и в его голосе слышались истерические нотки. - В этих мыслях нет ничего хорошего. - Он замолчал и, хитровато прищурившись, наклонился ко мне. - А как бы вы поступили на моем месте, а? - нечетко выговаривая звуки, поинтересовался он и внезапно снова заорал: - Вы бы поступили точно так же, как собираюсь поступить я! Справедливости нет, и Бога тоже. Я пережил две войны. Я видел, как процветает зло, а добро склоняет перед ним голову. Говорю вам: справедливости - не - существует. - Он заговорил так быстро, что в уголках его губ собралась слюна. - Я собираюсь вершить свою собственную справедливость. Я буду бороться с ними их же оружием. Вы меня понимаете?
Джилл подошла к нему и взяла его за руку.
- Да, мистер Дахлер, мы вас понимаем, - тихо заговорила она. - Прошу вас, присядьте, - увещевала она. - Мы все с вами выпьем. - Она взяла бутылку и улыбнулась ему. - Мистер Дахлер, вы нам почти ничего не оставили.
- Да, - согласился он и, судорожно сглотнув, снова сел на стул. Перед нами был измученный и внушающий жалость старик. Он устало провел ладонью по лицу. - Я выпил слишком много, - прошептал он и тут же с удвоенной злостью крикнул: - Но я не собираюсь сидеть здесь сложа руки, пока Кнут Йоргенсен распоряжается моей фабрикой! Отец оставил мне пять кораблей, вот и все. Когда в Норвегию вторглись немцы, мне уже принадлежал флот из четырнадцати каботажных судов и четырех танкеров. Двадцать три тысячи тонн. - Он схватил стакан и выпил остатки содержимого, проливая виски на подбородок. - Ничего нет, - прошептал он. - Ничего нет, черт бы их подрал. Вы меня слышите? О боже!
Он уронил голову в руки. Теперь он плакал, не обращая на нас внимания.
- Дик, сходи наверх, принеси стаканы, - попросил я партнера. - Несколько штук валяется в рубке.
Он отворил дверь, и мы услышали гул двигателей идущего задним ходом китобоя. Чей-то голос громко отдавал приказы на норвежском языке. Джилл посмотрела на меня.
- Что вы собираетесь делать? - спросила она. - Мы идем в Бовааген?
Я колебался. Дахлер тоже поднял свое заплаканное лицо. Взгляд его покрасневших глаз блуждал и казался безумным.
- Выпейте, - выпалил он, хватая бутылку и подвигая ее через стол ко мне. Он, пошатываясь, встал со стула. - Я хочу, чтобы вы все со мной выпили, - заявил он, поднимая свой стакан. - Я хочу, чтобы вы выпили за то, чтобы Йоргенсен сгорел в аду. - Он осушил стакан и сел. Вид у него был какой-то ошеломленный.
По трапу с грохотом свалился Дик.
- Билл! - крикнул он. - Ловаас поднимается на борт.
- На борт "Дивайнера"?
- Да.
Я обернулся к Джилл.
- Уведите Дахлера в его каюту. Кертис, заприте его. Он не должен встретиться с Ловаасом.
По палубе над нашими головами затопали чьи-то тяжелые ботинки.
- Мистер Гансерт! - загудел низкий голос Ловааса. - Мистер Гансерт! Эй, там, внизу, тут есть кто-нибудь?
Джилл и Кертис совместными усилиями подняли Дахлера из-за стола.
- Да? - откликнулся я. - Кому я понадобился?
- Капитану Ловаасу, - раздалось в ответ. - Вы позволить мне спуститься?
Я подошел к трапу.
- Что вам нужно, капитан Ловаас? - поинтересовался я.
- Я хотеть с вами побеседовать, - ответил он.
Я оглянулся и увидел, что Кертис уже запирает дверь каюты Дахлера.
- Ну что ж, - произнес я, - спускайтесь.
Мгновение спустя приземистый торс Ловааса заполнил собой трап.
- Да у вас тут вечеринка, как я посмотрю, - заулыбался он, глядя на стаканы на столе. - Это god. Я никогда не откажусь выпить.
Он сиял и буквально лучился добродушием.
- Виски? - предложил я, беря со стола бутылку и один из стаканов.
- Виски. Да, виски вполне меня устроить. - Его толстые крепкие пальцы плотно обхватили стакан. - Skaal!
- Skaal! - ответил я.
Он одним глотком осушил свой стакан и удовлетворенно вздохнул.
- У вас очень хороший виски, мистер Гансерт.
Я снова наполнил его стакан.
- Так зачем вы ко мне пришли? - напомнил я ему, даже не пытаясь скрывать свою неприязнь.
Он расхохотался.
- Вы считать, что я должен на вас злиться, а? Я очень вспыльчив, мистер Гансерт. И я совершенно не уметь держать себя в руках. Но успокаиваюсь я так же быстро. Я уже забыть о том, что произошло за обедом. Есть вещи поважнее. - Он обвел взглядом всех остальных. - Мы можем поговорить наедине, мистер Гансерт?
- В этом нет необходимости, - резко ответил я.