– Это я знаю, – проговорила Клара. – Он весь день злится, потому что я не торгуюсь. Я назначила последнюю цену. Но этот парень – его сын, и не надо меня разубеждать. У них походка одинаковая, фигура, да и лицами они похожи.
– Думаю, ты права, – согласился Август.
– Разумеется, права. Но ты не ответил на мой вопрос.
– Его матерью была женщина по имени Мэгги. Проститутка. Она умерла, когда Ньюту было шесть лет.
– Мне парень нравится, – заключила Клара. – Я бы и его с удовольствием оставила. Ему примерно столько лет, сколько было бы Джимми, если бы он не умер.
– Ньют – славный парень, – заметил Август.
– Разве не чудо, что они вырастают славными? – спросила Клара. – У него спокойные манеры, у этого мальчика. Мне нравится. Удивительно увидеть такую мягкость в сыне капитана Калла.
– Ну, Ньют не знает, что Калл его отец, – пояснил Август. – Думаю, он слышал намеки, но точно он не знает.
– А Калл, разумеется, не сознается, хотя тут и слепой увидит? – спросила пораженная Клара. – Никогда хорошо про Калла не думала, а сейчас думаю еще хуже.
– Калл не любит признавать свои ошибки, – проговорил Август. – Такой уж он.
– Какие ошибки? – изумилась Клара. – Какая же это ошибка, если он вырастил такого славного парня? В моем Джимми было некоторое буйство. Я с ним не справлялась, хотя он умер, когда ему было только восемь. Возможно, он закончил бы, как Джейк. И откуда что берется? В Бобе этого нет.
– Не знаю, – произнес Август.
– Но у меня были еще два необыкновенно милых сына, – продолжала Клара. – Особенно Джонни, последний. Я так полностью и не оправилась после смерти этого ребенка. Удивительно, что девочки еще прилично себя ведут. Мне кажется, что я обделяю их своей любовью. Во мне все выгорело в ту зиму, когда умерли Джефф и Джонни.
Некоторое время они шли молча.
– Почему ты не скажешь парню, кто его отец? – спросила Клара. – Если он пробудет здесь подольше, я сама это сделаю. Он должен знать, кто его отец. Он ведь, наверное, думает об этом.
– Я всегда считал, что Калл как-нибудь разберется сам с этим вопросом, – объяснил Август. – Я и сейчас так думаю.
– А я нет, – отрезала Клара.
Большой серый волк выскочил на берег, взглянул на них и умчался прочь. Впереди в фургоне пищал ребенок, и Лорена с девочками старались его успокоить.
Когда они вернулись на ранчо, Калл сдался и согласился заплатить назначенную Кларой цену. Ему это было не по душе, но не мог же он торчать здесь вечно, а ее лошади не шли ни в какое сравнение с теми клячами, которых ему предлагали в Огаллале.
– Прекрасно, помогите ему, мальчики, – велела Клара. Чоло и Джули пошли выполнять указание. Ньют вместе с девочками разгружал фургон.
Ему не хотелось уезжать. Салли рассказала ему, что будет делать, когда вырастет. Она собиралась на восток, в школу, а затем хотела играть на рояле профессионально, так она заявила. Ньюту это показалось необычным. Он знал только одного музыканта – Липпи, а подумать, что Салли будет делать то же, что и Липпи, не мог. Но ему нравилось слушать, как она рассказывает ему о своих планах.
На ступеньках его остановила Клара. Она положила ему руку на плечо и проводила до лошади. Ни одна женщина еще так с ним не поступала.
– Ньют, нам очень приятно было с тобой познакомиться, – проговорила Клара. – Запомни, если тебе не понравится в Монтане, возвращайся сюда. Здесь работы навалом.
– Мне бы хотелось этого, – вполне искренне признался Ньют. После того как он увидел ранчо и познакомился с девочками, он стал удивляться, зачем они гонят стадо так далеко. Как ему казалось, в Небраске достаточно места.
Большую часть пути из Лоунсам Дав Ньют думал, что нет ничего приятнее, чем быть ковбоем, но теперь, когда они добрались до Небраски, его мнение изменилось. Познакомившись с Телкой и другими шлюхами в Огаллале, а также с жизнерадостными дочками Клары, он открыл для себя мир женщин, показавшийся ему необыкновенно интересным. Знакомство с этим миром он счел слишком коротким. Хотя он почти весь день побаивался Клару, да и сейчас этот страх не совсем прошел, он весьма остро ощущал ее привлекательность.
– Спасибо за пикник, – сказал он. – Я никогда раньше не бывал на пикниках.
Что-то в парне трогало Клару. Мальчики всегда трогали ее больше, чем девочки. У этого мальчика в глазах одиночество, хотя он всегда готов улыбнуться.
– Приезжай, когда сможешь, мы устроим еще пикник, – пригласила она. – Полагаю, ты Салли понравился.
Ньют не знал, что и ответить. Он сел на лошадь.
– Наверное, мне надо поехать и помочь, мэм, – смутился он.
– Если тебе дадут выбирать одну из моих лошадей, ты возьми вон того гнедого с белой звездой во лбу, – посоветовала она.
– Да нет, первым будет выбирать Диш, – пояснил Ньют. – Он у нас старший.
– Ну а я не хочу, чтобы Диш его получил, – заявила Клара. – Я хочу, чтобы он принадлежал тебе. Идем.
Она пошла к загону и направилась прямиком к Каллу.
– Капитан, – обратилась она к Каллу, – среди купленных вами лошадей есть гнедой трехлеток с белой звездой во лбу. Я хочу подарить этого коня Ньюту, так что не отдавайте его никому. Стоимость гнедого удержите из общей суммы.
– Подарить? – изумился Калл. Ньют, слышавший разговор, тоже удивился. Эта женщина заломила такую цену, а теперь хотела подарить ему коня.
– Да, я дарю ему гнедого, – подтвердила Клара. – Мне будет спокойнее, если у Ньюта будет надежная верховая лошадь, раз вы действительно собрались в Монтану. – С этими словами она повернулась и ушла в дом.
Калл посмотрел на парня.
– С чего бы это она? – спросил он. Разумеется, хорошо, что у мальчишки будет приличная лошадь, да они еще и сэкономят пятьдесят долларов.
– Не знаю, – ответил Ньют.
– Вот всегда так с женщинами, – сказал Калл вроде бы самому себе. – Делают всякие бессмысленные вещи. Она гроша не хотела уступить. Большинство торговцев обязательно скинули бы доллар, чтобы протолкнуть сделку.
88
После того как Ньют и Калл угнали лошадей, Клара зажгла фонарь и повела Августа в комнату, где лежал ее муж. Лорена на кухне играла с девочками в шашки. Джули наблюдал за ними, но принять участие в игре они его так и не уговорили. Даже Бетси, его любимице, это не удалось, а Бетси обычно могла заставить Джули делать все, что ей заблагорассудится. Его смущало присутствие Лорены. Но ему нравилось сидеть и смотреть на нее при свете керосиновой лампы. Ему казалось, что ничего прекраснее на свете он никогда не видел. До этого он встречал ее лишь однажды, в то ужасное утро, когда ему пришлось похоронить Роско, Джо и Дженни, и он был слишком убит горем, чтобы обратить на нее внимание. Да и в то время она была худой и в синяках после общения с Синим Селезнем и индейцами. Теперь же она поправилась и синяков не было в помине.
Клара и Август час просидели в комнате больного. Август все никак не мог привыкнуть к его открытым глазам. Клара уже давно на это не реагировала.
– Вот так и лежит уже два месяца, – сказала она. – Мне кажется, он что-то видит, но не слышит.
– Мне он напомнил старину Тома Мастарда, – заметил Август. – Он был с нами рейнджером в самом начале. Его лошадь однажды ночью сорвалась с обрыва Бразоса, там, где соляной язык, и свалилась на Тома. Сломала ему спину. Том не мог пошевелиться, когда мы его нашли, но глаза были открыты. Мы повезли его в Остин, но он через неделю умер. И все это время не закрывал глаз.
– Пусть бы уж Боб умер, – проговорила Клара. – Что это за жизнь. Он ведь любил работать, а сейчас ничего не может.
Они вышли на терраску, там было прохладнее.
– Зачем ты сюда приехал, Гас? – спросила она. – Ты ведь не ковбой.
– По правде говоря, я надеялся, что ты овдовела, – признался он. – И, похоже, не слишком просчитался.
Клару позабавила откровенность ее бывшего поклонника.
– Ты просчитался на много лет, – сказала она. – Я уже костлявая старуха, а ты просто обманщик. Всегда им был. Я думаю, что лучше всего будет оставить у меня твою будущую невесту, чтобы я попробовала ее слегка пообтесать.
– Я никогда, честно говоря, не рассчитывал попасть в такое положение, – заметил он.
– Верно, но тем не менее ты получаешь от этого удовольствие, раз уж так случилось. – Клара взяла его за руку. – Она почти такого же высокого о тебе мнения, как и ты сам, Гас. Мне тут с ней не сравниться. Слишком уж хорошо тебя знаю. Она моложе и прелестнее, а для вас, мужиков, это важно.
Август уже подзабыл, как Кларе нравилось дразнить его. Даже рядом с умирающим мужем она не могла отказать себе в этом удовольствии. С Кларой надо было быть таким же смелым, как и она. Он подумал, не поцеловать ли ему ее.
Клара поняла его намерение по взгляду и удивилась. Хоть она часто целовала девочек и осыпала поцелуями малыша, прошли годы с той поры, как ее целовал мужчина. Боб иногда чмокал ее в щеку, возвращаясь из поездки. В иных вариантах семейной жизни, по разумению Боба, поцелуи не предусматривались. Стоя на террасе рядом с Августом, Клара почувствовала печаль. Все ее поцелуи остались в тех далеких годах, когда за ней ухаживали Джейк и Гас, двадцать лет только в воспоминаниях.
Она снова посмотрела на Гаса, недоумевая, действительно ли он так смел или просто глупит. Он не приблизился к ней, чтобы поцеловать, но стоял и смотрел в лицо.
– Чем старше скрипка, тем слаще музыка, – улыбнулся он.
– И это лишний раз подтверждает, что ты обманщик, – сказала она. – Ты зря ехал так далеко, вот что.
– Вовсе нет, – возразил он. – Я счастлив тебя видеть.
Клара неожиданно разозлилась.
– Ты что, решил, что можешь иметь обеих? – возмутилась она. – Мой муж еще жив. А тебя я шестнадцать лет не видела. Растила детей и лошадей все эти годы. Трое сыновей умерли, да и порядочно лошадей. На этом для меня с романтикой было покончено, если ты ее имеешь в виду. Я люблю читать про это в журналах, но все осталось позади, когда я уехала из Остина.
– И не жалеешь? – поинтересовался Август.
– Ну, как сказать, – ответила Клара. – И да, и нет. Я слишком сильная для обычного человека и чересчур ревнивая, если уж мои чувства затронуты. Я удивилась, что ты рискнул привезти ко мне в дом женщину.
– А я-то думал, что она тебе понравилась, – заметил он.
– Она мне понравилась. Но мне не понравилось, что ты ее привез. Разве ты еще не понял? Она моложе и красивее меня.
– Все произошло случайно, я ведь уже говорил, – попытался оправдаться Август.
– Что-то не припомню я у тебя таких случайностей с уродинами, – съязвила Клара. – Мне все равно, как это произошло. Ты всегда жил в моих мечтах, Гас. Я думала о тебе каждый день часа по два-три.
– Тогда мне жаль, что ты не написала.
– Я не хотела, чтобы ты приезжал. Мне необходимы были эти мечты. Я знала, что ты гуляка и поганец, но мне приятно было думать, что ты меня любил.
– Я и в самом деле тебя люблю, Клара, – заверил он. – Я порядком привязался к Лори, но это совсем другое чувство.
– Ну так она тебя любит, – заявила Клара. – Если ты достанешься мне, она пропадет. Ты это знаешь?
– Да, я это знаю, – согласился Август, а сам думал, что нет на свете другой такой женщины, как та, что с гневом смотрит ему в лицо.
– Ты ее погубишь, если я скажу "останься"? – спросила Клара.
– Думаю, да, – ответил Август.
– Это не ответ.
– Да, ты знаешь, я это сделаю, – настаивал он. – Я придушу Боба и брошу Лори на растерзание.
Клара вздохнула, вместе со вздохом освобождаясь от гнева.
– Уж эти мне слова, – заметила она. – Боб умрет, когда сможет, а я постараюсь сделать, что смогу, для твоей невесты. Вот только ее красота выводит меня из себя. Я привыкла всегда быть самой молоденькой и хорошенькой, а теперь это не так.
– Ты все еще здорово хорошенькая, да и это совсем не главное, – заметил он.
– Для таких, как ты, это девяносто девять процентов, – возразила она. – У тебя не было времени ко мне приглядеться. Я уже далеко не самая хорошенькая. Самая хорошенькая сидит внизу.
– Все равно мне хотелось бы тебя поцеловать. Она улыбнулась. Гас счел улыбку за поощрение, но когда он склонился к ней, результат оказался настолько безжизненным, что через секунду Клара отвернула голову и рассмеялась.
– Ты проделал слишком длинный путь для такого неуклюжего ухаживания, – проговорила она, но настроение у нее улучшилось. Гас выглядел довольно присмиревшим – один из тех редких случаев неудачи, которые ей приходилось наблюдать.
– Ты сто очков вперед дашь любой женщине в умении расхолодить мужика, – произнес он слегка огорченно. Несмотря на все осложнения, он чувствовал, что к нему возвращается его старая любовь к ней. Чувства так переполняли его лишь при одном взгляде на Клару, что его слегка трясло. Удивительно, что такое могло происходить, потому что и в самом деле она была довольно костлява и щеки излишне ввалились, да и характер оставлял желать лучшего. И все равно все внутри у него дрожало.
– Думаешь, я грубая, Гас? – спросила она с улыбкой.
– Меня никогда не поражала молния, но полагаю, что от этого не жарче, чем быть сраженным тобой, – сказал он.
– Все еще хочешь на мне жениться?
– Не знаю, – признался он.
Клара засмеялась, взяла его за руку и повела вниз.
– Как насчет молодого шерифа? – спросил он, задерживая ее. Ему не хотелось, чтобы их уединение было нарушено.
– Какого шерифа?
– Ну, Джули Джонсона. Создается впечатление, что ты его усыновила.
– Мне больше нужен малыш, но, полагаю, будет справедливо пригреть и папашу, – сообщила она.
– Пригреть и что с ним делать?
– А какая тебе разница? Ты же помолвлен. Если ты можешь разъезжать по всей стране с хорошенькой женщиной, то и мне причитается мужчина. Уж и забыла, какой ты ревнивый. Ты и к Джейку ревновал, а я ведь с ним лишь слегка флиртовала.
– Чтобы он поговорил, так ведь?
– Теперь уж никто из нас не услышит, как он говорит, – вздохнула Клара. – И я больше не выйду за муж.
– С чего это ты так уверена?
– Я недостаточно уважаю мужчин, – пояснила она. – Мне честных встретилось – кот наплакал, и ты не из их числа.
– Я честен наполовину, – возразил Август.
– Совершенно верно, – согласилась она и повела его вниз.
Войдя в кухню, Клара сразу же удивила его, предложив Лорене остаться у них, пока стадо движется к Монтане.
– Мы вам будем рады, да и помощь ваша пригодится, – проговорила она. – Монтана не место для леди.
Лорена покраснела, услышав эти слова, – никто ни когда не называл ее леди. Она знала, она этого не заслуживает. Вот Клара – леди. Она никогда раньше не встречала таких, как Клара, и за один лишь день та понравилась ей больше, чем кто-либо, за исключением Гаса. Клара обращалась с ней исключительно вежливо, пригласила ее в дом, тогда как все другие порядочные женщины шарахались от нее, как от чумной, из-за ее профессии.
Лорена сидела на кухне с девочками и малышом и чувствовала себя счастливой как-то по-новому. Она даже припомнила далекие дни, когда ей было четыре го да и она гостила у бабушки в Мобиле. Дом бабушки был похож на дом Клары – она была там лишь однажды, насколько ей помнилось. Бабушка уложила ее в мягкую постель, в такой мягкой она никогда не спала раньше, и пела ей колыбельную песню, пока она не заснула. Лорена берегла это свое самое счастливое воспоминание настолько, что все эти годы, когда ее мотало по стране, она боялась его побеспокоить: ей казалось, что когда-нибудь она попытается подумать об этом, а воспоминание исчезнет навсегда. Она страшилась потерять этот свой единственный счастливый эпизод в памяти. Если это случится, нет смысла продолжать жить.
Но в доме Клары она не боялась вспоминать бабушку и мягкую постель. Дом Клары был как раз таким, в каком она мечтала когда-нибудь жить, во всяком случае, в детстве. Но когда родители ее заболели и умерли, вместе с ними умерла и надежда поселиться в подобном доме. Дом Мосби ничего общего с таким жилищем не имел, а потом она начала жить в гостиницах и маленьких комнатках. Постепенно она перестала думать о приятных домах и обо всем, что с ними связано, вроде маленьких девочек и младенцев.
Потому когда Клара спустилась вниз и предложила ей остаться, у нее было впечатление, что ей что-то вернули, что-то давным-давно потерянное и основательно забытое. Как раз перед приходом Клары и Гаса девочки приставали к ней, чтобы она научила их шить. Лорена довольно прилично шила. Девочки жаловались, что у матери никогда нет времени поучить их. Их мать, к которой у них было много претензий, больше интересовалась лошадьми, чем шитьем.
Девочки совсем не удивились, когда Клара предложила Лорене остаться.
– Пожалуйста, останьтесь, – попросила Салли. – Тогда мы сможем научиться шить.
– Нашьем себе новых платьев, а то у нас все старое, – добавила Бетси.
Лорена взглянула на Гаса. Он казался озадаченным, что с ним случалось редко. Она даже подумала, что его беспокоит мысль о том, что она останется.
– Ты вернешься, Гас? – спросила она. Она спокойно задала этот вопрос при Кларе и девочках. Высказавшись, Клара принялась варить кофе.
Август видел, что ей хочется остаться. Спроси его кто утром, возможно ли такое, он ответил бы отрицательно. Лорена не хотела расставаться с ним после своего спасения. Но за короткое время в гостях у Клары она изменилась. Она отказалась поехать в Огаллалу и боялась зайти в магазин, но она не боялась остаться у Клары.
– Разумеется, я вернусь, – улыбнулся он. – Такой дамский угодник, как я, не сможет отказать милым дамам.
– Прекрасно, значит, договорились, но, Лори, эти девицы вас измотают, – предупредила Клара. – Вы еще можете пожалеть, что не поехали со стадом. Понимаете, я собираюсь передать их на ваше попечение. Со мной они лишь ссорятся, и я от этого устала. Вы будете спорить с ними, а я – объезжать лошадей.
После кофе Клара послала дочерей спать и тактично отправилась наверх сама, чтобы дать возможность Гасу и Лорене побыть немного наедине. Она видела: Август слегка удивлен тем, что ей так легко удалось уговорить Лорену остаться.
Лорена была в смятении, ей и в голову не приходило, что ей могут предложить остаться и спрашивать ее согласия. Сначала она боялась, что Гас обиделся. Она с испугом взглянула на него, не зная, как объяснить ему свое желание пожить у Клары. Еще утром она намеревалась держаться около него, чего бы ей это ни стоило.
– Я рад, что ты останешься, – заверил Август. – Поможешь Кларе и повозишься с девочками. Ты достаточно провела времени в грязной палатке Уилбергера. В Монтане, говорят, суровые зимы.
– Никогда не думала, что захочу остаться, – призналась Лорена. – Даже в голову это не приходило, пока она не спросила. Разве ты все еще не хочешь жениться на ней, Гас?
– Нет, – соврал Август.
– Не понимаю, почему нет, – недоумевала она. Теперь, когда она немного узнала Клару, ей казалось вполне естественным, что Гас хочет на ней жениться.
– Ну, время нас изменило, – заметил он, испытывая неловкость от этого разговора. Лорена внимательно смотрела на него. Женщины и раньше смотрели на него так, и он всегда ежился под их взглядами, поскольку это означало, что его ложь шита белыми нитками.