- Ну как, дошли до горизонта? - усмехаясь, спросил Юхим Петрович.
Мальчики дружно объявили, что сколько ни иди, горизонт отодвигается, и попросили объяснить, как лучше до дома дойти.
Тетка Марина запретила им даже думать идти по степи ночью и заставила путешественников лечь спать. Те пошептались и легли, положив мешок под подушку, чтобы ночью убежать. Но проснулись они лишь утром от нетерпеливого лая собак.
Тетя Марина покормила и мальчиков и собак. Ребята и ей обещали обязательно принести щенка фокса. Дома у них пять щенят.
На дрезине, на которой утром привезли шпалы, Юхим Петрович повез друзей вместе с собаками к станции Эрастовка. Мальчики попросили остановиться вблизи Грачьей рощи, у дальнего конца пруда - отсюда им ближе. Юхим Петрович было заспорил, да разве Юру с Алешей переспоришь? Они, конечно, понимали, что обходчик прав - со станции ближе. А если они встретят на станции того самого жандарма и он отберет револьверы?..
На прощанье "Тарас Бульба" и "Наливайко" обещали не только щенка, но и деньги за проезд.
- Лучше горилки! - засмеялся Юхим Петрович, но сразу же поправился: - Водки не надо, а щенка принесите на станцию кассиру. Або ж дайте знать, я сам зайду.
И снова они идут, даже бегут по степи. И снова светит солнце, журчат песни жаворонков, сюрчат суслики и ветер ведет хоровод.
По пути они раз двадцать пробовали выстрелить, но курок не взводится, хоть плачь! А разве может быть сюрприз без пальбы? И тогда они решили перенести салют на завтра, когда исправят курки.
Во рву, отделявшем опытное поле от степи, они зарыли револьверы и обе коробки патронов, завернув все в бумагу.
Домой они шли, побаиваясь.
Конечно, были крики, слезы, расспросы, упреки… На этот раз не избежать бы Юре трепки, если бы не его чистосердечное раскаяние. Он признался во всем с самого начала: как они в прошлом году решили пойти к горизонту, чтобы посмотреть, что за ним, и что к горизонту, на край света, чтобы поддержать небесный свод, ходил Геракл. Юра подробно рассказал о вчерашнем их походе: как они увидели настоящую лисицу, как встретили обходчика, как поезд зарезал зайца, как собаки охотились на барсуков, а Гром - обжора. Юра рассказал и о ночевке у обходчика, где их накормила тетя Марина, а потом подвезли на дрезине. А за это они подарят Юхиму Петровичу щенка. Папы не было, поэтому о кладе Юра умолчал. И он и Алеша решили, что рассказ о кладе должен прозвучать в громе выстрелов.
Мама, Ариша и дядя Яша прикинули, сколько верст они прошли - получилось чуть ли не тридцать!
Теперь все наперебой старались объяснить Юре, что такое горизонт и земной шар. Он быстро соглашался со всеми, лишь бы его поскорей отпустили.
После умывания и завтрака, взяв с него честное слово, что он не убежит сейчас же со щенком к обходчику - ему это разрешат потом и помогут, - его отпустили погулять.
Глава V. НАВАЖДЕНИЕ
1
Юра и Алеша вбежали в мастерскую. К сожалению, дядько Антон был не один. Фомич, помешивая стоявший на плите столярный клей, язвительно спросил:
- А где ваше "здрасте", уважаемые слесари-плотнички, будущие работнички?
- Здравствуйте! - дружно крикнули мальчики.
- Так, так! Когда я был мальчонкой, - продолжал Фомич, - как сейчас помню, наш мастер Елистрат Лукич еще вон где шествует, а мы, ученики-подмастерья, уже шапки долой и низкий поклон бьем, полное, что ни на есть, уважение мастеру кажем. А ежели ты "здрасте" не можешь из себя выдавить, значит, ты мастера ни в грош не ставишь. Мастер будет учить, а ты будешь нос задирать, вполуха слушать. Негоже… Слышь, Антон, разве занятия с этими ветролетами сегодня начинаем?
- С четверга! - бросил слесарь, не оборачиваясь.
- Мы ходили г-горизонт смотреть! - заговорщическим тоном похвастался Алеша.
- Да ну! - Лицо Фомича изобразило такой восторг и удивление, что мальчики сразу почуяли издевку.
- Эх, ты! - Юра бросил испепеляющий взгляд на друга, забывшего уговор, внезапно ошеломить дядька Антона… Но раз такое дело - не отдавать же славу другому.
И Юра поспешил рассказать о том, что ни дядя Яша, ни тетя Оля, ни мама, ни даже журналы не смогли толком им объяснить, что такое горизонт, и они решили узнать об этом сами. И если бы на горизонте облака вплотную смыкались с землей, как однажды зимой, то они не побоялись бы влезть на небо и сделать открытие.
При этих словах Фомич захохотал. Хлопая себя по животу, по груди, вытирая слезы, он словно кудахтал, как наседка, и повизгивал, как Джоли. И это было очень обидно.
- Ой, потешили! А я и не знал, что вы божьи угодники, коих господь бог сподобил живыми вознестись на небо…
- Не господь бог, а смерч. Он делается из воды и тучи, - объяснил Юра. - Получается плотный столб. Смерч даже людей и лодки поднимает высоко в небо.
- А может быть, вы юродивые, что наследуют царство небесное. А мне и невдомек! Ох, потешили!
- Вы просто не знаете, что такое смерч! - крикнул Алеша.
Фомич долго бы насмехался, да подгорел клей…
Юра подошел к дядьку Антону и попытался перехватить его взгляд, но тот уставился в жужжащий станок. Юра толкнул слесаря локтем раз, другой и, когда Антон Семенович сердито посмотрел на него, начал подмигивать попеременно то одним, то другим глазом, затем покосился на дверь в локомобильную и состроил страшную рожу. Он изо всех сил давал понять, что произошло нечто страшно интересное, о чем надо поговорить наедине.
- Що, зубы болят? - участливо осведомился слесарь и продолжал сверлить.
Юра таинственно приложил палец к губам и осторожно, стараясь, чтобы не заметил Фомич, показал на дверь.
Дядько Антон снисходительно усмехнулся, провел пальцами по щетинистым усам. Опять мальчишеские тайны. Некогда, да ведь не отвяжутся. Он остановил станок и направился в локомобильную. Юра не отставал. Алеша вошел вслед за ними и бесшумно задвинул засов двери.
- Шоб коротко та ясно! Срочно зробляю аппарат для лаборатории. Нема часу байки балакать.
Слесарь зацепил ногой табуретку, придвинул и сел возле углового столика.
Мальчишки понимающе переглянулись, выхватили из-за пазухи свертки, сорвали бумагу и, наставив на дядька Антона револьверы, дружно крикнули:
- Руки вверх!
Дядько Антон вскочил, словно взорвался. Так, по крайней мере, показалось и Юре и Алеше. В следующее мгновение они с удивлением увидели свои револьверы в руках дядька Антона. Такого они никак не ожидали. Лишиться револьверов? Никогда! Они ринулись в атаку.
Юре удалось вскочить на постамент локомобиля. Он даже дотянулся до своего револьвера, поднятого вверх. Алеша влезал по ноге дядька Антона, как по дереву. Оба шептали: "Отдай! Отдай!.."
Дядько Антон, державший в каждой руке по револьверу, поднимал их, как казалось мальчикам, к самой крыше. Юре все же удалось ухватиться за свой револьвер, но в следующий момент он уже лежал на полу рядом с Алешей. Но это их не обескуражило - они снова дружно устремились на врага.
- Вы шо, ошалели? Опомнитесь! - крикнул дядько Антон.
- Отдай! Отдай!.. - умоляли мальчишки.
Юра снова влез на постамент.
- Ну вот шо! Вы на мени не наскакивайте! - строго предупредил слесарь. - Я сильнее вас обоих. И не такие, как вы, пытались взять меня, да не вышло. Обижать вас не хочу и, если честно расскажете, где и у кого взяли, отдам.
- Это мой револьвер! Мой! - твердил Юра.
- Брешешь! А ну скажи, только честно, игрушечный это револьвер или настоящий?
- Самый настоящий!
- Правильно! Такие в магазинах игрушек не продают. Такие револьверы даже взрослые могут хранить только с дозволения полиции. И не вздумайте врать, что их вам подарили!
- Никто не дарил, - ответил Юра.
- Дали поиграть? - Дядько Антон все больше недоумевал.
- Нет!
- Значит, позычили, украли у батькив? Так!
- Мы не крали! - запротестовал Алеша.
- Мы не воры! - гордо добавил Юра и пояснил: - Мы характерники!
- Кто, кто?
- Запорожцы-характерники! Характерник, он все может: в коршуна превратиться, ветку в саблю превратить…
- Ну, ты мне зубов не заговаривай, сам могу… Ты скажи, как эти револьверы попали к вам.
- Нашли! - Алеша вопросительно посмотрел на Юру - не проговорился ли.
- Нашли! - подтвердил Юра.
- А где нашли?
- Нашли, и все! А где - это наша военная тайна. Мы поклялись молчать.
- Молчание - золото, только не сейчас. Я отдам тебе револьвер, а ты опять наставишь его на меня. В барабане полно патронов, а ты, дурья твоя голова, еще на собачку жмешь.
- Какую собачку? Где собачка?
- Даже этого не знаешь? - Слесарь показал на спусковую скобу. - Признавайтесь, где взяли, если хотите со мной дружить…
Юра и Алеша насупились, опустили головы и молча, вопросительно поглядывали друг на друга.
- Зря вы со мной в молчанку играете. Не доверяете? Чого же вы до мени пришли?
- Курок исправить, чтобы щелкал. Мы сюрприз сделаем. Стрелять начнем.
- Курок, говоришь? Побачим…
Слесарь высыпал на ладонь пули из барабана, вытолкал их той железкой, которая торчала под дулом. Юра смотрел и старался это запомнить. Затем слесарь отвинтил боковой винт на ручке, снял с ручки деревянные щечки, и тогда обнажилась внутренняя пружина. Он что-то ковырнул отверткой, а потом нажал на собачку- курок щелкнул. Дядько Антон снова нажал на собачку, и курок сам поднялся и затем щелкнул.
- Дайте я! - взмолился Юра, но даже руки не протянул. Не даст!
И вдруг дядько Антон протянул ему револьвер. Юра нажимал на собачку, и курок щелкал. Снова нажимал, и снова курок щелкал. До чего же интересно! Только туго очень.
Тем временем слесарь взял Алешин револьвер, что-то нажал, и из рукоятки выскочила плоская коробочка с дырочками, в которой один над другим лежали патроны с красивыми белыми пулями. Потом дядько Антон потянул двумя пальцами верхнюю часть пистолета к себе. Он нажал собачку, и револьвер щелкнул.
- Д-дайте мне! - закричал Алеша и тоже получил свой револьвер.
Оба с упоением щелкали.
- А ну, хлопцы, загляните в дуло. Что там видите? - спросил слесарь.
Мальчики посмотрели:
- Ничего не видно.
- Ваше счастье, что вы не смогли выстрелить. Ведь и у того и другого дуло забито смазкой, чтобы не ржавело, и при выстреле могло разорваться. То ж не игрушка! И бульдог и браунинг - боевое оружие.
- Ладно, возьмите себе один, а другой отдайте Ильку, - вдруг сказал Юра.
- Не жалко?
- Мы себе еще достанем.
- Еще достанете? Где?
Юра виновато посмотрел на Алешу - теперь тот сверлил его злым взглядом - и промолчал.
2
Дядько Антон поднял с пола скомканную бумажку и не спеша, старательно вытер ею замасленные пальцы. Уже хотел бросить, но начал читать и, сразу же остановившись, спросил:
- Читали?
- Нет! - небрежно ответил Юра.
Чудной дядько Антон - кому нужны какие-то листки без картинок?
- Вы кому-нибудь показывали это оружие?
- Никому!
- И никто не читал этой бумаги?
- Никто! - Друзья тревожно переглянулись.
- Дайте честное слово, что это оружие вы не брали у своих батькив!
- Честное слово!
- Тогда слухайте внимательно! Если вот эту напечатанную бумагу и эти револьверы найдут у вас дома или увидят у вас, то тогда арестуют ваших отцов, посадят в тюрьму и сошлют на каторгу.
- На каторгу? - недоумевающе переспросил Юра.
- На каторгу! В Сибирь! Про пекло слышали?
- Слышали…
- Так попасть на каторгу - все равно что попасть в пекло, в ад. В пекле хоть жарко, а на каторге лютый мороз. Руки и ноги каторжников в железные цепи закованы. А в шахтах или на приисках тачку к ним цепью приковывают, с нею и спят.
- Как же с тачкой в постель влезают?
- Какая там постель! Спят одетые. На нарах, а то и на полу, на земле. Читать не дают. Бьют. Кормят так, чтобы скорее подох. Страшная это штука - каторга! За что же вы хотите своих отцов на такую муку сослать?
- Мы не хотим, - отозвался Алеша. - А почему их должны сослать?
- А потому, что в этой бумаге написано против царя и его приспешников.
- Так это же не мы писали! - возразил Юра.
- Я вас по-хорошему спрашиваю: где нашли оружие? В полиции вас будут сечь нагайками, пока не признаетесь. А я и так знаю.
- Нет, не знаете.
- Знаю. До вчерашнего дня, до похода к горизонту, у вас не было револьверов? Не было? Значит, нашли там.
- Это ты выболтал? - сердито спросил Юра у Алеши.
- Я не говорил. Ты выболтал.
Дядько Антон усмехнулся.
- Эх вы, горе-конспираторы! Допустим, будет у вас по револьверу. Можно из них стрелять? Нельзя. А почему? На выстрелы люди прибегут. А разве можно показывать револьверы? Упаси бог! Увидят, пристанут - где взяли? Каторга! Так шо, хоть круть-верть, хоть верть-круть, а получается так, шо револьверы вам, хлопцы, ни к чему, одно беспокойство! А узнают ваши батьки, знаете, шо вам будет? Если верите мне, расскажите все, а не верите - забирайте ваши револьверы и геть отсюда, и больше я вас не знаю! Вы этого хотите?
- Не-ет! Не хотим…
От былой радости и следа не осталось.
А дядько Антон и говорит, и говорит, не приказывает, не просит, а как будто рассуждает сам с собой и при этом каверзные вопросы задает. Что, например, важнее - человек или машина. Оказывается, как бы ни была машина дорога сердцу, даже револьвер, а для чего она? Вот то-то и оно! Правильно ли, когда человек копит ненужные ему вещи, живет сам для себя и от него нет никакой пользы людям. И почему-то полуукраинский говорок не так чувствовался теперь в его речи.
И тут Юра рассказал о помещице Стасючке, ее котячьем хуторе и о скупом Бродском.
- Вот и выходит, - продолжал Антон, - богатеям на других начхать, лишь бы им самим было хорошо. Богатеи, черствые самолюбцы, живут чужим трудом. Они вредны людям, вредны обществу. А вот общество - то общая, великая сила.
- А папа сказал - темная сила, - возразил Юра. - Поэтому общество и хотело убить мать Тимиша за ведьмачество.
- Правильно. Но толпа - это не общество, не коллектив. Толпа - темная, страшная сила, особенно когда ее толкают на самосуд темные, злые люди или глупые предрассудки. Главное - надо учиться самому думать. Скажи, как твои забавы могут отразиться на жизни других людей? До чего же есть еще глупые хлопцы! Ведь эти "игрушки" могли обернуться несчастьем для всех. И таиться от настоящего друга - самое последнее дело. Сейчас надо все рассказать, все без утайки. Судьба людей важнее ремонта лабораторного аппарата.
И дядько Антон приготовился слушать. Мальчики, перебивая друг друга, начали рассказывать, как темной ночью по узкой полосе света стремглав мчится впереди паровоза зайчонок. И все громче, все ближе слышится грохот настигающего его поезда. А заяц глупый - ему бы прыгнуть в сторону, и жив-здоров. А он пытается удрать. Он не знает, что паровоз быстрее.
- А с чого ж заяц так оглупел? - спросил дядько Антон.
- С испуга! - отозвался Алеша.
- До чего же подлая и опасная эта штука - страх! - задумчиво произнес дядько Антон. - Знал я одного чоловика. Видный такой… "Я, говорил, ничего не боюсь". А как попал на допрос, дали ему там… он и предал товарищей. Перепугался, что работу потеряет, бедствовать начнет. Забыл дружбу, потерял стыд. Стал предателем и изменником, согласился за своими бывшими друзьями следить и ябедничал на них от страха. - Дядько Антон замолчал и опустил голову.
- Ну и как? - спросил Алеша.
- Попал под колеса.
- Зарезало? - воскликнул Юра.
- В этом роде. Бывает и герою страшно. Только страх не ослепит его глаз, не ослепит мозга, как зайцу. Возьмет он себя в руки и хоть боится, но понимает, что делает.
Друзья опять принялись рассказывать. Из их слов выходило, что они почти видели всадников, скакавших по степи на конях. Скакали те самые, что берут у богатых и отдают бедным, а за ними гнались черкесы Бродского. Они бы, конечно, защитили тех героев, да ведь пешим не угнаться за конными. Дядько Антон слушал внимательно. Взяв бумажку и примостившись у столика, он даже нарисовал с их слов план "похода к горизонту", к барсучьей балке.
- Я вам верю, хлопцы, и не верю. Может, вы и видели скачущих всадников, а может, и не бачили… Сами сказали, будто вас "водило", а вот когда пойдем в барсучью балку и найдем ваш клад - поверю.
Мальчики согласились, что, пока они не подрастут, бульдог и браунинг будут храниться у дядька Антона, а до тех пор он позволит им иногда стрелять из своего охотничьего ружья. Они поклялись никому ничего о кладе не рассказывать.
- Никому, кроме отцов, - поправил их дядько Антон. - Батькам всегда нужно говорить только правду.
А так как они сразу не рассказали, то он, дядька Антон, чтобы им "не влетело по первое число", берется сам поговорить с их батьками, а уж они пусть ждут, пока батьки сами про то не заговорят.
3
Как мучительно трудно хранить тайну, не рассказать о кладе даже друзьям. Будто вздохнул глубоко-глубоко и хочется выдохнуть, а нельзя. Зажал воздух в груди - и держи!.. Задохнуться можно. Ведь их клад в сто раз интереснее вещей, которые раскапывает Дмитро Иванович в курганах. Клады в курганах известно кем закопаны, а здесь тайна! Кто его запрятал? Когда? Зачем? И это не просто какое-то золото, а настоящее боевое оружие и при нем таинственные, страшные, опасные бумаги, из-за которых сразу можно попасть на каторгу… А вдруг Алеша проговорится?
До обеда Юра два раза виделся с Алешей. Потом Алеша прибежал узнать, не проболтался ли Юра. Тогда и ему можно начинать рассказывать. И спрашивал ли его отец о кладе?
Отец все узнает от дядька Антона. И Юра старался догадаться во время обеда, уже знает отец или нет.
Как было принято в семье, отец рассказывал о том, как он провел день, мама - что делала она. А когда очередь дошла до Юры, тот, вопросительно глядя на отца, рассказал о посещении мастерской. Ведь они в четверг начнут учиться столярному и слесарному делу. Это прозвучало гордо. Он говорил о подгоревшем клее у Фомича, о дядьке Антоне, о ремонте лабораторного прибора. Слова-то, слова какие! Ремонт, лаборатория, приборы…
За ужином Юра снова заглядывал отцу в глаза, нетерпеливо ерзал на стуле, за что получил замечание от мамы. После ужина не хотелось ни играть, ни читать. Он бродил по комнатам, вертелся у дверей отцовского кабинета.
Утром Юра помчался к другу. Но, по-видимому, как в таких случаях говорил папа, и у Алеши "разговор не состоялся"…
На третий день за обедом Юра почти ничего не ел. Отец как-то многозначительно поглядывал на него, а ушел - не позвал. После ужина Юра сел за рояль и начал играть одним пальцем: "Чижик-пыжик, где ты был?"
Дверь кабинета отворилась, и донеслось долгожданное:
- Зайди ко мне.
Петр Зиновьевич поставил сына меж колен и сказал:
- Я все знаю.
- Совсем-совсем все? Я тебе подробно расскажу. - Юра был уже не в силах молчать.
- Не надо! Антон Семенович мне уже обо всем рассказал. Ну и фантазеры же вы! Придумать такое… Я не сержусь.
- Да?