– Тогда эта удача была из разряда дьявольской! – воскликнул он и развёл руками. – Не зная местности и отставая в днях, опередить и прийти первой в Камелот. Браво!
– Ты не веришь мне? Тоже думаешь, что я шпионка Медрода? – Мне вдруг стало так грустно, я стиснула зубы, чтобы не расплакаться, нос защипало от подступавших слез.
– Да как тебе такое в голову пришло?! Я чуть с Грифом не подрался из-за того, что тебя держали по этому обвинению в предварительном заключении! – Удивление в синих глазах Артура вспыхнуло осуждением.
– Но ты говоришь со мной сейчас не как друг, Артур, а как следователь. – Я отвела глаза в сторону леса, что стоял стеной за спиной моего друга.
– Извини. – Выдох, он содрогнулся, спина чуть ссутулилась. – Я вовсе не хотел. Ну, понимаешь, мы волновались за тебя, думали, что всякое могло случиться. Тебя не было с нами. И вдруг ты оказываешься тут, целая и невредимая раньше нас.
– Это было чудо, Артур. Удача. Не спрашивай, как.
– Но, Лиза…, – его голос утратил настойчивость, но всё ещё требовал ответа.
– Настоящий друг спросит: "Эй, как ты? Всё ли у тебя в порядке? Как себя чувствуешь?". И не станет дознаваться, почему и как его опередили в пути. – Не знаю почему, но из меня вдруг вырвалось раздражение.
– Ты права, я повёл себя, как эгоист, – глухо и стыдливо признал он и робко спросил. – Как ты, Лиза?
– Теперь всё хорошо, Артур. – Так забавно было его смущение, он делано всматривался в контуры восточного бастиона за моей спиной, старательно уворачиваясь от моего взгляда. – Слава Создателю, мы с Феликсом добрались в целости до Камелота. А как ты сам?
– Я рад это знать, – искренне отозвался он и посмотрел на меня. – А я, как сама видишь, в порядке. Значит, твоя улитка при тебе? Но я не вижу с тобой твою сумку.
– Мой маленький друг остался в доме Мэрилин. Не к чему его таскать повсюду с собой, – ответила я. – А где Морган и Расти? Почему вы вместе не пришли вчера и сегодня? И почему ты о них не упоминаешь?
– Мы вновь разминулись с Морганом, – ответил Артур, он был явно рад, что тема сменилась. – Это произошло пару дней назад. Я оставил ему немного провизии. Они должны вернуться сегодня.
– Что за причина? Медрод? – Тревога вновь прокралась внутрь меня.
– Да, Расти что-то учуял, у этого лиса, хоть он и стар, нос ещё о-го-го, – ответил мужчина. – Да и сам Морган, уверял, что слышал какие-то странные звуки. Это он настоял, чтобы мы шли дальше, а он остался. Захотел прочесать те места, а после догнать нас.
– Надеюсь, что с ним всё в порядке, Артур. – Я всматривалась в листву деревьев на опушке леса, где-то там должен быть домик Ланса. – Я соскучилась по ним обоим.
– Я тоже. – Признался Артур. – Вот и узнаем. Сегодня.
– Артур. – Я поймала наконец-то его взгляд. – У всех воинов Камелота птичьи прозвища?
– Да, это выдумка Моргана. – Мой спутник успокоился и внимательно смотрел на меня.
– Оригинальная задумка у Моргана. У тебя тоже есть прозвище? – Поинтересовалась я и тут же жутко засмущалась под взглядом проницательных глаз.
– Конечно, – ответил Артур. – Я же тоже воин.
– Скажешь мне его? – И откуда робость в голосе моём?
– Зачем тебе это знать, Лиза? – Его внимание слетело с моего лица и, пробежав по деревцам впереди, замерло в одной точке, он что-то заметил.
– Простое женское любопытство. Не говори. Это не так уж и важно. – Торопливо отказалась я от свое просьбы.
– Филин, – отозвался он, всё так же неотрывно вглядываясь куда-то.
– Филин? – переспросила я, припоминая, как в гневе Гриф называл моего друга в здании, где меня держали.
– Это прозвище дал мне Морган, – пояснял Артур. – Он сказал, что я чем-то похож на эту ночную птицу. Сам-то он себе выбрал куда более красивую птаху. Иволгу.
– Совы, на мой взгляд, самые необыкновенные и прекрасные птицы, – ответила я Артуру. Мне кажется, уголки его губ чуть дрогнули, как бывает, когда человек улыбается. – А филин – король среди сов. Так что Морган выбрал тебе одну из самых ярких птиц, у него есть вкус.
– Так ему и скажу при встрече, что у него есть вкус. – Теперь он точно улыбнулся, но мимолетно, погасив импульс. – Мы пришли.
Я бы в жизни не заметила дом лесного сторожа Камелота, если бы не слабый дымок из трубы, что так удачно терялся средь густых крон сосен, которыми он был обнесён, словно живым частоколом.
Сложенный снизу из камня, а выше из серо-зелёного кирпича, с трапецеидальной крышей, обложенной рубероидом, дом в один этаж с чердаком выглядел весьма уютно и сливался с лесным окружением. Рамы, деревянные ставни и дверь были выкрашены в насыщенный зелёный цвет. Никаких изгородей, оград и заборов, никакого огорода и клумб, лишь густой, бархатистый, отливавший изумрудным блеском мох выстилался под ногами и вокруг жилища Ланса.
Когда до жилища оставалось пройти всего ничего, словно из-под земли вылетели две большие лохматые псины и, неистово рыча и лая, подскочили к нам, обступив с двух сторон. Я хоть и люблю собак, но когда они большие и злые, с разверзнутыми пастями полными острых зубов, с которых стекает слюна, тут я теряюсь и начинаю вертеться волчком, боясь, что мне вцепятся сзади в ногу.
Артур не дрогнул, в отличие от меня, и не поддался панике и страху. Всё-таки он хорошо был знаком с хозяином этого дома, а значит и с его питомцами. Он взял меня за руку и стиснул её сильно, но не больно, а затем громко и повелительно окрикнул рычавших псов.
– Вой, Лай, стоять, ребята! Не узнали меня, черти? Это я! Фу! Сидеть, ребятки, сидеть! Мы свои!
Собаки узнали его голос, прекратили рычать и неожиданно спокойно принялись обнюхивать брючины его джинсов, а заодно принюхивались к длинному подолу моего платья. Их пушистые длинные хвосты дружественно завиляли, собаки позволили нам погладить себя и мирно сопроводили до дверей дома. Такой странной породы я ещё не встречала: смесь овчарки и бобтейла с вытянутыми, как у колли мордами, только тяжеловесными. Шерсть густая и лохматая, бурая в чёрных пятнах. Лапы мощные и длинные, как у дога. Очень странная порода, но не лишенная особой красы и изящества, если присмотреться.
– Ты рано, Арти. – Услышали мы голос за спиной. – Марго не успела чайник поставить на огонь к твоему приходу.
Мы обернулись, метрах в двадцати от нас стоял рослый молодой мужчина с короткой светлой бородой в серо-зелёной одежде, в руках он держал веревку, на которой болталось несколько мёртвых зайцев.
– А я поторопился, времена нынче такие, кто не торопится, везде опаздывает, – отозвался Артур. – У тебя богатый отлов, Ланс. Поздравляю.
– Ты вовремя, друг. – Мужчина улыбнулся, сбросил добычу на землю и в несколько шагов оказался рядом с нами. – Моя охота – твоя.
– Спасибо, друг. – Артур пожал обеими руками вытянутую ладонь Ланса. – Я не один, как и предупреждал. Это Лиза.
– Доброе утро, сударыня. – Бородач учтиво склонил голову. – Друзья моего друга, друзья и мне. Проходите в дом. Вы вовремя. Марго сейчас поставит чайник.
XVI
Ср. future
– Любой новый мир рождается на развалинах старого. Это сравнимо с яйцом. До созревания оно кажется идеальным и завершённым, этаким божественным посланцем, не имеющим изъянов. Но стоит ему достигнуть наивысшей фазы взросления, из него вылупляется жизнь, разрушая яйцо до основания, до осколков.
Мужчины затеяли утренний спор, больше походивший на философские дебаты. Мы пили заварённый Марго, супругой Ланса, душистый и чуть сладкий цикорий, сладость ему придавали листья стевии. Детям в чашки добавили молока, чтоб убавить жар напитка, но и Артур не отказался от молочной добавки в свой цикорий.
Ланс всё больше слушал, хотя не прочь был вставить острое словцо куда нужно, но центром вселенной в лесной хижине сторожа этим утром, безусловно, был Артур.
– И что же представляет собой после акта разрушения пресловутое яйцо? – Не унимался мой друг. – Руины и жалкий мусор, который послужит превосходным удобрением. А жизнь, выбравшаяся из яйца, займёт место своего начального вместилища и станет олицетворением куда более совершенной формы. Таков порядок мироздания: чтобы появилось нечто новое, старое должно уйти.
– Но, Арти, неужели одно не может мирно и по-добрососедски жить рядом с другим? – возразил Ланс приятелю. – Не верю. Это всё равно, что молодежь должна была бы уничтожать стариков только потому, что те своё отжили и больше не нужны, словно отработанный мусор.
– Ты меня неверно понимаешь, дружище! – Артур отхлебнул из кружки и взъерошил волосы на голове. Очевидно, под светлыми волосами копошилось предостаточно взбаламученных мыслей. – Никто не должен никого убивать. От природы смерть естественна для всех. Не будем углубляться в тему – охотник и его жертва, это из другой истории жизни. Я тебе говорю о более масштабных вещах.
– Ну и что же может быть масштабнее смены поколений? – Ланс невозмутимо попивал цикорий и поглядывал в окно.
– Да взять хотя бы наш мир. – Артур развёл в стороны руками, пытаясь указать направление, и едва не расплескал свой напиток.
– Артур, дружок, если хоть капля этого драгоценного напитка, который я сама, кстати, готовила, окажется на полу, – деловито вставилась Марго, дотоле увлечённо беседовавшая с Марией. – Цикорий, который я собирала, сушила, варила. Так вот, если хоть капля прольётся на мой чистый пол, то я не посмотрю, что ты первый из защитников Камелота, я забуду, что ты один из основателей Камелота, вручу тебе тряпку и ты, как миленький, будешь мыть этот пол, задрав задницу к потолку.
– Марго, но я же гость. – Виновато, но мило улыбнулся мой друг.
– Лучше не спорь с ней, дружище! – Ланс придал лицу самое серьёзное выражение, но глаза его искрились весельем. – Это просто генерал в юбке.
– Что творится с людьми Уолверта? – Артур притворился расстроенным, но я-то видела его улыбку, которую он маскировал кружкой. – Женщины командуют в домах, мужчины им подчиняются, а гостей ни во что не ставят. Позабыты старые времена!
– На меня намекаешь, Артур? – к Марго подошла Мария и, подперев бока руками, с прищуром уставилась на парня.
– Лично против тебя, Мари, я ничего не имею, – расторопно проговорил он. – Но знаешь ли… ты бываешь порой малость… эм-м-м…крута.
– Значит крута? – Мария не сводила глаз с Артура.
– Малость. Самую. – Мужчина свёл указательный и большой пальцы на левой руке, оставив минимальный зазор, обозначая этим жестом величину. – Вот такую.
– Марго, подруга, будь добра. – Лицо женщины повернулось к соседке. – Подай мне вон то полотенце.
– Зачем? – спросила та, но тень догадки уже закралась в её глаза.
– Нет! Мари, ты не так всё поняла! – притворно громко крикнул Артур. Ну и забавлялся же он в тот момент!– Ты умница, самая добрая и прекрасная женщина, каких поискать. И Константину невероятно повезло, что ты есть у него. Будь паинькой, отложи это полотенце.
– Так я уже не крута? – Улыбнулась довольная Мария.
– Ты ангел во плоти. – Любился во всю Артур, еле сдерживая хохот.
– То-то же! – Женщина повесила на место полотенце и села за стол, где от души смеялись дети, забавляясь шуткам взрослых.
– Ну и женщина! – шёпотом пробубнил в кружку Артур.
– Что-что? – переспросила его Мария.
– Вкусный, говорю, цикорий, – отозвался Артур. – Марго, благодарю от души за столь приятное питиё в утренний час.
– Ох, Арти, для тебя всегда в этот час в этом доме сварится цикорий, ты только чаще захаживай, не забывай нас, – добродушно произнесла хозяйка, утирая слёзы, вызванные смехом.
Но я прервусь ненадолго, чем раньше не грешила, и всё же опишу тот миг встречи с друзьями, которого долго ждала.
Едва мои ноги переступили порог нового гостеприимного дома, как меня оглушил радостный детский визг.
– Лиза-а-а! Лиза здесь! Тётя Мари, смотри – это Лиза! – Аннушка налетела на меня, как маленький рыжий ураган и так крепко обхватила, что я немного испугалась за платье. Совсем чуть-чуть.
– Привет, Одуванчик мой рыжий. – Я погладила золотистые кудряшки и наклонившись поцеловала подставленную веснушчатую щёчку.
– Лиза, где ты была? Я так сильно скучала по тебе! – Глазки девочки светились радостью. – Я уходить не хотела из Лона, говорила тёте и дяде, что ты придёшь. Ведь ты обещала.
– Я пришла, Аннушка, только чуть опоздала. – Я не могла оторвать рук от этих непослушных, но мягких волос, гладила и перебирала их пальцами. – Хорошо, что вы ушли, иначе случилось нечто плохое…. Но мы встретились и теперь всё будет хорошо.
– Я скучала по тебе, Лиза, – пропищал довольный голосок.
– Я тоже очень сильно соскучилась по тебе, милая.
Малышка была переодета в хлопковые штанишки серого цвета и футболку молочного оттенка, на её шее болтался шарфик, который я не так давно подарила.
– Аннушка, а со мной поздороваешься? – спросил Артур.
– Привет, дядя Артур, – не особо обращая на стоявшего рядом со мной мужчину, пробубнила девочка, всё также не выпуская меня из своих цепких объятий.
– Милая, проводи Лизу к нам, мы тоже хотим с ней поздороваться, – услышала в глубине дома я голос подруги. – Мы тоже очень-очень соскучились по ней.
– Хорошо, – с сожалением выдохнула Аннушка, разжала руки и тут же ухватилась за мою левую ладонь, стиснув её.
– Лиза, должен предупредить, – быстро проговорил Артур, прежде чем я переступила за порог предбанника. – В этом доме не положено ходить в обуви, хозяйка не терпит грязи.
Только тут я обратила внимание, что у самого порога ровным рядком стояли пары обувок размером от мала до велика. Я легко стряхнула с ног сандалии, благо до чего ж удобной была эта обувь, и ведомая за руку ребёнком, вошла наконец-то внутрь дома.
В избе, как я поняла, было всего одно, но довольно просторное помещение, умещавшее в себе три пространства: спальню, гостиную и столовую. Все границы переходов из одной зоны в другую, отчётливо просматривались и не нарушались. По сути, спальня на ночь перегораживалась пополам длинной и плотной материей-занавесью, служившей вместо ширмы, где в левой части спали хозяева, а в правой их гости. В час моего прихода, эту шторку собрали и сдвинули к стене. После Мария поведала, что хозяева любезно выделили детям свою кровать, а сами, равно, как и взрослые гости, стелили себе на полу одеяла и укрывались простынями.
Гостиная зона была хоть и самой малой, но при этом центральной частью избы. Квадратного стола явно не хватало на всех, и поэтому одна часть домочадцев восседала за его столешницей на табуретах-пеньках, оббитых сверху тканью. Остальная же часть людей ютилась за столиком более скромного вида, он примыкал к стене, противоположной спальной зоне.
Там, у окна, и находился домашний очаг, аккуратно выложенный из прямоугольников кирпича, над которым нависало копчёное нутро дымохода, поглощавшего испарения и выгонявшего их прямиком в небо.
Позже я также выяснила, что подпол дома делился в свою очередь на две зоны – большую и малую. В большей хранились запасы еды и воды, а вот в малой части подвала обитали те самые собаки, что так недружелюбно встретили меня и Артура. Это была всецело задумка Ланса поселить псов под домом, сделав незаметный лаз наружу. Собачий дом не нужно было обогревать или как-то специально за ним следить, а подстилкой псам служили шкуры лесных животных. Хозяин заботливо всё рассчитал, предпочтя берлогу вместо старых, как мир, будок для своих четвероногих сторожей. Собаки были довольны, здоровы и всегда готовы встретить незнакомцев, вроде меня, внезапно, из ниоткуда. Теперь-то я понимала, где находились Вой и Лай до нашего с Артуром прихода.
Сам дом показался мне внутри светлым и не захламлённым вещами, хотя пара шкафов в нём имелась. Стены и потолок были оббиты деревом нежного орехового цвета, и к ним так и хотелось прикоснуться, провести пальцами по шершавой поверхности, обвести темнеющие кольца жизни. Пол же поблёскивал коричневым налётом краски, но некоторые половицы всё ж озорно поскрипывали под босыми ногами сновавших туда-сюда людей.
Как и во всех домах Уолверта, в домике лесного сторожа часть вещей была позаимствована у сохранившегося прошлого, а часть создана своими руками или обменена.
Когда я перешагнула за порог предбанника, то растерялась от обилия людей, сконцентрировавшихся в центре избы вокруг квадрата стола. Моя подруга подлетела чуть ли не со скоростью урагана, как только увидела меня, обняла и прижала к себе.
– Лиза! Мы так переживали! Прости, дорогая, что не подождали тебя. Артур нас поторопил, уверял, что секунда промедления будет стоить жизни всем. – Слова дробью влетали в мои уши. – Мы так виноваты. Как тебе удалось найти дорогу домой? Как ты одна добралась до юга Уолверта?
– Мари, Мари, ослабь хватку, прошу, – я рассмеялась столь бурному, но знакомому проявлению эмоций моей подруги. – Молодцы, что вовремя унесли ноги из Лона. Это самое главное на сегодняшний день. Как видишь, я цела и здорова. Даже Феликс немного попутешествовал по лесам Уолверта.
– Феликс здесь? С тобой? – воскликнула Аннушка, она так и не отпускала моей руки.
– Конечно, дорогая моя. – Улыбнулась я малышке Анне. – Куда ж он денется? А как узнал, что в тёплых краях его ждёт вкусная и сочная травка, так нашептал мне в ушко, что желает прибыть в Камелот и всю её попробовать.
– Разве он умеет разговаривать? – Глазки девочки расширились от удивления. – А со мной он ни разу не разговаривал.
– Ещё как может! – заверяла я девочку, умиляясь от души её детской вере. – Просто говорит он очень тихо и крайне редко.
– А мне он скажет что-нибудь? – Пролепетал девчачий голосок.
– Обязательно, Аннушка. В свое время всё скажет.
– Но где же он? Где Феликс? – Девчушка дотронулась ладошкой до моего бедра, на котором обычно болтается сумка-торба.
– Он сейчас в городе, в домике, где нам обоим любезно предоставили приют, – ответила я, уже сожалея о том, что не прихватила улитку с собой.
– Где ты остановилась? – Мария вновь напомнила о себе.
– В доме Мэрилин, – отозвалась я, с трудом переключаясь от внимания одних голосов в другие. – Вернее она там не одна живёт, а с двумя семьями. Хорошие люди, я уже познакомилась с ними.
– В Камелоте ни у кого нет своего дома, – проговорил Артур позади меня. – Так было запланировано изначально. Когда дом делят несколько семей, его легче защищать. Люди будут сражаться за каждый кирпич, за каждый камушек своего жилища. У меня тоже есть комнатка в доме, где живут помимо меня ещё три семьи.
– Ещё один интересный факт о Камелоте, – отозвалась я на его комментарий.
– Их много, ты узнала лишь несколько, – ответил Артур и добавил поспешно. – Но это невежливо, мы стоим на пороге дома и ещё не поздоровались с нашей гостеприимной хозяйкой.
Меня познакомили с Марго, женщиной приятной и миловидной, светловолосой, как муж, убиравшей скрученные волосы в кичку. Эту худощавую и невысокую женщину отличал живой блеск светлых глаз и ямочка на подбородке, придававшая хозяйке особую обворожительность и озорство. Одета она была в светлую льняную юбку и блузу-безрукавку синего цвета.