Он вытер заблестевшие глаза: "Вот эта часть сонаты, дорогой Теодор, воистину - пером мистера Вивальди водил сам Господь. Я всегда вспоминаю весну у нас, в горах, когда склоны покрываются свежей травой, поют птицы, и журчащие ручьи срываются с серых скал. Вы должны обязательно приехать погостить с мисс Мартой. У нас отличная охота, не хуже, чем в Акадии".
- И медведи есть? - внезапно усмехнувшись, складывая ноты, спросила девочка.
- Есть, - кивнул Дэвид: "А вы охотились на медведей, мисс Марта?"
- Двоих убила, - тонкие ноздри чуть раздулись. "С отцом, конечно, мистер Бенджамин-Вулф".
Лорд Кинтейл посмотрел на черноволосую девушку, что закрывала крышку фортепиано:
- Хороша, конечно, и грудь, и зад - все при ней. Это будет дешевле, чем тратить деньги на шлюх, и безопасней - она, наверняка, девственница. Вот и прекрасно. А потом, когда буду жениться, я ее продам. Или оставлю, - он погладил чисто выбритый подбородок, - в конце концов, какая разница, что скажет жена? Хорошая трепка ее быстро образумит.
- Мистер Бенджамин-Вулф, - громко спросил офицер, - а сколько стоит эта рабыня? - он лениво указал на стройную спину Тео. Теодор де Лу увидел, как вздрогнули плечи девушки, и подмигнул дочери.
- Пойдемте, господа, - велела Марта мальчикам, - я покажу вам наши конюшни. А ты, - высокомерно сказала она рабыне, - отнеси ноты в мой кабинет, слуги тебе покажут, - куда.
Дверь захлопнулась. Плантатор сухо сказал: "Тео не продается, лорд Кинтейл".
- Как это? - голубые глаза недоуменно посмотрели на Дэвида. "Любой раб продается. Назовите цену, и я ее заплачу".
Теодор поднялся. Подойдя к окну, что выходило во двор, он увидел, как Марта, смеясь, что-то говорит мальчикам. Он прислушался: "Будут в снежки играть, как на фактории. Только там она с индейскими детьми росла. Господи, может быть, зря я ее сюда привез? Может быть, стоило в Париж поехать, или в Лондон".
- Лорд Кинтейл, - терпеливо сказал Дэвид, - через три года я отправлю Тео на размножение. Она здоровая, крепкая, красивая девушка. Я совершенно не заинтересован в том, чтобы до этого времени она с кем-то жила. Вы же, - мужчина усмехнулся, - хотите ее купить не для того, чтобы она вам играла на клавесине, и штопала одежду? Даже если вы мне ее потом вернете, через несколько лет, она будет уже не та, - плантатор пожал плечами, - тем более, если она родит ребенка.
Шотландец помолчал: "Ну что ж, я понимаю, она ваша собственность. Вам, конечно, хочется получить высокий доход".
- Именно, - поднял палец Дэвид. "Тем более, у Тео только одна черная прабабка. Я случу ее с мужчиной, у которого тоже - много белой крови. Их дети будут хорошо продаваться".
- Заткнуть бы уши, - вздохнул Теодор, все еще глядя на дочь. Марта крикнула: "Мэтью, мы с тобой против Дэниела. Сейчас мы разгромим этого студента!"
- Это мы еще посмотрим, - рассмеялся юноша. Скинув треуголку, он скатал снежок: "Защищайтесь!".
- Красивый мальчик, - подумал Теодор. "Даже обидно, что у этого мерзавца такие хорошие сыновья".
- Так вот, - услышал он вкрадчивый голос плантатора, - я понимаю ваши нужды, лорд Кинтейл. Хотите, за небольшой процент, я вас представлю человеку, который организовывает закрытые аукционы, ну, - Дэвид повел рукой, - для своих людей. Товар там отборный.
- Я был бы очень вам обязан, - кивнул офицер, - я тут надолго, сами понимаете, лет на пять. Не хотелось бы, - он помолчал, - впустую тратить деньги.
- Договорились, - Дэвид похлопал его по плечу: "Очень хорошо. Эта девчонка, судя по всему, брезглива, не колониального воспитания. Она вряд ли порадуется, узнав, что один из ее поклонников держит при себе рабыню для постели. Вот и славно".
Он потер руки: "А вы что-то задумались, дорогой Теодор! Сейчас лорд Джеймс расскажет нам о том, что власти намерены делать с чаем, а потом мы поговорим о табаке".
- И о мехах, - устало добавил мистер де Лу, все еще глядя на дочь, - прическа девочки растрепалась. Она, тяжело дыша, встряхнув головой, велела: "Выводите лошадей, господа. Я сейчас переоденусь и вернусь".
- А какая ваша, мисс Марта? - крикнул ей вслед Дэниел.
- Та, что мне в масть, мистер Бенджамин-Вулф, - рассмеялась девочка, исчезая в парадных дверях усадьбы.
Теодор поворошил кочергой дрова в камине, пламя взметнулось ввер. Он искоса посмотрел на дочь. Марта сидела с ногами в большом, бархатном кресле, закутавшись в кашемировую шаль. Грызя перо, девочка что-то писала в маленькой, в красивом кожаном переплете тетради.
- Смотри, - она показала отцу. "Тео мне позировала, за фортепиано. Мы с ней разговорились все-таки, пока вы все там, в библиотеке за портвейном сидели, после ужина".
Мужчина посмотрел на тонкий рисунок пером: "Она очень красивая девушка, эта мисс Тео".
Марта почесала в сколотых на затылке, бронзовых косах: "Она совсем не помнит свою мать, Тео, и отца тоже - не знает. Он был белый. Мать ее продали, ей одна старуха рабыня говорила, в имении, - девочка сморщила нос: "Папа, а нам обязательно тут жить?"
Теодор вздохнул. Встав, он поцеловал дочь в затылок: "Акадия ведь тоже - британская колония, милая. Здесь просто можно заработать больше денег торговлей, вот и все".
Марта захлопнула тетрадь, и отец вдруг подумал: "Каждый день она этот дневник пишет, не пропускает". Теодор помолчал, и потянулся за бокалом: "Я тебе обещаю, через три года мы уедем обратно в Квебек. Или в Старый Свет, - куда тебе больше захочется".
- Мэтью, - Марта вдруг расхохоталась, - такой смешной. Думает, что города в Акадии все похожи на Париж. Дэниел мне понравился, он очень серьезный и много знает, с ним интересно. Папа, - девочка помялась, - а можно нам будет как-нибудь в Гарвард съездить? Дэниел приглашал посмотреть на его университет.
- Можно, конечно, - отец погладил ее по голове, - когда отправлюсь в Бостон по делам, возьму тебя с собой. А как тебе лорд Кинтейл? - он попытался скрыть улыбку.
- Он напыщенный, чванный болван, - сочно ответила дочь. "Думает, что военная форма извиняет глупость".
Марта сладко зевнула, показав мелкие, жемчужные зубы и Теодор сказал себе: "А ведь она когда-нибудь полюбит. И захочет выйти замуж. Придется ее отпустить, - он не смог сдержать вздоха. Дочь весело рассмеялась: "Папа, мне тринадцать лет всего лишь. Не пугайся, когда мне кто-то понравится, я тебе скажу".
Девочка помолчала. Сцепив тонкие пальцы на остром колене, она попросила: "Покажи кольцо, папа, пожалуйста".
Теодор посмотрел на играющий изумрудами крестик и закрыл глаза: "Как исполнится ей шестнадцать, отдам кольцо. Так искони заведено, не мне это нарушать. Я от отца его тоже - в шестнадцать получил".
Он вытащил из кармана сюртука связку ключей. Нажав на завитушку деревянной колонны, что украшала угол комнаты, Теодор подождал, пока откроется незаметная дверь тайника. Щелкнул замок, и Теодор благоговейно взял шкатулку.
- Какой он красивый, - зачарованно сказала Марта, рассматривая синий, как летнее небо, алмаз. "И я его получу, папа?"
- Через три года - Теодор улыбнулся. "А потом отдашь своему избраннику, как я - отдал твоей маме, да хранит Господь ее душу, - мужчина перекрестился: "Надо будет кольцо в Бостон отвезти, в банк. Адамс посоветует - куда. Все же тут деревня, мало ли что случится".
- И тот, первый де Лу, - Марта все смотрела на камень, - подарил его своей жене. "Мадам Мари, - кивнул Теодор. "А его звали месье Мишель, он был барон".
- А, - Марта коснулась нежным пальчиком кольца, - поэтому у нас в гербе волк в баронской короне. У тебя на печати".
- Да, - отец захлопнул шкатулку и запер сейф, - только в Акадии на титулы никто внимания не обращает, сама же знаешь. Да и здесь, - он указал на окно, - тоже.
Марта потянулась и, спрыгнула с кресла: "Я обещала Тео приехать весной в Виргинию. Этот, - она презрительно усмехнулась, - говорил же, что там хорошая охота? Вот и поохотимся".
- Раз обещала, - серьезно ответил отец, обнимая ее за плечи, - значит, надо выполнять, милая. Поедем, конечно. Ну, пора уже и спать.
Он перекрестил дочь на пороге ее опочивальни и сказал лакею, что неслышно отделился от стены: "Я завтра утром поеду в Бостон, Блэк, пусть оседлают лошадь, и приготовьте мне ванну - на рассвете".
Тот кивнул. Теодор, зайдя к себе в спальню, расстегивая сюртук, принял из рук Блэка халат на соболях: "Я еще поработаю, ложитесь, не ждите меня".
Теодор достал из ящика большого, крепкого, выстланного сукном стола черновики контрактов и пробормотал: "Посмотрим, сколько удастся выручить на этом табаке".
В уютной карете приятно пахло сандалом. Лорд Кинтейл выглянул в окошко. Усмехнувшись, он взглянул на плантатора, что сидел напротив него: "Спасибо, что подвезли меня, мистер Бенджамин-Вулф. Я даже не знал, что бывают такие кареты - с потайным отделением".
Дэвид поиграл алмазным перстнем на пальце: "Не всегда удобно показывать покупки всем и каждому, дорогой Джеймс. В общем, конечно, все равно - в ваших гарнизонных казармах, у офицеров, тоже есть рабы, но, раз уж подвернулся такой возок - можно его использовать".
Кинтейл откинулся на бархатное сиденье и, закрыл глаз: "Удивительное удачное приобретение, еще и скидку сделали. Конечно, если бы не этот Бенджамин-Вулф, я бы ее так дешево не купил. Да что там - не купил бы вообще. Такой товар на открытых аукционах не выставляют".
- Скажите, - Кинтейл наклонился к собеседнику, - а все эти разговоры аукциониста, что, мол, отец у нее англичанин, что он хотел вернуться за ее матерью, выкупить ее, - это правда?
Плантатор фыркнул, обнажив крепкие, красивые зубы. "Да вы же слышали, Джеймс - там у каждой девки своя слезливая история. Цену набивают, больше ничего. Эта, - он кивнул на стенку возка, - хорошо, что она была в одних руках. О такой собственности - больше заботятся. И у нее всего четверть черной крови, мать ее мулаткой была, это сразу видно".
Кинтейл нарочито небрежно спросил: "Скажите, а потом, когда я захочу ее продать, можно будет к вам обратиться?"
Дэвид погладил бороду: "Разумеется, товар хороший, не думаю, что вы его испортите. И детей я тоже куплю, буде таковые появятся. Ей пятнадцать лет, она совсем молодая, здоровая - поздравляю с отличным приобретением, - он пожал Кинтейлу руку.
Карета миновала размалеванный бело-красными полосами шлагбаум, Кинтейл, высунув прикрытую треуголкой голову, сказал: "Это со мной". Он повернулся к Дэвиду: "Вы не выпьете по стаканчику портвейна?"
Тот рассмеялся. "Поздно уже, дорогой Джеймс, мне надо кое-что обсудить со старшим сыном, не так уж часто мы встречаемся. Да и мы с вами завтра увидимся - у губернатора Хатчинсона. А вы - он похлопал офицера по плечу, - наслаждайтесь своей покупкой".
Возок остановился у небольшого, каменного, под черепичной крышей, дома. Кинтейл, пожав руку плантатору, выскочил наружу. Легкий снег завивался поземкой на гарнизонной площади. Он, открыв незаметную дверцу сзади кареты, велел: "Выходи".
Часовые вытянулись. Кинтейл, посмотрев на невысокую, закутанную в плащ фигурку девушки, подтолкнул ее вперед. Денщик бережно принял у него шинель. Кинтейл, указав на девушку, что стояла в углу передней, высокомерно сказал: "Будет у меня горничной. Камин в гостиной горит?"
- Конечно, ваша светлость, - поклонился солдат. "Почта на столе, прикажете вас не беспокоить сегодня?"
- Прикажу, - хохотнул Кинтейл. Подождав, пока солдат исчезнет за парадной дверью, он резко проговорил: "Ну, что встала, иди в комнаты".
Он просмотрел почту. Налив себе вина, Кинтейл приказал девушке, что прижалась к стене: "Плащ сними".
Та покорно отодвинула капюшон. Кинтейл, подойдя к ней, накрутив на палец прядь волос - темного каштана, прикоснулся к смуглой щеке. Длинные ресницы скрывали большие, зеленовато-карие глаза. "Юджиния, - задумчиво сказал Кинтейл, разглядывая девушку. "Ну, здравствуй, Юджиния".
Капитан Стивен Кроу проснулся. Потянувшись, опустив руку к полу каюты, он посмотрел на карманные часы, - тонкой, немецкой работы.
- Можно еще полежать, - решил мужчина, и, взглянул на золотую крышку.
- Мартину от Майкла, - пробормотал он и вдруг улыбнулся: "У дяди Майкла такие же были, только там было выгравировано: "Майклу от Мартина". Двадцать один год им исполнился, когда они часы друг другу подарили, папа же рассказывал. И часы тоже - одинаковые. Я потом у тети Элизабет спрашивал - папу с дядей Майклом вообще, кто-нибудь различал? А она усмехнулась и погладила меня по голове: "Мы с твоей матушкой покойницей, - да, и родители их тоже, а так - нет".
В каюте было тепло, "Дартмут" чуть покачивался на легкой волне бостонской гавани. Капитан Кроу зевнул: "Хватит тут торчать. Через два дня надо либо разгружать трюмы, либо идти обратно в Англию. Питер меня не похвалит, за этот простой".
Он вспомнил наставительный голос кузена: "Только ради всего святого, Стивен, не вмешивайся в свары между колонистами и Британией. Не хотят они наш чай - не надо, я его продам на континент, в мгновение ока. Не сиди в Бостоне дольше положенного, компания из-за этого теряет прибыль".
Стивен поднялся. Натянув бриджи с рубашкой, плеснув в лицо холодной водой, он провел рукой по каштановым, коротко стриженым волосам. Кончики выгорели на солнце до темного золота, лазоревые глаза смотрели весело и прямо. Он улыбнулся, глядя на себя в маленькое, тусклое зеркало, что висело в умывальной: "Триста сорок два тюка чая. За день опустошим трюмы, возьмем меха с табаком, - и домой. Соскучился я по Лондону. Да и Констанца - должна была уже из Амстердама вернуться".
Он накинул холщовую матросскую куртку. Замотав вокруг шеи шарф, поежившись, - за дверью каюты было зябко, - стуча сапогами, капитан поднялся на палубу.
- Все тихо, капитан, - услышал он голос первого помощника. Стивен посмотрел на морозный туман, в котором тонула набережная, - золотой кузнечик на башне Фанейл-холла чуть блестел в лучах рассвета.
- Не шумят они больше? - усмехнулся Стивен, чиркая кресалом, выпуская клуб ароматного дыма. "Я смотрю, - он прищурился, - охрана, которую установил мистер Адамс, все еще здесь". По набережной расхаживало двое мужчин с угрюмыми лицами.
- Каждые три часа сменяются, - зевнул помощник. "Боятся, что мы начнем тайно чай разгружать. А вы, - он окинул взглядом Стивена, - разве к губернатору не собираетесь?"
- Черт! - капитан хлопнул себя по лбу, - совсем забыл. Спасибо, что напомнили, мистер Уитмор. Только, наверное, переодеться надо, - вздохнул Стивен.
- И шпагу возьмите! - крикнул ему вслед помощник.
Он открыл дверь встроенного в стену гардероба и, склонив голову, посмотрел на золоченых наяд и кентавров, что украшали эфес клинка.
- Шпага Ворона, - шепнул капитан Кроу. "Папа ее в свое последнее плавание не взял, как будто предчувствовал что-то. Тут он и погиб, неподалеку, пятнадцать лет назад, у этих берегов. Я еще просил тогда, чтобы он разрешил мне юнгой с ним пойти, а он погладил меня по голове, и улыбнулся: "Это мой последний рейс, сыночек, вернусь из Бостона, и…". Он тогда не закончил, а теперь, - Стивен надел сюртук и пристегнул шпагу, - я уже никогда и не узнаю, что он хотел сказать. Восемь лет мне было, - мужчина вздохнул. Перекрестившись, надев плащ, он поднялся на палубу.
- Шлюпка ваша готова, - чуть поклонился Уитмор. Стивен спустился по трапу - ветер усилился, в лицо бил мокрый снег, и велел матросам: "Вы меня в таверне подождите, незачем на морозе торчать".
Лодка оторвалась от "Дартмута" и быстро пошла к берегу.
- Мистер Бенджамин-Вулф, мистер де Лу, - губернатор Хатчинсон радушно развел руками. "Я велел накрыть нам небольшой завтрак, - мужчина указал на круглый стол у большого, залепленного снегом окна. Губернаторская резиденция стояла на склоне Бикон-хилла, откуда весь Бостон был, как на ладони.
- Да, - сказал плантатор, садясь, - горячий кофе сейчас как раз будет кстати. Или вы предпочитаете чай, губернатор? - он улыбнулся.
Хатчинсон рассмеялся, и, грузно опустился в кресло: "Вы слышали, господа? Эти патриоты дали зарок не пить чая до тех пор, пока пошлины не будут отменены. Заваривают настой из листьев малины".
- Я тут человек новый, - Теодор аккуратно добавил молока в серебряную чашку с кофе, - но что мешает выбрать депутатов парламента от колоний? Установили бы имущественный ценз, проголосовали бы…, Тогда все вопросы с налогами были бы сняты.
- На то и колонии, - Хатчинсон наставительно поднял пухлый палец, - чтобы подчиняться решениям метрополии, мистер де Лу. Ешьте лобстера, я купил нового повара, готовит просто божественно. А что с теми товарами, которые должен взять на борт "Дартмут"? - поинтересовался губернатор.
- Мои меха готовы и упакованы, - Теодор намазал масло на корочку хлеба: "Совсем забыл, господа. Я вам приготовил маленькие подарки, с такой зимой, как здесь - они пригодятся". Мужчина щелкнул пальцами. Хатчинсон улыбнулся, рассматривая шелковый, подбитый соболями халат.
- И вам тоже, Дэвид, - кивнул де Лу. "Не хотелось бы, чтобы вы тут, в Бостоне, простудились".
Плантатор погладил роскошный, блестящий, коричневый мех и услышал голос губернатора: "Скажите, мистер Бенджамин-Вулф, ваш сын ведь в Гарварде? Работает клерком у этого, - губернатор поморщился, - Джона Адамса? Жаль, что он судья - а то бы я его повесил за длинный язык и бойкое перо. В Гарварде, - Хатчинсон отпил кофе, - много горячих голов. Сколько лет вашему сыну?
- Восемнадцать, - Дэвид глазами указал на трубку. Губернатор разрешил: "Курите, курите".
- Моя семья, - плантатор затянулся, - всегда была верна британской короне, губернатор. Мой сын - разумный юноша, он никогда не даст втянуть себя в какие-то, - мрачно закончил Дэвид, - авантюры.
- И очень хорошо, - раздался громкий голос с порога. Лорд Кинтейл поклонился губернатору: "Потому что этих мерзавцев надо безжалостно наказывать. Вот, - он бросил на стол мокрую от снега листовку, - сорвал здесь, на Бикон-Хилле. "Подписано: "Сыны Свободы".
- Мы призываем бойкотировать британские товары, и разорвать всякие связи с теми, кто ими торгует, их покупает, или получает от них какой-то доход, - прочитал Хатчинсон и рассмеялся: "Если население колоний хочет сдохнуть, Джеймс - пусть сдохнет. Пусть сидят на картошке и листьях малины, этого я им запретить не могу. А "Сынов Свободы" мы найдем и арестуем".
- Если бы мой сын - большая рука плантатора опустилась на листовку, - был бы замешан в это, я бы его лично отправил на виселицу, губернатор.
- Такие люди, как вы, мистер Бенджамин-Вулф, мистер де Лу - просто-таки опора британской власти в колониях, - вздохнул Хатчинсон. "Ешьте, Джеймс, хлеб с утра пекли, масло тоже - свежее".
Кинтейл дернул свежевыбритой щекой: "Если позволите, губернатор, я перемолвлюсь парой слов с мистером Бенджамин-Вулфом".
Плантатор отошел к окну и, выслушав Кинтейла, тихо усмехнулся: "Врач ей совершенно не нужен, только деньги тратить. Вызовите акушерку. Я тут видел, есть какая-то на Бикон-стрит, вроде зовут - миссис Франклин. Все у нее в порядке, уж поверьте мне - полежит, и станет, - мужчина не смог сдержать улыбки, - как новенькая она уже никогда не станет, конечно. В общем, - он похлопал шотландца по плечу, - не волнуйтесь, дорогой Джеймс, через пару дней она сможет выполнять свои обязанности".