- Я думаю, все мы должны быть весьма благодарны профессору Карсону за блестящую выдумку.
Все захлопали. Побагровевший от смущения Карсон встал, начал неумело раскланиваться и поспешил сесть где-то в сторонке, среди слушателей. За ним последовал и чиф.
За столиком остались Сергей Сергеевич и секонд.
Волошин посмотрел на него и сказал:
- Ну что же, Владимир Васильевич, очередь за вами. Прошу.
- Я буду краток, - сказал секонд, доставая из кармана несколько смятых листочков бумаги и нервно разглаживая их. - Я не литератор, больше привык докладные писать. Прошу учесть.
- Ладно, ладно, бросьте нас запугивать, - подбодрил его Волошин. - Послушаем вашу "докладную".
- "Парусно-моторная шхуна "Лолита" возвращалась в Папеэте из очередного рейса к островам архипелага Россиян и Мангарева, - осипшим от волнения голосом начал секонд. - Мотор у неё был старый, давно не ремонтировался, тянул плохо. Ветер свежел. Чтобы помочь мотору, поставили грот, и шхуна ходко бежала, курсом галфвинд правого галса. Правда, небрежная постановка лишь одного паруса заставляла шхуну рыскать, но это никого особенно не беспокоило. Порядка на "Лолите" всегда было мало. Только рулевому приходилось чаще, выравнивая курс, повертывать штурвал босой ногой. Он, как обычно, лежал на обеденном столе, скучая и завидуя товарищам, игравшим в карты на баке.
Тут же, развлекая их, капитан Френэ пиликал на аккордеоне, а суперкарго бренчал на гитаре. Настроение у всех было отличное. Им удалось выгодно купить большую партию копры, подработать на доставке пассажиров. И скоро они будут дома, в Папеэте. Оставалось лишь забежать на острова Дюк-оф-Глостер, куда капитан обещал привезти несколько бочонков контрабандного спирта. Они тоже предвещали хорошую прибыль.
За обедом капитан расщедрился до того, что разрешил отлить спирта из одного бочонка, и все изрядно выпили. Крышку люка кормового трюма даже не удосужились закрыть. Все знали, что капитан ругаться не станет. А приоткрытая крышка люка, вполне возможно, наведет его на мысль, что неплохо бы выпить ещё.
Из своего закутка, заменявшего камбуз, выглянул заспанный кок. Выбросил за борт мусор и с ведром в руках подошел к игрокам. Некоторое время он наблюдал за игрой, давая от зависти насмешливые советы, потом лениво направился было к себе на камбуз готовить обед, как вдруг остановился и воскликнул:
- Ей, ребята, кажется бог послал нам кальмара! Попал в чьи-то сети, порвал их, да застрял и теперь плывет к нам. Надо подцепить его багром. Я приготовлю вам роскошный ужин, а то осточертела тушенка.
Никто из игроков в карты не обратил внимание на его слова. Капитан Френэ, не отрываясь от аккордеона, сказал:
- Неплохая мысль. Возьми багор и подцепи его. Тушеный кальмар - это неплохо.
- Да он плывет в стороне, не дотянуться.
- Скажи Джону, чтобы выключил мотор и подвернул к нему.
Кок подошел к рулевому и сказал:
- Видишь, там, правее, плывет кальмар, запутавшийся в сети. Выключи мотор, подверни к нему, а я подцеплю его багром. Будет знатный ужин.
Рулевой остановил мотор, лениво переложил штурвал. Кок с багром в руках направился на нос, чтобы подцепить посланную небесами неожиданную добычу.
И вдруг, швырнув багор в воду, он кинулся бежать на корму с диким криком:
- Левее! Бери скорее левее!
Игроки вскочили, побросав и карты, и гитару, и аккордеон.
- Что случилось? - заорал капитан, бросаясь к штирборту.
И тут же отшатнулся и тоже бросился бежать на корму, выкрикивая на бегу:
- Идиот! Какой кальмар, это же мина! Лево руля!
Но было уже поздно.
Запутавшаяся в обрывке капроновых рыбачьих сетей черная рогатая мина, принятая коком за кальмара, неуклонно приближалась к форштевню шхуны. Видимо, она где-то застряла в сети, но рыбаки сумели вовремя заметить её, обрезать кусок сети и спастись от рогатой смерти.
Теперь она угрожала "Лолите".
Капитан сам навалился на штурвал. Но было поздно.
Правда, ему все-таки удалось в последний момент отвернуть шхуну так, что мина не ударилась о форштевень, а лишь легонько коснулась его.
Взрыва не последовало.
Но он мог произойти в любую минуту, потому что обрывок сети зацепился за форштевень шхуны, на котором частые столкновения с рифами оставили три глубокие зазубрины.
Любая волна, ударив чуть посильнее, могла бы стукнуть мину о борт "Лолиты" - и тогда шхуну разнесло бы в клочья.
Это было ясно всем. И все, не сговариваясь, кинулись спускать шлюпку, попрыгали в неё и навалились на весла".
Тут я вдруг с изумлением заметил, что капитан, как и вчера, незаметно присоединился к слушателям, и присел опять в сторонке, и даже делает какие-то пометки в записной книжке, с явным неодобрением покачивая головой. Какие неувязки подметил он в рассказе второго штурмана? Какие-то ошибки в тонкостях сложной морской службы? Интересно!
- "Они хотели отойти на всякий случай на безопасное расстояние, но недалеко, - продолжал Володя. - Ведь шхуна всё продолжает отвертывать влево. Вполне возможно, волна отцепит от форштевня сеть с застрявшей в ней миной. Взрыва не произойдет. Мина скользнет вдоль борта шхуны - и они спокойно вернутся на "Лолиту". Так ведь вполне может случиться…
Казалось, бог услышал их мольбы. Им крупно повезло. Так и вышло, как они надеялись.
Да не совсем так…
Они увидели, как обрывок сети с застрявшей миной действительно легким всплеском волны оторвало от борта шхуны.
Все радостно заорали.
Но тут же смолкли, увидев, что рогатую смерть теперь несет ветром и течением прямо на шлюпку!
- Греби, ребята! Греби! Навались! - закричал капитан, сидевший на руле.
В несколько гребков они отошли на безопасное расстояние. Медленно покачиваясь на волнах, мина проплыла мимо".
Вот так "докладная", подумал я, наблюдая, с каким вниманием слушают все Володю. Может, поначалу его рассказ и был несколько суховат, слегка перегружен морскими терминами. Но постепенно он захватывал слушателей нервным, напряженным драматизмом, и притом не надуманным, а вполне реальным.
- "Все облегченно вздохнули, начали переговариваться, подшучивая друг над другом.
Как вдруг суперкарго воскликнул:
- Смотрите, а шхуна?!
Они увидели, что "Лолита", о которой все забыли, спасаясь от мины, уже ушла довольно далеко. До неё было не меньше трех кабельтовых. Ветер свежел, и шла она теперь ходко полным курсом фордевинд.
Все они были опытными моряками и хорошо понимали: догнать "Лолиту" на тяжелой, с широкими обводами самодельной шлюпке немыслимо.
Им оставалось лишь молча провожать шхуну взглядами, оставшись в океане без пищи и пресной воды".
Кончив читать, секонд сложил листочки, нервно сунул их в карман и, не поднимая от смущения головы, глуховато сказал:
- Ну, всякие мелочи вроде топора и кинжала, валяющихся на грязной палубе, незакрытой крышки люка, дырок в иллюминаторе и двери каюты, остатков еды в грязных тарелках, повреждений нактоуза и следов взлома денежного ящика - это, по-моему, как уже отмечалось, просто признаки разгильдяйства и недисциплинированности, явно царивших на шхуне. Что касается доказательств моей гипотезы, то напомню: при осмотре форштевня шхуны в акваланге я обнаружил, как указано в акте, три довольно глубокие зазубрины, полученные, видимо, при нередких в здешних водах столкновениях с рифами. Причем в самой глубокой зазубрине, расположенной на ватерлинии, застряли обрывки капроновой сети, болтающиеся по обеим сторонам форштевня. Ну а относительно того, что в рыбачьи сети могут запутываться мины, сошлюсь на собственный опыт. Мне довелось проводить несколько операций по обезвреживанию таких мин.
- Где? На Балтике? - вдруг нарушил наступившее молчание капитан, разжигая погасшую трубку.
- На Балтике, - ответил секонд.
- Вы когда там служили?
- В пятьдесят пятом - пятьдесят шестом, Аркадий Платонович.
Капитан удовлетворенно кивнул.
- Ну что же, поблагодарим Владимира Васильевича за интересный рассказ и закроем заседание, - сказал, вставая, Волошин. - И, похоже, оно было последним. Завтра мы, видимо, встретимся с буксиром, передадим ему "Лолиту" с её загадками, и можно будет подводить итоги конкурса. А сейчас: спокойной ночи! Час уже поздний.
- Да, давно пора играть отбой, - поддержал капитан и, покачав головой, добавил: - Задурили вы нас всех своей выдумкой, Сергей Сергеевич.
Он встал и приказал, надевая фуражку:
- Всем немедленно по каютам! Чтобы завтра не ползали, как сонные осенние мухи.
Все стали расходиться. А я всё-таки задержался, чтобы выкурить на корме последнюю сигаретку, любуясь огоньками "Лолиты", плавно раскачивающимися над темной водой.
Что же на ней все-таки произошло? После выслушанных нами историй загадка покинутой шхуны не разъяснилась, а стала ещё томительней.
Какому из пяти рассказов отдать предпочтение? И какой из них ближе к истине?
Оригинальны и занимательны они все. Даже история, рассказанная секондом, пожалуй, не уступит другим, хотя не было в ней ни сумасшедших коков, ни шаровых молний и миражей, ни "ластоногих" диверсантов, внезапно выныривающих посреди океана.
Но и в ней была неожиданная выдумка. И, кроме того, привлекала она действительным, ненадуманным драматизмом. Бывает, простая житейская история порой захватывает и увлекает сильнее красочной сказочки, придуманной опытным рассказчиком.
А вот Волошин схитрил. Раскопал такую занимательную историю, что ему действительно почти ничего не пришлось к ней прибавлять, только по-новому наметил характер капитана-святоши. Словчил Сергей Сергеевич!
И вдруг я понял, почему он так поступил: даже его богатое воображение никак не могло представить, что же произошло на "Лолите".
И тут, словно дух, которого я вызвал этими мыслями, как заклинанием, Сергей Сергеевич подошел ко мне и спросил:
- О чем опять философствуете на корме, Николаевич? Похоже, тут вас осеняют самые мудрые мысли.
- На сей раз я думал о вас, Сергей Сергеевич. О том, что вы словчили, отделались занимательной сказочкой, а сами, конечно, в неё ни на миг не поверили. И кажется, я понял почему.
- Почему?
- Потому что для вас оказались слишком непонятны и во многом противоречивы странности, обнаруженные на шхуне. Ваша логика ученого никак не может связать их воедино. И поэтому даже ваша прославленная фантазия спасовала. Конечно, рассказанная вами история занимательна. И вы ловко мотивировали и появление дырки в иллюминаторе, и следы взлома нактоуза и сейфа, и появление на палубе криса, выбитого из руки матроса-малайца в последний момент. Даже о зазубринах на днище шхуны вы не забыли, как все остальные рассказчики, кроме Володи, именно вокруг них построившего свою историю. И с кубком, расплавившимся и превратившимся в талисман суеверного святоши, тоже неплохо придумано. А вот о простых, но тоже загадочных вещах вы забыли. Почему не закрыта крышка люка? Ваш Френэ не допустил бы такого беспорядка. И зачем валялся на палубе топор, на лезвии которого вы же сами при осмотре "Лолиты" обнаружили якобы пятна крови? Не вяжется он, к сожалению, с миражем. Слишком земной топорик. И хоть морских терминов вставили вы в свою историю для убедительности с избытком: тут и кабельтов, и клотик, и гакабортный белый огонь - всё равно остается она сказочкой, вы же сами прекрасно знаете.
Волошин помолчал и вдруг ответил, тихонько засмеявшись:
- Пожалуй, вы правы, Николаевич. - И это тоже было необычным для него. - Признаюсь честно, я действительно озадачен и даже слегка растерян. Никак не могу понять, что же произошло на проклятой шхуне. И это меня бесит. Вот и отделался подвернувшейся сказочкой. Ведь если вдуматься, этот наш конкурс вовсе не был только забавой, развлечением, - добавил он. - Он заставляет задуматься о весьма серьезных вещах, я бы даже сказал - о философских проблемах: о трудностях человеческого познания. Вот загадка - и, оказывается, она допускает несколько одинаково достоверных и убедительных гипотез для своего объяснения. Какую из них выбрать? Сколько раз приходится сталкиваться с такой мучительной проблемой каждому исследователю. Ведь любое научное исследование - в сущности детектив. И ученому приходится вести настоящее расследование, чтобы докопаться до истины. Конечно, все гипотезы в данном случае кажутся одинаково достоверными потому, что мы многого не знаем. Справедливой окажется лишь одна - и скорее всего какая-то совсем новая, другая гипотеза, о ней мы даже не подозреваем. Но чтобы найти её, надо провести дополнительные, уточняющие исследования. А нередко, как и в этой истории с "Лолитой", у нас попросту нет такой возможности. И никакой эксперимент не проведешь для проверки гипотез. Как же установить истину? А настоящему ученому задача эта уже не дает покоя, ноет как незаживающая рана, как заноза в душе. Для меня это уже не забава, Николаевич.
Потом он задумчиво сказал:
- Помните, мы философствовали вчера об отважных моряках, так же, как и во времена Магеллана и древних греков, странствующих на своих утлых доу - "одинокие в ночном море"? Так вот, есть у них ещё одна поучительная пословица.
- Какая?
- "Нет чертей, кроме тех, которые выдуманы".
- Вы хотите сказать, загадка "Лолиты" гораздо проще тех занимательных историй, что мы услышали?
- Вероятно.
- И вы в самом деле не можете всерьез, а не ради оригинальности даже предположить, что же на ней произошло?
- Вряд ли мы когда-нибудь это узнаем, - вздохнул он.
Насколько я его знаю, Сергей Сергеевич, хотя и любит немножко похвастать своей эрудицией, действительно много знает, умеет хорошо мыслить и ошибается редко. Но, как показали дальнейшие события, на сей раз он, к счастью, ошибся…
На следующий день, около полудня, мы увидели спешивший нам навстречу небольшой буксирный катер. На его носу красовалось горделивое название "Посейдон".
"Богатырь" остановился, "бог морей" тоже лег в дрейф. С него спустили шлюпку, и через несколько минут к нам на борт поднялись двое гостей: щеголеватый молодой негр в капитанской фуражке, в ослепительно белой нейлоновой рубашке и при галстуке, несмотря на жару, и рыжеватый высокий человек, представившийся:
- Комиссар Мегрэ.
Мы вытаращили глаза.
Он расхохотался, довольный нашим изумлением, и сказал:
- О нет, не пугайтесь, господа. Я пошутил. Я всего-навсего Гастон Рузе, инспектор морской полиции.
Секонд со смехом перевел его слова.
Был инспектор молод, в шортах и пестрой рубашке навыпуск, весел и говорлив и решительно ничем не напоминал детективов, какими их изображают в романах. Он поминутно острил и сам первый заливался хохотом, сдвинув на самый затылок пробковый тропический шлем и выставив рыжий непокорный чуб, с ходу рассказал парочку весьма фривольных анекдотов. Володя едва успевал их переводить, краснея и давясь от смеха.
Осматривать шхуну Гастон Рузе решительно отказался.
- О, у меня окажется достаточно времени её осмотреть и облазить с лупой всю палубу, как полагается детективам в романах, пока мы будем шлепать в Папеэте, - беззаботно отмахнулся он.
Володя с улыбкой переводил его слова:
- Я уединюсь на шхуне, и никто не станет мне мешать ни осматривать её, ни ломать голову над кошмарной загадкой. К тому же в капитанской каюте наверняка найдется хоть одна бутылка рома, верно? Надо будет проверить, не отравлен ли он. А принятый в должном количестве, этот напиток помогает разрешать самые запутанные загадки.
Капитан-негр отправился с визитом к Аркадию Платоновичу, а инспектор, Волошин и секонд прошли в курительный салон, где было прохладно от кондиционеров. Я присоединился к ним. Тут мы угостили гостя армянским коньячком, выданным строгим начпродом по специальному разрешению капитана, и кофейком и вручили ему два экземпляра акта осмотра шхуны: первый, украшенный нашими подписями и судовой печатью, и его перевод на французский язык, приготовленный Володей.
Инспектор просмотрел акт весьма бегло, явно больше из вежливости, и отложил в сторону, с удовольствием смакуя коньячок. Только на одном месте он задержался, задумался и даже перечитал этот кусок снова. Но что привлекло его внимание, он не сказал, а спрашивать было неудобно.
- Как, по-вашему, мосье Рузе, что же с ними могло произойти, с экипажем шхуны? - все-таки не выдержал я.
Секонд перевел мой вопрос и ответ инспектора:
- Пока сказать трудно. Я гадать не люблю, даже на коньяке, не то что на кофейной гуще. Но в наших краях такие загадочные истории случаются. Несколько лет назад, например, примерно так же куда-то исчезли экипаж и пассажиры со шхуны "Джоита" - двадцать пять человек. Шхуну обнаружили в открытом море вполне исправной, но экипаж почему-то покинул ее. Причем, видимо, не в спешке, как эту "Лолиту", потому что навигационные приборы, запасы пищи и пресной воды там были взяты уплывшими в шлюпках членами команды, так же как и все деньги из капитанской каюты и судовые документы. Так что, вполне возможно, они вовсе не погибли, а основали новую колонию на одном из бесчисленных островков. Живут там райской первобытной жизнью, плодятся и размножаются, как советует Библия. И вполне возможно, переживут ещё не только нас с вами, но и всё человечество, если оно вдруг затеет атомную войну. Отсидятся на островке и начнут историю заново, положат начало новому человечеству.
- Да вы философ, - сказал Волошин, покачав головой, - веселенькая перспектива.
Секонд перевел его слова французу, тот усмехнулся и продолжал:
- На "Джоите" еще была рация, так что они могли бы подать сигнал бедствия, однако почему-то этого не сделали. Но, к сожалению, радио нет не только на большинстве таких шхун, но и на многих островах, так что мы не могли связаться с ними и выяснить детально, где побывала "Лолита".
Инспектор помолчал, задумчиво разглядывая на свет золотистый коньяк в бокале.
- О! Не уступит нашему прославленному арманьяку, - перевел Володя его восторженное восклицание.
- Попробуем всё-таки разобраться в том, что же с ней случилось, - продолжал инспектор без особой уверенности, а Володя переводил его слова. - Пока, к сожалению, мы выяснили немного. Капитаном на ней был Луис Френэ, как вы уже знаете. Моряк опытный, хотя и любитель выпить, иногда и подраться. Суперкарго у него служил Томас Даунинг. Вышли они из Папеэте 15 мая, имея на борту, кроме девяти членов команды и кока, ещё около сорока пассажиров.
- Ого! Где же они размещались? - поинтересовался Волошин.