Он ввел его к Северову. В каюте уже горела лампа. Теперь можно было хорошо рассмотреть необычного посетителя. Человеку было лет около сорока. Судя по одежде, это был моряк. Ко лбу липли вьющиеся крупными кольцами мокрые волосы. Лицо его посинело от холода. Северов спросил:
- Кто вы? Зачем забрались на шхуну?
Я... я, - незнакомца била дрожь. Северов налил стакан коньяку:
Выпейте. Это согреет.
Моряк с благодарностью взглянул на капитана, залпом опорожнил стакан, помолчал и наконец сказал:
- Благодарю. Я с "Кэмал". Зовут меня Андерс Стурволлан.
...Коннорс крепко пожал руку Осипову, когда тот оказался на палубе "Кэмал", и с улыбкой проговорил
- Рад видеть старого друга. Есть ли товар? Не напрасно я сюда пришел?
Есть, есть, - успокоил его, тоже улыбаясь, Осипов и добавил, указывая на "Диану": - Как вам нравится моя новая шхуна?
Вери уэлл - отличная, - оценил Коннорс. -
Я бы не против такую иметь.
Такая возможность не исключена, - любезно сказал Осипов, и с его лица сбежала улыбка. - Я должен сказать вам о ней несколько слов.
Они ушли в каюту Коннорса, сели за круглый стол и закурили с деловыми выражениями лиц. Осипов достал из внутреннего кармана пакет в желтом конверте из плотной бумаги и положил его перед Коннорсом.
- От господина Комбарова.
- Хорошо, - Коннорс взял пакет и, не вскрывая его, положил в сейф, оттуда достал пачку долларов и бросил се на. стол перед Осиповым: - Ваши. Что на словах передал Комбаров?
- Весной он будет в Петропавловске! - торопливо пряча деньги в карман, сказал Осипов. - Больше ни чего.
Понятно, - кивнул Коннорс. - Пушнина будет?
Есть, - закивал Осипов с подобострастной улыб кой. - Много и отличная. Особенно хороши шкурки...
Я много не возьму, - остановил его Коннорс. - Мне ещё надо посетить несколько факторий.
Выберете, какал вам понравится, - покорно согласился Осипов. - Остальную я думаю продать в Америке.
Хорошо заработаете, - пообещал Коннорс и вспомнил: - Что вы хотели мне сказать о вашей шхуне?
О ее капитане, - с ненавистью поправил Осипов. - Я в нем ошибся. Это тайный агент большевиков.
Что? - Коннорс нагнулся над столом к Осипову: - Большевик...
Да, - заговорил Осипов.
Я дам вам своих ребят, чтобы они этого большевика и его приятелей пустили на корм крабам, - сказал Коннорс. - Я не хочу, чтобы меня тут видели большевики.
Он вызвал Барроу:
- На рассвете подойдете поближе к русской шхуне. Там надо арестовать трех-четырех человек. Подберите ребят понадежнее, дайте оружие.
- Ясно, - Барроу, которого Коннорс даже не пригласил присесть, помялся и вышел.
Когда же Осипов вместе с Коннорсом собрались на факторию, ему сообщили, что туда прибыл отряд Норинова.
- О, мой друг прибыл со своими людьми. Теперь он сам справится с Северовым. Благодарю вас за желание помочь мне.
Коннорс тут же отменил свой приказ Барроу и вместе с Осиповым спустился в шлюпку. Едва она отошла от "Кэмал", как Барроу с раздражением сказал своему помощнику, не заметив, что вблизи находится Стурволлан:
Мы с вами потеряли по сотне долларов из-за этих
русских на берегу.
Почему? - удивился помощник. - За что мы должны были получить по сотне зеленых?
- Надо было арестовать на русской шхуне большевиков, капитана и еще кого-то и пустить их на дно. Теперь это сделают сами русские.
Стурволлан дождался темноты и незаметно спустился за борт. Вода была ледяная. Андерсу казалось, что через две-три секунды его сведет судорога и он утонет. Холод пронизывал все тело, но мысль, что он должен спасти русских, давала ему силы. Он доплыл до "Дианы" и по якорной цепи забрался на палубу, где его схватил какой-то маленький матрос...
Кто вы и почему вы решили помочь нам? - наливая новый стакан коньяку, задал вопрос Северов. Капитан был спокоен. Его уже не удивляли ни поступки, ни намерения Осипова.
Я честный моряк и на "Кэмал" поступил охотиться на китов. Служить у бандитов я не хочу. Я моряк и обязан помочь честным морякам, если они даже и большевики, - сказал Андерс. Северов не сомневался в его искренности и коротко поблагодарил, а затем предложил ему переодеться в сухое белье и сказал:
Мы вам верим. Вам теперь тоже грозит опасность.
Мы должны уйти, - Андерс не мыслил себе, как он вернется на свое судно.
Но мы можем только на парусах, - Северов объяснил почему.
Я смогу ставить паруса, если еще найдется пятерка дельных парней, - переодеваясь, говорил Андерс. Сейчас ветер с берега. Мы можем выйти.
- После полуночи, - решил Северов и сказал Журбе: - Верных Осипов у людей сейчас же заприте в кубрике. Сливу поставьте охранять.
Иван Алексеевич достал из стола револьвер и протянул боцману:
- Вот все наше оружие.
Отказ Северова съехать на берег привел Осипова в бешенство. Не стесняясь в выражениях, он грозил капитану:
- Я сам пристрелю его!
Коннорс со скрытой усмешкой наблюдал за Осиповым, неторопливо прихлебывая вино. По случаю прихода "Кэмал" и возвращения отряда Норинова была устроена пирушка, на которой Осипов и рассчитывал расправиться с Северовым.
Все, за исключением Коннорса, были изрядно пьяны. Норинов, опершись о стол локтями и поддерживая голову, едва внятно говорил:
- Хочешь, Валентин Витальевич, я сейчас поеду на шхуну и притащу за уши этого большевика. Я его... - Норинов встал с табуретки и, покачиваясь, начал расстегивать кобуру.
Коннорс неторопливо, властно отобрал у него револьвер и почти бросил Норинова на нары.
- Спать!
Пьяный послушно затих. Попойка продолжалась. За стеной слышались голоса и песни. Коннорс брезгливо поморщился и по-немецки проговорил:
Русские свиньи.
Что вы сказали? - Осипов повернул к Коннорсу красное лицо: - Простите, я не разобрал.
С вашим большевиком я поговорю сам на рассвете. Он негодяй.
В желтом свете керосиновой лампы лохматый, заросший Никитин казался еще мрачнее, чем днем. Коннорс подумал: "На зверя похож. Завтра надо его сфотографировать и подружиться с ним. Такой пригодится". Осипов, разливая вино на стол, наполнял кружки. Норинов зашевелился и закричал:
- Давай соболя... Расстрелять!..
Никитин покачал головой с всклокоченными волосами:
- Любит расстреливать...
- Молчи ты, - прикрикнул на него Осипов. - Любит. Сейчас все это любят. Если я не убью, то меня убьют.
"Все вы уже мертвецы", - подумал Коннорс и прислушался к завыванию ветра.
Вернусь к себе. Пора, - он посмотрел на ручные часы и усмехнулся: - Да и на свидание с вашим капитаном надо, Осипов.
Да, да, прошу, - потянулся с протянутыми руками для пожатия Осипов, но Коннорс словно не заметил и повернулся к висевшей на стене куртке. В этот момент дверь распахнулась и кто-то из служащих фактории закричал:
- "Диана" уходит!
Ворвавшийся ветер колыхнул пламя в лампе, Люди бросились из помещения раздетыми. Крича друг на друга, спотыкаясь и падая, Осипов, Коннорс, Никитин и еще несколько человек бежали к воде, казавшейся черным враждебным животным, которое в тихом бешенстве нетерпеливо грызло берег. Они остановились у воды, застыли на мгновенье, вглядываясь в ночной мрак. Небо, закрытое тучами, было безветренным, и от этого темнота казалось еще плотнее. Но попривыкнув, Осипов различил смутно паруса на высоких мачтах "Диана".
- Уходит, уходит, уходит! - заметался он по берегу, потрясая кулаками. - Коннорс, что делать, что делать ? Догоните ее!
Осипов забежал в воду почти до колен и вдруг всхлипнул:
- Моя шхуна…
Коннорс, не обращая на него внимания, побежал к пристани, где стояли шлюпки. К нему присоединилось несколько человек. Охваченный общим волнением, Коннорс громко говорил:
- Моя "Кэмал" сейчас догонит эту баржу под носовым платком.
Люди попрыгали в шлюпку, отвязали ее и налегли на весла.
Но не сделали гребцы и десятка взмахов, как с берега заклокотал пулемет. Пули совсем близко от шлюпки со злым свистом сверлили темноту. Коннорс невольно пригнулся.
- О, идиоты! Назад к берегу!
Гребцы охотно выполнили его команду. Коннорс выскочил на пристань и побежал к маленькому мигающему пламени, которое вырывалось из ствола пулемета. В лицо ему бил ветер, врывавшийся в бухту между сопок тугой струей. Коннорс добежал до пулемета и сильным ударом ноги отшвырнул лежавшего за ним Норинова:
Болван. Моих людей перебьешь! Подбежавший Осипов простонал:
Как же моя "Диана"?
Буду догонять на "Кэмал". У меня есть пушка. Верну шхуну, - быстро говорил Коннорс. - Из пулемета больше не стрелять. Это бестолково, глупо!
Не будем... - уже вслед убегающему к шлюпке Коннорсу, крикнул Осипов.
...Утром "Кэмал" вернулась в бухту Круглых ворот. "Диана" исчезла, словно растворилась в темноте, и Коннорс прекратил ее поиски. Обеспокоенный исчезновением рулевого Стурволлана, он решил сразу же после шторма покинуть бухту.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Много пронеслось штормов в жизни Ивана Алексеевича с той ночи, когда он под парусами бежал из бухты Круглых ворот. Не один шквал обрушивался на него, грозя смять, уничтожить. Много пришлось Северову переменить палуб, прежде чем он вернулся на свой "Кишинев"...
...Во Владивостокском порту стояла суматоха, которая обычно бывает при начале каждой навигации. В эти апрельские дни 1924 года в плаванье выходило одновременно несколько судов "Совторгфлота". Грохотали и отдувались паром лебедки, стрелы чертили еще прохладный чистый воздух, поднимая с пирсов и перенося в черные зевы трюмов различные грузы.
- Вира! Майна! Полундра! - звучали громкие команды.
Катились, грохоча железными шинами колес по булыжнику причалов телеги, текла бурливая река портового люда Реяли чайки, кричали что-то тревожное, с крыш зерновых пакгаузов взмывали стаи голубей и долго кружились в высоком безоблачном небе, под щедрым по-весеннему теплым солнцем.
Старенький транспорт "Кишинев", блестя свежей краской белых палубных надстроек и черных бортов, принимал на дальнем, семнадцатом причале соль для рыбалок Камчатки. За погрузкой спокойно следил с мостика Иван Алексеевич. Как и прежде, темно-синий суконный китель обтягивал его фигуру. Белая полоска подворотничка бежала вокруг смуглой шеи, но смуглое горбоносое лицо покрылось преждевременными морщинами, в карих глазах затаилась усталость. Виски отливали сединой. Северов наблюдал за погрузкой: ему хотелось быстрее ее закончить, чтобы на рассвете выйти в рейс.
К трапу подкатил автомобиль с брезентовым стареньким верхом и открытыми боками. Ветровое стекло пересекал веер трещин. Автомобиль губкома партии.
"Никак ко мне, зачем? - подумал Северов, и по его губам скользнула улыбка, а взгляд стал теплее. - Может, Хайров по старой дружбе приехал проведать?" Не виделись они давно, еще с того рейса, когда "Кишинев" доставил отряд Красной Армии к Охотску для окончательной ликвидации банд генерала Пепеляева. Тогда Хайров выступил перед бойцами с речью. Говорил он с капитанского мостика через микрофон.
Иван Алексеевич хотел спуститься, встретить друга, но тут увидел, что из автомобиля вышел незнакомый человек с брезентовым портфелем. Дорогу ему преградил вахтенный.
- Пропустите, - сказал в мегафон капитан. Вахтенный уступил дорогу, и человек с портфелем быстро поднялся к капитану:
Товарищ Северов Иван Алексеевич?
Совершенно верно, - кивнул капитан. - Чем могу служить?
Вам пакет из губкома партии!
Северов вскрыл конверт, вынул тоненький листок с грифом "Секретарь Приморского губкома РКП(б)". На нем было написано всего несколько слов, написанных от руки: "Иван Алексеевич! Прошу срочно зайти ко мне. Если возможно, то с получением моей записки. Хайров"
Северов, теряясь в догадках, зачем он так срочно понадобился Хайрову, вошел в каюту, взглянул в зеркало и, накинув легкое полупальто, спустился с судна.
Через полчаса он был в кабинете секретаря губкома партии. Хайров вышел навстречу. На кителе у него в алой розетке горел орден Красного Знамени. Голову с густой копной каштановых, тронутых сединой, волос, Хайров держал, как и прежде, немного склонив к правому плечу.
Здравствуй, здравствуй, дорогой 11ван Алексеевич, - Хайров г улыбкой пожал руку капитану и жестом пригласил его присесть. Пиан Алексеевич взял предложенную папиросу и, закурив, весело спросил:
Ну, зачем я тебе так срочно понадобился? Или кого-то тайком под видом кочегара надо на побережье доставить? Или снова к мнимым китобоям хочешь меня послать ?
Оба расхохотались, вспомнив события прошлых лет, которые сдружили их и сделали единомышленниками.
- Нет, Иван Алексеевич, - разгоняя перед лицом дым от папиросы, говорил Хайров. - Теперь никого нам тайком под видом кочегара не надо доставлять на побережье. Теперь мы хозяева и навсегда, - лицо Хайрова чуть нахмурилось. - Правда, кое-где в северных районах прячутся остатки белых банд, покусывают нас. То в одном, то в другом месте налетят, убьют несколько человек, подожгут здания и снова в тайгу, в сопки. Ну, недолго им осталось разбойничать. Всех выловим, на суд народный предоставим.
- Может быть среди них и Осипов с Нориновым и Никитин. - раздумчиво проговорил Северов. – Впрочем, едва ли. Они в Америку собирались удрать.
- Если американцы им это разрешили. - Хайров затянулся папироской. - Американцам интереснее держать твоих Нориновых именно здесь, у нас.
- Ну уж, уволь меня от "твоих Нориновых", - улыбнулся Северов и напомнил: - Если бы не ты, так я бы и не знал о существовании этих подлецов.
- Что верно, то верно. -Виновато шутливо извинился Хайров. – Но тогда ты бы узнал, что такое контрразведка белогрвардейцев.
Только вернувшись во Владивосток после его освобождения, Северов узнал, что на шхуну "Диана" Хайров послал его не случайно. Подпольному комитету стало известно, что белогвардейцы узнали о связях капитана с большевиками и намеревались его арестовать. Надо было срочно удалить Северова из Владивостока, и наиболее удачным для этого оказалась частная шхуна "Диана". Тогда Хайров не сказал этого Северову, чтобы напрасно его не тревожить.
- А я-то думал тогда, что ты действительно интересовался китобойным промыслом. - сказал Северов.
- Тогда нет, а сейчас очень интересуюсь, - серьезно произнес Хайров. - Вот почему так срочно и вызвал
_-Что-то не пойму, - пожал плечами Иван Алексеевич- Каким китобойным промыслом ты интересуешься?
- Все по порядку –Хайров ткнул окурок в пепельницу и достал из пачки новую папиросу. - Прежде всего хотим тебя, Иван Алексеевич, снять с "Кишинева"
- Что - Северов даже приподнялся в кресле. - Тогда американцы согнали с Кишинева". Теперь ты. За что?
Не за что, а почему? - поправил с улыбкой Хайров. - Мы тебя, как коммуниста и моряка, решили послать на другую работу.
С морем я не расстанусь, - резко предупредил Северов.
И очень хорошо, - кивнул секретарь губкома. - Советское правительство предоставило норвежской китобойной компании "Вега" концессию на промысел в районе Чукотки и Камчатки...
- Как? - громко вырвалось у изумленного Северова: - Допустить иностранцев в наши воды, разрешить им брать наши богатства! Да разве они мало принесли нам бед?
У него гневно вспыхнули глаза. Он жадно затянулся дымом, чтобы успокоиться, сдержать себя. "Неужели, когда мы стали хозяевами в своей стране, - думал он с горечью, - мы должны допускать иностранцев? Что мы сами не можем, не в силах наладить тот же китобойный промысел?"
Воспоминания взволновали моряка. Сколько пришлось пережить, вынести и что же получается? Опять иностранцы будут у нас хозяйничать? Северов высказал это Хайрову.
Тот молча поднялся с кресла, вернулся к себе за стол, достал из ящика папку, открыл в нужном меси и по-деловому сказал Северову:
- Вот читай, что пишет по этому вопрос Дальревком- "...Мы вынуждены сейчас, учитывая общее экономическое положение, привлекать иностранный капитал..."
Северов еще продолжал читать, когда Хайров спросил: "Понятно?" - и не дожидаясь ответа, заговорил:
- Иван Алексеевич, ты знаешь, что наше хозяйство разрушено, средств нет. Приходится использовать любую возможность, чтобы увеличить приток капитала в наше хозяйство. Но концессионеров мы допускаем не всяких. Вот, например, американцы просили предоставить концессии в золотой промышленности, лесоразработках, мы от казались. Как и от многих других. Норвежцам мы раз решили. Они не воевали против нас, вели себя дружелюбно, к тому же китобойная концессия сдается на очень выгодных для нас условиях.
Не верю я, чтобы иностранцы, капиталисты благотворительностью занимались, особенно для нас, большевиков, - покачал головой Северов. - Наверняка они будут браконьерствовать, безобразничать, выбивать всех китов подряд - и взрослых и молодняк.
Вот для того, чтобы этого не случилось, - Хайров смотрел на Северова узкими веселыми глазами, - мы и решили послать тебя своим контролером на норвежскую флотилию. Ты должен будешь наблюдать за тем, чтобы норвежцы соблюдали правила промысла, как обусловлено в договоре.
Меня? - Северов даже растерялся. - Но какой же из меня контролер? Что я знаю о китобойном промысле?
Насколько мне известно, ты же потомственный китобой, - напомнил Хайров.
В какой-то степени, - развел руками Иван Алексеевич, уже заинтересованный предложением Хайрова. В нем пробудились давно забытые мечты стать китобоем, и он страстно произнес: - Когда же у нас будет своя, советская китобойная флотилия?
Боюсь, что и твоему брату скоро придется оставить свое судно.
Неужели? - начал Северов, догадываясь, о чем говорит секретарь губкома. Тот остановил его движением руки:
Делобудущего. А сейчас тебе предстоит познакомиться с китобойным промыслом. Набирайся опыта. Он нам очень понадобится на нашей флотилии, когда она будет создана.
Но норвежцы могут меня не принять, - сказал Иван Алексеевич, не замечая, что этими словами он уже дает свое согласие.
-У нас договором предусмотрено нахождение нашего советского контролера и еще четырех советских людей на флотилии. Норвежцы согласились. Так что никаких препятствий для твоего перехода нет. Работа будет трудная, сложная, но я уверен, что ты с нею отлично справишься.
-Когда и куда мне выезжать? - спросил Северов. На своем "Кишиневе" пойдешь в Петропавловск-на-Камчатке и там дождешься прихода флотилии. Она стоит сейчас в Японии. Свое судно сдашь старшему помощнику. Ну, об этом тебе скажут в "Совторгфлоте".
Благодарю за доверие, - взволнованно проговорил Северов.
Прошу, - Хайров указал на длинный стол, покрытый красным сукном. На нем была разостлана карта Даль него Востока. Секретарь губкома взял карандаш и провел им линию из Петропавловска до мыса Сердце Камень. - Таким приблизительно будет курс флотилии. Ты дол жен...
2
Домой из губкома Северов возвращался с Хайровым, который сам ему сказал: