Конечно, он был прав. Мы спешно собрали все необходимое: еду, карты, ручной компас, запас одежды, не забыв зюйдвестки и резиновые сапоги. Вот только клеенчатых накидок нигде не было, и мы прихватили оба синих плаща.
Без четверти десять мы сбросили лодку с передней палубы и прыгнули в нее. На веслах мы отошли на некоторое расстояние от "Мэри Дир" и поставили парус. К этому времени солнце скрылось в серой пелене надвигающегося дождя, и скалы отходили от нас все дальше и дальше, превращаясь в неясные зубчатые очертания.
Мы взяли курс на Ле–Соваж, и через некоторое время мелькающий свет бакена высветил последние скалы. "Мэри Дир" была уже не более чем размытым пятном на поверхности воды. Пройдя Ле–Соваж, мы совсем потеряли ее из виду.
Отойдя от Минкис, мы вышли в открытое море, на котором после шторма стояла сильная зыбь. Волны вздымались стенами, готовые в любой момент обрушиться на нас. В этот серый, дождливый день меня покинуло чувство времени. Вероятно, добрых четыре часа мы кувыркались на волнах, промокшие до нитки, втиснутые в тесное пространство между толстыми желтыми бортами лодки. Иногда мы видели проблески маяка Кап–Фреэль.
Позже, уже днем, нас подобрал почтовый пароходик, шедший через Ла–Манш из Питер–Порта. Они высматривали уцелевших после шторма, иначе никогда бы не заметили нас, идя в миле к востоку.
Пароход внезапно изменил курс, и вскоре мы увидели его нос, почти скрытый брызгами. Он лег в дрейф против ветра, и через борт были сброшены канатные трапы. Нам помогли подняться, подбадривая по–английски.
На палубе вокруг нас собрались люди – экипаж и пассажиры, забрасывая вопросами и предлагая то сигареты, то шоколад. Капитан проводил нас к себе, и пароход снова двинулся в путь, увлекаемый безупречно работающей машиной.
Когда мы спускались вниз, я увидел нашу желтую лодку, плывущую за кормой на буксирном тросе.
Глава 4
Мы приняли горячий душ, переоделись в сухое и прошли в кают–компанию, где вокруг нас засуетился стюард, разливая чай и подавая яичницу с беконом. Нормальная жизнь – невероятно нормальная жизнь!
Я словно пробуждался от какого–то кошмара: "Мэри Дир", острозубые скалы Минкис. Сейчас они казались частью другой реальности, не имеющей ничего общего с настоящим.
Вошел капитан:
– Итак, вы с "Мэри Дир"? – Он строго смотрел на нас. – Один из вас – владелец яхты "Морская ведьма".
– Да! – ответил я. – Меня зовут Джон Сэндз.
– Прекрасно. Я капитан Фрейзер. Сейчас же дам радиограмму в Питер–Порт. Полковник Лауден очень беспокоился о вас. Он и Дункан были вчера у меня на борту и слушали по радио оповещение о розыске. Вас искали с вертолетами. – Он повернулся к Патчу: – А вы, наверное, член экипажа "Мэри Дир"? – В его жестком голосе явственно слышался шотландский акцент.
Патч встал:
– Да, я капитан "Мэри Дир" Патч. – Он протянул руку. – Я очень благодарен вам за спасение.
– Благодарите лучше моего первого помощника, это он вас заметил. – Фрейзер пристально смотрел на Пат–ча маленькими голубыми глазками: – Так ваше имя, говорите, Патч?
– Да.
– И вы – капитан "Мэри Дир"?
– Так точно.
Фрейзер поднял брови, потом нахмурился:
– А я думал, что капитан "Мэри Дир" носит фамилию Таггарт!
– Да, он и был капитаном, но он умер.
– Когда? – резко спросил Фрейзер.
– Как раз после того, как мы прошли Порт–Саид, в начале этого месяца.
– Понятно. – Фрейзер окинул Патча холодным взглядом. Затем, опомнившись, смягчился: – Ну ладно, не буду вам мешать. Вы, наверное, изрядно голодны. Сидите, сидите. – Он посмотрел на часы и приказал стюарду принести еще одну чашку. – До прихода в Сен–Мало у меня еще есть время. – Фрейзер сел за стол, оперся локтями и стал с любопытством разглядывать нас своими голубыми глазками. – Так все–таки что же произошло, капитан Патч? В последние двадцать четыре часа эфир был забит сообщениями о "Мэри Дир". – Он замолчал, подумал и сообщил: – Рад уведомить вас, что шлюпку с оставшимися в живых членами экипажа вчера днем прибило к Иль–де–Брега.
Патч хранил молчание.
– Да ладно вам! Я имею право проявить некоторое любопытство! – Голос его звучал дружелюбно. – Уцелевшие рассказали, что на судне начался пожар и вы приказали экипажу покинуть судно. Это было ночью в четверг, и Лауден сообщил мне…
– Я приказал им покинуть судно? – недоуменно уставился на него Патч. – Они так сказали?
– Так говорилось во французском рапорте. Они покинули судно вскоре после 22:30. Однако в 9.30 следующего утра Лауден увидел "Мэри Дир"… – Он осекся под жестким взглядом Патча. – Черт подери, приятель! – внезапно разозлился Фрейзер. – Что произошло? "Мэри Дир" затонула или…
Сначала Патч молчал, словно обдумывая заданный вопрос. Наконец он произнес:
– Полный отчет будет дан надлежащим властям. До этого… – он жестко посмотрел на Фрейзера, – до этого, простите, я не буду ни о чем говорить!
Было видно, что Фрейзеру не хотелось отступаться, но он взглянул на часы, допил чай и встал.
– Очень мудро с вашей стороны, капитан, – официальным тоном произнес он. – Я должен идти. Мы подходим к Сен–Мало. Наш пароход полностью к вашим услугам. Если вам что–то потребуется, обратитесь к стюарду. – Выходя, он приостановился в дверях: – Думаю, я должен сообщить вам, что на борту находится юная леди – мисс Таггарт. Это дочь капитана Таггарта. Узнав о поисках "Мэри Дир", она прибыла в Питер–Порт, а услышав, что шлюпку прибило к французскому берегу, села на наш пароход. – Помолчав, он вернулся в каюту. – Она не знает о смерти отца и надеется найти его среди уцелевших. – Фрейзер немного заколебался, но все же спросил: – Полагаю, вы сообщили компании о его смерти?
– Разумеется!
– Понятно. Что ж, очень жаль, что они не удосужились известить его ближайшую родственницу. – В его голосе послышался гнев. – Я прикажу стюарду привести ее к вам. – Он мягко добавил: – Вы уж поосторожнее! Она прелестная крошка и, очевидно, обожала отца.
Фрейзер вышел, и в салоне воцарилась тишина. Патч сосредоточенно ел, забрасывая в себя еду, как уголь в топку корабля. Он не расслабился ни на йоту.
– Да, а отчего он, собственно, умер? – спросил я.
– Кто? – нахмурился он.
– Таггарт.
– А, Таггарт. От пьянства. – И он снова принялся за еду, всем своим видом он показывал, что эта тема его не интересует.
– Боже правый! Но вы же не скажете это ей?
– Конечно нет! Я скажу, что он умер от сердечной недостаточности. Во всяком случае, таково медицинское заключение.
– Но она захочет узнать подробности!
– А вот подробностей–то она и не получит!
"Какой бессердечный человек!" – подумал я и отошел к иллюминатору. Машина уже работала на малых оборотах. Мы входили в гавань, и я видел туристские отели Динара, рассыпанные от набережной до вершины холма, безлюдные и скучные в это время года.
– Он бегал по всему судну и вопил как резаный! – Патч оттолкнул пустую тарелку. – Мне пришлось поймать его и запереть в каюте, а к утру он умер.
Патч вынул пачку сигарет, распечатал ее дрожащими пальцами и с силой выщелкнул сигарету. Огонек спички осветил его мертвенно–бледное лицо.
– Белая горячка? – поинтересовался я.
– Нет, не горячка. Я только впоследствии обнаружил… – Он затянулся и пригладил волосы. – Впрочем, сейчас это не имеет значения. – Патч с трудом поднялся. – Мы почти у цели, да?
Пароход очень медленно миновал шлюзные ворота. Над нашими головами по палубе забегали люди и застучала лебедка.
– По–моему, мы причаливаем, – сказал я.
– Везет же вам! – ответил он. – С "Мэри Дир" вы покончили! – Патч беспокойно заходил по салону. – О Господи! Я уже почти жалею, что не утонул вместе с судном!
Я внимательно посмотрел на него:
– Так это правда? Вы действительно приказали экипажу покинуть корабль? Вся эта история, что вас сбили с ног…
Он повернулся ко мне:
– Разумеется, я ничего подобного не приказывал, но если им так нравится… – Он подошел к другому иллюминатору и стал смотреть туда.
– Но почему, – недоумевал я, – если это неправда…
– При чем здесь правда? – гневно спросил он. – Эти негодяи струсили, а теперь говорят, будто я приказал им бросить судно! Им ведь надо как–то оправдаться. Эта свора проклятых трусов не откажется от своих слов. Вот увидите! Когда дело дойдет до официального расследования… – Он слегка пожал плечами. – Я уже прошел через такое.
Это было сказано как бы про себя. Патч отвернулся и снова уставился в иллюминатор на ржавые железнодорожные вагоны на пирсе.
Он что–то бормотал про странное совпадение, но тут хлопнула дверь и послышалась смесь французской и английской речи. Глядя на дверь, Патч произнес:
– Вам, конечно, придется объяснить причину вашего присутствия на борту "Мэри Дир". Вы были там на положении пассажира, и любые комментарии…
Дверь отворилась, и Патч замолчал.
Это был капитан Фрейзер с двумя французскими чиновниками. Последовали улыбки, поклоны и потоки французской речи. Затем тот, что был пониже ростом, сказал по–английски:
– Мсье капитан, сожалею, но у меня для вас плохие новости. Полчаса назад по радио передали, что к берегу Лез–0 прибило несколько тел.
– Моряки с "Мэри Дир"? – поинтересовался Патч.
– Mais oui1. – Он пожал плечами. – Служащие маяка в Лез–0 не могли опознать тела, но других кораблей, потерпевших бедствие, в этом районе нет.
– Лез–0 – это остров к северу от Иль–де–Брега, примерно в сорока милях отсюда, – пояснил Фрейзер.
– Я знаю, – бросил Патч и сделал шаг к чиновнику: – А что уцелевшие? Есть ли среди них человек по имени Хиггинс?
– Не знаю, – пожал плечами чиновник. – Официальный список спасенных еще не составлен. – Он замялся: – Monsieur le Capitaine2, вы очень обяжете меня, если пройдете со мной в контору. Понимаете ли, формальности…
Хотя говорил он виновато, было ясно, что решимости ему не занимать.
– Конечно, – любезно ответил Патч, но я видел, что ему это не понравилось. Быстро взглянув на обоих чиновников, он прошел мимо них к двери.
Чиновник уже хотел последовать за ним, но вдруг повернулся ко мне.
– Monsieur Sands? – осведомился он. Я кивнул.
– Насколько я понимаю, ваша яхта ждет вас в Питер–Порте. Если вы дадите моему другу необходимые показания и ваш адрес в Англии, то, полагаю, нам незачем вас задерживать. – Он мило улыбнулся. – Bon vouage, raon ami!3
– Au revoir, monsieur1, – сказал я. – Et merci, mille foisz. 1
Ну да(фр.).
2 Господин капитан (фр.).
3Счастливого пути, мой друг! {фр.)
1 До свидания, мсье (фр.)
. 1 Тысячу раз спасибо (фр.).
Его помощник вежливо допросил меня и тоже удалился. Я остался сидеть в каком–то оцепенении, слыша суету людей на набережной, не веря до конца, что все это происходит наяву.
По–видимому, я слегка задремал, потому что откуда–то до меня вдруг донеслись слова стюарда:
– Простите, что разбудил вас, сэр, но я привел мисс Таггарт. Это приказ капитана, сэр.
Маленькая, аккуратно одетая девушка стояла в дверях, а волосы ее были озарены солнцем, совсем как на той фотографии.
– Вы мистер Сэндз, не так ли? Я встал и кивнул.
– Вам нужно поговорить с капитаном Патчем, – быстро предварил я ее вопросы и начал объяснять, что он только что сошел на берег, но она перебила меня:
– Пожалуйста, скажите, что случилось с моим отцом?
Я не знал, что отвечать. Ей следовало бы обратиться к Патчу, вовсе не к_омне_.
– Капитан Патч скоро вернется, – беспомощно произнес я.
– Когда вы оказались на борту "Мэри Дир", мой отец был там? – Она стояла передо мной по–мальчишески стройная и полная решимости.
– Нет, – ответил я.
Она медленно обдумывала мой ответ, строго глядя мне в лицо. Ее серо–зеленые глаза были широко раскрыты, и в них застыл испуг.
– И судном командовал капитан Патч? Я кивнул.
Она долго и пристально смотрела на меня, а губы ее подрагивали.
– Мой отец никогда бы не покинул свое судно! – Она произнесла это мягко, но я понял, что она уже догадывается о правде и пытается совладать с собой. Наконец она спросила: – Он умер, да? - Да.
Она не заплакала, просто стояла передо мной, маленькая, неподвижная..
– Отчего же он умер? – Она пыталась держаться официально и хладнокровно, но, когда я заколебался, внезапно подошла ко мне легкой, изящной походкой. – Пожалуйста, я должна знать, что произошло! Как он умер? Он болел?
– По–моему, у него случился сердечный приступ, – промямлил я и добавил: – Поймите, мисс Таггарт, меня же там не было! Я только передаю вам слова капитана Патча.
– Когда это произошло?
– В начале этого месяца.
– А кто это капитан Патч?
– Он был первым помощником. Девушка нахмурилась:
– Отец никогда не упоминал его имя. Он писал мне из Сингапура и Рангуна и называл имена Раиса, Адамса и некоего Хиггинса.
– Патч нанялся на судно в Адене.
– В Адене? – Она покачала головой и плотнее запахнула пальто, словно ей стало холодно. – Отец всегда писал мне из каждого порта, где останавливалась "Мэри Дир", абсолютно из каждого! Но из Адена я не получила письма. – Глаза ее налились слезами, и она повернулась, нащупывая кресло.
Я стоял как пень, и, немного помолчав, она извинилась:
– Простите! Для меня это страшный удар! – Она подняла глаза, даже не потрудившись вытереть слезы. – Папа так надолго уезжал. Я не видела его пять лет. Он был замечательным человеком, теперь я это понимаю. Видите ли, моя мама умерла… – Поколебавшись, она сказала: – Он всегда хотел вернуться в Англию, чтобы увидеться со мной, но никогда это не удавалось. А на этот раз он твердо обещал. Вот что особенно тяжело. Он возвращался насовсем. А теперь… – Девушка задержала дыхание, и я увидел, как она кусает губы, чтобы не разрыдаться.
– Хотите чаю?
Она кивнула, вынула носовой платочек и отвернулась. Я не знал, что полагается делать в таких случаях, и отправился к стюарду. Чтобы дать ей время прийти в себя, я подождал, пока тот приготовит чай, и сам отнес его в салон.
Она была уже почти спокойна и, несмотря на бледность, выглядела такой же привлекательной, как на фотографии. Она начала расспрашивать меня, и я, чтобы отвлечь ее от печальных мыслей об отце, стал рассказывать, что со мной случилось после того, как я очутился на борту "Мэри Дир".
Дверь отворилась, и в салон вошел Патч. Сначала он не заметил мисс Таггарт.
– Я должен ехать на опознание. Подобрали двенадцать трупов. Райе мертв. Он единственный, на кого я мог положиться! – Все это он выпалил резко, на одном дыхании. Было видно, что он очень напряжен.
– Это мисс Таггарт, – представил я девушку. Патч уставился на нее. В первую секунду он даже ее
не узнал, даЖе никак не отреагировал на ее имя, настолько был погружен в собственные дела.
Потом суровость исчезла с его лица, и он подошел к девушке неуверенно,, как–то нервно:
– Конечно! Ваше лицо… Как я мог? Лицо… Портрет стоял на столе, я не убирал его… – Продолжая глядеть на нее завороженным взглядом, он словно разговаривал сам с собой: – Вы были рядом все трудные минуты…
– Насколько я понимаю, мой отец умер? Прямой вопрос девушки, казалось, шокировал Патча:
глаза его расширились, как от удара. - Да.
– Мистер Сэндз сказал, что это был сердечный приступ.
– Да, да, сердечный приступ. – Он повторил эти слова машинально, всецело сосредоточившись на ее глазах, словно упиваясь ими. Он казался таким ошеломленным, словно увидел ожившее привидение.
Наступила неловкая пауза.
– Что с ним случилось? Умоляю, скажите, что произошло?
Теперь она смотрела ему в лицо, и в голосе ее ощущалось волнение. Вдруг я понял: да ведь она боится Патча. Между ними возникло какое–то напряжение.
– Я хочу знать, что произошло, – повторила она упавшим голосом.
– Ничего не произошло, – медленно ответил Патч. – Он умер. Вот и все.
– Но как, когда? Вы же можете сообщить мне хоть что–то?
Он пригладил волосы:
– Да. Да, конечно. Простите. Это случилось второго марта. Мы шли по Средиземному морю. – Патч искал нужные слова. – В то утро он не вышел на мостик. Потом меня позвал стюард. Он лежал на своей койке. Мы похоронили его в море в тот же день.
– Так он умер во сне?
– Да, во сне.
Наступило молчание. Девушке, очевидно, хотелось поверить ему, но она не могла.
– т–Вы хорошо его знали? Ходили с ним раньше?
– Нет.
– – Он чем–нибудь болел – во время путешествия или до того, как вы в Адене появились на судне? Снова легкое колебание.
– Да нет, он не болел. – Похоже, Патч взял себя в руки. – Как я вижу, компания не сообщила вам о его смерти. Мне очень жаль. Я немедленно известил их по радио, но ответа не получил. Они должны были сообщить вам. – Последнюю фразу он произнес без всякой уверенности.
– Как он выглядел перед смертью? Пожалуйста, расскажите мне о нем. Видите ли, я его давно не видела, – взмолилась она и продолжала уже тверже: – Вы можете описать мне его?
Патч нахмурился:
– Да, если угодно… Право, не знаю, что вы хотите услышать от меня, – неохотно добавил он.
– Только как он выглядел. Больше ничего.
– Хорошо, попытаюсь. Он был маленьким, сухощавым – от него почти ничего не осталось. Лицо у него было красное – загорело на солнце. Он был, знаете ли, лысым, но в фуражке, стоя на капитанском мостике, выглядел значительно моложе…
– Лысым? – удивилась девушка.
– Ну, у него осталось совсем немного седых волос, – несколько неловко пояснил Патч. – Вы же понимаете; мисс Таггарт, он был не молод и долгое время провел в тропиках.
– Раньше у него были прекрасные волосы, – произнесла она почти в отчаянии. – Густые светлые волосы. – Она цеплялась за свои воспоминания пятилетней давности. – Вы описываете старика.
– Вы просили меня рассказать, каким он был последнее время, – оправдывался Патч.
– Не могу поверить! – произнесла девушка с каким–то надрывом, пристально посмотрела на Патча и, слегка побледнев, спросила: – Вы что–то недоговариваете, правда?
– Уверяю вас, нет, – пробормотал несчастный Патч.
– Да нет, недоговариваете. Я же чувствую! – В ее голосе послышались почти истерические нотки. – Почему он не написал мне из Адена? Он всегда писал мне… из любого порта… и вдруг вот так умирает, а судно тонет… Он бы никогда в жизни не погубил судно!
Патч взглянул на нее, и лицо его вдруг стало суровым и гневным.
– Простите, мне надо идти!
Не глядя на нас, он повернулся на каблуках и быстро вышел. При звуке захлопнувшейся двери она обернулась, и глаза ее налились слезами. Опустившись в кресло, она закрыла лицо руками, и все ее хрупкое тело затряслось от рыданий.
Я стоял, не зная, чем помочь. Постепенно она успокоилась.
– Пять лет – долгий срок, – тихо сказал я. – Патч мог рассказать вам только то, что знал.
– Нет, нет! – страстно возразила она. – Все время, пока он был здесь, я чувствовала… – Девушка замолчала, вынула платочек и приложила к заплаканному лицу. – Простите, – прошептала она. – Это безумие. Я… я была школьницей, когда видела отца в последний раз. Вероятно, мои впечатления слегка романтичны.
Я положил руку на ее плечо: