Наконец в 17 часов 10 минут 27 апреля 1933 года капитан "Малыгина" Онисим Зиновьевич Филатов ошвартовал свой корабль у мурманского причала. Рабочие Мурманска устроили победителям торжественную встречу. Еще на подходе к Кольскому заливу, едва завидев прославленный ледокол, рыболовные траулеры и морские буксиры давали сирены - три долгих гудка, один короткий: "Привет, привет, привет…".
Но отчего такие печальные лица у Крылова и его друзей? Устали? Переутомились? Сейчас я всматриваюсь в давнюю фотографию и знаю причину. Вот стоит он - Фотий Иванович - брови в изломе, глаза в бездонной грусти. Нет и тени улыбки на лице Владимира Стольникова - гидротехника, Тимофея Бобрицкого - специалиста по спасательным работам, Михаила Борисова - начальника группы водолазов. А вокруг - приветствия, флаги, смех…
Страна еще не знала…
Десятого мая 1933 года газеты опубликовали сообщение ТАСС: "О гибели спасательного судна "Руслан"…"
Дрогнули сердца. Что такое?
III
Эту толстенную папку, извлеченную из фондов Государственного архива Архангельской области, я взял в руки как талисман. На титульном листе выведено: "Судовые роли за 1933 год". Так называют документы, оставляемые в порту каждым отходящим судном. В них - фамилии, имена и отчества, должности и годы рождения всех членов экипажа. А на том документе, который я отыскал в папке, еще была резолюция, написанная крупным торопливым почерком: "Капитану порта тов. Бондареву. На основании распоряжения Наркомвода тов. Яснова отправить с "Лениным" в 16 часов 9 января на спасение "Малыгина". Калитаев".
На обратной стороне листка список. Впитываю в память каждую строчку:
"Клюев Василий Алексеевич, капитан, 1901; Точилов Герасим Васильевич, старший штурман, 1897; Нагибин Владимир Петрович, второй штурман, 1904; Меньшиков Павел Семенович, старший механик, 1909; Урпин Александр Степанович, второй механик, 1889; Бодонский Николай Николаевич, третий механик, 1910; Бахтин Григорий Иванович, электрик, 1912; Антуфьев Дмитрий Николаевич, боцман, 1907; Нетленный Иван Павлович, матрос первого класса, 1912; Остапущенко Герман Николаевич, матрос первого класса, 1912; Бутаков Александр Максимович, матрос первого класса, 1911; Попов Михаил Петрович, матрос первого класса, 1907; Антуфьев Никандр Григорьевич, матрос первого класса, 1908; Ларионов Александр Михайлович, матрос второго класса, 1913; Воронцов Сергей Иванович, старший машинист, 1912; Спиридонов Николай Сергеевич, машинист второго класса, 1913; Иванов Андрей Никитич, кочегар, 1906; Пустынников Георгий Иванович, кочегар, 1904; Сальников Георгий, кочегар, 1911; Шебунина Александра Григорьевна, повар, 1912; Климова Кира Дмитриевна, каютприслуга, 1913; Волынкин Валентин Степанович, радист, 1904".
Теперь я уверен: именно эти люди покинули Мурманский порт на пароходе, которому не суждено было вернуться. Судовая роль - точный документ, заверяемый отходящим кораблем. И здесь тоже стояла круглая печать с четкими буквами посередине: "Спасательный пароход "Руслан"".
Но сразу бросалось в глаза разночтение с другим списком, обнаруженным мною раньше в Центральном государственном архиве народного хозяйства СССР и в свое время представленным Советскому правительству Народным Комиссариатом водного транспорта. В том списке почему-то исчезли имена второго механика Александра Степановича Урпина и матроса Германа Николаевича Остапущенко. Зато прибавилась новая фамилия - Бекусов, сигнальщик ЭПРОНа. Какими судьбами его забросило на "Руслан"?
И еще загадка. Перечисляя в одном документе дипломированных специалистов, погибших на "Руслане", капитан Архангельского порта И. И. Отрешков назвал и первого штурмана Зосиму Федоровича Фофанова. А потом это имя я встретил в списке капитанов рыболовных траулеров, промышлявших в Баренцевом море в 1934 году. Что за наваждение?
Тысячи "почему" и ни одного ответа. Как все произошло? При каких обстоятельствах погиб "Руслан"? Неужели никто не спасся?
По плану предполагалось так. "Руслан", которому запрещен самостоятельный выход в открытое море, ждет у кромки, чистой воды ледокол "Красин", что пришел сюда на смену "Ленину". Затем весь караван - "Малыгин" и "Красин" с "Русланом" на буксире - начинают переход в Мурманск.
А вышло иначе.
"Красин" задержался - по просьбе норвежцев очищал ото льда фарватер порта Адвент-бей, чтобы те могли раньше начать навигацию. В это время установилась на редкость спокойная для здешних мест погода, и "Малыгин", решив воспользоваться счастливым случаем, начал движение сам - все ближе к дому, товарищи нагонят. Радист "Малыгина" Михаил Клементьев передал в эфир: "Всем, всем, всем - идем в море". А следом, курсом "Малыгина", вышел в открытое море и "Руслан".
Почему? Те, кому приходилось бывать среди моряков, кому посчастливилось приобщиться к святому морскому братству, ответят сразу - он пошел за больным товарищем. Просто не могли Василий Клюев и его друзья поступить иначе. Не могли.
Вскоре после выхода из Айс-фьорда прекратилась связь между судами: шквальным наскоком ветра у "Малыгина" сорвало антенну. Представляю, как извелся неизвестностью Клюев. Что случилось с "Малыгиным?" Может быть, ледокол находится уже так далеко, что радиостанция "Руслана" "не дотягивается" до него? Но ведь еще минуту назад морзянку было слышно хорошо, Миша Клементьев передал своему другу - радисту "Руслана" Валентину Волынкину сообщение об ухудшении погоды в их районе. А если у "Малыгина" опять открылись раны? Ведь несколькими днями раньше, 12 апреля, они уже пытались уйти в Мурманск. Но шторм и лед вернули их назад - в машинном и котельном отделениях появилась течь, кочегары шуровали по пояс в воде. "Малыгин", по сути, начал тонуть - потушили, опасаясь взрыва, топки: помпы не поспевали. И тогда "Русланчик" и великан-ледокол поменялись местами, и они ушли обратно, в Баренцбург.
Это было второе спасение "Малыгина".
Что же случилось сейчас?
""Руслан", "Руслан"… Не имел с тобой связи… У нас на "Малыгине" штормом порвало антенну, чинил штурман Грозников… Теперь связь восстановили. Что у вас есть передать для Крылова? Говорю я, Миша Клементьев. Спрашивай, Валька, у своего капитана, что есть для Крылова… Перехожу на прием". Ожил эфир!
Василий Клюев продиктовал в ответ:
"Какой ваш истинный курс? Встречаются ли льды? Клюев". И через минуту: "Как дела? Для меня погода не благоприятствует… Опасаюсь обмерзания. Клюев".
И все же он шел. Наперекор шторму и льдам, бросая вызов всей Арктике, крошечный "Руслан" пробивался на помощь "Малыгину".
Следующая радиограмма с "Руслана".
"Из-за сильной волны обмерзаю. Теряю плавучесть. Одно время были уже близки к ладану. Скалываем лед… Держимся. Клюев".
Валентин Волынкин, отстукивая ключом, пояснил другу:
"Миша, сам знаешь наше дело в таких случаях. Сидишь в рубке сторожем эфира, а вот из слов штурмана нам в таком состоянии недолго протянуть. Лежим в дрейфе носом на волну, а корка льда все больше нарастает… Нас покрывает ледяным одеялом… Медленно, постепенно тянет судно вниз… Выбросили десять тони угля и выпустили всю воду из балластов… Штурмам Точилов со своими пиратами скалывает лед, стоя по пояс в воде. Кажется, Миша, я с тобой работаю последний раз. Счастливо тебе, не нашего пути".
"Малыгин" не мог повернуть - работали помпы, трюмы были открыты. Да и не поспеть - слишком далеко. Вся надежда на "Красина". Его капитан радировал, что, несмотря на отсутствие видимости, с риском для ледокола он спешит к "Руслану", и попросил уточнить положение. В ответ:
"Скорость две-три мили. Курс истинный двести, правее этого держать не можем… Всю ночь бродим по пояс в воде, обиваем лед, некоторые получили тяжелые ушибы. Думаю приблизительно место - долгота 12 градусов 20 минут, широта 77 градусов 30 минут".
Крылов не покидал радиорубку "Малыгина", нетерпеливо вырывал у Клементьева бланки радиограмм с текстом:
"Счисление места потеряно, лежим дрейфе, плавучесть уменьшается. Клюев".
Обнадеживающий проблеск:
"Увеличивается плавучесть судна, выбросили весь запас котельной воды… Иду курсом истинным 186… Прошу дать радиопеленг. Клюев".
"Малыгин":
"Вася, вместе с тобой псе мы переживаем твое бедствие. Надеемся, что твой опыт и энергия команды…"
"Руслан":
"Вода прибывает в кочегарку, размывает уголь. Выбираем плиты, применяем все усилия для откачки, но забивает… удаляем ведрами. Подойдите, если можно, на случай спасения команды. Клюев".
"Машина останавливается. Пользуемся передатчиком, пока работает динамо… Клюев".
Это необыкновенный, страшный диалог… Что добавить к нему?
25 апреля 1933 года в 23 часа 29 минут радист ледокола "Красин" принял от "Руслана":
"Доживаем последние минуты. Последний привет всему коллективу по работе. Малыгинцам последний привет. Клюев".
Последние минуты они оставили для себя. И для родных:
"Архангельск, Соломбала, Левачева, 68, Клюевой. Воспитай сына, но не моряком. Прости, если не мог дать от жизни больше. Твой Вася".
"Мама, гибнем в океане на "Руслане"… Все справки пиши на Мурманск, порт. До смерти остался час, а то и меньше. Валентин".
Это - Волынкин, радист.
Последние слова, пойманные "Красиным" в эфире:
"Спускаем шлюпки…".
Судовые часы показывали 23 часа 50 минут.
На исходе был день 25 апреля 1933 года.
Еще не гасла надежда. Крылов передал на "Красин":
"Продолжайте поиски, пока не обнаружите остатки "Руслана" и шлюпки. Свяжитесь с Баренцбургом, предложите на собаках обследовать острова, в районе которых погиб "Руслан". Радируйте каждые 15 минут".
Но и без радиограммы на "Красине" делали все, чтобы найти хоть какой-то след "Руслана". И нашли… крышку люка и доску от штормтрапа. В слепящий буран горняки облазили скальные берега Шпицбергена - никого и ничего.
Минуло несколько дней. Никого и ничего. Чудо случается только в сказках.
И вдруг…
IV
Сообщение Норвежского телеграфного агентства:
"С судна "Рингсель", охотящегося за тюленями, передали, что подобраны три человека из команды "Руслана", а именно - один офицер, один инженер-механик и третий, скончавшийся после того, как он был взят на борт".
Невероятно. Несколько суток моряки находились на шлюпке в шальном от ветра и цепенеющем от стужи Ледовитом океане - и выжили. Норвежская газета "Тидэнс Тенг" писала тогда: "Они претерпели мучения, которые кажутся превосходящими способность человека страдать". А родина Фритьофа Нансена и Раула Амундсена хорошо знает, что это такое.
И все же не верилось. Но вот пришло сообщение:
"Норвежский парусник "Рингсель" прибыл в Тромсе со спасенными им тремя русскими с погибшего советского парохода "Руслан". Спасены два матроса - Попов и Бекусов и один из начсостава - Датселов. Все трое были подобраны лежащими замертво на дне спасательной лодки. У всех отморожены ноги. Опасаются, что окажется необходимой ампутация.
"Рингсель" нашел спасательную лодку 1 мая в шестидесяти милях к югу от Шпицбергена. Матросы норвежского судна в течение 12 часов приводили в чувство людей, найденных лежащими на дне лодки без памяти…"
Итак, живы трое. "Тидэнс Тенг", публикуя репортаж своего корреспондента из больницы Тромсе о встрече со спасенными, уточняла: "Нет, русские не находились без сознания. Штурман пробовал снять шапку, когда увидел "Рингсель", но был не в состоянии помахать ею, рука бессильно упала вниз. До последней минуты они боролись за жизнь, эти непостижимые русские!"
Передо мной - выписки из судового журнала зверобойной шхуны "Рингсель":
"30 апреля. Легкий ветер с норд-веста. Полуясная погода. В 18 часов приблизительно на расстоянии 112 морских миль от Зюйдкаппа обнаружена спасательная лодка с поднятыми парусами. Мы тут же причалили к борту лодки. В ней оказалось трое живых людей и один мертвый. Живые были в большом упадке сил, и их пришлось поднять на борт, разместив в помещениях командного состава. Пришлось также разрезать на них мокрую обледенелую одежду.
Спасенным дали камфорные капли и рижский бальзам, одели в сухое белье, после чего уложили на койки, оказав помощь согласно предписаниям врачебной книги - массаж, холодные обертывания.
Выясняется: это русские из команды погибшего парохода "Руслан", застигнутого северо-восточным штормом. Оставшиеся в живых - капитан, два матроса. Их знания норвежского языка невелики, и их трудно понять. Лишь капитан знает несколько норвежских слов…"
"1 мая. Мы все время массируем больных и продолжаем делать холодные обертывания. Состояние русских улучшается, но они начинают чувствовать боль в отмороженных частях тела. Мы делаем все возможное, чтобы быстрее добраться до суши".
"2 мая. В 15 часов начинается юго-восточный шторм. Не в состоянии держать какой-либо курс по направлению к Норвегии. К тому же у нас осталось горючего лишь на двое суток. Решаем плыть, в направлении Грингарбурга (Шпицберген)…
Видим берег на севере. В 20 часов - восточный шторм, снегопад. Наткнулись на льдины и ложимся в дрейф около них, так как не имеем возможности добраться до берега.
Русские, потерпевшие кораблекрушение, чувствуют себя лучше и лучше, но мы опасаемся гангрены. Уточнили, что один из них не капитан, как это мы раньше поняли, а штурман. Сегодня он рассказал нам следующее о трагической гибели. "Руслан" шел в Мурманск, когда пароход дал крен. Мы не можем только понять, сел ли он на мель или в корабле обнаружилась течь. Кочегары стояли по пояс в воде у топок. И, наконец, пароход затонул.
Капитан, два штурмана, три машиниста и часть матросов сели в одну из двух спасенных лодок и скитались по морю. До встречи с нами они блуждали пять суток. Насколько удалось понять, капитан от отчаяния выстрелил себе в голову…
Имена спасенных русских: первый штурман Грассин, матрос Мирса и матрос Андре. Они пережили большие мучения, и нужно сказать, это чудо, что им удалось так долго продержаться в эти страшные холода".
И когда казалось, все идет к благополучному концу, судьба вновь преподнесла людям горькую чашу испытаний.
Из того же судового журнала:
"3 мая. Из-за сильного шквала останавливаемся. Здоровье русских поправляется, температура у штурмана 38,3 и у матроса Мирса 38,7. Для экономии горючего выключили мотор. Глубина 36 саженей. Выкачав горючее из танков, обнаружили, что имеем 16 с половиной бочек топлива - на пять суток плавания…"
"4 мая. Снова шквал. Находимся недалеко от берега. Течением нас гонит на скалы. Отходим. Безнадежно в такой снегопад достигнуть Грингарбурга. Обсуждаем вопрос, не взять ли курс на Норвегию.
В 14 часов 30 минут развернулись на юг и пошли вдоль кромки льда".
А дни идут…
"5 мая. Свежий ветер, облачно. Положение русских хорошее. Температура почти нормальная".
"6 мая. Полуясная погода. Согласно лагу средняя скорость 6 и одна четвертая мили. Попутный ветер. Матрос Мирса потерял всякую чувствительность в ногах, но еще нет признаков гангрены".
"7 мая. Видим сушу. В 20 часов 30 минут минуем маяк Хенкинген. Заходим в Леквиг для того, чтобы позвонить врачу в Тромсе с просьбой подготовиться к встрече больных".
"8 мая. Прибываем в Тромсе в 2 часа 15 минут. Тут же русских доставили на берег. Их немедленно отвезли в больницу.
В 5 часов бросаем якорь на рейде".
К сожалению, известны имена лишь двух из экипажа "Рингселя". Оттар Эриксен и штурман Хельге Иоганнесен. Спасибо им.
Спасибо и тем неизвестным морякам, кто вместе с семьями навещали спасенную троицу с "Руслана", а если уходили на промысел, наказывали женам: "Не забывайте русских".
Палата, где лежали советские моряки, была забита подарками: норвежцы хотели хоть чем-нибудь выразить "этим большевикам" свое восхищение. Врачи были вынуждены ограничить посещения. "Пять минут - не больше". А в это время между Тромсе, Осло, Баренцбургом, Архангельском и Москвой велись оживленные радиотелеграфные переговоры. Полпредство СССР в Норвегии ответило на запрос Народного Комиссариата по иностранным делам:
"Трое спасенных "Руслана" находятся в больнице Тромсе… Сегодня справлялся телефону, установил связь. Состояние тяжелое. Вероятна ампутация ног. Выяснении сообщу. Сегодня же заходил Мининдел для передачи благодарности капитану и команде "Рингселя". Бекзадян".
Телеграмма со Шпицбергена в Москву, Наркомводу:
"От властей города Тромсе получил следующую радиограмму: "Зверобойное судно "Рингсель"" при его прибытии в Тромсе 8 мая доставило с погибшего советского парохода "Руслан" первого штурмана Герасима Точилова, матросов Андрея Бекусова и Михаила Попова… Все находятся в больнице. У Точилова и Попова ампутировано по одной ноге. Возможно, придется ампутировать еще. Бекусов вне опасности и не пострадал. Плисецкий".
Но пока точные имена спасенных не были известны. Особенно волновался Архангельск, откуда многие моряки "Руслана". Наконец сообщение ТАСС от 13 мая 1933 года все прояснило: спасенными оказались старший штурман Герасим Точилов, матрос Михаил Попов и сигнальщик ЭПРОНа Андрей Бекусов. Последний по распоряжению Крылова пересел на "Руслан" для связи с "Красиным" на время буксировки…
Через полтора месяца Андрей вернулся в Ленинград целым и невредимым, только где-то в глубине впалых глаз так и осталась неспрятанная грусть - отсвет пережитого. На телеграмме с сообщением, что Точилов и Попов возвращаются в Архангельск на норвежском пароходе "Гудвик", стояла дата - 5 августа 1933 года.
Да, трое с "Руслана" живы. Это невероятно, и это так. Мысль эта, однажды придя в голову, не оставляла меня, не давала покоя. Где они сейчас? Как они? Что с ними?
Но прежде чем отправиться вместе с вами в поиск, прежде чем расстаться с погибшими моряками "Руслана", чтобы отыскать живых, я хочу привести здесь один документ. Это - постановление Северного крайисполкома, принятое в июне 1933 года.
"Президиум Севкрайисполкома выражает соболезнование тяжелопострадавшим и семьям трагически погибших и пострадавших лиц командного состава и моряков спасательного парохода "Руслан" и постановляет:
1. Принять к сведению заявление тов. Федорова, что Архангельский порт выдал семьям погибших и пострадавших моряков и командного состава парохода "Руслан" единовременное пособие из расчета месячного заработка.
2. Предложить Архангельскому порту выдать денежную компенсацию семьям погибших и - пострадавшим за погибшее имущество работников при гибели парохода "Руслан", а также произвести полный расчет по всем видам заработной платы и причитающихся им сумм.
3. Закрепить за семьями погибших занимаемую ими в настоящее время жилплощадь, независимо кому эти дома принадлежат, не допуская выселения и уплотнения занимаемых помещений.
4. Предложить Архангельскому порту обеспечить семьи погибших и пострадавших топливом в 1933–1934 годах наравне с работающими.
5. Сохранить право за членами семей погибших и пострадавших на все льготы, предоставленные работникам порта.
6. Предложить крайздраву предоставить бесплатные курортные места пострадавшим на пароходе, нуждающимся в курортном лечении, а также места в домах отдыха членам семей погибших и пострадавших.
7. Предложить водздравотделу оказать членам семей погибших и пострадавших все виды лечебной помощи, в том числе и специальной, наравне со всеми водниками.