- Следите за этим платком, ребята, - обратилась она к матросам. - Держитесь вместе, как солдаты, и донам не выстоять. Мы будем прорываться к корме, боцман, и попытаемся увести с собой большую часть испанцев. Когда вы увидите, что мы отбили полуют и доны стали напирать сильнее, чтобы прогнать нас оттуда, вы должны напасть на них сзади. Но не вступайте в бой слишком рано. Дождитесь срока, как бы вам ни хотелось прийти нам на помощь. Если нас осилят, предоставьте нас нашей судьбе. Мы заслужим смерти, если не отправим в преисподнюю целую толпу испанцев.
Приглушенный шепот одобрения прошел по рядам моряков.
- Наконец–то дело, мистер Рид! - ответил боцман, явно забывший о своем перевязанном плече. - Мы давно могли бы сразиться и с более сильным противником.
Мэри еще раз оглядела своих людей; их было пятьдесят человек, все загорелые, подтянутые, обнаженные по пояс, с ножами в зубах. Она почувствовала, что они исполнены боевого духа, что они стремятся наверстать даром потраченное время, и, как всегда перед боем, радость охватила ее. Такие мгновения, драгоценные мгновения достижения цели, делали жизнь стоящей.
Канониры, как и было приказано, ждали сигнала и, когда до испанцев оставалось всего двадцать ярдов, по знаку Мэри дали залп картечью. На палубе галиона воцарилась паника. У самих испанцев не хватило времени для ответного выстрела, так быстро приблизился "Ястреб".
Едва лишь Джон Вейд аккуратно повернул "Ястреба" параллельно вражескому судну, как матросы стремительно сцепили оба корабля мертвой хваткой. Закрепив обрывком снасти штурвал, Джон побежал смотреть на битву.
Помощник капитана, Рид, возглавлял штурм галиона, выкрикивая слова ободрения своим людям, которые с ответными воплями, словно клин, врезались в ряды испанцев. Оборонявшиеся сражались смело, пираты то наступали, то снова отступали, но повсюду Вейд то и дело замечал алый платок. Рид был везде: ни один испанец не мог устоять против его сокрушительных ударов, и его присутствие, казалось, связывало и поддерживало всю команду. Испанцы превосходили пиратов втрое - кроме команды, галион охраняло множество солдат, но небольшая группа англичан все ближе пробиралась к корме. Мертвые и раненые испанцы устилали своими телами палубу, в воздухе носились звуки лязга сабель о шпаги, крики упавших и яростные ругательства на английском и испанском языках.
Вейд как зачарованный смотрел за ходом сражения. Для него оно было триумфом одного человека. Матросы дрались, словно одержимые, но Джон понимал, что этот ужасный бой был бы проигран, не будь перед их глазами примера помощника капитана. Гений Рида объединял их, его сила жизни заставляла их делать больше, чем они умели. Окаменев от возбуждения, Вейд стоял, не понимая, на каком свете он находится, пока вдруг не заметил Джека Рэкхэма и Энн Бонни, так же как и он, следивших за боем. Энн Бонни кричала и прыгала то ли от гнева, то ли от возбуждения - в суете Вейд не мог разобрать, а Рэкхэм стоял совершенно неподвижно с бледным, застывшим, как у привидения, лицом.
Вейд подошел к нему и тронул за локоть.
- Грандиозный бой, сэр! - заметил он.
Рэкхэм безучастно посмотрел на него и не ответил. Джон Вейд почувствовал, что капитан не понимает, что происходит, и, встревоженный, оставил его и вернулся к штурвалу.
Нападавшие тем временем добрались до верхней палубы, и, как и было условлено, в толпу испанцев врезалась группа боцмана. Как и предвидел Рид, это был самый благоприятный момент для подмоги. До кормы люди Рида добрались, но судно еще отнюдь не было захвачено. На корабле было такое множество испанцев, что им удалось перестроиться для нового нападения на начинавших уставать пиратов. Но люди боцмана перевесили чашу весов. С воплями они спрыгивали на палубу испанского судна, доны испуганно оглядывались, ряды их дрогнули и распались.
В тот же момент Рид вступил в бой с капитаном. Это был высокий бородатый мужчина в легкой кольчуге. Он показал себя искусным фехтовальщиком, но его изящные приемы оказались бессильны против неослабевающей силы помощника капитана. Вскоре Рид, избегавший красивых выпадов и пируэтов, выбил шпагу у него из рук и вынудил испанца сдаться.
Это и завершило сражение, испанцы побросали оружие в знак того, что сдаются. В воздухе повисла напряженная тишина, дым от выстрелов из мушкетов и пистолетов начал понемногу рассеиваться, а кровь засыхать на палубе.
И тогда все матросы с "Ястреба" как один закричали, приветствуя Мэри. И нападавшие, и остававшиеся на шлюпе пришли в неистовство и не могли остановиться, снова и снова шумно и искренне восхваляя отвагу мистера Рида. Раскрасневшаяся от удовольствия Мэри приказала отправить испанцев в трюм и отцепить абордажные крючья. Победа была одержана ценой пятнадцати убитых.
Джек Рэкхэм вышел навстречу первому помощнику, его лицо по–прежнему напоминало маску. Мэри вернулась на "Ястреб" и стояла на шкафуте, когда он подошел к ней.
- Хорошая работа, мистер Рид, очень хорошая работа! - сказал он, тихо похлопав в ладоши. - Очень мило с вашей стороны возвратить мне мою команду почти без потерь!
Мэри смотрела на него, положив руку на рукоять пистолета. Воцарилась тишина. Команда смотрела на происходящее, как зачарованная. Оба корабля мерно покачивались, сине–зеленая вода плескалась об их борта.
- Я вижу, ты по–прежнему мечтаешь поступать как капитан, мой друг! - продолжал Рэкхэм. - Ростки твоего капитанства, если можно так выразиться, наконец–то взошли.
Мэри не отвечала, но, оглянувшись, она увидела, что вся команда молча собралась за ее спиной. Рэкхэм продолжал, следуя течению своих мыслей.
- О, не думай, что я так глуп, чтобы спорить с неизбежным, - более дружелюбно сказал он. - Все дело лишь в том, и боюсь, что это неоспоримо, что на одном корабле нет места для двух капитанов. К счастью, теперь, когда у нас есть два корабля, эта проблема решена.
Мэри с облегчением вздохнула, снимая руку с пистолета.
- С этого момента ваш титул изменится, мистер
Рид, - закончил Джек Рэкхэм. - Прошу вас взойти на борт, капитан Рид!
- Ты хочешь сказать, что отдаешь добычу мне? - воскликнула Мэри.
- Именно так, - ответил Рэкхэм. - Нам обоим будет не хватать людей, но, без сомнения, мы как–нибудь справимся.
Матросы радостно заголосили, но, прежде чем Мэри успела ответить, Энн Бонни яростно закричала и потрясла кулаком перед носом Джека Рэкхэма. Ее рыжие волосы развевались.
- Ты - убогий болван, Джек Рэкхэм! - воскликнула она. - Неужто ты отдашь отличную добычу женщине?
И снова повисла зловещая тишина, но, прежде чем кто–либо понял, что происходит, Мэри легко пробежала по палубе, взбежала по трапу и встала на корме.
- Женщине? - переспросил Джек Рэкхэм, в изумлении проводя рукой по лбу и переводя непонимающий взгляд с Мэри на Энн. - Рид - женщина?
Сейчас он выглядел еще более потерянным, чем раньше, когда стоял на палубе, глядя, как его собственная команда переходит от него к первому помощнику, и, несмотря на опасность, Мэри успела удивиться тому, как легко поставить этого человека в тупик.
- Да, я сказала, женщина, - пробормотала Энн, уже начинавшая раскаиваться в своей внезапной вспышке, вызванной отчасти жадностью, а отчасти ревностью. - Спроси у нее самой.
- Эта сумасшедшая права? - крикнул Джек.
- Да, это чистая правда. Я - женщина, - спокойно ответила Мэри. - Джентльмены, Мэри Рид к вашим услугам.
Ропот изумления и гнева прошел по всему кораблю. Матросы толпой ринулись на "Ястреб". Но Рэкхэм не мог успокоиться - он весь съежился, смеясь нервным высоким смехом, так что слезы выступили у него на глазах.
- Женщина! - кричал он, не обращаясь ни к кому в отдельности. - Женщина, которая захватила корабль с такой скоростью, на которую был способен один Морган! Женщина, которая может победить любого из нас в бою на саблях или на пистолетах. Женщина, которая может управлять кораблем лучше, чем мне когда–либо доводилось видеть! Женщина, по приказу который любой мужчина полезет в пламя, которая придаст ему, даже не подозревающему, кто она, смелости только тем, что стоит рядом. Существовала ли когда–нибудь прежде такая женщина?
- И все же она всего лишь женщина, Джек! - поспешно добавила Энн Бонни.
Джек уставился на нее.
- Ты говоришь, всего лишь женщина? Да сотня таких женщин могла бы повергнуть мир к своим ногам!
Но матросы восприняли это не так восторженно, и ворчание начало переходить в гневные угрозы.
- Нас одурачили, ребята, - закричал боцман. - Давайте–ка покажем этой девчонке, где ее место.
Они стали медленно подбираться к корме, отодвинув Джека Рэкхэма в сторону, и Мэри слегка вздрогнула, посмотрев сверху на их ряды.
Но, переборов себя, она двинулась им навстречу, сжимая в руках пистолет, и ее вид остановил пиратов. Из толпы неожиданно появился Джон Вейд и, не произнося ни слова, встал сбоку от Мэри. Не сводя с матросов глаз, она протянула ему второй пистолет.
- Большинство из вас знают меня уже много месяцев, - сказала она твердым голосом, не выдававшим и тени страха. - Мы жили вместе. Мы скучали вместе. Только что мы выдержали вместе нелегкий бой. Когда вы считали меня мужчиной, вы готовы были беспрекословно следовать за мной. Теперь вам рассказали, что я - женщина.
Она замолчала на мгновение и затем, повысив голос, продолжала:
- Но, как только что сказал Джек Рэкхэм, я не обыкновенная женщина, и вы должны знать это. Какого капитана вы хотели бы иметь - обыкновенного мужчину или необыкновенную женщину? Многие из вас скажут: "Уж лучше мужчину", - но это всего лишь предрассудки. Вы знаете, что я могу вести вас за собой - только что я доказала это. Дьявол меня побери, не позволяйте предубеждению брать над вами верх! Дайте мне шанс.
- Мэри обвела толпу взглядом, чувствуя, что власть над матросами снова возвращается к ней.
- Первое, что приходит вам в голову, - это отдать меня на съедение акулам! На это мне нечего ответить, но я хочу предупредить, что многих из вас ждет смерть, если вы попытаетесь это сделать. Вы знаете, что это не пустое бахвальство. С другой стороны, вы можете попробовать забыть о том, что я женщина, и смотреть на меня лишь как на вашего капитана. Какое вам дело до того, что ваш капитан женщина? Говорю вам, я стану таким капитаном, какого не знало ни одно пиратское судно. Все, чего я требую от вас, - это подчиняться моим приказам и драться так, как вы это делали сегодня. Клянусь, вас ожидает такой успех и такие богатства, о которых вы не могли и мечтать.
Мэри почувствовала, что теперь они в ее руках, и голос ее зазвучал оживленней и громче:
- Некоторых из вас до сих пор терзают сомнения при мысли, что придется подчиняться женщине. Вы боитесь стать посмешищем семи морей. Но вот что я скажу - пусть смеются; когда они узнают о добыче, которую мы с вами получим, им будет не до смеха.
На мгновение снова воцарилась тишина, а затем по обоим кораблям раскатились дикие крики одобрения. Громче всех кричал раненый Уилкенс, окончательно забывший о своем перевязанном плече.
- Клянусь честью, ребята, у меня больше, чем у кого–либо, причин жаловаться на эту женщину! Если над кем и будут смеяться, так в первую очередь надо мной! - вопил он. - Но я мужчина и как–нибудь перенесу это. Если она сможет дать нам то, что обещает, - что ж, прекрасно. Если же она нас обманет - мы всегда можем вспомнить об акулах!
- Есть еще один доброволец на корабль капитана
Рида, ребята, - закричал Джон Вейд. - Я - штурман, и у меня есть документ помощника капитана. И хотя я не поддерживаю саму идею пиратства, я доверяю слову капитана Рида, что мы будем нападать лишь на французов и испанцев, а не на англичан или американцев. Если это правда, то я от души желаю остаться с ней и горжусь тем, что мне выпала такая возможность. Она доказала свое превосходство над любым из нас.
- Спасибо, Джон, - ответила Мэри, взяв его за руку. - Я не помню, чтобы обещала что–нибудь насчет английских и американских кораблей, но эта идея соответствует моим собственным склонностям, и я возьму твои слова на учет.
Одобрительные крики не смолкали, и, вновь осмотрев своих людей сияющими от счастья глазами, Мэри почувствовала, что наконец–то смогла кое–чего добиться. Возможно, первая женщина–капитан в истории, она была преисполнена гордости, и теперь, когда она обладала всеми средствами, стремительное воображение уже уносило ее к более трудным задачам.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Следующие несколько часов у Джона Вейда было мало времени для раздумий. Словно автомат, ходил он по кораблю, передавая или сам выполняя приказы, не менее других ошеломленный свалившимся на него откровением о том, кто Мэри на самом деле. Меньше всего это поразительное событие подействовало, казалось, на саму Мэри, которая без тени самодовольства занималась переговорами с Джеком Рэкхэмом, изредка подгоняя матросов резкими приказами.
Вейд обнаружил, что не в силах оторвать от нее взгляда, и, изучающе разглядывая ее черты, пришел к выводу, что нет ничего удивительного в том, что Рид сразу показался ему исключительно привлекательным юношей, когда они впервые встретились на корабле капитана Прентиса. Уже тогда ее великая сила жизни на голову возвышала ее над товарищами, и Вейду приходило в голову, что она скорее человек энергичного и полного сил Нового Света, чем излишне разумной и загнивающей Англии. И когда майор Бонне высадил его на острове, Джон жалел лишь о разлуке с молодым Ридом, голос которого постоянно звучал в его памяти.
Но сейчас он был неспособен на последовательные логические размышления и переживал все происходящее словно сторонний наблюдатель, не в силах поверить, что сам принимает участие в таких удивительных происшествиях.
Как только Мэри до конца осознала всю выгоду своего нового положения, она дала Джеку Рэкхэму знать, что, как ни ценит она его доброту в связи с подарком испанского корабля, она давно настроилась командовать "Ястребом".
- Разумеется, тебе лучше, чем кому другому, известно, что, если женщина вбила что–нибудь себе в голову, тут ничего не поделаешь, Джек! - сказала она. - Еще много недель назад я решила, что когда–нибудь "Ястреб" станет моим. Я влюбилась в этот корабль.
- Делай все что хочешь, Мэри, девочка моя, - отвечал Джек с глубоким вздохом. - Клянусь, чем скорее я окажусь подальше от тебя, тем меньше пострадает мое уважение к самому себе!
Он сделал вид, что рассматривает испанский галион, но, зная, что выбора у него нет, очень скоро согласился взять его себе в обмен на "Ястреб". Перемена мест прошла довольно легко, потому что на захваченном судне оказалось множество зеркал и удобные каюты, понравившиеся Энн Бонни.
Осмотрев трюм испанского корабля, они нашли большое количество золотых монет и ценный груз кошенили. Поскольку Мэри была заинтересована только в деньгах, она договорилась с Рэкхэмом, что ее команда получит все золото, а груз на продажу, за который можно было выручить больше, заберут его люди.
Необходимо было разделить матросов, и для этой цели всю команду выстроили в ряд на палубе. Затем Рэкхэм произнес перед ними небольшую речь, объяснив, что они не могут продолжать путь вместе.
- Некоторые из вас захотят плыть с капитаном Ридом, другие, возможно, будут против того, чтобы служить под командованием женщины, даже такой, как Мэри Рид. Всего вас семьдесят человек, и я бы просил тех из вас, кто желает остаться со мной, отойти в сторону.
Двадцать из семидесяти предпочли, чтобы их капитаном оставался Рэкхэм, а из оставшихся пятидесяти Мэри выбрала тридцать человек, не считая Джона Вейда, потому что они с Джеком договорились, что для управления большим испанским кораблем нужно больше народа.
Уладив таким образом все дела и перетащив на "Ястреб" сундуки с золотом, капитаны поняли, что теперь им остается лишь распрощаться. Мэри взяла Рэкхэма за руку и поблагодарила за помощь в прошлом, когда он вытащил ее из простых матросов.
- Прошу тебя, не напоминай мне об этом, Рид! - ответил Джек. - Ты заставляешь меня чувствовать себя зеленым юнцом, да так оно и есть. Чарли Вейн потерял свое место всего лишь из–за обвинения в трусости, но я проиграл свой корабль женщине! Думается мне, чувства мои притупились и бессилие старости уже веет над моей головой. Разве волосы мои поседели, разве руки начали дрожать от паралича или колени подогнулись, что я мог много месяцев жить бок о бок с красивой женщиной и не знать об этом?
- Держись, Джек! Клянусь честью, такой женщины, как я, достаточно для любого мужчины, - вставила Энн Бонни. - Я рада, что выдала Мэри!
- Да, это лучшая услуга, которую мне когда–либо оказывали, - согласилась Мэри. - Да и Джеку не о чем жалеть. Как женщина я бы ничем не могла быть ему полезна.
- Конечно, она ведь холодна, как статуя! - сказала Энн.
- Мне было бы достаточно просто любоваться такой статуей, дамы.
- Бесстыдный мерзавец, я лучше знаю, что тебе нужно! - воскликнула Энн. - А Мэри интересуют только сражения, путь к своей цели и мужская жизнь!
- Но это у нее неплохо получается, - ответил Джек. - Да что об этом говорить!
- Довольно болтовни! - произнесла Мэри. - Давайте займемся каждый своим делом.
Они снова пожали друг другу руки, и Мэри села в дожидавшуюся ее гичку. И, пока ее люди усердно гребли к "Ястребу", она размышляла о том, как жаль, что такие хорошие люди, как Рэкхэм, позволяют женщинам порабощать себя, чувствуя облегчение от того, что теперь она станет хозяйкой самой себе.
Вернувшись на "Ястреб", она созвала своих людей и объявила, что Джон Вейд станет первым помощником, а Уилкенс боцманом. Выбор остальных офицеров она предоставила самим матросам. Потом, разделив команду на две вахты, она взяла одну себе, а другую отдала Джону Вейду. Направив после этого корабль к ближайшей отмели, она поставила его на якорь и заставила матросов вычистить его так, как его никогда еще не чистили прежде. Удостоверившись, что все занялись делом, она послала за Джоном Вей–дом.
Ее каюта, которую раньше занимал Джек Рэкхэм, находилась в длинном коридоре, выходившем на корму. Каюта Джона была расположена напротив. Стоя у двери и собираясь постучать, Вейд размышлял, изменится ли теперь манера поведения Мэри.
Но голос ее звучал как обычно, когда она ответила на его стук. Несколько секунд он стоял на пороге, щурясь, чтобы привыкнуть к слабому свету, и наконец различил ее фигуру за столом. Свет поступал в каюту через окошко сбоку на корпусе корабля. Мэри делала запись о своем назначении в судовой журнал. Она с улыбкой подняла голову.
- Всемогущий Господь, как мог я сразу не догадаться, что ты женщина? - воскликнул Джон Вейд. - Ни один мужчина не способен так улыбаться!
- Клянусь, ты не единственный, кто заблуждался в этом! - ответила Мэри.
- Но мне следовало понять…
Они посмотрели друг на друга, и Мэри встряхнула плечами.
- Ты, наверное, считаешь меня гнусным отродьем сатаны, которому самое место в Ньюгейте! - проговорила она. - Но, признаться, людское мнение не слишком меня интересует. Я всегда шла по своему собственному пути, и, клянусь, так будет всегда, чтобы об этом ни думали все мужчины, женщины и дети в мире! Но я уважаю тебя, Джон, и потому я расскажу тебе, как вышло, что я начала носить мужское платье.