В этот момент хозяина вызвали из комнаты, и Мэри сидела, глядя на мать и удивляясь, как она могла произойти от такой крохотной куколки. Но эта куколка могла заставить слушать себя и вопрошала визгливым голосом, какого дьявола Мэри приперлась в таверну.
- Думаешь, мне очень нужно, чтобы какой–то остолоп приходил сюда и заявлял, что он мой сын, когда я стараюсь обрести зажиточного мужа и уютный дом?
- Ладно, мать, я извиняюсь, - сказала Мэри, - но, зная тебя, я думала, что ты уже давно уладила это дельце.
- Он все еще раскачивается, но клюнет, поверь мне. А что это за дурацкий разговор ты вела о том, чтобы стать пиратом?
- Вовсе не дурацкий, мать. Я это давно планировала и нутром чувствую, что у меня получится.
- Эй, забыла, что ты женщина? Как тебе сравниться с мужиками в самой грубой из их профессий?
- Не волнуйся обо мне, мать. Множество сражений и грубое житье в армии вынудили меня забыть свой пол.
- Но ты его еще вспомнишь, - предостерегла Матильда, - и пожалеешь, что отмочила такую нелепую штуку. Гораздо лучше прийти работать в этой таверне под своими настоящими флагами. Вот увидишь, я скоро стану здесь хозяйкой.
- Была я уже хозяйкой своей собственной таверны, - сказала Мэри, - и, ей–богу, скоро мне это надоело.
- Значит, ты спала с хозяином?
- Нет, это было деловое соглашение. Ни один мужчина не тронет меня, если только не захочет подраться со мной.
- Господи, я знаю, что ты ужасно своевольная и всегда такой была. Но ты же идешь против природы, и ничего хорошего из этого не выйдет.
- Кончим этот бесполезный разговор, - предложила Мэри. - Я уже твердо решила, и мы обе знаем, что мое решение ничего не изменит. Я пришла сюда, чтобы попрощаться и чтобы узнать, какие суда отплывают из Бристоля.
Хозяин таверны вернулся в комнату, неся еще одну чашу пунша.
- Специально для капитана Рида. - И он протянул Мэри кубок.
- А знаете, джентльмены, - буду рассказывать я завсегдатаям - я ведь помню, когда капитан Рид, знаменитый пират, был еще только мальчишкой, и он пришел в эту самую таверну и сказал… Через несколько лет, паренек, ты будешь хорошей рекламой!
Мэри усмехнулась ему:
- А пока, хозяин, знаете ли вы судно, идущее в Индию?
- Судно, о котором известно, что оно занимается пиратством?
- Нет. Сперва я хочу выйти в море и осмотреться.
- Бриг капитана Прентиса "Утренняя звезда" отплывает с отливом в Индию со смешанным грузом. Он человек покладистый. Но капитан Прентис, вероятно, захочет, чтобы ты вложил деньги в торговый счет.
- Сколько?
- Около двадцати гиней, я полагаю.
Мэри сосчитала деньги в своем кошельке.
- Не хватает пяти гиней, - сказала она.
- Считай это предзнаменованием и откажись от своей затеи, - посоветовала мать.
Хозяин таверны грохнул кулаком по столу.
- Черт побери, я дам тебе пять гиней! - сказал он. - Клянусь Богом, ты мне нравишься! Но вспомни обо мне, когда ты станешь самым знаменитым из береговых братьев. Только пошли весточку, и я устрою тебе таверну или жилье - как пожелаешь. Моряк легко приспосабливается к любым условиям, а я бы хорошо выглядел в бриджах губернатора.
- У вас они будут, это точно, - сказала, усмехаясь, Мэри. - Спасибо за помощь, сэр. Я вас не подведу.
Хозяин таверны произнес тост:
- За капитана Рида, который будет почище, чем Эйвери или Морган.
Мэри с матерью торжественно выпили, и, когда алкоголь подействовал, настроение Матильды улучшилось.
- Об одной вещи я еще не сказал, но хотелось бы о ней предупредить тебя, - проговорил хозяин таверны. - Держись подальше от женщин. С твоей внешностью они тебя замучают.
Мэри переглянулась с матерью, обе улыбнулись.
- Непременно так и буду делать, - сказала Мэри. - Честно. Я думаю, что твердо могу вам это пообещать.
- На ночь тебе лучше остаться здесь, а утром в первую очередь повидайся с капитаном Прентисом, - посоветовал хозяин. - А пока я, наверное, смогу кое–что порассказать о пиратах, чего даже вы, капитан Рид, наверное, не слыхали.
Глава 4
На следующее утро Мэри прощалась с матерью и хозяином дома. Ее мать, все еще не покидавшая постели, настояла на том, чтобы дочь взяла с собой брошь, приносившую, по словам матери, удачу, сказав при этом, что Мэри наверняка понадобится помощь; хозяин сдержанно улыбнулся, увидев, как Мэри выбрасывала брошь в окно.
- А ты не суеверен, - заметил он.
- Да уж это точно, - ответила Мэри. - Я и сам могу о себе позаботиться.
- Это правда. Я бы на твоем месте больше полагался на свои кулаки, чем на любые амулеты, - сказал хозяин, отсчитывая обещанные пять гиней. - Есть в тебе что–то, что заставляет меня думать, что у тебя все будет хорошо.
Мэри взяла у него деньги и, снова поблагодарив его, отправилась на набережную, чувствуя удовлетворение от того, что ей удалось произвести впечатление на столь опытного во многих отношениях и уверенного в себе человека.
"Утреннюю звезду" было не сложно заметить среди других кораблей: это был быстроходный бриг с длинным корпусом. Мэри нетерпеливо пробиралась через толпу грубо ругавшихся грузчиков, торопившихся вовремя закончить работу - прежде, чем начнется прилив. Прижатая к молу, Мэри наблюдала, как смешанный груз, состоявший из металлических, фарфоровых и шерстяных изделий, передавался из рук в руки.
Капитан корабля следил за работой, скупо отдавая краткие приказания, но притом не пропуская ни одной мелочи. Это был стройный, гладко выбритый мужчина чуть ниже среднего роста с посеребренными сединой волосами и изысканными манерами. Две глубокие морщины пересекали его щеки, к своим подчиненным он обращался строго, как будто заранее пресекая любые возражения, но Мэри сразу понравились его чистые голубые глаза.
- Что тебе нужно, приятель? - неожиданно спросил он, даже не повернувшись к ней.
Мэри встала перед ним, стараясь поймать его властный взгляд.
- Капитан Прентис, не нужна ли вам пара сильных рук, сэр?
Капитан бросил на нее быстрый взгляд.
- У тебя есть какие–нибудь деньги, парень?
- Есть, сэр.
-- Двадцать гиней?
- Да, сэр.
- А опыт в морском деле?
- Я обучался на корабле, принадлежащем моему отцу, потом служил и сражался какое–то время вместе с армией.
- Жаль. Из горячих английских солдат никогда не получаются хорошие моряки. Могу взять тебя юнгой.
-- Юнгой, сэр? Прошу простить меня, но это значит лишь потерять полезного человека. Мне не нужна легкая работа. Пощупайте мои мускулы, сэр.
Мэри поднесла к лицу капитана Прентиса руку, и он рассеянно дотронулся до нее, не отрывая взгляда от работ.
- Гм–м. И правда, не плохо. И все же я могу нанять тебя только как юнгу. Но не думай, что работа у тебя будет слишком легкой. Решайся.
- Я согласен, сэр, - ответила Мэри.
- Тогда давай свои двадцать гиней, и позже ты должен будешь принести присягу.
- Я умею писать, капитан Прентис.
- Матрос, который умеет писать! Да, верно, время чудес еще не прошло! "Утренняя звезда" станет самым выдающимся судном в Индийском океане.
- Точно так же, как сейчас это самое красивое судно в Бристольской гавани, - добавила Мэри.
Капитан снова бросил на нее быстрый взгляд.
- А ты, я вижу, совсем не глуп - знаешь, как подобраться к сердцу капитана, - заметил он. - Но ты забыл про гинеи.
Мэри отсчитала из кошелька двадцать гиней.
- А теперь отправляйся к боцману, он найдет для тебя койку. Я буду присматривать за тобой.
Уже через час Мэри помогла капитану погрузить его вещи на корабль, и "Утренняя звезда" вышла в Канал и отправилась по направлению к Скиллису.
Мэри очень быстро привыкла к морской качке и уже через несколько дней чувствовала себя на корабле как дома, как будто никогда не покидала судна своего отца. Несмотря на обещание капитана, работы у нее было не слишком много - ее обязанности в основном заключались в том, чтобы прислуживать капитану за столом и поддерживать чистоту в его каюте. Женская работа была ей не по душе, поэтому она пыталась ухватиться за любую возможность поработать вместе с мужчинами: она помогала им драить палубу, снимать паруса, красить лодки. Не то чтобы она получала большое удовольствие от этих занятий, просто она совсем не могла сидеть сложа руки.
Команда корабля состояла из обычных отбросов общества, подрабатывавших до принятия на корабль в лондонских и бристольских доках, но в нее входило на редкость много кокни. Их количество втрое превосходило количество бристольцев; возможно, думала Мэри, причиной тому был первый помощник капитана, тоже кокни, мистер Линнелл. Это был тучный мужчина с мощной грудью, сильными руками и широким спокойным лицом с немигающими светлыми глазами и агрессивным подбородком. Впервые увидев его, Мэри сразу почувствовала к нему неприязнь, и, хотя не возникало никаких сомнений в том, что он неплохо справляется со своей работой, Мэри чувствовала, что капитан Прентис тоже был о нем не слишком высокого мнения. Они обедали вместе со вторым помощником в капитанской каюте, но капитан Прентис держался на расстоянии от мистера Линнелла, предпочитая вести разговор со вторым помощником, нервным юношей из Бристоля по имени Клинтон, который впервые после аттестации принимал участие в плавании. Мистер Линнелл всегда был подчеркнуто вежлив и беспрекословно выполнял любые приказы, но иногда Мэри замечала в его глазах неосторожный блеск, выдававший всю его ненависть к капитану, ненависть подчиненного к своему начальнику.
Единственное исключение в команде составлял молодой американец, чуть старше самой Мэри, занимавший соседнюю койку. Он ходил по палубе походкой молодого атлета, был смугл лицом, хорошо сложен и обладал прекрасными густыми волосами и живыми умными глазами. Он отличался какой–то естественной вежливостью, и, хотя его одежда ничем не отличалась от одежды остальных на корабле, Мэри была уверена, что смогла бы узнать его в толпе в тысячу матросов. Он держался в стороне от других, не испытывая любви к любимому морскому развлечению - игре в кости, и не обращал никакого внимания на шутки в свой адрес, вызванные его кажущейся неспособностью веселиться со всеми.
Но однажды ночью, когда Мэри вернулась на полубак, она нашла американца сидящим с ногами на койке, он явно дожидался ее. Неужели он раскрыл ее тайну? Может быть, она проговорилась во сне или как–то неосторожно повернулась, задрав рубашку? Она инстинктивно бросила взгляд на свою грудь. Слова, с которыми американец обратился к ней, не развеяли ее опасений.
- Прости меня, - проговорил он. - Но ты совсем не похож на других на этом корабле.
- Не похож? - повторила она. - Ничем я от них не отличаюсь. Черт побери, о чем ты?!
- Я не хотел тебя оскорбить. Просто я устал от того, что мне не с кем поговорить, но раз ты обиделся, то я уж как–нибудь обойдусь своим собственным обществом.
Он говорил с мягким акцентом, приятным Мэри, и она решила, что он ни о чем не подозревает.
- Извини, что я был так резок, приятель, - произнесла она. - Морской сухарь да тяжелая работа могут сильно испортить характер.
Американец дружелюбно улыбнулся, отбросив со лба прядь волос внезапным движением, которое Мэри вскоре начала узнавать как его постоянный жест. Он подвинулся ближе к ней.
- Мне кажется, что в этом повинна не тяжелая работа, а наказания. По–моему, к матросам здесь относятся, как к скоту.
- Ну ты даешь, дружище! Они и есть скот!
- Знаешь, я привык к другому отношению. На американских кораблях капитаны знают, как нужно обращаться со своими людьми.
- Я уверен, что капитана Прентиса можно с ними сравнить, - заметила Мэри. - Мы вышли из Бристоля уже три недели назад, и за все это время на корабле высекли всего лишь двоих.
- Двоих за три недели! Никогда не видел, чтобы кого–нибудь секли на американских кораблях. Подобные наказания унизительны для человека и они уж точно не поддерживают дух.
- Никогда не балуй матросов, - ответила Мэри, пожимая плечами. - Для капитанов это национальный гимн.
- Но ведь вся сила на вашей стороне, - возразил американец. - Без команды не было бы и капитанов. Почему такой молодой парень, как ты, позволяет так к себе относиться?
- Ну–ну. Ты кончишь тем, что будешь болтаться на рее, - предупредила Мэри. - Послушай, признаться, у меня на этот счет есть свое мнение, но это может и подождать. А как насчет тебя? Почему ты грызешь английский морской сухарь и спокойно смотришь, как помощники капитана по–английски секут твоих товарищей?
- Меня зовут Джон Вейд, - ответил американец. - Мой отец работает плотником в Чарльстоне, в Южной Каролине. Его отец уехал из Англии в те времена, когда началась заваруха между вашим королем Карлом I и парламентом.
- Он такой же мой король, как и твой, не нужно навязывать его мне, приятель! Мое имя Джек Рид, и родом я из Лондона, насколько я могу судить. Я вышел в море еще мальчишкой, а за последние несколько лет повидал и службу в армии. Такова вкратце моя история.
- Ты удивляешься, почему я оказался на дне, - продолжал Вейд. - Но я вышел в море на этом корабле лишь для того, чтобы вернуться в Америку. Мое удостоверение…
- Бьюсь об заклад, тебе не больше двадцати трех! - вставила Мэри.
- Двадцать два, но я в море уже пять лет, - ответил Вейд. - Я был младшим офицером на сторожевом корабле, вышедшем из Бостона, но у берегов Северного Корнуолла мы потерпели крушение, и поскольку я страстно желаю вернуться в Америку, я воспользовался первой же возможностью. Мне будет не сложно добраться туда из Индийского океана, и я не намерен тратить время даром, это уж точно! Я сыт морем по горло, можешь мне поверить!
- А–а, так тебя не влечет могучая грудь океана?
- Меня больше привлекают груди негритянок. Мой отец хоть и не смыслит в грамоте, но полон идей, к тому же он ремесленник по профессии. Видя, как расцветает его ремесло на побережье нашей трудолюбивой страны, он стал мечтать воздвигнуть корабельную верфь и начал уже воплощать свою мечту - построил несколько маленьких посудин. Но он рассчитывает на более серьезный улов, и его нисколько не смущает, что при жизни он может и не успеть дождаться его. Он считает, что его ремесло все равно останется в семье, когда он уйдет на покой. Он и меня послал в море, чтобы я побольше узнал о кораблях: мечтает, чтобы я стал первым Вейдом, который будет строить настоящие большие суда, на которых можно ходить в океане.
- А сам ты что об этом думаешь? - быстро спросила Мэри.
- Старик верно мыслит, - протяжно ответил Вейд. - Думаю, я справлюсь. Может быть, мы, американцы, и витаем в облаках, но мы жаждем времени, когда Америка начнет жить сама по себе, перестанет быть британской колонией, в которую выбрасываются все излишки.
С этого первого разговора их дружба начала быстро расти, и впервые за много лет Мэри обнаружила, что она может разговаривать с мужчиной, даже не помышляя о том, чтобы воспользоваться клинком или пистолетом. Вейд служил в каюте у помощника капитана, но ему каким–то образом удалось перевестись, так что он смог проводить с Мэри больше времени. Мягкое американское произношение музыкой звучало в ее ушах, она могла часами сидеть на месте, слушая его рассказы об огромной прекрасной Каролине и о своих планах прославить фамилию Вейд в мире кораблестроения. Он обладал заразительным энтузиазмом, всегда находился в хорошем расположении духа и был полон надежд. Какой контраст между Старым и Новым Светом, думала Мэри. С ним Мэри чаще слушала, чем говорила сама, и, самое главное, у нее не возникало никакой потребности самой управлять разговором, заставляя мужчину плясать под свою дудку. И, к своему неудовольствию, Мэри обнаружила, что дружба с Вейдом заставляет ее чаще задумываться о своем поле. Обычно она не думала о себе как о женщине, к тому же она так долго уже носила мужской костюм, что возможность разоблачения не приходила ей в голову, но сейчас она начала беспокоить
ся, чувствуя, что риск, которому она подвергалась на борту корабля, увеличился. Положение юнги имело свои преимущества - оно позволяло проводить некоторое время в полном одиночестве, это немного успокаивало ее. Но сейчас, когда они достигли более теплых широт и матросы бегали по кораблю босиком, в коротких штанах и расстегнутых рубахах, ей приходилось с особой тщательностью следить, чтобы ее одежда была застегнута до самой шеи, независимо от того, как сильно пекло солнце. Несмотря на широкие плечи и сильные ноги, ее груди были довольно маленькими и твердыми, но первое время она из предосторожности крепко обматывала их плотной лентой.
Ветра почти не было, путешествие шло довольно медленно, но капитан Прентис с особой строгостью следил за командой, заставляя своих людей полоскать паруса по десять раз за вахту. Кокни угрюмо ворчали, и их недовольство тайно поощрялось первым помощником капитана. Он продолжал исправно исполнять свои обязанности на юте, но в свободное время часто посещал матросов на полубаке. Несколько раз он прямо намекал Мэри, что жизнь могла бы существенно облегчиться, служи они под командованием другого капитана, но ее идеи о капитане капера не разделял. Капер мог быть полезен только самой Мэри, поэтому никто не поддерживал ее в этом вопросе.
Молодой американец никогда не принимал участия в этих спорах, но во время одного из наиболее неприятных разговоров, завязавшегося, когда помощник снова пришел на полубак, он оторвался от чтения и заявил матросам, что ворчать с их стороны - просто глупо.
- Чего вы ждете от капитана? - спросил он. - У него есть обязательства перед владельцами корабля, и я только вчера слышал, как он говорил вам, мистер Линнелл, что если нам удастся быстро отделаться от нашего груза, то мы сможем получить очень выгодный груз из Бостона.
Помощник мгновение колебался, но, поразмыслив, счел, что лучше всего ответить решительно.
- Шпионишь, американская собака, так? - проревел он. - Трепак тебя побери, встань, когда говоришь со старшим офицером!
- На английском корабле старший офицер не имеет права находиться на полубаке, - ответил Вейд. - Вы чересчур сблизились с командой.
- Это правда, мистер Линнелл, - подтвердил один из бристольцев. - Признаться, мне и самому это не больно–то нравится.
- Сифилис на твою кривую рожу! - заорал помощник.
И, снова повернувшись к Вейду, он схватил его за шиворот и стащил с койки.
- Ты будешь учить меня, янки? Всегда ты мне не нравился, а теперь я вижу, что ты просто трусливый шпион, подосланный владельцами корабля.
Вейд поднял кулак.
- Берегись! - крикнула Мэри. - Он может высечь тебя и за меньшее.
- Ага, это я могу, и лопни моя селезенка, если я этого не сделаю, - ревел Линнелл. - Угрожать старшему офицеру! Ты еще пожалеешь, что появился на свет! Пошли со мной.
Вейд колебался, но, поймав предупреждающий взгляд Мэри, отправился на палубу. Помощник отвел его на полуют, где стоял, рассматривая карту, капитан Прентис.
- В чем дело, мистер? - спросил капитан, не отрываясь от карты.
- Сэр, на одно слово. Вейд хотел ударить меня.
- Что ты на это скажешь, Вейд? - снова спросил капитан, проводя циркулем большой круг.
- Я и правда поднял кулак, сэр, но на то были причины.