("Сказание о море, матросах и летучем голландце")
Багрицкий извлекает из обычного положения "натуры" (даже в покое, а не в движении) максимум экспрессии, выразительности, драматизма. Источник энергии сюжета, поэтичности слова Багрицкого - его метафоричность, ставка на "внутриатомные", до поры скрытые силы. В нужный момент раскрывается иносказательный план. Бродяга-птицелов Дидель становится символом радости, счастья чувствовать себя свободным.
И пред ним, зеленый снизу,
Голубой и синий сверху.
Мир встает огромной птицей,
Свищет, щелкает, звенит…
Картина бушующего моря, поглотившего утлое суденышко, рассказывает о душевной драме героя, рвущегося к вольной, кипучей жизни, но не нашедшего ее и погибшего ("Арбуз"), Роль сюжета, в сущности, вспомогательная: оттолкнуться от определенной ситуации, которая выведет героя на его истинную - романтическую орбиту.
Общие для Светлова, Багрицкого, Тихонова идеалы, почерпнутые на фронтах гражданской войны, воплощены у каждого по-своему; близость трех поэтов не нарушилась и тогда, когда в их творчество пришли новые настроения, проблемы, сюжеты, непосредственно связанные с эпохой нэпа.
С таким максимализмом и бескомпромиссностью, утверждая высокое, чистое, заинтересованно вмешиваясь в повседневные, подчас "малые" дела страны, Светлов остро реагировал на все трудное, отрицательное и болезненное, что принесла эпоха нэпа. Поэта больно ранило "процветание" нэпманства, пробуждение и распространение идеалов частного преуспеяния, столь цинично противостоящих чистоте революционной морали ("Нэпман", "Казино" и другие стихи). Поэта охватили горькие, даже безнадежные настроения, революционная эпоха, казалось ему, утратила свои высокие идеалы, люди измельчали, поэты стали ремесленниками.
Нынче не то, что у нас в степи, -
Вольно нельзя жить.
Строится дом, и каждый кирпич
Хочет тебя убить.И ты с опаской обходишь дом,
И руку вложил в карман,
Где голодающим зверьком
Дремлет твой наган.("Ночные встречи")
Смысл этих строчек очевиден: "каждый кирпич" здания новой, мирной жизни советского общества угрожает героям гражданской войны, изголодавшимся по настоящему делу. Это же горькое заблуждение побуждает Светлова в стихотворении "Перед боем" назвать современную действительность "государственными буднями". Отдавая должное гражданскому темпераменту Маяковского, он бросает презрительные слова в адрес рекламных стихотворений:
Но поедает его листву
Гусеница Гум-Гум.
Светлову кажется, что революция свернула свои знамена, романтика ушла из современной жизни ("Похороны русалки", "Дон-Кихот"). Эти настроения были свойственны и Багрицкому ("О соловье и поэте", "О поэте и романтике"), и Тихонову (цикл "Море", например). Поэтам казалось - революционный шквал не иссякнет никогда! Будучи неподготовленными к пониманию более сложных путей развития революции, они пали духом… Но - удивительное дело: одновременно с горькими, пессимистическими стихами Светлов пишет "Рабфаковке" и другие героические стихотворения. Горечь "Ночных встреч" во многом объясняется тем, что стихи написаны в связи с самоубийством поэта Н. Кузнецова - друга Светлова.
Не нэпман сам по себе казался писателям (и Светлову в том числе) главным злом. Пожалуй, только в пьесе Булгакова "Зойкина квартира" нэпманский быт занимает много места, замкнут и страшен. В произведениях Маяковского, например, ему отведено довольно скромное место, и судит о нем поэт зло, но спокойно, уверенно. То же - и Светлов:
Я спокойно смотрел… Всё равно,
Ты оплатишь мне счет за вино,
И за женщину двадцать рублей
Обозначено в книжке моей…
Этот день, этот час недалек:
Ты ответишь по счету, дружок!..("Нэпман")
Пострашнее, посерьезнее другое: влияние нэпманских идеалов - яд, который они непрерывно источают. Ведь идейно неразвитые слои советского общества могут прельститься соблазном "изячной жизни" и, даже не обретая ее практически, будут отравлены нравственно. Страшна не собственность - страшна психология собственничества, даже в малой степени.
Присыпкины, Победоносиковы, Оптимистенко - вот кто тревожит писателей, - они, присвоившие себе право олицетворять драгоценные принципы коммунистической морали, способны превратить их в опасную пародию.
Принцип подчинения узко личных интересов обществу, коллективизм, обращается у них в преступную невнимательность к человеку. Гордость своей родиной превращается в спесь, чванство. Высокую принципиальность они превращают в прямолинейность, узость взглядов, бюрократизм чувств. И не предупреждает ли Маяковский и современников и потомков, что убогий "рай земной" в финале "Клопа" - это и есть тот вариант "коммунизма", который "строят" Оптимистенко и Победоносиковы? Берегитесь, будьте бдительны, уберите их со своего пути! В этом призыве слились голоса Маяковского и Асеева, Багрицкого и Светлова.
С подобными врагами революции Светлов воюет постоянно, с болью и тревогой пишет об этом в стихах "Лирический управдел", "На море", "Призрак", "Ночные встречи", "Похороны русалки".
Стихотворение "Лирический управдел" - своего рода программа:
…За осенью - стужа, за веснами - лето,
Проносятся праздники колоколами,
Таинственной жизнью в тиши кабинетов
Живут управляющие делами.Для лета есть зонтик, зимою - калоши,
Надежная крыша - дожди не прольются…
Ах, если б вы знали, как много хороших
На складах поэзии есть резолюций!
Пафос стихотворения прозрачно-ясен: поэт утверждает жизнь вольную, раскованную, многообразную и непростую - поэтичную. Он отрицает ее суррогаты, схемы. Образ "управляющего делами" обобщенный, это - всякий, кто жаждет направить непослушную стихию жизни по хорошо выверенному расписанию, загнать ее в колодки четких установлений. Стихотворение, развиваясь поначалу в рамках аллегории, вырывается на романтический простор. Вспыхивают дымные костры, возникает многоголосая мелодия - звон кавалерийских стремян, гул солдатской беседы, красноармейская песня… Мы вспоминаем о кавалеристах гражданской войны, о тех, что ""Яблочко"-песню держали в зубах". Так устанавливается преемственность эпохи Октября и современности, воюющей с угрюмыми "управделами". Борьба продолжается.
Ее ведет и Багрицкий, вооружая против духовно бедных людей и ханжей боевой отряд… соловьев:
За мною войсками стоят соловьи.
Ты видишь, июльские ночи за мною!
Светлов утверждает, что человеку дано многое: ему свойственны революционная устремленность, патриотизм и сострадание, поэтический восторг и умение наслаждаться природой. Зачем отказываться от этих богатств?
Смысл аллегорического стихотворения "Колокол" - в отрицании однолинейности и упрощенной заданности сложных и тонких человеческих чувств.
Знаменательно с этой точки зрения и стихотворение "Смычка": речь идет о "смычке" труда и искусства. Обращение к популярному в те годы образу вызывало в сознании читателя ощущение жизненной необходимости и этой "смычки".
Критика упрощенно оценивала стихотворение "Лирический управдел" и сходные стихотворения только как документ душевного кризиса поэта, как результат непонимания им революционной сути эпохи. По-видимому, критики читали стихи слишком буквально, не принимая к тому же в расчет всей картины поэзии Светлова тех лет.
В ряде стихотворений Светлов как будто бы признает несостоятельность, устарелость романтики. Место романтических героев у него занимают теперь водяные, призраки, мертвецы. Давно развенчанные в литературной традиции, они как бы служат Светлову символом справедливо осмеянной красоты.
…Хлопотливые рыбы хоронят русалку - некогда вольную и прекрасную душу моря… Они снуют вокруг нее, возглавляемые рыбой-счетоводом, которая озабочена лишь подведением сальдо: не влетели бы в копеечку эти похороны! Выцвела, поблекла краса усопшей русалки, - куда ей до ее лермонтовской прародительницы. А серебристая пена волны стремится доплеснуть уж не до луны - до "прибрежного кооператива"!.. Неужели так обессилел прибой романтики?
…Невесть откуда взявшийся призрак ищет прибежища. Над ним смеются: "Снимай покрывало, старый чудак! Кто носит теперь покрывало?" Его отовсюду гонят. Ему отказывает в ночлеге даже поэт:
Зачем ты явился? О тень, удались!
Ведь я (что для призрака хуже?)
По убеждениям - матерьялист
И комсомолец к тому же.("Призрак")
Кто осмеян здесь? Как будто призрак - мечта, фантастика - все то, что "не крушится под грубым рубанком разума" (употребим подходящие к этому случаю слова Леонова из "Соти"). Но только ли призрак? И просто ли осмеян?
Нередко поэт говорит совсем не то, о чем воочию свидетельствует текст. Гневная отповедь героя призраку оборачивается грустно-ироническим, вынужденным отказом, то есть по существу - замаскированной защитой романтики:
…Поэтам теперешним запрещено
Иметь хоть малюсенький призрак.
Известные строки стихотворения "Старушка" звучат, конечно, лукаво-покаянно:
Товарищ! Певец наступлений и пушек,
Ваятель красных человеческих статуй,
Простите меня - я жалею старушек,
Но это - единственный мой недостаток.
Целиком ироничен разговор поэта с тенью Генриха Гейне в "Ночных встречах": похвалы ремесленникам от литературы словно бы взяты в кавычки, звучат и насмешливо и грустно. Светлов исповедуется одному из замечательных поэтов прошлого, "барабанщику революции", мастеру романтической иронии - Гейне. Светлов любил поэзию Гейне и признавал, что сформировался и под ее влиянием.
Ироническая интонация не исчезает и тогда, когда поэт рассказывает о своем прошлом, о надеждах на будущее и как бы дописывает свою биографию ("Перед боем", "Пирушка", "Граница", "Ветер").
Максимализм романтика, мечтающего, чтобы бои и походы продолжались вечно, не следует, конечно, понимать слишком буквально, но скорей в переносном, духовном смысле. Поэт мысленно равняется на эпоху гражданской войны, по всякому поводу вспоминает ее, на все лады воспевает:
Я молодость сжег
И пепел замел
В конспиративных
Подвалах подполья.
Горит на спине твоей,
Комсомол,
Рубец от зияющей
Раны Триполья.
Желание вновь испытать себя в бою было не только данью любимым воспоминаниям. Провокации империалистов, казалось, делали войну неминуемой, близкой. Убийство Войкова, налет английской авиации на Нанкин и многое другое мгновенно отзывалось в поэзии Светлова.
Естественно, что, переступая порог новой эпохи, поэт-романтик не мог не почувствовать горячего ветра боев и походов - социалистического наступления. Вся страна поднялась на штурм!
Пей, товарищ Орлов!
Пей за новый поход!
Скоро выпрыгнут кони
Отчаянных дней, -
писал Светлов в 1927 году в стихотворении "Пирушка". Он почти предсказал уже недалекое в те дни наступление.
2
В 1928 году наша страна двинулась в социалистическое наступление, началась первая пятилетка.
Впервые замелькали на страницах газет названия впоследствии знаменитых заводов и комбинатов - Магнитка, Кузбасс, ХТЗ. Стройки были гордостью советских людей. И молодежь рвалась на фронт строительства так же страстно, как некогда на передовые гражданской войны.
Поэт впервые обращается к Времени, к Эпохе: он торжественно и прочувствованно обещает - жить лучше, чище, быть достойным сыном века.
Эпоха
…Кладет мне на плечи
могучую руку,
Чтоб пульс мой считать
по высокому стуку…
Советской литературе 30-х годов свойствен историзм. Типичны цикл поэм Багрицкого "Последняя ночь", поэма "Февраль".
Светлов "сопрягает" эпохи, ему становится внятен язык Времени.
Монументальные задачи встают перед поэзией Светлова, - а казалось бы, трудно ей, прежде "тихой", ироничной, сладить с ними.
Попадая в светловскую стихию, образ Эпохи, Времени, Страны ничуть не мельчает оттого, что рядом с ним стоит человек "с наперсток величиной".
Поэт обращается к драматургии, и в пьесе "Двадцать лет спустя" в живых театральных образах воплощает поэтическую идею вечной молодости Октября, и она - проверенная жизнью, серьезная - опять звучит не только патетически, а одетая в пестрые платья смешного и трогательного, не отвергает даже шпаги мушкетера…
Светлова по-прежнему влечет к лирическим сценкам, в которых просвечивает нечто более значительное.
Содержание стихотворения "Утро" трудно передать: оно сквозит в свежем утреннем пейзаже, милых подробностях, благодаря которым мы ощущаем теплую волну любви к родине, к нашей сегодняшней жизни:
И вот приступает уже стрекоза
К своей безобидной
Цветочной оргийке……Но трубы затрубят
Издалека -
Мы входим в колонну,
Как в песню строка.Но там, где товарищ
Товарища ждет,
Но там, где мы вместе, -
Там песня живет.
Само название стихотворения - "Утро" - приобретает второй, поэтический смысл: песенная, солнечная пора утренней свежести!
В короткой "Песне о Каховке" (в ней две строфы с рефреном) выражено многое: дружба, скрепленная огнем и кровью, волнующий мотив братства. Слова песни будят и воодушевляют воспоминания:
Каховка, Каховка - родная винтовка…
Горячая пуля, лети!
Иркутск и Варшава, Орел и Каховка -
Этапы большого пути.
Песня уводит нас далеко за пределы сюжета. Органично, хотя и неожиданно, возникает образ "девушки нашей":
Гремела атака, и пули звенели,
И ровно строчил пулемет…
И девушка наша проходит в шинели,
Горящей Каховкой идет…
Кто она? Может быть, ее любил один из бойцов? Осталась ли она жива или погибла? Эта недоговоренность, неопределенность усиливают эмоциональную силу образа и всего стихотворения. Образ девушки, возникая среди грохота атак и пулеметных очередей, вносит теплоту и поэзию в колорит боев, обостряет чувство романтически-прекрасного.
Ты помнишь, товарищ, как вместе сражались,
Как нас обнимала гроза?
Тогда нам обоим сквозь дым улыбались
Ее голубые глаза…
Стихотворение контрастно по своему эмоциональному и интонационному звучанию - мотив героической элегии мгновенно переключается в звуки боевого марша:
Под солнцем горячим, под ночью слепою
Немало пришлось нам пройти.
Мы мирные люди, но наш бронепоезд
Стоит на запасном пути!
"Песня о Каховке" сразу же стала одной из самых любимых песен молодежи. Прочному успеху способствовала свойственная ей простота ритмико-синтаксического строя (здесь нет длинных стихотворных периодов, переносов, - строка, как правило, совпадает с фразой). Светлов избегает инверсий, неожиданных словосочетаний, смещений ритма. Ритмическое ударение в слове обычно совпадает с естественным, мы не встретим слов со скоплением согласных. Слово в песне Светлова легкое, изобилующее гласными, усиливающее ее напевность. Плавность движения дает стиху его ритм. Светлов любит трехдольные размеры; их мерная повторяемость создает прочную, редко нарушаемую ритмическую инерцию.
Песенные особенности "Каховки" в большой мере свойственны поэзии Светлова в целом. Недаром многие свои произведения поэт назвал "Песня", "Песенка", "Моя песня" и т. п. Иные из них, положенные на музыку, действительно стали песнями. Вообще поэзия Светлова ориентирована не на зрительный, пластичный образ, а на музыкально-слуховой. Если во многих стихотворениях Багрицкого, например, запечатлено то, что он в этот момент видит, то у Светлова - то, к чему он прислушивается. "Девушка наша" в "Каховке" окутана воспоминаниями - образ ее насыщен дорогими поэту чувствами. Поэт вовсе не взывает к нашему зрительному воображению, даже рисуя конкретный предмет, а приглашает почувствовать его эмоциональный смысл.
Характерный пример из послевоенной поэзии Светлова:
О, сколько мной уже забыто,
Пока я шел издалека!
Уже на юности прибита
Мемориальная доска.
Конечно, главное здесь - запас чувств: грустное сожаление об ушедшей молодости, любовь к ней, юмор… Поэт "поймал" очень отдаленную, неожиданную ассоциацию (невозвратимость юности - мемориальная доска) и тем самым обострил и усилил впечатление.
Но вернемся к поэзии 30-х годов.
Светлов посвящает стихи героям трудового фронта ("Под Москвой" - о героях-метростроевцах, "Мария Демченко" и др.). Среди героев поэта - открыватели новых трасс, легендарные челюскинцы, первые женщины-летчицы ("Полина Осипенко", "Возвращение", "Льдина плывет"). К сожалению, эти стихи нередко отличаются однообразием, - в поэзию проникает риторика.
Почему это произошло? Может быть, Светлов не нашел художественных средств, отвечающих новым требованиям жизни и искусства? Возможно.
Интерес литературы сосредоточился на конкретных фактах и людях. На страницах литературных произведений вставали события, свершавшиеся в действительности: постройка гидроэлектростанции на реке Сясь ("Соть" Л. Леонова), борьба за рекорд замесов бетона ("Время, вперед!" В. Катаева) или выращенный колхозницей рекордный урожай сахарной свеклы ("Мария Демченко" Светлова).
Пожалуй, наиболее верную дорогу нашел Багрицкий, - но и его опыт показывает, что нашел он ее не сразу. Его поэма "Смерть пионерки" целиком "фактична"; от варианта к варианту она освобождается от необязательных описаний (хотя они и воспроизводили то, что было с пионеркой в жизни), сбрасывая мешающий романтике балласт конкретности. Поэма сосредоточивается на главном звене всей истории (смерть Вали), и тогда повествование обретает обобщенность, крылатость.
Светлов же стремится передать фактическую, достоверную правду, не вторгаясь в нее своей фантазией, вымыслом. На долю романтики оставалось всего лишь пропеть герою славу:
…Наши дни - свершившиеся даты.
Всем мечтаньям наступает срок -
так завершается стихотворение "Мария Демченко".
Возникает устойчивая структура: описание трудового подвига героя плюс слова восхищения по его адресу.
Мы видели, если в стихотворении пульсирует искреннее чувство, то и масштабные образы (как будто чуждые Светлову) естественно входят в его поэзию. В ином же случае монументальный образ становится только подтверждением грандиозности жизни. Стихотворение, лишенное эмоциональности, звучит холодно, вянет, становится статичным ("Прорывая новые забои…", "Гудками ревут…").