Чумной корабль - Клайв Касслер 6 стр.

Достигнув нужной скорости, она начала понемногу сливать воду из балластных цистерн, поднимая лодку на какие-то де­циметры.

- Не хочу никого напрягать, - прозвучал голос Хали в ди­намиках, - но поворот будет через четыре минуты.

Морские пути в Ормузском проливе очень строги, любое отклонение неприемлемо.

- Ну что ты, какое напряжение, - скрипя зубами и не сводя глаз с мониторов, ответила Линда.

- Молодец, продолжай в том же духе, - подбодрил ее Хуан.

Расстояние до киля сокращалось дециметр за дециметром, и вот "Номад" уже прямо под кораблем. Слышался гул его мо­торов и плеск воды в соплах.

Линда еще чуточку замедлила "Номад", и лодка проскольз­нула к кормовой части буровой шахты, ее винты и стабилизато­ры едва не задевали край проема.

- Вот так-то! - С этими словами она сбросила послед­ний балласт - огромный ящик, набитый металлическими шарами.

"Номад" резво подскочил вверх, выныривая на поверхность. По буровой шахте разнесся топот десятков ног - механики при­крепляли к подлодке подъемные тросы. Двери под ними уже на­чали закрываться. Линда испустила облегченный вздох, встря­хивая дрожащими от напряжения руками.

Хуан положил руку ей на плечо. В его взгляде читалась гор­дость.

- Лучше бы и я не смог.

- Спасибо. - Она наклонила голову, будто бы прислушива­ясь к чему-то. - Кажется, меня зовет горячая ванна.

- Иди. - Хуан встал с кресла, оставляя темное пятно на спинке. - Ты сегодня на славу постаралась.

Несмотря на то что сам был насквозь мокрый, Кабрильо терпеливо пропустил свою команду вперед на выходе из лодки. Один из механиков подал ему гарнитуру.

- Эрик, ты здесь?

- Слушаю вас, Председатель, - ответил Эрик Стоун из ко­мандного пункта.

- Как только двери закроются, доводи до восемнадцати уз­лов. Как скоро мы покинем пролив?

- Примерно через два с половиной часа, плюс пятнадцать часов до места встречи.

Кабрильо хотел как можно скорей избавиться от торпед и украденных данных, но необходимо было верно выбрать вре­мя для встречи с "Таллахасси", американской подводной лод­кой типа "Лос-Анджелес", чтобы оставаться незамеченными для разведывательных спутников и случайных кораблей.

- Ясно, спасибо. Передай Хали, чтоб внимательно прослу­шивал переговоры с Бендер-Аббаса. Чуть что - будите меня. Я буду в своей каюте.

- Есть, сэр.

Макс руководил перемещением торпед из-под "Номада", собственноручно помогая спускать их на механические ваго­нетки. Эдди уже спрятал болванку с краденой информацией в прочный водонепроницаемый кейс.

Хуан хлопнул по одной из торпед.

- Пять миллионов за каждую, плюс еще миллион за данные с компьютера. Неплохой улов, а?

- Свяжись с Оверхольтом, предупреди, что у нас обе ма­лышки, а то его удар хватит, когда счет получит.

- Свяжусь, свяжусь, но сначала в душ. Может, пойдешь по­спишь?

Макс взглянул на часы.

- Почти полчетвертого. Пожалуй, останусь и помогу при­вести корабль в порядок. Вот от завтрака не отказался бы.

- Что ж, как знаешь. Доброй ночи.

Каюта Кабрильо располагалась на левой стороне "Орегона", и, учитывая, под каким углом к солнцу двигался корабль, в ней было чрезвычайно душно, даже несмотря на вентиляционную систему. Хуан проснулся в поту, не сразу сообразив, что его раз­будило, и тогда он снова услышал телефонный звонок.

Выпутываясь из переплетенных одеял, Кабрильо взглянул на большие часы на противоположной стене. Еще и восьми не было, а солнце палило вовсю. Он поднял трубку.

- Кабрильо слушает.

- Председатель, это Хали. Наша песенка спета.

Хуан попытался проанализировать ситуацию. "Орегон" уже, должно быть, покинул пролив, но они еще недостаточно далеко ушли в Оманский залив. Пока что они находились в зоне влияния иранской армии.

- Что такое? - Он сел на кровати, проводя рукой по во­лосам.

- Пять минут назад на Бендер-Аббасе всполошились, а за­тем тишина.

Этого Хуан и дожидался. Начальнику базы потребуется какое-то время, чтобы обнаружить пропажу, а потом еще со­браться с духом и сообщить обо всем начальству в Тегеране. Первым делом те прикажут базе прекратить пользование раци­ей и незащищенными телефонными линиями и переключиться на шифрованные каналы связи.

Во время Первой войны в Заливе Америка обнародовала свои возможности в области перехвата сообщений. С помощью спутников и наземных подслушивающих станций Агентство национальной безопасности могло безнаказанно прослушать или прочесть практически любой телефонный звонок, сообще­ние по рации, передачу по факсу и любой другой вид комму­никации. Именно таким образом американские войска узнали точное местоположение Саддама Хусейна. В ответ на это по­давляющее технологическое превосходство страны, видевшие в США угрозу собственной безопасности - а именно, Иран, Сирия, Ливия и Северная Корея, - потратили миллионы долла­ров на создание шифрованных каналов связи, подслушать или взломать которые нельзя без прямого подключения.

После первых нервных звонков, которые "Орегону" удалось перехватить, иранцы все-таки переключились на эти самые ка­налы, лишив Кабрильо ценного источника информации.

- Что у тебя там?

- Они доложили о вторжении в сухой док, небольшом взры­ве в диспетчерской и краже двух "китов".

- Очевидно, это кодовое название торпед. На фарси будет "хут".

- Да-да, то же выдал и компьютер. Затем последовал приказ от Министерства обороны о переходе на некий "Глас Пророка".

- Видно, особая линия связи. - Хуан зажал трубку между ухом и плечом и начал одеваться. - Это все?

- К сожалению, да, Председатель.

Кабрильо представил себя на месте иранцев и поразмыслил, каков был бы его следующий шаг.

- Они закроют Бендер-Аббас и проверят каждый корабль в порту. Всех поднимут на уши и, скорее всего, попытаются остановить все судна в пределах восьмидесяти километров от берега по всему Оманскому проливу.

- А мы все еще не покинули эту зону, - напомнил ему Хали.

- Скажи рулевому, что необходимо убраться отсюда как можно скорее. Я спущусь в командный пункт через две минуты. Собери весь старший персонал.

Хотя люди Хуана не успели отдохнуть и пары часов, сей­час требовались все силы, чтобы сбежать из иранской зоны влияния.

При проектировании "Орегона" огромные усилия были потрачены на командный пункт. Из мозгового центра корабля можно было управлять всем: от двигателей и систем вооруже­ния до водных пушек и средств связи. В противовес развали­вающейся наружной части "Орегона" это помещение оборудо­вали по последнему слову техники. На стене висел гигантский монитор с плоским экраном, показывающий зараз десятки изображений с камер по всему кораблю, на подлодках, на дис­танционно управляемом беспилотном аппарате и даже на вер­толете. На экран также можно было выводить изображения гидро- и радиолокаторов.

Штурвал и пульты управления пушками находились прямо под монитором, там же стояли и рабочие места Хали и Макса. В центре командного пункта находилось то, что Марк Мерфи и Эрик Стоун прозвали "креслом Кирка". Здесь Кабрильо мог наблюдать за происходящим и моментально переключаться на другие станции при необходимости.

Низкие потолки, свечение десятков дисплеев и пультов - командный пункт "Орегона" больше смахивал на центр управ­ления полетами НАСА.

Марк Мерфи и до смерти уставший Макс уже были на ме­стах, когда Хуан ворвался в помещение. Мерф единственный из команды не проходил военную службу, и это было заметно. Высокий, неряшливый, с длинными смолистыми волосами. Пытался отпустить бороду, но пока добился только жидень­кой козлиной бородки. К двадцати двум годам он уже получил степень кандидата наук в Массачусетском технологическом институте и обладал самым высоким IQ на борту. После ин­ститута он занялся разработкой систем для крупного постав­щика вооружения, где и повстречал Эрика Стоуна. Тот тогда служил в ВМС, но уже планировал подать в отставку и всту­пить в "Корпорацию". За два месяца совместной работы над новой сверхсекретной пушкой для эскадренных миноносцев типа "Арли Берк" Эрик убедил Кабрильо и Мерфа присоеди­ниться к нему.

Компетентность Мерфа в вопросах вооружения не оставля­ла сомнений. Оставалось только надеяться, что рано или поздно он прекратит одеваться во все черное и врубать свой панк-рок на полную громкость. Сегодня на нем была футболка, украшен­ная ярко-алыми губами. Надпись сзади гласила: "Шоу ужасов Рокки Хоррора". Рабочее место его было завалено пустыми баночками энергетиков, и, судя по мутному взгляду, на одном только кофеине он и держался.

Кабрильо уселся в свое кресло и отрегулировал положение монитора под рукой. Внезапно сбоку возникла чашка горячего кофе. Хуан даже не слышал, как подкрался Морис.

- Я тебе колокольчик на шею повешу!

- Всегда пожалуйста, сэр.

Похлебывая кофе, Хуан изучал изображения на мониторах, особое внимание уделяя показаниям радиолокатора. Побережье Ирана все еще оставалось в зоне видимости радара, торговые судна бесконечным потоком входили и выходили из залива. Движение было интенсивным, как в час пик в Атланте, и, исходя из размеров, большинство наверняка были просто танкерами. А вот к югу виднелась кучка кораблей, сгрудившихся вокруг одного большого судна. Хуан догадался, что это оперативная группа американского авианосца.

Он проверил их скорость и направление, а также расстояние до дна. Глубина под ними достигала 120 метров, вполне доста­точно для незаметно подкрадывающейся иранской подлодки. Но в такой близости от американцев его больше беспокоила вероятность воздушной атаки в случае, если их заподозрят в краже. Мельком взглянув на изображения с камер, он убе­дился, что "Орегон" выглядит в точности так, как и должен был: одна-единственная дымовая труба, с палубы убраны контей­неры. Буквы на корпусе снова составляли его настоящее имя, хотя на флагштоке все еще развевался панамский флаг. Вполне предусмотрительно, ведь иранцам не потребуется разрешения, чтобы высадиться на борт корабля под их же флагами. С камеры на одном из башенных кранов был виден танкер, с которым они пересеклись пару километров назад, и грузовое судно, дрейфо­вавшее в километре от них к северу.

- Хали, что на сонаре?

- Не считая помех от восьми кораблей в радиусе, которые компьютер уже заглушил, тут никого, кроме нас, невинных тор­говцев... - Он запнулся.

Хуан насторожился:

- Что-то еще? Любая мелочь важна.

- Где-то через минуту после того, как на Бендер-Аббасе стихли переговоры, была еще пара непонятных сигналов.

- И больше ничего?

- Тишина, - покачал головой Хали.

- А авианосцы или вертушки?

- Час назад в воздух поднимался самолет с авианосца к югу от нас, но пока никаких вестей от наших друзей на севере.

Кабрильо позволил себе чуток расслабиться. Что ж, все не так плохо. Может, и удастся выйти сухими из воды...

Едва эта мысль пришла ему в голову, как он услышал крик Хали:

- Контакт на сонаре! Азимут 95, 6400 метров. Торпеда в воде. Дьявол, да он поджидал нас в засаде!

До торпеды было больше шести километров - времени уклониться предостаточно. Хуан невозмутимо приказал:

- Отследи ее. Нужно узнать, куда она нацелена, прежде чем действовать.

- Контакт на сонаре! - снова завопил Касим. - Вторая торпеда, азимут и дальность те же. Выполняю экстраполиро­вание. Первый снаряд нацелен на грузовое судно. Компьютер распознал "Сагу", она покинула Бендер-Аббас минут на двад­цать раньше нас.

Круче некуда.

- Мы получили предупреждение от боевой группы авианос­ца, - продолжал Хали, - они слышали выстрелы и поднимают самолеты.

- Смотри-ка, ситуация накаляется! - осклабился Макс.

- И не говори, - пробормотал Хуан.

- Да ладно, - не унимался Касим, - еще контакт! Запусти­ли третью торпеду. Похоже, они атакуют веером нас, "Сагу" и судно за нами, некий супертанкер "Петромакс" под названием "Эгги Джонстон".

Будь у них на хвосте только одна торпеда, Кабрильо с легко­стью бы от нее отделался. Может, даже от двух, если бы удалось расположить судно между вторым снарядом и его мишенью. Но сразу три... Здесь он был бессилен. Какому-то из двух ко­раблей не избежать прямого попадания. И он ни в коем случае не собирается жертвовать доверху нагруженным нефтью супер­танкером.

- Вы не поверите... - слабым голосом заявил Хали, - они запустили еще одну. Итого четыре торпеды в воде. Между пер­вой и "Сагой" меньше пяти с половиной тысяч метров. Послед­няя движется заметно медленней остальных.

- Это на случай, если те промажут, - пояснил Макс. - Она закончит начатое.

Если какая-то из первых трех торпед промахнется или не взорвется, этот контрольный снаряд уничтожит цель. Ка­брильо был прекрасно знаком с этой тактикой. А вот как защи­титься, не знал. Теперь он думал лишь о том, как им выбраться из Оманского залива живыми.

ГЛАВА 4

Теплоход "Золотой рассвет", Индийский океан

Бандит мертвой хваткой вцепился в горло Джани Даль, зажимая ей нос и рот. Она задыхалась, и чем отчаянней пыталась стрях­нуть его с себя, тем сильнее становилась хватка. Вырвавшись на какое-то мгновение, ей удалось сделать спасительный вдох, не давший потерять сознание. Джани лягалась и изворачива­лась, но все тщетно.

Еще чуть-чуть, и она лишится чувств, но Джани была беспо­мощна. Она словно тонула - хуже смерти и представить невоз­можно, когда страх парализует каждую клеточку тела и ледяная вода медленно, но верно заполняет легкие, но причиной ее смер­ти станет не вода, а лапы незнакомца.

Джани изо всех сил рванулась в последней безнадежной по­пытке спастись...

Хрипя и захлебываясь, она очнулась на койке, вскочила и тут же повалилась обратно. Прозрачная пластиковая канюля, подававшая кислород в легкие, обмоталась вокруг горла и ду­шила ее как при приступе астмы, которой она страдала.

Все еще не отойдя от кошмаров, сопровождавших каждый приступ, Джани шарила по тумбочке в поисках ингалятора, едва осознавая, что до сих пор находится в госпитале корабля. Засунув мундштук в рот, она несколько раз нажала на клапан, впрыскивая вентолин как можно глубже в легкие.

С каждым вдохом становилось все легче, лекарство рас­ширяло забитые дыхательные пути, позволяя вдыхать новую порцию. Джани устранила самые острые симптомы приступа, но сердце до сих пор бешено билось - то ли от кошмара, то ли от того, что один из концов канюли выскочил и кислород посту­пал лишь в одну ноздрю. Джани поправила пластиковую тру­бочку и тут же почувствовала разницу. Взглянув на мониторы, она увидела, как растут показатели кислорода. Она откинулась на подушку и укуталась в одеяло.

Вот уже третий день Джани была прикована к больничной койке, третий день умирала от скуки в четырех стенах, прокли­ная свои слабые легкие. Ее часто навещали друзья, но задер­живаться тут надолго не хотел никто. И Джани их не винила. Кому охота смотреть на ее страдания? Она даже не позволяла медсестре менять постельное белье. Вряд ли она пахла розами.

Штора у ее койки отъехала в сторону. Джани не слышала, как доктор Пассман вошел в палату. Это был кардиохирург из Англии, лет шестидесяти. Он бросил работу сразу после раз­вода с женой и пошел работать доктором на "Золотом рассвете" в поисках тишины и спокойствия, а также чтобы лишить быв­шую жену алиментов.

- Я слышал крики, - сказал он, уделяя больше внимания мониторам, нежели пациентке.

- Очередной приступ. - Джани выдавила улыбку. - Уже третий день подряд. Кстати, этот был полегче. Кажется, я иду на поправку.

- Это уж позволь мне решать. - Он заботливо взглянул на нее. - Да ты вся синяя. У моей дочки хроническая астма, но чтобы так...

- Я привыкла. - Джани пожала плечами. - Первый при­ступ у меня был в пять лет, так что астма со мной почти всю жизнь.

- Кстати, у кого-то из родственников такое было?

- Ни братьев, ни сестер у меня нет, родители этим не бо­лели, хотя мама как-то говорила, что у ее матери была астма в детстве.

Пассман кивнул:

- Это семейное. Чистый морской воздух должен был об­легчить твое состояние.

- Я тоже так думала. Собственно, потому-то и устроилась на круизное судно. Ну и чтобы выбраться из унылого город­ка, где единственное развлечение - наблюдать за кораблями в порту.

- Скучаешь, наверное, по родителям?

- Я потеряла их два года назад, - тень грусти легла на ее личико, - в автокатастрофе.

- Мне жаль. Смотри-ка, ты розовеешь. - Пассман попытал­ся сменить тему. - И дышать вроде легче.

- Так вы меня выпишете?

- Боюсь, нет, милая моя. Не нравятся мне твои легкие.

- Напоминать вам о сегодняшней вечеринке, я так пони­маю, бесполезно? - с разочарованием спросила она. Если ве­рить часам на противоположной стене, праздник начался лишь несколько часов назад.

Дискотека была единственной возможностью персоналу как следует оторваться, с тех пор как "Золотой рассвет" покинул Филиппины пару недель назад. Все с нетерпением ждали этого вечера: официанты, горничные и свободные от работы члены экипажа, который, по счастливой случайности, состоял в ос­новном из чертовски привлекательных норвежцев. Кажется, даже кто-то из пассажиров собирался посетить мероприятие. Все только об этом и говорили.

- Именно так.

Дверь распахнулась, и в палату, благоухая духами, впорхну­ли Эльза и Карин, лучшие подружки Джани на "Золотом рас­свете". Они были на пару лет старше ее, обе из Мюнхена и про­работали здесь уже больше трех лет. Эльза была кондитером, а Карин работала в одну смену с Джани. Разодеты они были как павы. На Карин черное платье на бретельках, подчеркива­ющее пышную грудь, а на Эльзе - коктейльное платье, и, судя по отсутствию других полосок под облегающей тканью, больше ничего. На обеих были тонны макияжа.

- Ну как ты тут? - Не обращая внимания на Пассмана, Эль­за присела на краешек койки Джани.

- Завидую.

- Ты не сможешь прийти? - Карин сердито уставилась на доктора, будто это была его вина.

Джани убрала мокрую челку со лба.

- Даже если и пошла бы, на вашем фоне у меня просто нет

шансов.

- Думаешь, Майклу понравится? - завертелась Карин.

- Еще как! - убедила подругу Эльза.

- Уверена, что он вообще придет? - Джани с радостью под­держала разговор, пытаясь забыть про боль в груди. Майкл - один из пассажиров, атлетически сложенный голубоглазый блондин из Калифорнии. Он слыл самым привлекательным парнем на корабле. Джани слышала, что между ним и Карин что-то было.

Карин смахнула мнимую пылинку с плеча.

- Он сам мне сказал.

- А тебя не смущает, что он респонсивист? - вмешался в разговор Пассман.

Карин бросила взгляд на доктора:

- Я росла с четырьмя братьями и тремя сестрами. Поверьте, без детей не так уж плохо.

- Респонсивизм - это не только детей не заводить, - за­метил он.

Карин была уязвлена. Как смеет он думать, что она чего-то не знает об этой религии!