Тот опрометью бросился к железной доске и начал изо всей силы колотить. Солдаты, услышав звон, тотчас же побросали свои занятия и кинулись к орудиям. За ними, задыхаясь от быстрой ходьбы, шел Жуковский.
– Где противник? – на ходу спросил он Борейко.
Поручик молча указал на приближающуюся генеральскую коляску.
– Жаль только, что нельзя его обстрелять, – иронически заметил он.
– Борис Дмитриевич, да что вы наделали? – в ужасе проговорил Жуковский, покраснев от волнения. – Канониры побросали все на дворе и в казарме. Увидев щетки и швабры, генерал сразу же догадается, что мы делали приборку к его приезду, – совсем жалобным тоном проговорил капитан.
– На охоту ехать – собак кормить! Раньше надо было прибирать. Прикажите дежурным да дневальным скоренько все прибрать, а я пока займусь с нижними чинами учением при орудиях. На батарее все наши прорехи в обмундировании и в прочем будут меньше заметны.
– А если генерал заставит построить роту?
– Построим. Пусть полюбуются на наших солдат, – ответил Борейко, – все дыры и грязь будут отнесены за счет работы при орудиях во время учения.
Коляска успела проехать уже половину расстояния до Утеса, и Жуковский опять устремился вниз наводить окончательный лоск на все помещения.
– К орудиям! – скомандовал Борейко, и занятия начались.
Звонарев, выпачканный машинным маслом, тоже поднялся на батарею.
– Что делать мне, Борис Дмитриевич? – спросил он.
– Продолжай себе колдовать около своих машин, генерал едва ли туда заглянет.
– А он где?
– Вот уж подъезжает с каким-то моряком, – показал Борейко.
Звонарев взглянул по указанному направлению.
– Да ведь это Макаров! На передней скамеечке тоже видно черное пальто, – верно, Жорж и еще кто-то из военных.
– Так этот бородач и есть Макаров? – заинтересовался Борейко. – Надо послать за Жуковским. Эй, Родионов, пошли кого-нибудь за командиром, пусть доложит, что сам командующий флотом едет сюда.
– Слушаюсь, доложить, что командующий японским флотом едут! – повторил фейерверке?
Борейко с Звонаревым громко захохотали.
– Так ты командира до полусмерти напугаешь. Командующий нашим флотом едет. Понял?
– Теперь понял, ваше благородие. – И Родионов скрылся за орудием.
Солдаты, стоя у орудий, также с любопытством разглядывали приближающееся начальство.
– Ваше благородие, кто это с такой бородой? – спросил один из солдат.
– Вице-адмирал Макаров, новый командующий флотом.
– Это, значит, он у моряков за старшего, вроде как у нас генерал Стессель, – заметил другой.
– По местам! – крикнул Борейко. – Если адмирал поздоровается, помни отвечать: "Ваше превосходительство", – да подружнее, чтобы чувствовал, что вы артиллеристы, а не кто-нибудь.
Коляска подъехала. Из нее вышли Белый, Макаров, Дукельский и Агапеев.
Жуковский встретил их внизу и отрапортовал о состоянии батареи.
Поднявшись наверх. Белый и Макаров прошли вдоль фронта орудий, здороваясь отдельно с прислугой каждого орудия. Адмирала сразу заинтересовал несколько необычный вид орудий, прикрытых большими щитами.
– У вас тут устроена целая сложная система механизмов для обслуживания пушек.
– Это все изобретения поручика Борейко да прапорщика Звонарева, – пояснил Белый.
– Многое придумано нижними чинами, ваше превосходительство, – добавил Борейко.
Макаров внимательно взглянул на него.
– Весьма ценно, что вы прислушиваетесь к предложениям своих солдат, – проговорил он. – Это – поднимает их интерес к службе и заставляет думать над порученной работой. Успешная стрельба во многом зависит от такой постановки дела.
– Мы о многом здесь думали, ваше превосходительство. Почему бы, например, не установить на берегу двенадцатидюймовые пушки в башнях, как на броненосцах, – продолжал Борейко. – Меткость береговых орудий значительно больше, чем на кораблях, и действенность огня двенадцатидюймовых пушек была бы у нас куда больше, чем на море!
– Я сам неоднократно об этом думал. Надо надеяться, что после войны можно будет заняться этим. Вообще же береговая оборона, по-моему, должна быть передана флоту. Только при таком условии будет достигнута полная согласованность в действиях на море и на суше. Как вы думаете, Василий Федорович? – обратился он к Белому.
– Отчасти это верно, но, с другой стороны, разнотипность артиллерии будет сильно затруднять руководство одновременной стрельбой с моря и суши, – ответил Белый.
– Последнюю задачу мы с вами почти что разрешили. На днях я пришлю к вам на батареи сигнальщиковматросов. Это улучшит и ускорит нашу связь с берегом. Но все же оперативное объединение действий флота и берега, по-моему, совершенно необходимо, – настаивал адмирал.
Осматривая затем командирский пункт, Макаров обратил внимание на его устройство.
– Это, в сущности, наша боевая рубка, только смотровая щель у вас всего три дюйма, а на броненосцах – больше фута. Вы удачно используете наш опыт и еще усовершенствуете его.
– Нам нельзя иметь широкого отверстия, так как при взрыве снаряда летит масса мелких осколков и камней, – пояснил Жуковский, – мы для прикрытия от них даже спускаем с боков специальные щитки.
– У нас на кораблях тоже масса мелких недостатков. Например, много дерева, которое легко загорается в бою. Мне мыслится корабль, по возможности свободный от всяких палубных надстроек, совершенно без дерева, сильно бронированный и с крупной артиллерией, – плавучая батарея, так сказать. Но необходимость всего этого надо еще доказывать, ибо велика у нас рутина, сильно она мешает техническому развитию флота, – горько сказал адмирал.
– Мы тоже новинками похвастаться не можем, – вторил ему Белый. – Большинство наших батарей, как вы видели, вооружены орудиями образца семьдесят седьмого года, кроме того, у нас есть орудия и образца тысяча восемьсот шестьдесят седьмого года.
– Как обстоит дело со снарядами к вашим десятидюймовым орудиям?
– Есть у нас бронебойные и сегментные. Первые пронизывают двенадцатидюймовую броню на дистанции в четыре версты, а сегментные применяются при стрельбе на расстоянии до восьми верст, – сообщил Белый.
– При стрельбе бездымным порохом дальность повышается до двенадцати верст, а бронебойность до шести верст, – добавил Жуковский.
– Разве фугасных снарядов у вас не имеется? – удивился Макаров.
– Никак нет. Вернее, они имеются, но взрыватели к ним так несовершенны, что снаряды часто рвутся при выстреле. Это обычно выводит орудие из строя. Главное артиллерийское управление категорически запрещает стрелять ими.
– У нас на "Победе" и "Пересвете" имеются полные боевые комплекты десятидюймовых фугасных снарядов, и еще не было ни одного преждевременного разрыва.
– Нельзя ли нам передать хотя бы сотню таких бомб? Мы прекрасно используем их при стрельбе по японцам.
– Конечно, можно! Враг у нас общий, и кто его поразит – моряки или артиллеристы – все равно, – решил Макаров.
– Боюсь, что наместник будет возражать против такой передачи крепости боекомплектов, – предупредил Дукельский.
– За боеспособность флота прежде всего отвечаю я, а не наместник. Мне здесь виднее, ослабит ли передача ста бомб боевой комплект судов эскадры. Запишите, Георгий Владимирович: передать завтра же по пятьдесят бомб с "Пересвета" и "Победы" батарее Электрического Утеса и одновременно затребуйте по телеграфу из морского ведомства тысячу таких же бомб, – распорядился Макаров.
– Есть, ваше превосходительство! – вытянулся лейтенант.
Адмирал прошел вдоль батареи, расспрашивая о каждой мелочи ее технического оснащения.
Обойдя батарею, Макаров зашел на кухню попробовать пищу, познакомился и с раскладкой.
– Отпуск продуктов у вас гораздо меньший, чем на флоте, – удивился он.
– Надо думать, у матросов аппетит лучше, чем у солдат, – усмехнулся Агапеев. – На море больше есть хочется.
– Я и так все время воюю с интендантством, чтобы все по норме отпускали, а то часто чего-нибудь недодают. Сейчас на всякий случай завожу продовольственные запасы: капусту, овощи, мясо, – заметил Жуковский.
Заяц, чисто выбритый, вымытый, причесанный, в белом халате, совсем не походил на недавнего замухрышку.
– Щи у тебя, братец, вкусные, каша рассыпчатая, видать, ты к делу своему хорошо относишься, – похвалил Макаров.
– Рад стараться, ваше превосходительство, – гаркнул Заяц.
После обхода Жуковский пригласил гостей закусить. Денщики, с утра мобилизованные на кухню, состряпали обед из трех блюд. Из запасов были извлечены заветные бутылки вина, хранившиеся для экстренного случая.
– Скучновато вам, должно быть, на Утесе? – спросил Макаров.
– Скучать некогда, – днем и ночью сторожим море. Всю ночь под берегом бродят японские миноносцы. Только уснешь, а тут тревога, беги на батарею, – отвечал Жуковский.
– Ничего не поделаешь – война. Конечно, это утомительно быть все время начеку. У нас в сторожевом охранении ежедневно сменяются корабли, а вас, к сожалению, не сменишь.
– В таком положении находятся все береговые батареи, – сказал Белый.
– Вы бы посменно дежурство несли – сегодня одна полурота, завтра другая.
– Для обслуживания батарей людей одной полуроты не хватит. По тревоге приходится всех из казарм вызывать. И затем, какой тут отдых, коль над ухом пушки грохочут, – Пояснил Жуковский.
Вечером солдаты попросили Борейко подробно рассказать о Макарове, который им всем понравился.
– До всего доходит: почему и отчего, даром что наши пушки почитай первый раз видит…
– Видать, и солдату добер, глаза ласковые, и все в бороду улыбается.
– Настоящий адмирал…
С Электрического Утеса Макаров направился в объезд сухопутного фронта крепости. Здесь еще полным ходом шли работы по рытью рвов, насыпке валов впереди линии обороны. Кое-где начались бетонные работы по сооружению фортовых казарм и казематов. Работали преимущественно китайцы под руководством русских саперных солдат и офицеров. Отдельные батареи сооружались артиллеристами и стрелками.
Макарова сопровождали Белый и Кондратенко. Адмирал пытливо вглядывался в хаотическое нагромождение сопок, хребтов, впадин и лощин, характерное для окружающей Артур местности.
– Чертовски трудный для укрепления рельеф! Масса скрытых подступов и мертвых пространств, – резюмировал он свои наблюдения.
– Совершенно справедливо изволили заметить, Степан Осипович, – я и мои инженеры много поломали головы, чтобы найти хоть мало-мальски удовлетворительное решение для обороны крепости, – отозвался Кондратенко.
– Фортовый пояс всего в четырех-пяти верстах от внутренней гавани, что совершенно недостаточно при дальнобойности современных орудий в восемь-десять верст. Короче говоря, если японцам удастся обложить Артур с суши, то внутренний рейд превратится в ловушку для флота.
– Для полного обеспечения флота от обстрела осадными батареями необходимо выдвинуть линию обороны еще на три-четыре версты на хребет Волчьих гор, – сказал Белый.
– Для обороны такого обвода крепости численность гарнизона должна быть доведена примерно до восьмидесяти-девяноста тысяч против сорока пяти тысяч, на которые рассчитаны нынешние форты, то есть увеличить гарнизон крепости еще на две дивизии, – пояснил Кондратенко.
– На это рассчитывать крайне трудно, так как и а Маньчжурии войск еще очень мало, – возразил Макаров. – По-моему, Артур надо защищать на Цзинджоуском перешейке, ни в коем случае не допуская прорыва японцев на Квантунский полуостров Помимо этого, Квантуя может стать и продовольственной базой крепости. Если поощрять местное население хорошей оплатой продовольственных продуктов, то китайцы сумеют собрать хороший урожай риса, чумизы. Следует, кроме того, организовать рыбную ловлю. И Порт-Артур как крепость фактически будет обеспечен продовольствием на любое время осады.
– Генерал Стессель и штаб крепости предпочитают заниматься реквизициями, чем платить наличными деньгами за изъятое у населения, – возразил Кондратенко.
– Глубоко порочная политика! Мы должны завоевать расположение местного населения справедливым и гуманным отношением к нему. Чем притеснять и преследовать китайцев, следовало бы обратить больше внимания на все еще проживающих в Артуре иностранцев и прежде всего англичан и американцев, которые фактически являются союзниками Японии. Я сам видел в Артуре вывески на лавках неких Томлинсона и Смита. Они наверняка или англичане, или американцы. Как можно их оставлять в осажденной крепости? – возмущался Макаров.
– Я специально справлялся о них в штабе крепости. Оба они являются подданными не то Швеции, не то Швейцарии, – ответил Кондратенко.
– Все без исключения иностранцы должны быть немедленно высланы из Артура. Это обеспечит наш тыл от шпионажа. А оборонять Артур необходимо на цзинджоуских позициях, а не в непосредственной близости от порта-убежища нашей эскадры, каким является Порт-Артур, – убежденно продолжал Макаров.
– Но противник сможет высадить десант где-нибудь между перешейком и Артуром, – усомнился Белый.
– Десант на территории врага – операция очень трудная, особенно при наличии пусть временно ослабленной, но все же боеспособной эскадры в Артуре. Ручаюсь, что японцы не рискнут на него, а если рискнут, то потерпят жестокое поражение, – горячо говорил Макаров.
– Едва ли в этом удастся убедить генерала Стесселя, – покачал головой Кондратенко.
– Сегодня же об этом напишу наместнику и, если Стессель заупрямится, буду просить о передаче мне командования всеми вооруженными силами на Квантунь, – продолжал развивать свою мысль Макаров.
Оба генерала слушали его с некоторым недоверием: им казалось странным, что моряк станет во главе стрелковых полков полевых батарей.
– Поскольку весь Квантуй нам нужен прежде всего как база для флота, то вполне естественно и поручить его оборону командующему флотом, – продолжал Макаров.
– Вашему превосходительству нужен будет надежный, знающий начальник штаба из сухопутных генералов, – осторожно заметил Кондратенко.
– Надежнее вас, Роман Исидорович, я никого не знаю, а Василий Федорович будет прекрасным начальником артиллерии обороны, – дружески улыбнулся Макаров.
– Весьма польщен столь высокий оценкой, но ведь в Артуре есть много генералов старше меня, – возразил Кондратенко.
– Кто? Фок-стар, зол и, простите, ненадежен. После Берлинского конгресса, когда немцы предали нас, я отношусь с недоверием к немецкому правительству. Стессель по своей – как бы помягче сказать – нервности, что ли, не годен к занятию командных должностей. Никитина я не видел трезвым. Рознатовский разваливается от прогрессивного паралича. А больше никого нет, – перечислял адмирал.
– Пришлют кого-нибудь из Мукдена, – возразил Белый.
– А я ни на какое другое лицо не соглашусь. Ведь командующий может сам выбирать себе начальника штаба. Так я сделал во флоте, так поступлю и в случае моего назначения начальником обороны, – уже совсем тепло проговорил Макаров, похлопывая по плечу Кондратенко.
– Ваши высказывания, Степан Осипович, совпадают с самыми затаенными искренними моими желаниями. Видеть вас во главе обороны Квантуна, – да ничего лучшего я себе не представляю и сочту за особую для себя честь состоять начальнику вашего штаба, – ответил Кондратенко, пожимая руку адмирала.
– Готов всеми своими знаниями и энергией помочь вам в руководстве артиллерией, – прочувствованно говорил Белый, в волнении покручивая свой длинный казацкий ус.
– Но, господа, до поры до времени прошу наш разговор не разглашать, – предупредил адмирал, оглядываясь на стоящих поодаль адъютантов и Дукельского.
Генералы поспешили заверить Макарова в соблюдении молчания.
День уже склонялся к вечеру, когда усталый, запыленный, но довольный Макаров вернулся на "Петропавловск". Тут его встретил Молас и почтительно доложил, что морской министр адмирал Авелан и начальник главного морского штаба адмирал Рожественский не находят возможным выделить нужные средства для издания "Рассуждения о морокой тактике". Макаров сразу помрачнел, а затем резко приказал:
– Немедленно составьте телеграмму наместнику и в Петербург с требованием моей отставки. Так и напишите: отказ в напечатании моей книги считаю выражением личного недоверия ко мне и прошу о назначении нового командующего флотом взамен меня… Пусть кто хочет командует при таких условиях.
Молас попытался успокоить взволнованного адмирала, но тот не хотел и слушать. Начальнику штаба пришлось отступить.
Затем Молас доложил о результатах расследования обстоятельств столкновения "Пересвета" и "Севастополя".
– Обоим командирам объявить строгий выговор. Чернышева завтра же, по несоответствию, списать в экипаж. Бойсмана пока оставить, известите об этом наместника, – решил Макаров.
– Может быть, сначала испросить согласия его высокопревосходительства на смещение Чернышева?
– Незачем. На место Чернышева сегодняшним же приказом назначить командиром "Севастополя" Эссена, а Иванова – четырнадцатого – на "Новик", – рубил адмирал.
Молас едва успевал записывать за ним.
– Вы приказали, ваше превосходительство, "Пересвету" и "Победе" передать на батарею Электрического Утеса по пятьдесят фугасных десятидюймовых снарядов, – напомнил Дукельский.
– Напишите, необходимое предписание, Михаил Павлович, – уже спокойнее произнес Макаров.
Отдав еще несколько мелких распоряжений, адмирал удалился в свою каюту.
– Какая муха укусила Степана Осиповича? – спросил Дукельский у Моласа, когда они остались вдвоем.
Начальник штаба показал лейтенанту телеграмму из Петербурга…
– Вдруг в морском ведомстве примут отставку адмирала? Что тогда будет с нами? Опять получим кого-нибудь вроде Старка или Алексеева, – забеспокоился Дукельский.
– Наивный вы юноша, Георгий Владимирович. Да а Петербурге Макаров для министерства в десять раз страшнее, чем здесь, – улыбнулся Молас.
– Это почему?
– Хотя бы потому, что он своими опытами установил недостаточную устойчивость броненосцев типа "Ослябя", "Бородино", "Александр Третий". При незначительной пробоине с одного борта они легко могут перевернуться вверх килем. Следовательно, в бою они почти неминуемо погибнут, – неторопливо объяснил адмирал.