- А это, чтобы при нужде уйти от преследователя, оставить с носом любого недруга. В таком случае она может развить скорость самолета. Но я тебе повторяю: не каждому такая скорость подвластна. Почему мы и боимся давать такую машину не совсем умным и неумелым.
- Вы так меня заинтриговали! Хочу Фалангу.
- Ладно, ладно. Покажи нам свою точность вождения, аккуратность, а тогда мы посмотрим.
Тренировки на этот раз продолжались до позднего вечера, ребята разбились по группам, в каждой группе был старший, и за всеми наблюдал Антон. Все ездили на скорости заданной, преодолевали "полосу препятствий", Александра тоже ее преодолевала, и скорость у нее была много меньше, чем у остальных. Это ее обижало, ей не терпелось быстрее пересесть на Фалангу и всех обгонять, всем показывать свое особое искусство, но она в точности исполняла режим езды и в конце занятий заслужила похвалу Антона:
- Теперь я вижу: ты умеешь ездить, но Фаланга потребует от тебя особого искусства и особой осторожности.
Он пообещал завтра же вручить ей скоростную машину.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Объект "Алкоголик" давно находился под наблюдением Антона. Житель соседнего села под видом пастуха выводит небольшое стадо коз, пасет их поблизости от объекта, а поздним вечером по радиотелефону обо всем увиденном докладывает Антону. Антон затем звонит Командору.
Качалин советовал пока не трогать "Алкоголик". По многим признакам заключал, что старый Керим, хозяин объекта, деньги в банк не несет, а рубли и доллары хранит "в кубышке". Деньги у Керима скопились большие. Из Грузии налажен поток нелегального спирта по железной дороге, вагоны разгружаются на станции в десяти километрах от объекта, отсюда нечистый спирт доставляется в разливочный цех. Возле "Алкоголика" все больше скапливается машин: одни привозят спирт, другие - пустые бутылки, пробки, маркировочные этикетки, а третьи развозят по округе готовую продукцию.
Цех находится под землей; чуть в стороне от него, на пологом холме, на берегу небольшой речонки стоит жилой домик. Пастух–разведчик, наблюдая в бинокль, насчитал в" экипаже" Керима "чертову дюжину" - девять мужчин и четыре женщины. Мужчины по очереди охраняют объект; они дежурят в трех окопах, расположенных на небольшом удалении от подземного производства. Разведчик видит, как в ближайшем к нему окопе азик, - так их тут зовут местные жители, - положив на бруствер автомат Калашникова, опускается на дно окопа, - очевидно, спит. Пастух не однажды подходил к нему близко, и даже разговаривал. Если бы Антон приказал, без труда бы с ним покончил. Все в округе знают, какую уйму русских мужиков травят азики, - женщины ненавидят их смертельно.
Антон не торопился с операцией "Алкоголик", но исподволь давно готовил ее. По вечерам разворачивал на столе крупномасштабную карту местного района, синим карандашом прокладывал маршруты движения "ястребов" к объекту и обратно. Перед ним лежала толстая черная папка с блокнотом и дисплеем, с его помощью рассчитывал для каждого время выезда и скорость движения. Главная задача: избежать перестрелки, не подставить под пули своих бойцов. До сих пор все его операции проходили бескровно - этим Антон гордился и находил у себя задатки неплохого полководца.
Александра сидела с ним над картой и была в курсе всей операции. Сегодня Антон разложил на столе карту большую со множеством квадратиков по всему листу: одни начерчены синим карандашом, другие - красным.
- Что они означают, квадраты эти?
- Замки. В них живут богатеи. Если синий квадрат - наши, российские, их называют "новые русские", а если квадрат красный - кавказские бароны. Вот этих мы пока обкладываем данью, а потом и совсем попросим убраться восвояси.
Антон окинул взглядом красные квадраты - их было семьдесят три. На двести километров - семьдесят три барона.
Продолжал свой рассказ:
- Видишь ли, Александр, это ведь настоящая оккупация, захват русских земель без боя и выстрела. Во время войны немцы оккупировали полстраны, так что с ними сделали наши деды? Вышвырнули их вон, а затем еще и Берлин повергли. А мы что же не хозяева разве своей земли?
С минуту молча водил карандашом по карте.
- Они, видишь ли, и действуют как оккупанты. Нет бы сами у нас поселились, они еще и родичей своих тащат - братьев–сватьев, племянников разных. Как поганые грибы растут чужеродные поселения, вроде того, как в средние века в Европе, да и у нас тоже: замок или дом господина, а вокруг его челядь. Поставят ограду, огород называется, а потом и город. Вроде бы Россия, а уж и не Россия. Лица родного не увидишь, и говор чужой, чужая песня, а в пляс пойдут, так с саблями. Ну, нет, если уж ты грузин - живи в Грузии.
- А если они там в Грузии русским так скажут?
- Скажут? Они уж давно им так сказали - во всех прежних советских республиках. И не только сказали, всех гражданских прав лишают, паспорта не дают, из квартир гонят, на родном языке говорить запрещают. А как мы их стали теснить, тотчас же о русском фашизме закричали. Но какие же мы фашисты, если землю родную никому не хотим отдавать?.. Мы просто хорошие русские люди, парни и девчата, любящие свою мать-Родину. У нас потому и девиз такой: "Честь и Родина!"
Сделал запись в блокнот. И - продолжал:
- Вот чего коммунистам не хватает: любви к матери-Родине. У них потому и молодых мало. Но ничего. Скоро и они о русских интересах заговорят, и тогда их мощь сразу во сто крат усилится. И мы все пойдем в коммунисты. Ведь коммунизм это что такое? Община. Артель. А русский человек всегда в артель стремился. Он общество любит и для людей ничего не жалеет. Одно только ему надо: чтобы русскую суть в нем не задевали, род его не трогали. Как это взрослые дяди понять таких простых вещей не могут!
- Но как же азиков сковырнешь отсюда? Они тут вон как закрепились: замки с башнями, заборы высоченные.
- А это уж… тактика должна быть. И стратегия. Вот перед тобой карта, а на плечах у тебя голова. Соображать надо. Да ты спать–то будешь ложиться?
Александра взяла из рук Антона карандаш, показала на окоп часового:
- Я вот что придумал: пусть наш пастух снимет часового, и тогда нам откроется путь к домику.
- Как снимет?
- Ну, как снимают? Помнишь, фильм "Чапаев"?
- Э-э, нет. Азики хотя и травят наших мужиков, но жизни мы их не лишаем. Жизнь, она от Бога, пусть Бог ее и забирает. - И как Чапаев на Петьку прикрикнул: - Иди ты спать! Вон как глаза твои покраснели.
Александра не уходила, в который уж раз спрашивала:
- Где я буду ехать? На какой скорости?..
- Ехать будешь за мной, а скорость наша будет порядочной: где семьдесят, а где–то и около ста километров. И вот еще: сзади тебя на мотоцикле будет ехать Костя. Он у нас самый молодой, и на дело выезжает первый раз - отвечаешь за него. Ясно?
- Черепашья скорость. Я бы хотела…
Александра осеклась, но Антон, продолжая водить карандашом по карте, сделал вид, что и на этот раз ее оговорки не заметил. Саша, зевнув, сказала:
- Я пошел спать. А на завтрак меня не будите. В обед позавтракаю.
Антон улыбнулся: в холе выросла, привыкла нежиться. И, глядя ей вслед, подумал: не рано ли к делу приобщаю? Да как ей откажешь? Подступилась с ножом к горлу.
Тихо, но твердо проговорил:
- В одиннадцать выезжаем. У тебя готов мотоцикл?
- Бак залит, а масло я вчера заменил.
- Ну, ладно, иди спать. Разбужу в восемь.
Позвонил пастуху. Говорил тихо:
- Часового снять можешь - перцовой струей?..
- Смогу. Завтра в полдень на вахту заступит старший сын Керима. Он просил сигарет ему принести. Как только заслышу ваши мотоциклы, уложу его часа на три–четыре. Оружие заберу.
- Хорошо. Мы будем в час дня. С дороги позвоню.
Выезжали в одиннадцать. Антон со своим постоянным боевым товарищем, школьным преподавателем физкультуры Павлом впереди, за ними Александра, а позади, словно стайка гусей, на заданной скорости шли еще четыре пары. Всего же по разным дорогам к объекту по команде Антона устремились пятнадцать пар "черных ястребов". Парусами надувались черные шерстяные гимнастерки. На рукаве у каждого круг, в центре которого на белом поле алел ярко–красный символ дедов и отцов - Серп и Молот, что означало: власть, за которую борются эти парни, будет принадлежать рабочим и крестьянам. Александра, вцепившись в руль мотоцикла, точно выдерживая скорость и дистанцию от головной машины, часто взглядывала на эмблему, красовавшуюся у нее на рукаве, и глаза ее загорались гордостью и желанием ехать быстрее и первой обрушить свой гнев на банду Керима.
За несколько десятков километров до "алкоголиков" Антон сбавил скорость и пропустил вперед себя мотоцикл с двумя дюжими парнями. Их мотоцикл оглушительно затрещал, выбросил из выхлопных труб тугие струи дыма и точно ракета устремился вперед по накатанной грунтовой дороге. "Мне бы так", - завистливо подумала Саша, сдерживая свою машину на скорости, чуть превышающей цифру 60. Она не знала, что Антон, приближаясь к объекту, всегда выпускал вперед разведку, чтобы обмануть засаду, если таковая выставлена на дороге. Впрочем, за три года боевой деятельности засад еще не было, - слишком неожиданно и стремительно обрушивали свою ярость "черные ястребы". Тут могла сработать измена, только предатель мог предупредить преступников о налете загодя, но маршрут следования сообщался лишь командирам взводов, а среди них изменник был почти невероятен.
Антон применял и еще одну хитрость: приближаясь к объекту, вся группа снижала скорость и только уж перед самым носом у врага срывалась на бешеный форсаж. И оглушая, и устрашая противника, сваливалась ему на голову. Но и в этом случае принимались надежные меры, чтобы не подставить ребят под выстрелы всполошившихся преступников.
Подпольный завод "Алкоголик" был особенно опасным. Тут было много людей, и все они вооружены. Шестидесятилетний, весь заросший черной бородой Керим надежно охранял свой объект; он мог вызвать несколько отрядов милиции и из окрестных населенных пунктов, и даже из самого Петербурга. Двадцатитрехлетний Антон не мог сравниться в хитрости и коварстве с эти старым волком; к тому же у Керима были миллионы долларов, за которые, как известно, можно все купить. И Антон противопоставил старику дерзость и мужество своих ребят, неожиданность и ярость налета.
По телефону опросил командиров групп: все они следовали в точно назначенном режиме. И когда приблизились на расстояние десяти километров, подал команду: "Атака". И полдневная округа, над которой август разлил нежаркую солнечную истому, вдруг огласилась страшным треском и гулом сорвавшихся на самолетную скорость мотоциклов. Керим выскочил из подземелья, ошалело крутил головой, - думал, что смерч пронесется мимо, но в кармане завизжал телефон. Голос Антона электрическим разрядом ударил в ухо:
- Керим! Вы окружены. Не вздумай шалить: перестреляем всех и зажжем ваш дьявольский вертеп. Жду тебя на холме у клена.
Керим оценил обстановку и решил все покончить миром. Хрипло проговорил:
- Я иду. Только пусть твои ребята не пугают моих людей.
Двинулся от домика в направлении к Антону. Александра, которой было указано место в отдалении, стояла вместе с Костей возле работающего на малых оборотах мотоцикла, наблюдала за приближающимся кавказцем. Из подземелья, над которым дымилась трехметровой высоты железная труба, как тараканы, выползали мужчины, женщины и дети. Теперь их уж была не чертова дюжина, как в прошлый антонов налет, а десятка два. Онемев от страха и сгорая от любопытства, они грудились тесной кучкой, провожая взглядом своего вожака. И это, между тем, тоже был тактический ход Антона: как раз в это время, когда еще кашевары ядовитого зелья находились в состоянии психологического шока, сзади со всех сторон к ним подкрадывались "черные ястребы". И не успел Керим подойти к Антону, как раздалось оглушительное: "Руки вверх! Оружие!.." И "ястребы" растолкали мужчин, вывернули у них карманы, забрали пистолеты, кинжалы, финские ножи. Приказали всем поднять руки и поставили к забору.
Керим повернулся и долго наблюдал сцену разоружения его людей. А к нему подошел с автоматом Павел и тоже его обезоружил.
- Антон! Зачем такой война? - хрипел он, задыхаясь от злости. - В прошлый раз ты тоже был, я давал тебе деньги. И сейчас я дам тебе деньги, но зачем так?
Он показал на стоявших у забора своих людей.
- Ты, Керим, травишь русских. Я вынужден принять меры.
- Я делаю чистый водка. Вот анализ лаборатории.
Он протянул Антону бумажку. Антон взял ее и положил в карман.
- Мы разберемся с этой лабораторией. Мужики в деревнях мрут как мухи от вашей водки. Ты должен ответить за массовое убийство русских лю…
Антон не договорил: со стороны реки глухо хлопнул винтовочный выстрел, и Антон вздрогнул, запрокинул голову. Александра подбежала к нему, и он повалился ей на руки. Лицо его побледнело, глаза испуганно расширились, рот приоткрылся. В углу рта на нижней губе показалась струйка крови. Он посмотрел в сторону, откуда раздался выстрел: там были ребята в черных блузах, они вели к Антону мальчика–кавказца. Керим вскинул руки за голову, застонал:
- Ай, шайтан глупый! Что наделал, а?..
Антона положили на траву, Александра, поддерживая его, ощутила на спине, где была ее рука что–то теплое… Кровь!.. Пуля под сердцем прошла навылет. Антон тихо стонал. Но в глазах его еще теплилась жизнь, он смотрел то на Александру, то на ребят и будто бы не верил, что ранен, и, может быть, смертельно. Александра прижимала руку к его спине, пыталась остановить кровь. А он, поймав ее растерянный взгляд, слабо улыбнулся, хотел сказать: "Ничего. Это бывает. Война есть война. Тут иногда и стреляют". Кажется, нечто подобное он говорил уже ей.
Подвели мальчика. У него за плечами висело ружье с оптическим прицелом. Ребята забыли его обезоружить, потрясенные, смотрели на командира. Кто–то сорвал с пацана ружье, замахнулся на него прикладом, но Керим кошкой бросился на бойца, заслонил собой мальчика.
- Это мой внук! Не трогайте!..
Павел взвел автомат и хотел порешить их обоих, но Антон хрипло, не своим голосом проговорил:
- Оставьте его, пусть живет.
Он имел в виду не Керима, а подростка, своего убийцу. Повернувшись к Кериму, сказал:
- Ты отдашь все деньги. И золото… Я знаю: ты прячешь золото. А мы посмотрим, что с вами делать.
Последние слова он проговорил совсем тихо. И закрыл глаза, повернул лицо к Александре. И с минуту молчал. Потом открыл глаза, - в них были слезы.
- Я не хочу умирать. Но… ничего не поделаешь.
Дышал тяжело, прерывисто. Внутри у него что–то хрипело.
Еще он сказал:
- Ты хорошая. Я знаю. Все знаю. Прощай.
Кто–то из наших ребят подкатил новенький "Форд" - это была машина Керима. Бережно внесли в нее Антона, и, прежде, чем Александра опомнилась, машина отъехала. Ребята повезли командира в больницу недалеко расположенного отсюда города Всеволожска.
И только уж тогда, когда машина скрылась из глаз, Александра вдруг поняла, что и она должна была поехать с Антоном, но потрясение было слишком велико, она ничего не соображала. К печальной действительности ее вернул вид Керима, прижимавшего к себе внука и боявшегося, что "ястребы" разорвут его на части. Александра вспомнила волю Антона, громко и властно сказала:
- Не трогайте его. Пусть живет!
Это был момент, когда, повинуясь какому–то врожденному инстинкту, она вдруг почувствовала в себе силу и волю взять на себя дело Антона. Повернулась к Кериму:
- Деньги и золото. Все деньги и все золото. А мы тогда решим, что с вами делать.
Керим, толкая вперед мальчонка, направился к домику. За ним со вскинутыми автоматами шли четыре "ястреба". Керим хотел было войти в домик вместе с внуком, но Павел, задержав мальчика, сказал:
- Он останется здесь.
В сопровождении двух бойцов Керим вошел в домик и через несколько минут вышел с чемоданом. Павел открыл его, он был набит пачками рублей.
- Это рубли, - и, конечно же, не все, - сказал Павел. - Давай доллары.
- Какой доллар! - вскинул Керим руки. - Водка продаем за рубли. Какой доллар!..
- Давай доллары! Иначе… Всех на распыл.
- Кто ваш командир? Тот, молодой, - он командир.
Павел двинул Керима прикладом:
- Командира убил… этот звереныш! Доллары на бочку! Все доллары! Иначе секир башка. Всю банду… решим.
Павел посмотрел в сторону прижатой к забору стаи кавказцев. Двенадцать бойцов с автоматами окружили группу человек в двадцать, а два "ястреба" стояли у дверей подземелья: выстрел снайпера–подростка всех насторожил, взвинтил нервы, а ранение командира озверило настолько, что нельзя было предположить, как поступят бойцы и станут ли они ждать распоряжения оставшегося за Антона командира. Александра, понимая это, послала связного сказать всем: "Без команды в людей не стрелять и никаких действий не предпринимать". У связного спрашивали: "А кто командир?" Связной, пожимая плечами, отвечал: "Одно только знаю: молодой и очень смелый парень. Зовут его Александром".
Керим доллары не отдавал, и тогда Павел приказал двум бойцам:
- Расстрелять звереныша!
- Нет! - закричал Керим. И рванулся к внуку, обхватил его руками, кричал: - Нет!.. Я отдам доллары.
Внука у него снова отняли, а он пошел в домик и вынес оттуда второй чемодан, - побольше первого. Павел открыл его, и тут были туго уложенные зеленые бумажки.
- Золото! - закричал Павел. - Золото, говорю!
И рванул за руку подростка, толкнул его и вскинул пистолет.
- Нет! Нет!.. - снова закричал Керим и выставил вперед руки. - Не убивайте внука. Не убивайте!..
Взял у стены дома лопату, пошел к камню–валуну, стал копать. И вскоре вытащил из–под камня целлофановый мешок, бросил его к ногам Павла. Привлек к себе внука, заплакал. Плакал он громко, навзрыд, тело его содрогалось в рыданиях. Павел толкнул его перед собой и повел ко всем остальным. Тут он приказал еще раз всех обыскать, а затем разрешил войти в домик и подземелье, взять вещи и убираться к себе домой. В этот момент к нему подошла Александра.
Павел показал чемоданы, целлофановый сверток:
- Кажется, все выбили.
- Хорошо. А с ними что будем делать?
- Людей отпустим, а завод подожжем.
- Не согласна, - жестко сказала Александра. - Они преступники, травили русских людей - всех на распыл!
- Как? - не понял Павел.
- А так! Ту–ту–ту…
Александра повела перед собой автоматом. Павел улыбнулся, мягко проговорил:
- Антон против смертоубийства. Мы только тогда лишаем жизни, когда на нас с оружием нападают. Таковы правила "черных ястребов".
Глаза Александры сузились, потухли.
- Ладно. Согласна. Пусть ребята поджигают.
Павел послал бойцов, приказал запалить все объекты. И уже через несколько минут из дверей подземелья показался дым и раздались крики людей; они выбрасывали из подземелья свои вещи, тащили матрацы, одеяла… Крики усиливались, кто–то завопил:
- Спирт горит! Спирт!..