Софья разделась и вошла в воду, ахнула, слегка присев. Алеша оглянулся, но тут же стыдливо отвел глаза. Стайка мальков блеснула серебряной змейкой. Софья по-детски ударила ладонью по воде, потом брызнула на Алешу, но тот не захотел принять участие в игре.
- Грустно расставаться, - Софья застенчиво улыбнулась, потом распушила волосы, они шалью прикрыли ее спину и грудь.
…Потом она сушила волосы над костром, грелась всем телом. Внимание Алеши было целиком сосредоточено на картошке, которую он, как на шомпол, нанизал на шпагу и, жарил на костре.
- А не заржавеет отцовский подарок? - усмехнулась Софья.
- Шпага-то? Отчистится, - ответил Алеша беспечно. - Главное, чтоб хорошо колола, - и он умело проткнул еще одну картофелину.
- Странная ты, Аннушка, - удивилась Софья. - Какая же ты странная! Ты ведь тоже от людей прячешься. Я это давно поняла.
Алеша только глянул на нее искоса.
- Но ты не бойся, - поторопилась заверить его Софья. - Я умею хранить чужие тайны. Я помогу тебе… Я ведь богатая, очень богатая, - она замолкла на мгновенье, быстро заплетая косу. - А сейчас мы расстанемся. Лучше, если я пойду к Пелагее Дмитриевне одна. Я у нее никогда не была, но матушка моя перед смертью все так подробно описала, с закрытыми глазами найду ее хоромы. А ты жди от меня весточки вон там… у стен Юрьева монастыря. Может, я сама за тобой приду. Поживешь в теткином дому, отдохнешь, если, конечно… - Она опять умолкла, завязала косу в тугой узел, потом вдруг помрачнела. - Но если через три дня не приду и вестей не подам, то не приду никогда.
Испуганный этими словами, Алеша схватил ее за руку.
- И не молись за меня, милая Аннушка, потому что нет такой молитвы богу нашему, чтоб мне помогла, - она вдруг кинулась Алеше на шею. - Страшно… Говорят, суровая она, Пелагея Дмитриевна…
- Теперь меня слушай, - зашептал смятенный Алеша. - Если не придешь, где тебя искать?
Софья только плакала, трясла головой и прятала лицо на его груди.
- Не ходи к тетке, - прошептал Алеша. - Пойдем со мной. Я в Кронштадт иду.
Но Софья словно не услышала этих последних слов. Она встала, вытерла глаза косынкой.
- Пора мне…
Вечером у стен Юрьева монастыря Алеша примерил купленную у старьевщика мужскую одежду. Камзол был без двух пуговиц, штаны-кюлоты чуть жали. Прошелся по тропинке меж стогов, словно вспоминая свою былую походку. Потом расстелил женскую одежду на траве, положил узелок под голову и лег, глядя на первую звезду. Облака неслись по небу, задевая луковки соборов.
Жилище Пелагеи Дмитриевны было старого боярского покроя. Комната, в которой поместили Софью, находилась на втором этаже: лежанка, стол резного дуба, в углу богатый иконостас. Через узорную решетку открытого окна просунулась ветка цветущей липы. Софья сидела на лежанке в любимой своей позе, обхватив руками колени. Перед ней стояла дородная, краснощекая женщина в русском платье - горничная тетки Агафья.
- Почему в город меня не пускаешь? - мрачно спросила Софья.
- Так ведь молодая девица, - Агафья постно поджала губы. - Обидеть может всякий.
- Что же мне делать целый день?
- Вышивайте вот, - Агафья показала на пяльцы. - Требник можете читать. Самое вам занятие, кровинка вы заблудшая…
Софья встала, решительно направилась к двери. Агафья поспешила за ней, преградила ей дорогу.
- Барыня не любят, когда по комнатам без дела бродят. Сидели бы в своей келейке.
Софья села на лежанку.
- Надежного ли ты человека послала, чтоб известить тетку обо мне? Где она? Я сама к ней пойду!
- Зачем вам ноженьки трудить? И так все побиты. А Пелагея Дмитриевна сегодня обещали быть… или завтра. На богомолье, девонька, путь не короткий: день туда, день обратно. А молитва должна быть тихая, неспешная…
- Подай бумагу и чернил! - приказала Софья.
- Это еще зачем?
- Тебе-то что? Песню буду слагать, - Софья подошла к Агафье вплотную, кулаки ее были сжаты.
- Не велено.
- Кем - не велено? Или это сама тетка велела тебе стать тюремщицей? Говори!
- Ох и нравная вы, сиротинушка, - прошипела Агафья, потеряв терпение. - А хоть бы и тетушка… А потому велено, что знает Пелагея Дмитриевна, кому вы будете слагать свои песни, - она прикрыла рот рукой, понимая, что проговорилась, но остановиться уже не могла. - Постыдились бы, барышня… молодая девица… - Агафья начала пятиться к двери, испугавшись яростного лица Софьи.
Девушка вцепилась в Агафью, рванула атластную душегрейку.
- Чего мне стыдиться?
Агафья заголосила, но Софья встряхнула ее, уткнула колено в мягкий живот, прижала к стене:
- Говори! Чего стыдиться?
- Вы с кем из монастыря-то бежали? - задыхаясь, просипела Агафья.
Софьины руки обмякли на мгновенье. Агафья вырвалась, метнулась к двери, заперла ее на ключ, потом прильнула губами к замочной скважине.
- Срамница! Блудница вавилонская! Софья заколотила в двери кулаками:
- Отопри, крокодилица!
- С ряженым кавалером из монастыря бежать! И где вы с ним только договорились? Что, хороши лунные ночки?
- Врешь! Все врешь, старая ведьма! - кричала Софья, - Отопри, я тетке пожалуюсь!
- Испугала! - злорадно вопила Агафья. - Да зачем ты нужна Пелагее Дмитриевне? Они тебя и видеть не желают! Уехали подальше от сраму! Опозорила ты свой род, замухрышка бесноватая!..
Софья вдруг сникла и сползла по двери на пол. Ноги ее не держали.
Алеша без сна лежал под стогом сена. Низко, почти задев его крылом, пролетела летучая мышь. Луну заволокло облаками.
Алеша пел.
"Какая бы не грозила тебе беда, я с тобой. Я возьму тебя на руки и пронесу через все напасти. Любовью я согрею твою душу. Только приди. А ждать я тебя буду - всю жизнь"…
И словно услыхав голос Алеши, Софья очнулась в своей темнице, заметалась, рванулась в запертую дверь, потом прижалась к оконной решетке.
- Куда смотрели мои глаза? Зачем так быстро бежали ноги? Где ты? Я даже имени твоего не знаю… Если бог хочет нас наказать, то делает нас слепыми и глухими.
Вдруг камешек тихонько стукнул о решетку. Софья посмотрела вниз. Под деревом стояла нянька Вера.
- Софьюшка! Откликнись… Вот ты где? Агафья-то тебя прячет. Второй день ищу.
- Нянька, ты ли это? Слушай меня…
По коридору мрачным строем шли черные тени. Впереди Агафья со свечой, за ней три старухи-монашки, замыкал шествие угрюмый лакей.
Щелкнул замок в двери, Софья отпрянула от окна, оглянулась. На нее, расставив руки, словно кур собиралась ловить, шла Агафья, слева заходила клирошная Марфа, справа казначейша Федора. Третья монашка осталась в дверях, приговаривая:
- Здравствуй, Софья… Мы за тобой. Собирайся.
- А-а-а! - закричала Софья, вскочила на стол и пошла потеха.
- Кусачка! Дрянь! - вопила Агафья. - Она меня за палец.
- Веревку, веревку давай! - вопила казначейша Федора.
Когда девушку поймали, придавили к полу, связали, в комнату заглянула нянька Вера. Глаза у нее округлились, губы что-то зашептали.
Софью вынесли из дому, положили на дно кареты. Одна из монашек сунула ей подушку под голову.
- Куда ее? - спросила нянька Вера.
- В скит, - ответила монашка одними губами.
- Не хочу! Не хочу в Микешин скит! - закричала Софья, пристально глядя в глаза няньки Веры.
- На озерцо ее, милую, - ехидно добавила клирошная Марфа.
Карета покатила. Нянька Вера серой мышкой прижалась к стене, пряча слезы…
Алеша сидел на могильной плите, завтракал: крынка молока, лепешки, яблоки.
Из-за куста вышла старушка, осмотрелась и решительно направилась к Алеше.
- Все в точности, - сказала она обрадованно, - глаз синий, родинке на щеке.
Алеша медленно жевал, глядя на старушку.
- Ты кто? - спросил он наконец, - От Софьи?
- От нее, голубушки. Рассекретили тебя. А новость моя худая. Увезли Софью сестры монастырские.
- Ты что, старая?!
- А то, соколик. Увезли ее в скит на озеро и будут на постриг готовить. Она матерью своей покойной монастырю была завещана со всем богатством своим.
- Разве можно вольного человека завещать?
- Молод ты еще судить о таких вещах. Матушка ее богу обещала: коли сохранит он отца Софьи целым и невредимым, то отдаст она дочь богу.
- А что с ним сталось?
- Что со многими другими… Был он знатный и важный боярин, да прогрешил противу двух пунктов…
- Двух пунктов государева указа, - Алеша усмехнулся, так странно прозвучали в устах старушки эти, ставшие обиходными слова. - Хула на господа… Хула на императрицу… Государев преступник. А жив ли он?
- Не знаю. Сгинул.
- Где ж мне Софью искать?
- В Микешином скиту, милый. Дорога туда длинная. Сейчас я тебе подробно весь путь обскажу, - старушка села рядом с Алешей. - Идет та дорога лесами, болотами, мимо "царева дома". Так люди его прозвали, - ответила она на немой Алешин вопрос. - Там раньше царь охотился. А стоит тот скит на Святом озере…
По прибытии в Петербург Саша Белов устроился на жительство в гостином дворе.
Наутро, еще не одевшись, в распахнутой на груди рубахе, Саша стоял у окна, с восторгом оглядывая крыши, купола и далекий шпиль Петропавловского собора.
Внизу слышались возбужденные голоса, удары костяных шаров, топот ног. Там были бильярдный зал и трактир.
- Итак, друг мой Александр, - разговаривал он сам с собой, - запомни этот день. Время начало новый отсчет. И начинается жизнь с трех дел: Анастасия… Алешка… гвардия. Итак, вперед, гардемарины!
За дверью послышались топот ног, возбужденная русская и немецкая речь. Саша выглянул в окно и увидел, что на улице вокруг торговца яйцами образовалась драка. Сцепились русские гвардейцы с военными иноземцами. Кто кого бил и с чего началась драка - понять было невозможно.
Разносчик яиц орал и размазывал по лицу немца желток и яичную скорлупу. Немца пытались защитить другие иностранные офицеры с бильярдными киями в руках.
- Бергер, собака! Шкуру спущу! - орал огромного роста офицер, пытаясь протолкнуться к немцу. - Ваньку в крепость упек! Шею тебе свернуть мало! Курляндец проклятый!
- Опомнись, Ягупов! Оставь Бергера! Ивана не вернешь! - пытался урезонить высокого офицера франт в цивильном платье.
Драка переметнулась в гостиницу. Саша выскочил в коридор.
- Уйдите, юноша! - крикнул ему франт и заорал на хозяина. - Спрячь немцев, остолоп!
Хозяин бестолково засуетился, однако дочь его оказалась сообразительней. Она выскочила с большой кочергой и ловко стала тыкать ею из-за плеча франта в разгоряченные тела. Толпа схлынула на момент. Франт схватил девицу и быстро юркнул с ней в дверь, отделяющую коридор второго этажа. Вдвоем они навалились на дверь, Саша попытался им помочь. Дочка накинула крючок.
- Молодец, фрау! С тобой хоть на край земли!
- Фрейлен, - с достоинством поправила та. - Фрейлен Марта.
- Ах фрейлен, - засмеялся франт. - Нецелованная, значит, - и он смачно влепил поцелуй в приоткрытый пухлый рот.
Саша радостно засмеялся.
Девица не обиделась, блеснула глазами. Дверь вздрагивала от ударов.
- Прыгнуть не побоишься? - жарко шепнул франт.
- Что? - не поняла Марта.
- Прыгнуть… со второго этажа! Подмогу приведешь. Людей надо спасать. И тех, и этих…
- Гут, гут, - закивала головой Марта и вложила в руку франту кочергу.
- Ты, правда, прелесть! - Франт опять наградил девушку сочным поцелуем.
- Все курляндцы - собаки!.. Бергер… Истоптали Россию! - неслось с лестницы.
Хилый крючок не выдержал, болт вырвало из гнезда, дверь распахнулась. Франт толкнул Сашу в его комнату, сам вбежал следом. Вдвоем они приперли дверь столом и креслом. В коридор хлынула толпа…
Повалив несложную баррикаду, дверь распахнулась. В проеме стоял тяжело дышавший Ягупов.
- Поговорить надо, - прохрипел он.
- Поговори, Паша, поговори… - согласился франт.
- Сколько тебе платят за донос?
- Выбирай слова! - тут же взорвался франт. - Какие к черту доносы?
За спиной Ягупова выросли два офицера и дружно схватили Ягупова за руки.
- Васька, уйди! Разве не видишь - он пьян, - умоляюще крикнул франту смуглый офицер.
- Какие доносы? Все знаем! - не унимался Ягупов. - А то зачем тебе с Бергером компанию водить? Бергер мать родную не пожапеет, лишь бы платили. Бергер дрянь и ты дрянь!
- Моли бога, чтобы я забыл твой пьяный бред, - едва сдерживаясь, прошипел франт, - а не то…
- Что "не то"? Ты еще угрожаешь мне? Ах ты!.. - Ягупов рывком освободил правую руку, схватил тяжелый ковш и, словно гранату, метнул его в голову франта.
Тот пригнулся, но ковш все же задел ручкой его голову и, пролетев дальше, со звоном разбил стекло.
Неожиданно для себя самого Саша рванулся вперед.
- Это не по правилам! - крикнул он громко. - Кто ж так дерется?
- Что? - дохнул сивушным духом Ягупов.
- Так не по правилам! - продолжал Саша. - Вас трое, а он один. Дуэль надо производить с секундантами. Кулаками не защищают, а порочат дворянскую честь.
- Дворянская честь? Ах ты мелочь пузатая! - ягуповский кулак пришелся Саше в ухо, и он с размаху сел на пол.
- Оставь в покое мальчишку! - крикнул Василий и тут же обратился к Саше. - Зря вы ввязались, сударь. Свои собаки грызутся, чужая не приставай.
- Я хотел, чтобы все было по-дворянски, - прошептал Саша, потирая разбитое ухо. - Шпага - заступница дворянина.
Офицеры вытащили за дверь рычащего Ягупова.
- Ванька а крепости сидит, черт-те что вокруг творится, а я буду шпагой махать! Честь дворянскую защищать, понимаешь! Идиоты… - слышался с лестницы его голос…
В коридоре было уже тихо, пусто. Хозяин собирал битую посуду, поломанную мебель.
- Рябчиков и пива! - крикнул ему Василий и, глядя с симпатией на Сашу, жестом пригласил его за стол.
Фрейлен Марта принесла на подносе рябчиков.
- Я все как ты хотель, - залучилась она глазами в сторону Василия. - Прыгаль и зваль мужиков. О! - Она увидела кровь на виске Василия, запричитала что-то по-немецки, приложила к ранке платок. - Я буду сильно тебя жалеть, майн "милай". Я тебя никогда не забыль…
- А я никуда не уезжаю, - засмеялся франт. - Жди меня в гости.
Они принялись за еду. Василий с интересом рассматривал Сашу.
- Из-за чего произошла эта ужасная драка? Могу в спросить об этом? - вежливо произнес Саша.
- Спросить можно что угодно, но не всегда получишь ответ.
- И кто такой Ванька, который сидит…
- В крепости, - значительно сказал Василий.
- Простите, а кто такой Бергер?
- А вы умеете слушать… и слышать главное! - нахмурился франт. - Вы когда-нибудь слышали эту фамилию?
- Что вы! Я только вчера прибыл в Петербург.
- И уже влипли в драку, - Василий с явным интересом смотрел на Сашу. - Вы знаете кого-нибудь в этом городе? Вам не мешало бы найти советчика, который приубавил бы вашу прыть.
Саша вытер руки платком.
- У меня есть пара рекомендательных писем, - он нырнул в карман, вытащил наудачу одно из писем и протянул собеседнику.
- Ну и ну… - протянул Василий пораженно, глядя на конверт. - Дом немца Вульфа против Троицкой церкви в собственные руки Лядащеву Василию Федоровичу, - прочитал он со значением. - Ты далеко пойдешь, Александр Белов… - Он встал. - Разрешите представиться - Василий Федорович Лядащев.
Саша смотрел на него с открытым ртом…
Столовая в охотничьем особняке - запущенная, обветшалая, сквозняки гуляют под потолком.
Анастасия и де Брильи обедали. Им прислуживал сторож Калистрат.
- Зайца умеют готовить только в Париже, - француз ел с завидным аппетитом. - К нему необходимы шампиньоны.
- Сережа, почему мы здесь? Чей это дом?
- Государыни Елизаветы, ваше сиятельство, - ответил сторож, ставя на стол очередное блюдо. - Срублен пятнадцать лет назад для охотничьих нужд юного государя Петра II, - и сторож с поклоном удалился.
- Самое главное в любом блюде - соус, - продолжал де Брильи. - Ты знаешь соус "бешамель", звезда моя? Или "борнез" с белым вином? Очень вкусно!
- Сережа, не зли меня. Какого человека ты ждешь? Нам надо как можно скорее уехать из России, а мы торчим здесь уже пятый день.
- Поверь, эта задержка злит меня не меньше. Меня ждут в Париже, я везу… - француз осекся, искоса глянув на Анастасию.
- Что ты везешь? - быстро спросила девушка.
- Красивейшую из женщин в мире, - галантно произнес де Брильи. - Париж не простит мне такой задержки. Но паспорт… милая, паспорт…
- Ты ждешь паспорт от Лестока?
- О-ля-ля! Политика не женское дело, звезда моя!
- О да! Это я вижу на примере моей матери.
Анастасия встала, подошла к горящему камину, села в старое кресло.
- Ты ничего не ешь, звезда моя. Когда мы приедем в Париж, я приготовлю "кок о вен" - очень вкусно. Четыре столбика тмина, аромат… А до Парижа нам придется голодать.
- Так уж и голодать, - усмехнулась Анастасия.
- Русским бы только набить живот. Что ест русский крестьянин? Этот ужасный черный хлеб, эта каша, капуста, масло из конопли…
- Вот уж не знала, что тебя так заботит русский крестьянин! Что до вас, французов, то, говорят, у вас любимое блюдо - луковый суп. Одна луковица на ведро воды. Очень вкусно, - она передразнила де Брильи.
- Русские очень обидчивы. Сами вы ругаете себя, как ни одна нация в мире, но стоит открыть рот французу или немцу, как вы сразу лезете в драку. Видимо, сам климат, эта бескрайняя равнина, полное отсутствие гор…
- Все в одну кучу, - прошептала Анастасия.
- …создает особый характер: покорный, ленивый, примитивный, но с затаенным буйством. Вы, русские, способны только на подражание - в науках, политике, модах…
Анастасия слушала шевалье, покачивая в такт его словам башмачком.
- А баня? - продолжал француз, еще более воодушевляясь. - Разве может цивилизованный человек понять, что это такое - рубленый дом, оттуда валит дым, и в этом угаре русские занимаются развратом, вакханалией!
- Сережа, ты говоришь чушь! В банях моются.
- Три раза в неделю? Не смеши меня. И говорят, что тех, кто не соблюдает в бане ваших варварских обычаев, - в лице кавалера появилось этакое интимное выражение, - секут розгами. Да, да! Розги вымачивают в кипятке…
- Калистра-а-ат! - крикнула Анастасия. - Истопи баню! Да пожарче!
- Душа моя, - де Брильи затуманенным взором посмотрел на Анастасию…
Маленькая баня в кустах бузины, над ней дым столбом. Сторож вылил последнюю бадью воды в наполненные бочки. Кучер Григорий, голый по пояс, мыл горячей водой лавки, запаривал в чугуне березовый веник.
Сторож заглянул в баню:
- Иди, раздевай барина…
В гостиной Анастасия давала последние наставления шевалье.
- Все понял, - согласно кивал он головой. - Я буду делать, как скажет Григорий. А когда ты придешь, звезда моя?
- Потом. Григорий, хорошо попарь барина.
Кучер истово закивал головой, пытаясь облачить полураздетого де Брильи в тулуп.
- Это что? А… тулуп, халат на меху. Но зачем? Лето…