* * *
Поезд, на который в последнюю минуту, вскочил Остап, давно выбрался из пригородного тупика и теперь неспешно катил колеей. Рельсы тут были проложены по насыпи, с обеих сторон которой тянулось бесконечное болото, изредка перемежавшееся маленькими участками леса.
Людей в третьем классе было как сельдей в бочке, но Остап, забившись в самый дальний угол под нависающую полку, чувствовал себя в безопасности, хотя и машинально прислушивался к болтовне неуёмной бабы, трещавшей по меньшей мере на полвагона.
- И на перроне весь час жолнежи ходят и у всякого документы пытают. А если там щось не так, то враз до свого начальника…
- Да, дуже серьозна влада… Дуже… - вздохнул Остапов сосед и, притиснув парня плечом, выглянул в окно. - Кажись, подъезжаем, вёрст семь осталось…
Услыхав это, Остап встрепенулся. Слова о жолнежах ему запомнились, и, значит, следовало пораньше подойти к выходу. Одновременно, неизвестно почему парень вдруг вспомнил Риву, которая тоже ехала в одном из соседних вагонов, и ему вдруг нестерпимо захотелось увидеть девушку.
Остап неторопливо поднялся и, едва начав протискиваться к тамбуру, совсем рядом, в соседнем купе, увидел Зенека. Какой-то момент они смотрели друг на друга, потом Зенек сорвался с места и, безжалостно отпихивая мешавших ему пассажиров, метнулся к двери. Ещё не отдавая себе отчёта, Остап бросился за ним, но в вагоне начался шум, толкотня, и когда Остап в конце концов всё же протиснулся в тамбур, он едва успел заметить руки Зенека, который на всём ходу соскочил с поезда. Не раздумывая, Остап кинулся следом, как-то ухитрился приземлиться на ноги, но, сделав пару шагов, не удержался и кубарем полетел с насыпи.
Очутившись в болоте и кое-как встав на ноги, Остап сразу увидел Зенека, только что вылезшего из той же грязи. Обстановка получалась необычная, и, видимо, поэтому Зенек, уже выбравшийся на сухое, вместо того чтобы "сделать ноги", закричал:
- Ты чего, гад, за мной гонишься? Ты ж мне чуть ли не на голову сиганул!
- Нет, как можно, - неожиданно для самого себя стал извиняться Остап. - Вы, пане, поймить, я порозумиться хотел, а вы так, ну и я…
- Ладно, - досадливо махнул рукой Зенек. - Пошли. Дорогой с тобой "порозумиемся".
- А куда? - Остап начал вытирать от грязи лицо.
- А куда с тобой, дураком, пойдёшь? Ясно, в НКВД!
- Не шутить так, пане… - Остап начал вылезать из болота. - Меня самого не сегодня завтра НКВД злапае …
- Да? - ехидно скривился Зенек. - То-то ты вместе с ними той ночью за мной гнался…
- То що вы, пане, то случай, я поясню… - Выбираясь из грязи, начал Остап, но едва он ступил на сухое, как сильный толчок швырнул его обратно в болото. Очутившись после такого неожиданного нападения чуть ли не по пояс в грязи, Остап поднял голову и зло посмотрел на Зенека.
- Что, мазур, никак убить меня хочешь?.. Ну то вбивай! - Остап рванул из-за пояса ВИС и со злостью швырнул его под ноги Зенеку. - Вбивай!
Зенек спокойно взял пистолет, передёрнул затвор и прицелился Остапу в лоб.
- Ты кто, гайдамака?
- Я - украинець!.. А вы… Вы, паны пыхатые, мало того, что войну проиграли, ещё и нас под Советов сунули!
- То не мы сунули, - злобно огрызнулся Зенек. - То немцы, друзья ваши!
- Немцы, говоришь? - зло выкрикнул Остап. - Та они мне таки ж сами вороги!
- Ага, а ты, выходит в НКВД служишь?
- Опять вы "за рыбу гроши", - горестно заключил Остап и принялся объяснять: - Ну случайно мы тогда столкнулись, случайно. Слово чести… Я ж живу там рядом и домой шёл. А у вашей ограды машину увидел и пошёл посмотреть, а тут вы… Я подумал, что и меня тоже схватят, вот и побежал следом…
- Ну хорошо, - Зенек неожиданно спрятал пистолет. - Вылезай. Пойдём отсюда.
Остап завозился, нащупывая ногами кочку потвёрже и вдруг, глядя в упор на Зенека, спросил:
- Пане, а чего вы в меня не стреляли? Вы ж хотели…
- Хотел… - спокойно подтвердил Зенек и вдруг протянул руку, помогая парню выбраться…
* * *
Сельский парубок Дмитро Иванчук терялся в догадках. Он вроде ничего такого не натворил. Ну, двинул солдата по морде, это да, но ведь и сам получил добряче. Правда, получилось, что он помог Остапу сбежать, но понятно, это же не кто-нибудь, а брат…
Но, похоже, москали ничего понимать не хотели, а так и держали Дмитра в каталажке. Впрочем, когда Дмитро ещё входил в ячейку КПЗУ, там говорили, как себя надо вести в тюрьме, и парубок, вспомнив про эти наставления, старался по возможности соответствовать.
Вот только условия, в которых содержали парня, мало напоминали то, к чему его готовили. Достаточно сказать, что в камере, где Дмитро сидел вроде бы с такими же бедолагами, было человек десять, а временами и того больше.
Впрочем, внезапно всё изменилось, и Дмитра неожиданно перевели из битком набитой камеры совсем в другое помещение. Тут на нарах даже были свободные места, и сокамерники, с которыми Дмитро поделился своими бедами, объяснили, что раньше его содержали в камере предварительного заключения, а вот теперь…
Что значит это многозначительное "теперь", парубок сначала не понял, но когда вскорости за ним явился надзиратель, Дмитро сообразил, что его снова начинают вызывать на допрос и, почему-то обрадовавшись, с готовностью вышел из камеры.
Надзиратель, худой дядька в летах, портупеи не носил, и потому тяжёлая кобура с наганом заметно перетягивала плохо затянутый ремень на один бок. Но власть есть власть, и как бы там надзиратель не выглядел, ясное дело, когда, закрыв дверь, он кивком приказал идти вперёд, Дмитро послушно зашагал по коридору.
Сначала они шли мимо одинаковых дверей с глазками, а потом спустились этажом ниже, и страж завёл арестанта в незнакомую комнату. Здесь Дмитро ещё не был и сейчас с интересом смотрел на сидевшего за столом военного.
Кивком отпустив торчавшего у двери надзирателя, военный жестом приказал Дмитру сесть на стоявший посередине комнаты табурет и лениво спросил:
- Иванчук Дмитро, из Подгайцев, так?
- Так, - с готовностью подтвердил Дмитро.
Военный, а судя по всему, это был следователь, раскрыл лежавшую перед ним картонную папку и монотонно зачитал:
- Вы, Иванчук Дмитрий, житель села Подгайчики, обвиняетесь в пособничестве вооружённому бандиту, каковым является ваш собственный брат Иванчук Остап.
- Да какой же он бандит… - начал Дмитро, но следователь резко оборвал его окриком:
- Молчать! - А потом тихо и чуть ли не вкрадчиво спросил: - Сколько вас в банде?
- Какая банда, пане слидчий?.. - ошарашенно забормотал Дмитро. - Та мы ж…
- Вот именно вы! И добычу вы делили!
- Какую добычу? - оторопел Дмитро.
- Какую, какую?.. Такую! - следователь треснул по столу кулаком. - Саквояж где?!
- Та, пане-товарищу, - залепетал Дмитро, - нема в мене якогось, як вы кажете, саквояжу.
- Нет, говоришь? - грозно повторил следователь. - А из-за чего у вас в сарае перепалка была? Из-за саквояжа! Что там, говори!.. Деньги?
Услыхав такое, Дмитро мгновенно побледнел и, забыв всё, что говорил раньше, ляпнул:
- Нема там нияких грошей, пане-товарищу! Нема… Там, мабуть, якись паперы…
- Бумаги какие-то, говоришь? - ехидно переспросил следователь. - А откуда ты знаешь?
- Так брат мени говорив, - Дмитро судорожно облизал губы. - Ему той поляк сказал. Якого я на Яблуневой бачив. Вы його, пане-товарищу, сами спросить…
- Спросим, обязательно спросим… - прошипел следователь и заглянул в папку. - А вот ты мне ещё вот что скажи… Ты, Иванчук Дмитро, в КПЗУ был?
Столь внезапный поворот сбил Дмитра с толку, и он лишь молча кивнул, а следователь, ничуть не удивившись, продолжил:
- Правильно, был… И мы это знаем. И как ты в КПЗУ был и какие обещания в польском постерунке подписывал, тоже знаем. Не забыл?.. А то я напомню… - и следователь зашелестел бумагами.
Такая осведомлённость была полной неожиданностью для Дмитра, и он испуганно пробормотал:
- Ни, ни, не треба, - а потом жалко добавил: - Пане-товарищу, мене ж там били.
- Ах били… Значит, когда бьют, ты говорливый?.. Ну и мне, гад, скажешь. Я про банду вашу всё хочу знать! - и следователь положил на стол пудовые кулаки…
* * *
Маленький костерок был разложен на самом берегу небольшой лесной речки, а полуголые Зенек с Остапом, стараясь согреться, жались к огню. Как ни удивительно, но за те часы, в течение которых они дружно месили болотную грязь, парни, в общем-то, нашли общий язык. По крайней мере взаимная вражда несколько отступила, да и их теперешнее бродячее состояние поспособствовало возникновению какой-то, пусть даже временной, общности.
Так что, когда они наконец набрели на эту речушку, а позже, кое-как приведя себя в порядок, развели костёр, Зенек горько вздохнул и откровенно пожаловался Остапу:
- Да, заварилась каша через тот клятый саквояж… А спросить почему? Я ж всего-навсего поручник. Приехали, вези, говорят, а тут "мессершмитт" немецкий, ну и… А к вам я сам не знаю чего сунулся, может, там одни бумаги штабные, уже никому не нужные. Война-то, шлях бы ёё трафил , кончилась.
- Может, и так, - подкладывая в огонь веточки, согласился Остап. - Наверное, сгорел той чемайдан. А если нет, то нашёл его какой-нибудь дядька та и повыкидал всё из него…
- А, теперь вшистко едно … - Зенек поднялся и пощупал развешенную на кустах одежду. - Похоже, высохла. Давай-ка, гайдамака, чего-то думать, ночевать здесь придётся…
Быстренько одевшись, они дружно наломали лапника в случившемся неподалеку молодом ельнике и где-то за полчаса у костра была устроена вполне приличная постель. Заканчивая работу, Зенек неожиданно рассмеялся:
- Слушай, ты ж, кажется, говорил мне, как тебя звать, а то я всё гайдамака да гайдамака. Говори, как лучше?
- Зовите просто Остапом. Иванчук я. А ещё лучше, если паном студентом назовёте. Я ж с политехники…
- Вот оно что… То-то я никак понять не мог, в чём разница между тобой и братом… - покачал головой Зенек и с усмешкой предложил: - Так, пан студент, может, ляжем вместе? Тогда нам двух маринарок хватит. Как, возражений нет?
- Нет, пане поручнику, - Остап тоже улыбнулся. - Если разом , оно даже теплее будет…
Вдвоём они дружно зарылись в своё импровизированное лежбище, и на берегу речушки воцарилась тишина, нарушаемая только едва слышным журчанием воды, да лёгким шумом, долетавшим из недальнего леса. Однако дневное возбуждение пока не проходило, вдобавок парни уже успели отдохнуть и, поскольку сон не шёл, Зенек решил снова затеять разговор:
- А знаете, пан студент, я всё думаю. Попасть в НКВД, это такое… Боюсь, если они нас словят, то не иначе, как у них принято, к стенке поставят…
- Что-то у нас, пане поручнику, думки одинаковые, - фыркнул Остап. - Я тоже ломаю голову, какого лиха они ко мне прицепились?
- Э, пан студент, вы меня удивляете, - Зенек повозился, вытаскивая упиравшуюся в бок ветку. - Непонимание таких дел - нонсенс. Ну, кто вы для них? Украинский интеллигент, то есть националист и немецкий шпион одновременно. А знаете, я теперь вам даже сочувствую. Вести такую борьбу и в конце концов заполучить на шею Советы, это знаете…
- Знаю! - сердито огрызнулся Остап. - Но всё равно мы добъёмся воли! Это наша земля!
- Ах, пан студент, пан студент… - укоризненно заметил Зенек. - Хозяин земли, я вам честно скажу, это тот, кто имеет силу. Сейчас это либо Советы, либо немцы. А у нас с вами, как ни прискорбно, нет ничего…
- Пане поручнику, своя земля даёт силу, - словно убеждая самого себя, ответил Остап.
- Согласен, - вздохнул Зенек и немного помолчав, сказал: - А я, признаться, было подумал, что вы с той дивчиной куда-то собрались. Я ж тебя на перроне засёк и уходить начал, а ты там, у вагона, вроде как столбом встал…
- Вы что, и её заметили? - от неожиданности Остап даже привстал на постели.
- Конечно заметил, - Зенек чуть подвинулся. - Между прочим, она и правда красивая.
- Красивая, - согласился Остап и с плохо прикрытой горечью заметил: - Вот только дороги у нас разные…
- Про дороги это ты верно. Завтра мы с тобой, гайдамака, тоже расходимся, - и Зенек, поплотнее прижавшись к спине Остапа, потянул маринарку на себя…
* * *
Райотдел НКВД размещался в старинном монастырском здании, почему-то выстроенном полукругом, и это было заметно даже внутри помещения. Во всяком случае, начальнику так казалось и каждый раз, усаживаясь за свой стол, он внимательно смотрел на простенки, пытаясь на глаз определить кривизну.
Скорее всего, таким образом начальник просто слегка расслаблялся, чтобы хоть как-то уменьшить напряжение от навалившейся работы. Хлопот было предостаточно, как говорится, и в окно глянуть некогда, а потому начальник, бросив рассматривать стенку, повернулся к помощнику, сидевшему напротив.
- Ну как, наблюдение на Яблоневой дало что-нибудь?
- Нет, - помощник отрицательно покачал головой. - К сожалению, пока ничего.
- С пани Ковальской хоть говорили?..
- Конечно, говорили, - с готовностью подтвердил помощник и для убедительности добавил: - Обстоятельно.
- Ну-ну… - хмыкнул начальник и вроде как самому себе сказал: - Сначала польского офицера упустили, а теперь, значит, воздух руками ловим…
Какое-то время начальник думал, постукивая по столу пальцами, а потом спросил:
- А по этому саквояжу жёлтому, есть что?
Помощник как-то виновато посмотрел на начальника, а потом сокрушённо вздохнул:
- И тут нет ничего. Пусто…
- Работнички наши… - Начальник ругнулся вполголоса и потребовал: - Докладывай тогда, что есть?
- Тут такое… - оживился помощник. - Если им верить, всё с письма началось. Я это письмо у Ковальской забрал. А там её брат пишет, что, мол, наше всё при нас. Ну, я, конечно, ту пани спросил…
- Ну и что она сказала? - начальник перестал барабанить пальцами по столу.
- Мелочь разная. Бумаги личные. Может, золота трошки.
- Трошки, говоришь? - фыркнул начальник. - А почему трошки?
- Да не было у них ничего такого. Ни денег, ни чего прочего. Ни у её брата, ни у этого Зенека.
- Так… - начальник задумался. - А следователь что говорит?
- А то, что упёрся этот Иванчук, - помощник развёл руками. - Одно твердит: знать ничего не знаю, а поляк вроде уверял, что в саквояже какие-то бумаги были.
- Бумаги? - сразу заинтересовавшись, переспросил начальник. - Может, документы какие?
- Может, - согласился помощник. - Только толку от них? Если документы, то военные. Карты там или приказ какой…
- Ну да, ну да… - начальник сокрушённо вздохнул и заключил: - Война-то, она давно кончилась.
Он снова забарабанил по столу, а помощник, выждав немного, осторожно поинтересовался:
- Ну а с этим Дмитром Иванчуком что делать? Не выпускать же его в самом-то деле…
- Чего так? - начальник с удивлением посмотрел на помощника. - Открылось что?
- Конечно, есть кое-что, - сразу оживился помощник. - Только с другой стороны.
- Выкладывай.
- Тут такое дело нарисовалось. Иванчук же заявил, что в КПЗУ состоял, а как оно выяснилось, при аресте в полиции подписку дал на сотрудничество.
- Во как! - во второй раз выругался начальник. - Правильно нам установку на счёт местных кадров дали… Люди, которые здесь, они ведь того… Со всячинкой.
- Не только это, - помощник весь подобрался. - Брат его Иванчук Остап, по всему выходит, с националистами связан, а там, похоже, и с немцами.
- Да, интересная цепочка получается, - согласился начальник и, подумав, решил: - Значит, разработку продолжить надо. Ты сориентируй следователя.
- Уже сделано, - кивнул помощник. - Опять же и поляк тот каким-то боком тоже причастен.
- Да, кстати, о поляках, - вспомнил начальник. - Что там у тебя по Баеву урочищу?
- Наблюдение ведётся.
- И что дознались? Активная группа?
- Нет, - твёрдо ответил помощник. - По имеющимся данным, их там человек семь-восемь. Скрываются в лесу.
- Связи установить удалось?
- Связи, я думаю, ясные. Осадники. Больше, судя по всему, некому. Но конкретного пока ничего. Может, просто вояки. Из тех, что за кордон не пошли. Тихие уж больно.
- То-то и оно, что тихие… Ты дай команду, пусть родственные связи проверят, а с осадниками мы разберёмся, - и начальник снова застучал пальцами по столу…